Величайшее притворство (Greatest Pretend)

– Кто ты? Что случилось? – Генри остановился, неуверенно переводя взгляд с запертой в клетке Венди на Питера, лежащего на земле, и обратно. – Помоги мне! Помоги ему! – неистово взмолилась она, тщетно пытаясь дотянуться до Пэна сквозь решётку. Мальчик, совершенно сбитый с толку увиденным, опустился рядом с королём острова на колени и тронул его плечо. Венди задержала дыхание, до белых костяшек сжимая пальцами прутья клетки. – Он дышит. Я не понимаю… – Генри вновь обернулся к ней и задумчиво прищурился. – Ты… Ты ведь Венди Дарлинг? – Да, да, но это неважно. Ты должен выпустить меня, – она встала и прижалась к дверце своей тюрьмы, отделяющей её от свободы. Мальчик, однако, лишь покачал головой. – У меня нет ключа. – Тебе он и не нужен. У Питера его нет, – объяснила Венди и вздрогнула, когда глаза Генри поражённо распахнулись. – Это он тебя запер? Он держит тебя здесь против воли, как меня? – озабоченно хмурясь, он шагнул ближе. Венди уже жалела, что раскрыла рот, но понимала, что всё к лучшему: ей было необходимо завоевать доверие Генри, и не было для этого лучшего способа, чем представить всё так, будто они с ним на одной стороне. Впрочем, Венди действительно совсем не хотелось лгать. – Да… и нет. Это долгая история, на которую у нас с тобой совсем нет времени. Прошу. Ты можешь освободить меня. Тебе просто нужно поверить, что ты способен на это, – произнесла она. Сдвинув брови, мальчик перевёл взгляд на Питера, распростёртого на земле. Он дышал быстро и неглубоко, его грудь торопливо вздымалась и опадала, а лицо было мертвенно бледным. Венди боялась за него, однако ещё сильнее она страшилась того момента, когда Питер Пэн очнётся. – Он заставил меня поверить, что я могу превратить палку в меч… Но сейчас я не уверен. Что, если он обманул меня? – сомневаясь, Генри покачал головой. Девушка обхватила его ладони своими, потянувшись сквозь прутья, и пристально взглянула ему в глаза. – Ты и понятия не имеешь, на что способен. Зажмурься и подними руку, – сказала она, и, помедлив, Генри подчинился. Венди мягко сомкнула его пальцы в кулак и сжала его в своих руках. – Эту клетку отпирает маленький серебряный ключик вроде ключика от музыкальной шкатулки. Когда ты разожмёшь кулак, он будет внутри. – Как это возможно? – спросил мальчик, не открывая глаз. Он по-прежнему не был убеждён. – Возможно, потому что ты поверишь в это… и потому что я не хочу ждать, пока Питер умрёт, чтобы освободиться, – голос Венди дрожал, но она заставила его звучать ровно. Генри вдохнул, крепко зажмурился, сосредотачиваясь, и, выдохнув, раскрыл кулак. В его ладони лежал, сверкая серебром, маленький ключик. Не дожидаясь, пока Генри откроет глаза, Венди выхватила его и лихорадочно быстро отперла дверь. Она упала на колени рядом с Питером и, не в силах сдержать подступающие слёзы, перевернула его. Генри глядел сверху вниз на своего похитителя, неловко отвернувшись и притворяясь, что не видит слёз девушки. – Что с ним не так? – Он умирает, – прошептала та, нежно приглаживая волосы Питера, и посмотрела в лицо Генри. Её глаза уже были сухи. – Я думал, магия умирает. Именно так он мне сказал. Что я – единственный, кто может спасти её, – Генри рассеянно положил руку на грудь – над сердцем. Венди ощутила острый укол сострадания. Потерянные мальчишки, обитатели острова, выглядели юным и невинным, но за плечами каждого из них стояли десятилетия жизненного опыта, а замерший перед ней мальчик был настоящим ребёнком одиннадцати лет отроду. Пусть рано повзрослевшим, но всё же ребёнком. Он должен был ходить в школу, играть и возвращаться домой, где