Величайшее притворство (Greatest Pretend)

Джон затащил Тигровую Лилию обратно на палубу. Она промокла до нитки, но была совершенно невредима. Лилия тотчас протянула руки и взволнованно обхватила лицо возлюбленного ладонями – каждый раз, возвращаясь, она искала его взглядом и, увидев, испытывала невероятное облегчение, которое отражалось во всём её облике. – Со мной всё в порядке, я здесь! – прокричал Джон, пересиливая гвалт. Со стороны величественного дворца, возвышавшегося на холме, к ним приближался огромный рой фей. – Ты слышал Люси! Тебе нельзя находиться на корабле, в море! – Если бы я прислушивался ко всей той чепухе, что болтают провидицы, то сидел бы сейчас и не смел двинуть и пальцем! Я должен найти Майкла и Венди! – возразил Джон и заметил, как замер Питер при упоминании имени его сестры. В руках опальный король Неверлэнда сжимал тусклую серую палочку. Взмах, злобное проклятье на неизвестном языке – и стая фей канула в небытие. – Мудро ли это, Питер? – крикнул Джон. Питер нахмурился. – Убьёшь фею – навлечёшь на себя проклятье! Тот покачал головой и походя отбил метнувшийся сверху дротик – острый, как игла. – Только если вырвешь сердце и используешь его. В любом случае, кто знает, что есть Ничто. Может, они вовсе и не мертвы, – ответил он, поймал фею, прошептал что-то в сомкнутые ладони и швырнул визжащее создание во тьму. Лишь тогда Джон заметил, что Пэн целился только в тех фей, что светились голубым, тех, чья решимость не была поколеблена. Он содрогнулся, когда на ум ему пришла мысль: что, если некоторые феи не были жертвами чар, а атаковали их по собственному желанию? – Их слишком много! Мы не сможем долго их сдерживать! – завопил Феликс, приводя в движение катапульту. Чернильное облако взмыло в воздух, однако всё было бесполезно, ведь на каждую погибшую фею приходилось две, что занимали её место. Тинк закричала, когда её вдруг подняли вверх. Феликс схватил её за лодыжку, Крюк взмахнул мечом, однако нападавших вдруг смело зелёной вспышкой. Тинк рухнула на палубу и изумлённо уставилась на свою палочку, совершенно не слыша взволнованных вопросов пирата и Потерянного. Пэн двинулся было к ней, возможно, чтобы поддержать или поздравить, но остановился, когда к его горлу приставили меч. – Ни шагу больше, – прошипел Крюк. Питер широко улыбнулся. – Навевает воспоминания. Я только рад нашему воссоединению, Джеймс, но, может, сейчас не самое подходящее время? – иронично протянул он. Ухмылка на его лице застыла, когда остриё врезалось в кожу, и вниз по шее заскользил алый ручеёк. Пират оскалился и толкнул Пэна к стене каюты. – Послушай меня, и послушай внимательно. Я был у тебя под каблуком столько лет, что и не упомнить, выполнял все твои приказы, жил, как рыба в плошке, и всё ради единственной цели: чтобы ты заполучил сердце Истинно Верящего. Вот, чего ты жаждешь больше всего на свете, ради чего ты пожертвовал самой своей душой. Ты потерпел неудачу с Генри, но я-то тебя знаю, Пэн. Ты слишком долго искал его и не позволишь неудаче встать на своём пути. Только не теперь, когда у тебя перед носом второй шанс. – Боишься, что я заберу твоего ребёнка? Разве Голубая не должна беспокоить тебя больше? – процедил Питер сквозь сжатые зубы. Его глаза странно блестели. Джону был знаком этот взгляд. Это был голод. Крюк растянул губы в улыбке, от которой кровь стыла в жилах. – Я знаю твои игры. Голубая, может, и опасна, но и ты не безобидный, какое бы сердце у тебя в груди ни билось. Появишься рядом с Тинк, подойдёшь к ребёнку – и я проткну тебя мечом, – предупредил он и отступил, всё ещё целясь Питеру в грудь. Пэн скривился от отвращения и покачал головой. – Я вам не угроза, даю слово. – Твоё слово – пустой звук, – произнёс пират, и тот раскинул руки в стороны. – Тогда проткни меня! Говоришь, ты был пленником на острове? Я тоже. И да, ты прав, я всем пожертвовал. Я потерял дом, лишился власти… и Венди, – сказал Питер. В его глазах отразилась боль. У Джона сжалось сердце. Где она сейчас? Пэн подошёл к капитану ближе. Феи