Величайшее притворство (Greatest Pretend)

Темноту тут и там разрывали голубые всполохи: они мелькали меж деревьев, проносились у высоких колонн, но не приближались. Узкая полоска ночного неба виднелась между крыш домов и магазинов, мимо которых они бежали; звёзды вспыхивали и гасли, переговариваясь друг с другом. Завораживающе прекрасно – вот как это было, но Эмма не могла избавиться от ощущения, что всё это неправильно. Казалось, что до дворца недалеко, предстоящий им путь короткий, но дорога всё шла и шла вперёд, будто ей не было конца. – Чем ближе мы подбираемся, тем дальше кажется дворец… – тяжело дыша, проговорила Лилия, и Эмма кивнула. Пэн зарычал и остановился. – Если бы только я мог летать, – он вцепился себе в волосы. Нил окинул его оценивающим взглядом, наклонил голову и запустил руку в карман. Когда он достал её, в его ладони была целая пригоршня пыльцы. – Я хранил её на крайний случай. Думаешь, у тебя получится заставить Двор исчезнуть? Не сказав ни слова, Пэн ухватил полный кулак и высыпал пыльцу себе на голову. В этот миг Эмма вдруг поняла, что он пожертвует всем ради Венди – всем городом и каждым его жителем – но, пусть это и вызывало отвращение, Эмма знала: если бы у неё не было иного выхода, она бы сделала то же самое ради Генри. Пэн запрокинул голову и зажмурился, но ничего не произошло. Его пальцы сжались до белых костяшек, а лицо скривилось от напряжения. – Нет счастливых мыслей? – холодно осведомился Джон. Глаза Питера распахнулись. Казалось, он был готов растерзать Дарлинга на месте и уже сделал к нему шаг, когда Нил сгрёб его за рукав и указал в конец улицы. Раньше там ничего не было, лишь мощёная дорога, теряющаяся вдали, а теперь неподалёку виднелись массивные каменные ворота. – Похоже, кто-то нас заждался, – пробормотал Голд. Тяжёлые двери распахнулись, открывая узкий, ярко освещённый коридор. Эмма вдохнула, успокаивая себя, и поглядела на Нила. – Генри с Реджиной. Он в безопасности. Именно это она себе вновь и вновь повторяла с тех пор, как оставила сына. И, пусть Генри и был под самой надёжной защитой, Эмма по-прежнему не находила себе места от тревоги. Что Голубая собиралась сделать с горожанами? Чего она на самом деле хотела? Джон и Пэн рванулись вперёд, Эмма – за ними по пятам. Мысленно она мягко тронула тепло в своей груди, которое, она теперь знала, было её магией – угнетённой, подавляемой большую часть её жизни. Ей как никогда было важно открыться и принять её, нужно было поверить в свои силы. Тронный зал был просторным, но узким, стены тянулись и тянулись вверх к сводчатому потолку, который, мерцая, исчезал за усыпанной звёздами бархатистой чернотой ночного неба. У дальней стены притулилась койка. Тут земля под ногами дрогнула, и Эмме пришлось вскинуть руки, чтобы не потерять равновесие. – Майкл! – вскричал Джон и ринулся к брату, который сидел на полу. Его руки были скованы, а цепи тянулись к стене. Нил тотчас оказался рядом, оглядел замок и принялся взламывать его. Пэн кинулся к Венди. Она не двигалась с тех пор, как они ворвались в зал, и Эмма даже не была уверена, что она ещё дышит. Питер склонился над ней, нежно касаясь лица. Губы девушки были вымазаны чёрным – вероятно, углём. Эмма задумалась, не пытались ли ей прочистить желудок. – Она жива, – тихо проговорил Пэн и весь обмяк от облегчения. Нил всё так же боролся с замком, пытаясь освободить Майкла, а Джон подбежал к Венди, взял её за руку, позвал по имени, но та не пришла в себя. Голд подошёл к пустому трону и огляделся в поисках его хозяйки. – Где Голубая? – спросила Лилия и вытянула из ножен нож. Она вскинула голову и зорко вгляделась вверх – с потолка спускался голубой огонёк. Голубая Фея, не больше кулака Тигровой Лилии, спорхнула вниз, чтобы приветствовать гостей. Когда огонёк