его с любовью ждут, а не бежать сквозь лес, спасая свою жизнь. – Магия умирает. Так же, как и Питер, и Неверлэнд. Разве ты не видишь? Магия, Питер и этот остров – всё это одно и то же, – проговорила Венди и вскинула голову, когда в отдалении послышалось воронье карканье. Генри испуганно выдохнул, глядя в чащу: – Потерянные. Оружие у Венди забрали перед тем, как её заперли в клетке. С угрюмой решимостью она вытянула из ножен короткий меч Питера и вскочила на ноги, всматриваясь в раскачивающиеся заросли бамбука. – Встань за моей спиной, – приказала девушка и дёрнула Генри назад, когда он не сдвинулся с места. Среди стволов эхом понеслись птичьи трели – так переговаривались меж собой мальчики, – и она мгновенно поняла, кто пришёл. Венди развернулась и указала мечом в сторону. – Беги. Я задержу их. – Но как же ты? Я… Я могу защитить тебя, – сбивчиво проговорил Генри. Она улыбнулась и внимательно посмотрела ему в глаза. – Можешь, но это не твой бой. Беги со всех ног к Скале Черепа. Там тебя ждёт твоя семья. Если я не появлюсь, взберись на вершину и найди Птицу Нет. Рядом с ней ты будешь в безопасности. – Моя семья? Они правда там?! – восторженно воскликнул Генри. Венди почувствовала глубокую боль. Если бы всё сложилось иначе, она бы могла вырастить его, как сына. Быть может, в другом мире так и произошло. Она быстро поцеловала Генри в щёку и оттолкнула его прочь. – Беги! Если всё пойдёт по плану, я догоню тебя. БЕГИ! – прикрикнула Венди, взмахнув мечом. Генри сорвался с места и исчез в лесу. – Я спасу тебя! Я спасу это место! Его крик заглушил треск веток, когда сквозь заросли на поляну выбежал Феликс. Ему хватило всего одного взгляда на Питера. Вместо того, чтобы преследовать Генри, Потерянный присел на одно колено перед своим королём и проверил его пульс. Он облегчённо вздохнул, неуклюже обмякая всем телом, и устало посмотрел на Венди. Она мгновенно вскинула меч, но Феликс взглянул на неё с такой насмешкой, что она тут же вновь опустила его. – Началось, Феликс, – проговорила девушка. Феликс кивнул. Когда правда о проклятии Питера и их роли в произошедшем открылась, они договорились сделать всё, что в их силах, чтобы спасти его – и убийство Генри Миллса не было выходом из ситуации. – Я отнесу его к Источнику Вечной Юности. Там ещё осталось немного воды, – сказал Феликс и спокойно встал, когда на поляну ворвались остальные Потерянные. Они угрожающе подняли оружие, увидев Венди, выбравшуюся из клетки, и лежащего без движения Питера. Словно вернувшись на миг в прошлое, Венди удобнее перехватила рукоять меча, готовясь проливать кровь и бежать. Однако Феликс взглянул на Потерянных с такой свирепостью, какую она едва ли когда-то наблюдала на его невозмутимом лице. – Ни шага больше. – Но она освободилась! – прокричал кто-то, и остальные взревели, выражая согласие. Феликс сжал зубы и указал на Питера. – Ваш вожак лежит у ваших ног, а вы думаете о ней?! Четверо из вас отнесут Питера на Пик Мертвеца. Немедленно. За этими словами последовала напряжённая тишина. Наконец, четверо Потерянных вышли вперёд и бережно подняли Питера на плечи. Остальные расступились, позволяя им пройти. Оставшиеся мальчики казались сбитыми с толку, испуганными и озлобленными. Безо всякого удивления Венди обнаружила, что ярость некоторых Потерянных была направлена на неё. Она понимала, что они уже давно испытывали недовольство и только угроза расправы от рук Питера сдерживала их. – Питер дал нам приказ. Она должна сидеть в клетке, – процедил один из близнецов. Венди ощутила внезапную слабость, когда поняла, что говорил тот, который был в неё влюблён. Похоже, её уловка остудила