над их головами не спешили спускаться вниз. – Я здесь не для того, чтобы навредить тебе или ей. Я лишь не хочу, чтобы её история пошла по тому же пути, что и моя. Она не только Истинно Верящий, ей предначертано править Двором Фей, и я хочу увидеть это своими глазами, – горячо проговорил он. Однако, пусть в каждом сказанном им слове и звенело искреннее чувство, Джон не мог себя заставить поверить ему. Быть может, Пэн и был правдив в эту минуту, но что случится, если однажды искушение станет слишком сильно, а жажда власти возобладает? Люси предупреждала, что ребёнка будут преследовать. Одним из преследователей мог быть Питер Пэн. Судя по выражениям их лиц, Тинк и Крюк также не могли оставить свои подозрения. Будь Питер до конца честен с самим собой, он бы тоже признал справедливость их сомнений. Фея протолкнулась вперёд через стену своих защитников и остановилась перед Питером, глядя ему в лицо. – Я хочу верить, но я не могу рисковать её жизнью. Больше ты никогда не должен появляться рядом с нами, Питер… Но если ты говорил всё это всерьёз, то докажи. Теперь ты можешь творить добро, как в детстве. Я так скучала по тому мальчонке, – печально проговорила Тинк и потянулась поцеловать его в щёку. Крюк замер, но не стал вмешиваться. Голд прокричал что-то со стороны причала. Он, Эмма и расколдованные феи удерживали атакующих в воздухе. Белая бурлящая магия Эммы смешивалась с чёрно-пурпурной волной, вырывавшейся из палочки в руках Тёмного. – Бегите! Быстро! Мы не можем их больше держать! – кричал Голд. Пират тотчас стал раздавать приказы. Питер отошёл от Тинк, и Джон заметил в его глазах странную опустошённость, а в фигуре – разбитость, словно из него вдруг выпустили воздух. Питер перехватил пристальный взгляд Дарлинга, и вместо кривой глумливой усмешки его лицо исказилось от тех же страха и тревоги, что пожирали Джона. – С ними всё будет хорошо! – проговорила Лилия и подтолкнула его к сходням. Корабль начинал двигаться. Питер подбежал к Феликсу, потянул его за руку, но тот остался на месте и покачал головой. – Я остаюсь, – сказал Потерянный. На кратчайшее мгновение Пэн выглядел растерянным, а потом недоуменно улыбнулся. – Что? – Мы остаёмся на корабле. Крюку нужна команда, и ещё нужно защитить ребёнка, – произнёс Феликс и усмехнулся. – Сначала охотился на Истинно Верящего, а теперь защищаю, – его улыбка растаяла, и он схватил Питера за плечо. – Я ни об одной секунде не жалею. Ты спас мне жизнь, когда, я думал, мне ничего уже не оставалось, но прошло несколько сотен лет. Острова больше нет, его магия тоже канула в небытие. Я всегда буду твоим другом, но… время пришло. Пэн кивнул, поглядел на Тинк и ухмыльнулся. – Конечно же, ты остаёшься только из-за этого. Осторожнее, Феликс, он наградит тебя вторым и тогда у тебя будет пара, – он повёл рукой вдоль шрама на щеке своего помощника. Феликс с улыбкой оттолкнул его. – Остальные, верные Венди, остаются в городе. – Неужели все Потерянные, верные мне, оставляют меня? – пошутил Питер и быстро сжал руку Феликса. Они не попрощались, потому что верили, что ещё встретятся. Пэн, как никогда угрюмый, и Джон сбежали по сходням и оказались на причале. Потерянный перегнулся через поручни и крикнул: – Я буду держать тебя в курсе! – Нет, – вдруг серьёзно сказал Питер. – Держи в курсе Венди, не меня. Он махнул рукой. Через несколько мгновений Феликс скрылся с глаз. – Разве можно их упрекать за бегство? – сухо спросил Джон, Лилия ткнула его в бок, и он, поджав губы, перевёл взгляд на Пэна, который, не обращая на него никакого внимания, направился к Эмме, явно нуждающейся в помощи. Её зубы были сжаты, по лицу катился пот. С криком отчаяния женщина бессильно опустила руки, и феи освободились. Джон не мог предвидеть того, что произошло после. Свечение вокруг фей померкло, снова вспыхнуло, а со стороны моря ударила волна горячего воздуха и раздался гул. Феи поднялись огромной волной и бестолково заметались, будто от возбуждения. Или от страха. – Что-то идёт! – крикнул мальчишка, сидящий в вороньем