достиг трона, он весь заискрил от магии, и вот уже на сидении устроилась женщина ростом со взрослого человека. Исчезли строгие монашеские повадки, привычный чопорный монашеский наряд сменился сапфирово-синим платьем, подобающим королеве. – Рада, что вы, наконец, прибыли. Как вы находите мой мир? – обратилась фея к Эмме. Та передёрнула плечами. – Что я думаю? Что ты вообще творишь?! Что случилось со Сторибруком? – Сторибрук, город, которого никогда не было, стал частью моих земель. Уверена, они тебе понравятся больше Мэна. Голубая шутила, но Эмма знала, что та совершенно серьёзна и не считает свои действия хоть самую малость неправильными. Именно тогда она полностью поверила, что фея и впрямь отправила её в тюрьму и спланировала всю её жизнь. – Что ты сделала с моей сестрой? Сними проклятье! – потребовал Джон. Голубая ласково улыбнулась ему, будто неразумному ребёнку. Её тёмные глаза посмотрели на Пэна, который всё так же сидел рядом с Венди. Фея приподняла брови. – Если дело в проклятье, то поцелуй Истинной Любви должен помочь, разве нет? – спросила она, со странным блеском в глазах поглядывая на Питера. Она явно наслаждалась происходящим. Питер яростно посмотрел на неё в ответ, но потом в раздумье опустил взгляд на Венди, обхватил её лицо руками и поцеловал, и в этом поцелуе не было нежности – лишь отчаяние. Юноша отстранился, не выпуская лица девушки, но та не открыла глаз и не вдохнула глубоко. – Здесь нет никакого проклятья, нет никакого волшебства, – выплюнул он. Голубая кивнула. – Всё верно. Во время своего пребывания здесь мисс Дарлинг отведала мышьяка, однако не столь уж и важно, что вызвало её недомогание. Важно лишь то, как поступишь ты, Питер, – проговорила она с улыбкой. Пэн улыбнулся в ответ и молниеносно – Эмма не успела и глазом моргнуть – выхватил железную палочку, которой колдовал всё это время, и направил её на фею. Она закатила глаза и, мимолётно взмахнув рукой, заставила палочку выскользнуть из его пальцев, прежде чем он успел ею воспользоваться. – Здесь ты могущественнее, – задумчиво сказал Голд. Он стоял неколебимо, как скала, и был совершенно спокоен. Он ничуть не боялся. – В Сторибруке твоя магия не действовала, здесь же твои силы ничем не ограничены. Вот зачем тебе объединять город и твой мир. – Почти. Ты прав, здесь моя магия сильнее, но этот мир – по-прежнему часть мира людей. Вот и всё. Нам больше не нужно будет прятаться в тени, в трещинах между мирами, здесь в нашем распоряжении источник магии – вера. Вот почему проклятье перенесло нас в этот мир, именно на эту Землю – вера в нас даст нам могущество, и я смогу управлять ею. Пока фея говорила, она не сводила глаз с Эммы, и та ощутила, как внутри неё всё сжимается от страха. Пэн говорил ей, что Голубая попытается использовать её, но вот до каких пределов – не обмолвился и словом. В любом случае этому не бывать – уж лучше смерть. – Видишь, Эмма? Она использует тебя, как топливо, она вытянет из тебя твою магию, – проговорил Питер, подтверждая её мысли. Голубая цокнула языком и отрицательно мотнула головой. – Ничего подобного! Здесь ты больше не будешь простым шерифом, Эмма. В твоих венах течёт королевская кровь, ты не можешь отрицать этого, и здесь с тобой будут обращаться соответственно твоему положению. Все, наделённые магией, займут высокое положение. Все в этом мире будут знать твоё имя, и вскоре ты станешь историей – как и те, кто здесь находится. Эмма покачала головой. Она старалась представить это, но не могла. Если Голубая хотела соблазнить её славой и роскошью, то она была настолько далека от своей цели, насколько это вообще было возможно. – Если о нас узнают, в нас не нужно будет верить. Наше существование станет непреложным фактом. Вера исчезнет, – Эмма стала подходить ближе, но в этот момент