его чувства. – Ты это всерьёз? Ты хоть понимаешь, что происходит? – требовательно спросил Феликс. Потерянные, давно живущие на острове, угрюмо посмотрели на него. – Если Питер умрёт, остров погрузится в море, и что, по-вашему, тогда случится со всеми нами? Всё это касается не только его жизни, но и наших, – он перевёл взгляд на Венди. – Я знаю, что вы запутались и разозлились, но я не позволю истории повториться, – Феликс многозначительно посмотрел на неё. Девушка, соглашаясь, склонила голову. Она пристально оглядела Потерянных и гордо вскинула подбородок. – Питер болен. Он умирает, и мы должны спасти его. – Как? Что нам теперь делать? Кто… Кто главный? – спросил малыш, который, Венди знала, всё ещё плакал по ночам. Феликс выпрямился, по-прежнему загораживая её. – Питер вернётся на своё законное место, когда всё закончится, а сейчас вместо него отдавать приказы будет его главный помощник, – сурово произнёс он, и Потерянные мгновенно расслабились. Венди кивнула, улыбаясь, и замерла, когда Феликс указал на неё. – Я? – А кто ещё? Она моргнула. Её взгляд скользнул со строгого преданного лица Феликса на лица мальчиков. Многие казались изумлёнными, многие – разгневанными, однако некоторые улыбались. Где-то далеко Руфио кричит от радости, подумалось Венди. Она сделала шаг вперёд. – Что ж… Феликс отправляется к Питеру, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Десятеро следуют за мной. Недовольные могут привязать себя к Скале Утопленника. Ясно? В ответ на этот вопрос, высказанный с ледяной вежливостью, воздух огласили ликующе выкрики и карканье. Венди, подстёгнутая новой, захватывающей дух решимостью, повернулась на каблуках и повела Потерянных прочь – к Скале Черепа и Птице Нет.

***

Облака цвета застарелых кровоподтёков катились по небу, скрывая и без того тусклое солнце. Все дни, что они находились на острове, время измерялось от сна до сна, и сны те казались непонятными и расстраивающими. Эмма осматривала толстые ветки мор-шиповника, замечая, как с них сочится на дорогу чёрный яд, и старалась быть как можно более осторожной, чтобы ненароком не коснуться его. Ей приходилось видеть скопления кустов тут и там, но их появление не обуславливалось ничем, являя собой эталон бессистемности, – и вскоре она начала подозревать, что существовали основания для столь необычного их размещения. Эта теория без промедления была подтверждена Тинкербелл, однажды ночью появившейся на корабле в сопровождении Крюка. – Изначально терновник рос лишь вокруг Источника Вечной Юности, но сейчас Питер заставляет его расти там, где находится то, что он желает защитить. Потому-то вы не подберётесь к Венди. Её пещера кишит этой ядовитой дрянью, – объясняла она, просеивая созданную Эммой зелёную пыльцу. Теперь она выглядела более здоровой: кажется, в ней потихоньку начала укрепляться надежда. – В таком случае, мы должны подманить её к тебе, – сказал Румпельштильцхен сурово, снова повторяя свой план. Эмма решила ненадолго покинуть их. Прятаться на корабле, конечно, было более безопасно, чем шнырять по острову, но она не могла оставаться здесь долго. Генри держали там, снаружи. К тому же Эмма знала, что и терпение Реджины вот-вот лопнет, и она уйдёт, никого не спросив. Эмма подумывала присоединиться к ней. – У нас есть магия, у меня есть магия. Почему я не могу превратить Пэна в чёртову лягушку, забрать Генри и уйти? – Эмма в отчаянии ударила по шипам мечом, но остановилась, когда с клинка начало капать что-то чёрное. Она была Спасительницей, в буквальном смысле рождённой разрушить проклятие и спасти полный людей город, но – но прямо сейчас она была беспомощна. Магия