гнезде, и тотчас принялся торопливо спускаться. – Тень! Огромная тень! Они уставились вверх, на фей, которые, похоже, забыли о существовании Тинк. Голубое свечение сходило с них. В отдалении дворец оделся бирюзовыми огнями. – Какого дьявола?! – выдохнул Нил. Странный гул становился всё громче. Джон обернулся к Питеру. – Крылья, – проговорил тот. Неуверенность в его взгляде сменилась азартом. Джон не разделял его восторга. Что бы ни держало путь к этой бухте, он не хотел встречаться с ним, и потому ухватил Лилию за руку, чтобы увести её прочь. Палочка в руках Голда накалилась, и он с шипением выронил её. Как будто всё разом поняв, Тёмный посмотрел в небо и вздохнул. — Это будет интересно. — Что? Что это? — закричала Эмма, и Голд ухмыльнулся. — О, как и любой из присутствующих, я бы сказал, что вы лучше всех знакомы с нашим гостем. В отдалении сквозь темноту начал пульсировать свет, огонёк, мерцающий фиолетовым при каждом взмахе крыльев. — Это... дракон? — слабо спросил Джон, наблюдая, как огромная тень будто бросила кляксу на звёзды, и массивное нечто внезапно опустилось на «Весёлого Роджера». Волосы всех присутствующих всколыхнулись, когда дракон — фиолетово-чёрная ящерица — свернулась вокруг мачты. Он раскрыл пасть — и пламя с рёвом взлетело в ночное небо. В страхе и ярости феи закричали и отлетели дальше. — Слезь с чёртова корабля! — взревел Крюк, и Джон решил, что тот абсолютно бесстрашен. Или безумен. Но дракон, казалось, всё понимал; взметнувшись вверх, он поднялся высоко в воздух, а затем камнем упал вниз. Все на корабле ринулись в укрытие – им показалось, что тот сейчас врежется мордой в палубу; но, не успев долететь, тварь окуталась тёмной дымкой – и вот уже перед ними стояла светловолосая женщина в странном, похожем на огромные чёрные рога головном уборе. — Чёрная Фея!!! Крылатые создания завизжали, когда кудрявая женщина в чёрном платье подняла руку, и оброненная Голдом палочка послушно поплыла по воздуху прямо к ней. Вздох – и пальцы драконицы нежно сжали палочку. Она улыбнулась. Её улыбка была прекрасна, но, когда женщина подняла голову, на её лице отражалась холодная ярость. — Я — Малефисента, — тягуче сказала она и королевским жестом вскинула подбородок. Эмма встала рядом с Нилом, её мускулы напряглись – однако драконица ничем не показала, что заметила Эмму. Её взгляд был устремлён вверх, к феям. — Я думал, она ведьма, — шепнул Джон Лилии, но Малефисента его услышала. Она улыбнулась, и старший Дарлинг непроизвольно сглотнул. — Неверно. Я – фея, королева. Была ею до того, как дворы объединились. Много лет назад меня победили и изгнали в Зачарованный Лес, отняли палочку, а мои крылья... — тихо проговорила она. Тинк моргнула, и страх в её глазах поблёк; она вышла вперёд, не обращая внимания на Феликса, который пытался удержать её за руку. — Это была Голубая? — Да, но это не настоящее её имя. Она не заслуживала ранга Голубой, — прошипела Малефисента, и тогда Джон явственно увидел её драконью суть. Когда-то эта женщина могла навести страх грозным королевским видом, но сейчас, в своей печали, она напоминала старый затупленный клинок. Тинк подошла ближе и, поколебавшись, коснулась её руки. — У меня отняли крылья и палочку, но сейчас я знаю — всё это не делает меня ниже и хуже их, — сказала она, и Малефисента воззрилась на неё; спустя какое-то время она улыбнулась. — Верно, не делает. Но это несправедливо, и мы с тобой не единственные. Мэб должна быть повержена, — сказала она сурово, и Тинк склонила голову. Корабль начал отплывать. — Да, всё так... и всё же есть надежда, — ответила Тинк задумчиво, прикоснувшись к своему животу, и тёмная фея понимающе кивнула. — Я пойду с вами, если вы разрешите. Я могу отвести вас в безопасное место, — сказала она, и Тинк уставилась на неё долгим напряжённым взглядом, прежде чем кивнуть. Они обе были изгнаны и обеих чурались, но та, что стояла перед ней... её очернили, сделали персонажем детских кошмаров. Правда ли эти сказки — или же очередная ложь Голубой? Чёрная Фея. Но