Голд внезапно поднял руку. На кончиках его пальцев потрескивала тёмная магия. Взгляд феи обратился к нему, однако она не попыталась остановить его – лишь улыбнулась, но не обычной милой улыбкой, а коварной и насмешливой. – На что ты надеешься? Думаешь, тебе по силам тягаться со мной? Знаешь, откуда у тебя вообще появилась магия? Кто сделал тебя Тёмным? – спросила она, издевательски хмыкнув. Замешкавшись, Голд удивлённо моргнул. Голубая вдруг встала и направила на него палочку, и его окутало лиловым светом. Маг, захваченный чужими чарами, повис в воздухе, не двигаясь. – Чего ты хочешь?! – закричала Эмма. – Я хочу спасти свой народ, Эмма, весь свой народ. Магия тает, и Двор Фей слабеет. Если он погибнет, то никто из нас не спасётся. Королева – это не просто титул. Правительница Двора – как замковый камень, её волшебная сила поддерживает всех, – Голубая переплела пальцы, объясняя, и Эмма вдруг увидела, до чего усталой она была. Должно быть, её долгий путь начинался с искреннего желания спасти и защитить, но сейчас то желание извратилось до неузнаваемости. – Может, пришло время дать дорогу другим? Нельзя так долго держаться за что-то. Никто не может править вечно, – мягко проговорила Эмма, придвигаясь ближе. Пэн фыркнул за её спиной. – Не трудись. Я пытался. Она мнит себя богом. Она так далеко зашла, что теперь ни за что не передумает, уж поверь мне… – он рассеянно взглянул на Венди. – Она использует тебя, как батарейку, Эмма. Возможно, сделает это место безвременным, пока ребёнок не подрастёт, а потом заберёт её сердце. – Звучит знакомо, да, Питер? – улыбнулась фея и подошла к Пэну, который наблюдал за каждым её движением, как ястреб. Он поднялся на ноги, загораживая Венди. Голубая протянула руку, чтобы коснуться его лица, но юноша отшатнулся, свирепо скалясь. – Не прикасайся ко мне. – Я не буду ждать, пока дитя вырастет. Мне не нужно её сердце, – мягко проговорила она. Питер замер, внимательно вглядываясь в её безмятежное лицо. – Я знаю, какое будущее её ждёт, но любую судьбу можно переписать. Среди нас есть тот, кто должен был умереть давным-давно, но он жив, – продолжила фея. Джон замер и поглядел на Майкла, который наконец-то был свободен. – Ты не можешь переписать судьбу, лишь наметить основные события, – возразил Питер, будто пытаясь урезонить её, но фея улыбнулась по-матерински ласково. Эмме стало дурно от одного этого вида. – Сейчас, когда мы разговариваем, за кораблём уже идёт погоня. Зелёная не увидит рассвета завтрашнего дня. Дитя умрёт, и его место займёт другой. Пока люди верят, Истинно Верящий всегда будет существовать, а я буду могущественна. Пэн тяжело сглотнул, слушая её объяснения. Он выглядел странно подавленным. Эмма задумалась, какие мысли бродили в его голове в этот момент. Голубая отступила на шаг, и пол снова содрогнулся, а пыльца посыпалась со стен. Питер быстро моргнул и огрызнулся: – Может, у тебя и есть сила, но ты по-прежнему старишься! Это место развалится на куски, и ты прекрасно об этом знаешь! Его здесь быть не должно! – О, я знаю, и именно поэтому вы здесь – ты и она, – ответила фея и указала на девушку. Всё внутри у Эммы перевернулось, когда она увидела, с каким трудом Венди дышала. У неё совсем не осталось времени. Ей срочно нужен был врач. – Какое отношение ко всему этому имеет Венди?! – Самое непосредственное. Разве это не очевидно? Мне нужно ещё одно проклятье, нужно, чтобы здесь, как в Сторибруке, остановилось время, пока следующий Истинно Верящий не вырастет и не явится сюда. Я хочу, чтобы ты наложил эти чары. Ты можешь создать ещё один Неверлэнд, если тебе этого хочется, – Голубая улыбнулась, будто сделала Питеру щедрый подарок. Тот уставился на неё, изумлённо расширив глаза. – Ты… Ты хочешь, чтобы я создал проклятье? – Да. Я не могу