бежала по Эмминым венам, бесконечная и неистощимая – такая, какой её и характеризовала Тинк – однако сама Свон едва могла зажечь свечу. Она тщательно протёрла меч и повернулась к кусту, на котором густо росли голубые ягоды. Пэн предупредил Эмму, что они ядовиты, и, пожалуй, в этом своём поступке он был странно искренен для своего образа самодовольного психопата. Свон принялась собирать их, думая, что ягоды могут пригодиться – и в этот момент кто-то за ее спиной заговорил. – Я бы не стал их есть, и тебе... Эмма крутнулась вокруг своей оси и раскрыла рот в изумлении. – Нил?.. Он улыбнулся ей, шагнул навстречу, но остановился, когда Эмма подняла меч – с его лезвия всё ещё сползали вязкие капли яда. – Ты ненастоящий, ты мёртв, – сказала она с выстраданным спокойствием – хотя изнутри её мучили, разрывая на части, надежда и отрицание. Тот, кто казался Нилом, покачал головой. – Я выжил. Оказался в Зачарованном Лесу, но потом нашёл путь сюда. Это я, Эмма. Клянусь тебе. Смотри, – он поднял край футболки, и Эмма увидела на его боку недавно зашитую пулевую рану. Меч в её руке дрогнул, но она лишь тихо, безэмоционально сказала: – Вполне возможно, это игра Пэна. – Может быть. Насколько я знаю, ты можешь даже и не быть Эммой, но я выбираю доверие. Ты – Эмма Свон, и мы собираемся спасти нашего сына. Я люблю тебя, – просто и искренне сказал он, подняв руки. – Ты можешь проткнуть меня мечом прямо сейчас. В последний раз, когда я это сказал, я почти умер, но говорить эти слова прекрасно. Смех сорвался с её губ. Эмма выронила меч, кинулась к Нилу и крепко его обняла. Вся печаль, и ярость, и слёзы, так долго скрываемые в неком тайном уголке Эмминой души, теперь проживались ею с неистовой силой, а слова лились неудержимым потоком. – Ты жив! Я люблю тебя, я так люблю тебя, но я не знаю, что делать дальше. Ты погиб, а потом Генри забрали, и Пэн нас почти прикончил. Я чувствую себя такой бесполезной, но изо всех сил стараюсь не сдаваться. Мне… мне кажется, Пэн вмешивается в мои сны и заставляет меня вспоминать кошмарные вещи, и, боже, я просто хочу, чтобы всё это безумие, наконец, закончилось. Всё это… слишком. Я просто хочу вернуть Генри, вернуть моего сына. Я хочу домой, – всхлипывала Эмма, уткнувшись в плечо Нила. Он крепко обнимал её, давая время выговориться, пока Эмма не замолчала – опустошённая, но ощущающая себя странно очищенной. Её щёки были красными и мокрыми от пролитых слёз, и Нил вытер их тыльной стороной ладони. – Лучше? – Да, – Эмма вздохнула и, мягко улыбаясь, склонила голову набок. – Но, знаешь, я буду всё отрицать, если ты кому-нибудь попытаешься об этом рассказать. – Рассказать что? – Нил тоже улыбнулся и легонько щёлкнул её по носу. Они отстранились друг от друга, и в это же мгновение небо над их головами налилось страшной грозовой чернотой. Они одновременно посмотрели вверх. Нил взял Эмму за руку и потянул её прочь, к морю. У самого берега был пришвартован «Весёлый Роджер», и жарко полыхал костёр. Когда они вступили в круг света, навстречу им поднялась Тинкербелл. – Бейлфаер? – Привет, Тинк, – ответил тот и обнял фею. Крюк подошёл ближе и замер, увидев Нила. Он долго молчал, пока, наконец, не начал хохотать. – Даже смерть тебе не помеха. – Вроде того. Что ты здесь делаешь? – спросил Нил и удивлённо приподнял брови, когда пират дружески заключил его в объятия. Эмма и Белоснежка, сияющая радостью за дочь, коротко обнялись. – Знаешь, я просто не мог не ввязаться, – усмехнулся Крюк, тут же с печалью посмотрев на Нила, и кивнул на корабль. – Твой отец, скорее всего, уже знает, что ты жив, – протянул он, но осёкся и выронил флягу с ромом, когда