что, в конце концов, в этом цвете? Джон смотрел, как корабль отплывает, и как облако фей зависает над их головами; перекинувшаяся в дракона Малефисента с рычанием дохнула на фей зелёным пламенем — и после этого корабль уже был свободен. А Питер не отрывал взгляда от исчезающего в мерцающем мираже Феликса — его друга, защитника и первого Потерянного Неверлэнда. Джон обернулся к городу, но Сторибрука уже почти не существовало – остались лишь слабенькие отблески. Бежать было некуда. Он повернулся к Питеру. — Майкл и Венди там, — сказал он, и Пэн с мрачным видом указал на замок. — Они будут рядом с ней, я знаю. — Венди... Венди было нехорошо, — признался Джон, чувствуя, как подрагивает его голос. Питер зажмурился, и, если бы он мог выдавить эти слова из собственного мозга, он бы так и сделал. Но теперь его чистое сердце, как открытые ворота, было неспособно их сдержать, как бы он ни старался. — Я верну её. Внезапно Джон сорвался. Вся неприязнь и ярость, тщательно скрываемые до этого, вырвались наружу; он схватил Питера за плечо и грубо развернул к себе. — Всё это — твоя ошибка. Весь этот кошмар. Всё то, что случилось с моей семьёй — всё по твоей вине! Ты не получишь её обратно. Нет. Если ты любишь, по-настоящему любишь её, ты поможешь мне, а потом уйдёшь. Моя сестра заслуживает большего, чем ты, но ты испоганил её. За все эти годы. Теперь она верит, что недостойна счастья. Это — не так! — Я знаю... — с пугающей улыбкой сказал Пэн. Глаза у него были мёртвые. Джон встряхнул его, не в силах остановиться. — Если она умрёт, я клянусь, я убью тебя, я заставлю тебя страдать, ты понял? Если для того, чтобы спасти Венди, ты должен будешь вырвать и превратить в пепел своё сердце, ты так и сделаешь. Моё ты уже вырвал. Он с отвращением оттолкнул Питера. Даже в детстве Дарлинг был холодным, будто с навечно вонзившимся в сердце осколком льда, но он чувствовал — не встреть он Пэна, он стал бы другим человеком. — Идём, Джон, — прошептала Лилия и потянула его за руку. Джон выдохнул и решительно двинулся туда — к странному тёмному миру; его сердце сильно билось. Питер остался стоять; его лицо не выражало ровно никаких эмоций. Однако, когда Эмма и Нил прошли мимо него, он быстро зашагал следом. Когда они шли по этому новому, странному городу, внезапно, как предвестник разрушения, задрожала земля. Извилистая мощёная улица кольцом огибала холм, где располагался дворец, а во дворце их поджидала королева фей.

***

Майкл изгибал запястья, и так, и этак двигая скованными руками, и одновременно через весь зал смотрел на Венди. Она всё ещё лежала в больничной койке навзничь и ни разу не пошевелилась с того времени, как они попали во Двор Фей. Он неотрывно глядел на неё, и всякий раз, когда грудь Венди поднималась, а затем опадала, он вдыхал и выдыхал вместе с ней. Он посмотрел в зал, где к трону, на котором сидела Голубая, бросилась стайка фей; непонятно, что они ей сказали, но бывшая мать-настоятельница вдруг вскочила на ноги. Для неё явно появились плохие новости. Прекрасно. Когда Голубая пролетала мимо него, она заметила лёгкую улыбку, появившуюся на лице Майкла. — Тебе что, смешно? — Полагаю, они сбежали? — вопросом на вопрос ответил Майкл. — Наоборот, я прекрасно знаю, где они. Но сейчас мне не до них. У нас гости. Она хлопнула в ладоши, и огромные двери отворились. — Почему мы здесь? — требовательно спросил Майкл. — Мы заложники? Венди нужна помощь. Она может умереть! — О! Я знаю. Но ты не волнуйся. Будет она жить или нет, зависит исключительно от одного человека – от Питера, и, если я хорошо его знаю, он сделает правильный выбор. Однако он может и опоздать. Пусть поторопится! Голубая выпрямилась и устремилась к выходу, оставив Майкла размышлять над её зловещими словами. Он рванул цепи в тщетной попытке освободиться, и вскоре зал наполнился грохотом, смешанным с неустойчивым и рваным ритмом дыхания Венди, затихавшего с каждой минутой. — Не умирай, не умирай, — умолял он и сквозь подступавшие слёзы мысленно боролся за каждый её вдох.