сделать этого сама – у меня больше нет сердца, я больше ничего и никого не люблю, – печально проговорила фея, но грусть так и не отразилась в чертах её лица. – С другой стороны, у тебя не просто любовь, а Истинная Любовь. Забери её сердце, используй его для проклятья, прекрати её страдания. Венди в любом случае умрёт, – мягко сказала она. В её глазах стояли слёзы, но всё это было притворством, ведь ничто уже по-настоящему не трогало это существо. – Нет! Зачем ты делаешь это? – Питер дрожал всем телом, а глаза его были, как у раненого зверя. Голубая обхватила его лицо ладонями, и тот замер, слишком ошарашенный, чтобы оттолкнуть её. – Я знаю, что ты отказываешься признавать это, но Венди Дарлинг стала причиной многих твоих несчастий. Подумай, как бы изменилась твоя жизнь, если бы вы не встретились? Знаю, ты любишь её, и потому я даю тебе выбор. У нас есть ещё две пары, но отличие между ними и вами в том, что вы с Венди – родственные души. Ты понимаешь? Ваша любовь куда могущественнее их, и, даже если она умрёт, вы встретитесь снова. Она переродится. Тебе просто нужно подождать. Останься со мной, останься и подожди, пока она не вернётся к тебе. – Ты хочешь, чтобы я убил её, – выдохнул Пэн и в бешенстве отбросил руки феи. – Я убью тебя! Я убью тебя! Я не причиню ей вреда! – ярился он. Голубая грустно вздохнула и наклонила голову набок. – Поздно… Эмма судорожно втянула в себя воздух и задержала дыхание. Лицо Питера окостенело от страха, он медленно обернулся и посмотрел на девушку. Венди тихо лежала, её бледное, как бумага, лицо казалось странно умиротворённым, с губ не срывалось ни вздоха. Она была мертва. – НЕТ! – горестно закричал Джон. Пэн стоял неподвижно, как статуя, повернувшись к Эмме спиной, его голова была опущена. Быть может, Голубая и не считала братьев Дарлинг опасными, однако, когда они с криками бросились к ней, она дёрнулась и уменьшилась, готовясь улететь, – и так бы и сделала, если бы Тигровая Лилия не метнула нож, пришпилив фею к спинке трона за крыло. В то же мгновение Голубая завизжала, забилась и снова стала размером с человека. Братья надвигались на фею, готовые разорвать её на клочки. Эмма, наконец, пришла в себя и кинулась к Венди, оттолкнув с пути Питера, который, похоже, был в глубоком ступоре. Она принялась искать пульс и не находила его, но вновь и вновь искала, не сдаваясь. Отчаянно вспоминая уроки первой помощи Грэма, Эмма стала делать Венди искусственное дыхание. За её спиной Пэн опустился на колени. Голубая закричала от боли, и внезапно Джона и Майкла отбросило от неё прочь вспышкой магии. Сила её была так велика, что Эмму тоже отшвырнуло от Венди, и она упала на пол рядом с полубессознательным Майклом. Одно крыло феи висело на клочках сухожилий. Она тяжело дышала, лицо её было красным, будто у демона из преисподней, а глаза стали совершенно чёрными. Эмма не могла отвести от неё взгляда. Вдруг в руке Голубой появился маленький хрустальный шар. – Я говорила, что один из вас обманул свою судьбу. Думаю, сейчас самое время вернуть всё на свои места! – прошипела она, совершенно не владея собой. Она бросила шар, и тот разбился об пол. На этом месте в вихре золотого света открылся портал; завитки света потянулись к Джону, ухватили его за щиколотку и потащили к проходу. Миг спустя его затянуло внутрь. Всё случилось так быстро, что он не успел издать ни звука, однако Тигровая Лилия вскрикнула, бросилась за ним и нырнула в портал следом. Когда Лилия проносилась мимо Питера, она что-то выронила, и это упало к нему на колени. Светящаяся воронка закрылась. Тигровая Лилия и Джон исчезли. Эмма, сбитая с толку и расстроенная, смотрела, как Голубая снова завозилась, пытаясь сбежать, и, сама не зная, что делает, сжала руку в кулак и со всей силы ударила им по полу – фею прижало к креслу. Она не была способна двинуть и пальцем, лишь бешено вращала глазами. Пусть Голубая и могла управлять волшебством, но тот источник, что бил у Эммы в груди, остался ей неподвластен. – Где они?! Куда ты отправила их?! – процедил Майкл, пытаясь подняться на ноги. Его голова кровоточила. Фея оскалилась и захохотала. – Как я уже говорила, он должен был умереть давным-давно. Слышала, во Франции в тысяча девятьсот сороковых было интересно, – тяжело дыша, проговорила она. Ей было больно, но она взяла себя в руки и села, гордо выпрямив спину. Майкл зарычал – и джентльмен с приятными манерами исчез, как не бывало. – Я оторву твоё второе крыло до рассвета. Медленно. – Майкл, – тихо сказала Эмма предупреждающим тоном, Нил положил руку мужчине на плечо. Ей всё труднее было удерживать фею – она была очень могущественна. Питер по-прежнему сидел на коленях, но только сейчас Эмма заметила, что он что-то держал в сомкнутых ладонях. Голубая увидела это одновременно с ней. – Питер? Посмотри на меня, – мягко, нежно сказала она. Долгое мгновение спустя он послушался. Лицо Питера было совершенно бесстрастно, но глаза – глаза были подлинно ужасны. В них стояло такое страдание, равного которому Эмма никогда не видела в других людях. Должно быть, именно так выглядела она сама, когда Генри умер, до того, как она пробудила его поцелуем. Предмет в руках Пэна чуть заметно вспыхивал – золотой и чистый, как тёплая звёздочка. – Что это? – спросила Эмма, и он ответил, не глядя на неё. – Это желание. Его обронила Лилия, – сказал Питер отрешённо, будто разговаривая с кем-то, кто находится очень далеко. Он склонил голову и вдруг со всей силы сжал желание между пальцами. Голубая вздрогнула. Её лицо было невозмутимо, но руки впились в подлокотники. – Ты пожелаешь, чтобы я умерла? – спросила она, улыбаясь. Питер покачал головой, не глядя на неё. – Нет. Я… Я не могу оживить мертвого, но могу повернуть время вспять. Я сделаю так, что ничто из этого не случится, и Венди никогда не прилетит в Неверлэнд. Если она не встретится со мной, она не умрёт вот так, – его голос сорвался. Эмма увидела в его глазах слёзы. – Джон был прав. Я лишь рушу её жизнь, но сейчас я могу всё исправить. – Ты не сможешь, Питер. Даже если попытаешься, вы встретитесь снова. Это судьба, – проговорила фея, вскинув руку. – Судьбу можно изменить, ты сказала это сама. Я отправлюсь назад и никогда не встречу её, – с нажимом произнёс Пэн. Его глаза вспыхнули безумным огнём. – Я отправлюсь назад и убью тебя. – Остановись. Если ты отправишься в прошлое и изменишь хоть что-нибудь, ты не просто изменишь свою жизнь, но и жизни всех, кто здесь находит. Ты повлиял на них всех. Возможно, они даже не будут существовать, если ты это сделаешь, Питер! – закричала Голубая, серьёзно встревожившись, но Питер как будто не слышал её. Он поднёс свои сложенные ладони к губам. Эмма затаила дыхание, пытаясь удержать фею ещё хотя бы ненадолго, но та, прорычав что-то, сбросила хватку её магии и встала, выдернув крыло, пришпиленное к трону ножом. Эмма бессильно опустилась на пол и лишь тогда заметила то, что раньше ускользало от её внимания: койка у стены была пуста. Фея сделала шаг вперёд, но тут что-то рвануло её обратно, она растерянно пошатнулась – и закричала. Она кричала и кричала, а под сводами зала раздавался ужасный звук рвущихся мышц и сухожилий. Два оторванных крыла упали на пол. Голубая, дыша тяжело, как загнанный бык, резко развернулась и замерла, не в силах пошевелиться от изумления. Ей улыбалась Венди Дарлинг. – Невозможно! – пролопотала она. Венди кивнула. – Неужели? – сказала она, занесла руку и ударила фею кулаком в лицо. Та завалилась назад, взвизгнув, когда её спина соприкоснулась с полом. Венди стояла на возвышении – бледная, в больничной