Тинкербелл вдруг покачнулась. – Тинк! – вскричал он встревоженно – и отпрянул. На одно мгновение фея сначала стала прозрачной, а потом исчезла. Прореха в ткани мироздания Неверлэнда была тёмной и пустой – однако едва Эмма попыталась вглядеться, Тинкербелл вновь появилась. Она рухнула на колени, и её тотчас подхватил Крюк. – С тобой всё в порядке? – взволнованно спросил Прекрасный Принц, а Эмма села подле неё. Фея подняла голову, и она с беспокойством заметила струйку крови, вытекшую из её носа, и запавшие глаза, испещрённые сосудами. Даже пыльцы в конце концов оказалось недостаточно. – Что случилось? Ты… исчезла, – проговорил Нил. Тинк угрюмо кивнула. – Всё дело в Питере, в самом этом месте… Оно умирает. А я… Я связала наши с Питером жизни. Давным-давно, не понимая последствий. – Почему? – задала вопрос Эмма. Она не понимала, зачем кому бы то ни было делать подобное для Пэна. Фея грустно улыбнулась. – Я знала его, когда он был ребёнком, настоящим ребёнком. Он был одиноким и испуганным и думал, что никто его не любит. Я его любила и доказала это… Когда он умрёт, умру и я. Но это всё была игра. Мы думали, что будем жить вечно… – вспоминая, она рассеянно устремила взгляд вдаль, однако вновь сосредоточилась, когда Белоснежка принялась стирать кровь с её подбородка. – Он слаб… – вмешался Румпель, и все посмотрели на него. Он улыбнулся сыну, которого, должно быть, заметил с корабля. – Я знал, что мы снова увидимся, – прошептал маг. Нил ничего не сказал. Вместо этого он поглядел на Тинк, привалившуюся к груди пирата. – Он слаб, но не думаю, что это вам чем-то поможет. Как раз наоборот, – мрачно предупредила Тинкербелл. Эмма нахмурилась. – О чём ты? – Питер любит игры, но он любит играть по-своему честно. Он ещё многие годы назад знал, что вы придёте. У него были века на то, чтобы всё спланировать и предусмотреть. Неужели вы всерьёз думали, что можете ступить на остров, и последствий у этого поступка не будет? Если он умрёт, если не сможет заполучить Генри, а вы по-прежнему будете в этом мире, вы умрёте вместе с ним. Если он не получит мальчика, то никто не получит. – Он связал наши жизни, – тихо выругался Румпель. Тинк кивнула. – Да, но, как я уже сказала, он играет честно. Если вы уйдёте, сядете на корабль и отправитесь домой, связь будет уничтожена, и вы выживете. Если он заполучит Генри, вы будете жить, но я не знаю, что случится, если вы всё ещё будете здесь, – задумчиво сказала она. Крюк осторожно поднял фею на ноги, развернул к себе лицом и вгляделся в её глаза. – Ты знала, что так произойдёт? – Я подозревала, но сейчас я уверена… Сейчас самое время спасти Генри, но даже если Питер слаб, остаются Потерянные… и у вас всё ещё есть выбор, – произнесла Тинк, но Нил покачал головой. – Мы не уйдём без Генри, – сказал он, и все согласно кивнули. – Мы не собираемся в лагерь, так что мы не должны с ними столкнуться. Они схватили меня, но Венди освободила. Она сказала, что поможет Генри, и мы встретимся у Скалы Черепа. – Когда? – требовательно спросила Эмма; Нил пожал плечами. – Мы можем ей доверять? Мгновение он молчал, после чего мягко ответил: – Она – моя семья. Вот и всё, что он сказал. Румпель сжимал зубы и молчал всю обратную дорогу до корабля, и Эмма знала, о чём он думает. Венди, может, и помогла Генри бежать, но это не отменяло уготованной ей роли заложницы в случае, если Пэн не даст им выручить Генри. «Весёлый Роджер» снялся с якоря. Эмма молилась о том, чтобы сын оказался в условленном месте. В небе собрались сизые грозовые тучи, низко рокотал гром, и сверкала молния. Откуда-то Эмма знала, что где-то только что проснулся Питер Пэн.