рубашке – и выглядела рядом с троном совершенно уместно. Питер безотрывно смотрел на неё, будто видел сон, будто потерял рассудок. – Мои крылья! Мои крылья! Ты, маленькая сучка! – завизжала Голубая, поднялась на ноги и двинулась к Венди. В этот момент Пэн бросился вперёд. Он схватил железную палочку и сделал то, во что Эмма не поверила бы, если бы не увидела своими глазами: он ткнул палочку в пол и пришпилил к нему тень феи, как жестокий ребёнок – жука. – Прошу тебя, попытайся сбежать, – проговорил он, безжалостно улыбнувшись. Эмма могла представить, что случилось бы, попытайся она и впрямь это сделать. Глаза Питера больше не казались такими больными; он, не мигая, смотрел, как Венди медленно идёт к нему, и тут будто бы чары пали, и он рванулся вперёд и сгрёб её в объятья. – Питер, – прошептала Венди. Он склонился над ней, зарывшись лицом в её волосы. – Я слышала, что ты сказал. О том, что ты повернёшь время назад. Ты… Ты бы правда сделал это? – Я думал, ты мертва! – Пэн чуть отстранился, вглядываясь ей в глаза с улыбкой на лице, которая вмиг сделала его невероятно красивым. Кивнув, он отвёл волосы от её лица. – Да, тысячу раз. Те немногие краски, что ещё оставались в лице Венди, отхлынули. Она тряхнула головой. – Тысячу раз… Я думаю, всё это уже происходило, Питер. Думаю, каждый раз я умираю, а ты поворачиваешь время вспять, но ничего не можешь изменить: Тень всё так же находит меня, и я прилетаю в Неверлэнд. История повторяется, и мы вновь и вновь проходим этот круг. Так мне сказала Королева. Думаю, ты каждый раз загадываешь это желание, но больше этого не нужно. Я здесь. Питер нахмурился и посмотрел на желание, которое, поблёскивая, лежало на полу. Венди наклонилась, чтобы подобрать его, но тут он снова притянул её к себе и яростно поцеловал. В ответ Венди обвила его шею руками. Эмма поглядела на Нила, но изумлённая улыбка на его лице, заставила её перевести взгляд обратно: Питер парил в футе над землёй, а Венди обнимала его; оба совершенно ничего не замечали. – Похоже, к кому-то вернулись счастливые мысли, – проговорила Эмма и подошла к Нилу, который крепко обнял её. Голубая сидела на коленях. Если бы она попыталась сбежать, то оторвала бы себе тень, и, кто знает, что бы от этого сделалось с бескрылой феей? Эмма подняла взгляд к потолку, а затем посмотрела на Нила. – Двор всё ещё здесь. – Да, но это ненадолго, – проговорил голос за её спиной. Эмма обернулась и увидела группу людей, входящих в зал. Во главе, держась за руки, шли три женщины. Эмма мимоходом бросила на них взгляд, а потом посмотрела ещё раз уже внимательнее: на миг эти самые обыкновенные женщины – двое держали магазинчик одежды, третья преподавала музыку в школе – исчезли и преобразились в сияющих существ поразительной красоты – таких ярких, что Эмме пришлось отвернуться и потереть глаза. – Ты в порядке? – спросил Нил. Эмма моргала; перед глазами прыгали цветные пятна. Когда она снова повернулась к тем троим, они снова были прежними, но Эмма уже знала, чему стала свидетелем. Кем бы ни были провидицы, они воплощали в себе магию совсем другого уровня. Заметив троих сестёр, Голубая замерла, а затем принялась дёргаться с удвоенной силой и с ослиным упрямством. – Ох, Мэбби, кое-кто попал в неприятности, как я погляжу, – сказала старшая сестра. В зал входили и входили горожане. Эмма увидела Генри в сопровождении Реджины и вместе с Нилом бросилась к нему. Венди, Питер и Майкл подошли к провидицам, которые смотрели на фею, точно волки – на курицу. Эмма заметила, что Люси держала в руках Ящик Пандоры. – Вы не посадите меня туда! – процедила Голубая. Провидицы рассмеялись. – Ящик или Ничто. Видишь? Мы даём тебе выбор, – ответили они, улыбаясь, однако выражения их глаз не сулили фее ничего хорошего. Даже Питер сначала изумился, а потом хмыкнул, явно довольный их жестокостью. Голубая, зажатая в угол и подавленная численным перевесом противников, дико оглядывалась по сторонам, но тут чуть заметная улыбка скривила её губы. Эмма повернулась, чтобы посмотреть, чему та улыбается, и увидела стайку спасённых фей. Майкл громко втянул в себя воздух, словно догадался, что вот-вот произойдёт. – Что?.. – начала Эмма и вдруг, удивлённо открыв рот, резко выпрямилась. Тепло её магии померкло, её постоянный пульс внезапно замедлился. Огоньки фей стали мерцать и таять. – Она впитывает их волшебство! Она сейчас сотрёт нас всех с лица земли! – завопил Майкл. Питер схватил ящик, повёл над ним рукой, и из него полился лиловый дым. Голубая прокричала что-то на незнакомом языке, и её свет вдруг стал таким ярким, что ослепил всех вокруг, однако дым уже охватил её со всех сторон, жадно дёрнул к себе, и миг спустя визжащую фею затянуло в ящик. – Её тень! – предупреждающе выкрикнула Венди, но было уже слишком поздно: тень, наконец-то освободившись, взмыла вверх к потолку. Никто не мог сделать ровным счётом ничего – лишь смотреть, как тёмный силуэт растворяется в ночном небе. Провидицы поглядели на неё, нахмурясь, а потом пожали плечами. – Голубая заперта в Ящике Пандоры, но тень полетит вслед за ребёнком. Она слишком слаба, так что едва ли сумеет сделать что-то дурное – лишь будет лететь следом и подглядывать. Команду на корабле следует предупредить, – проговорила Люси. Кивнув, Венди огляделась и нахмурилась. – Где Джон и Лилия? – Их отправили назад во времени, – сказал Майкл. Венди подхватила с пола желание и уже готова была загадать возвращение Джона и Лилии, когда Люси перехватила её за запястье. – Нет. С ними всё будет в порядке. Я вижу, что они выживут и окажутся в странном месте, – она замолчала, сбитая с толку собственным предсказанием. Агнес и Эдит заключили Венди и Майкла в объятия. – Не волнуйтесь, наша Люси никогда не ошибается. Оставь желание на будущее, дорогая, – сказали они, а затем указали на ящик в руках у Пэна. – Что ты сделаешь с этим? Питер оглядел его пристально и улыбнулся. Он поднёс ящик к глазам и раздельно произнёс: «Я не верю в тебя». В тот же миг в стене открылся чёрный провал, Питер со всей силы швырнул ящик, и Ничто поглотило его. Горожане принялись радостно кричать и хлопать. Голубая Фея потерпела поражение – весь город заслужил эту победу, но в особенности Питер, который претерпел по вине Королевы Двора самые тяжкие беды. Она, наконец, сгинула, и тьма также отступила. – А что с городом? – спросила Эмма. – Голубой больше нет, и Двор понемногу вернётся туда, где должен быть. Ему потребуется новые король или королева, а, может, и регент, пока Уна не повзрослеет, – проговорила Эдит. Венди улыбнулась. – Уна Джонс. Мне нравится. Я помогу настолько, насколько будет в моих силах, – серьёзно сказала она. К ней, помявшись застенчиво, подошла Астрид. – Я тоже хочу помочь, сделать так, чтобы Двор и Сторибрук разделились. Мне так жаль. Я ничего не знала о Голубой, никто из нас не знал, – торопливо объяснила она. На лице феи отчётливо читалась боль предательства. Эмма улыбнулась и взяла её за руку. – Я помогу, если получится. У меня есть магия, но я почти не могу её контролировать. – Просто поверь, дай волю воображению и закрой глаза. Мы должны оказаться на лужайке перед монастырём, – сказала Астрид. Эмма зажмурилась. Свет, исходящий от фей, – зелёный, розовый и золотой – вспыхнул ярче, а среди них, как солнце, сияла сама Эмма. Свет стал таким нестерпимо ярким, что все кругом закрыли глаза руками, затем, с последней вспышкой, тронный зал исчез. Эмма пошатнулась, открыла глаза и увидела, что ночь сменяется холодным сторибрукским утром, а гламор Двора Фей отступает, освобождая город. Они вернулись.