***
– Коробочка. Вот такая, – Люси очертила в воздухе квадрат. Как и её тётушки, она обладала пророческим даром и видела предмет, который должен был помочь в трудной ситуации. Зачем им понадобилась коробочка, Майкл не имел ни малейшего представления. Он уже давно прекратил задавать вопросы, ведь все те странные вещи, которые порой говорили провидицы, всегда сбывались. Он шагал по тротуару в сторону ломбарда, и рыжеволосая девушка шла рядом с ним – легко и изящно. Майкл вынужден был признаться себе, что она кажется ему странно привлекательной. Её тётушки – а они представлялись ему двумя богинями, свергнутыми с небес, не меньше – были очень человечными, чудаковатыми, но приятными старыми дамами. Их племянница, на поиски которой ушли многие годы, напротив, была чем-то совсем другим. Она оказалась тихой, вежливой, отстранённой – и опасной. Майкл не мог стряхнуть это ощущение, но, вместо того, чтобы чувствовать себя встревоженным, был заворожён. – Какая именно коробочка? Люси изысканно взмахнула руками, словно лаская воздух, и нахмурилась. – Это… тюрьма для надежды, – туманно ответила она и улыбнулась, извиняясь. – Прости. Образы приходят как фрагменты мозаики. Они никогда не совпадают. – Не сдавайся. Я когда-то неплохо разгадывал кроссворды из «Нью-Йорк Таймс», – пошутил Майкл. Девушка чуть улыбнулась. Он прочистил горло, отвёл от неё взгляд и задумался. Разгадка пришла внезапно. Дарлинг щёлкнул пальцами. – Ну конечно. Это же очевидно. – Так что это? – Ящик Пандоры. – Точно, – сказала она. Майкл широко улыбнулся. Они подошли к ломбарду Голда. Тёмный находился в Неверлэнде. Майкл с трепетом думал, что наконец-то Пэну противостоит равный соперник, однако по пятам за азартом и предвкушением следовало глубокое беспокойство, от которого будто земля уходила из-под ног. Он молил бога, чтобы Венди была в порядке. Дарлинг уже давно перестал недооценивать сестру; у Джона это до сих пор не всегда получалось. Она изменилась и стала гораздо более хитрой и ловкой, чем братьям когда-либо было дано стать. – Значит, нам нужно отдать ящик русалке? – спросил Майкл, выныривая из раздумий. Невидящие глаза Люси безотрывно смотрели на него, её голова была склонена набок. Время от времени его посещала навязчивая идея, что она, возможно, способна не только заглянуть в будущее, но и прочитать чужие мысли. В конце концов девушка отвела взгляд и кивнула. – Это увидели мои тётушки. Она поплывёт в Неверлэнд и доставит ящик на корабль. – Но зачем? – спросил Майкл. Люси пожала плечами. Магазин был закрыт, жалюзи опущены, но он всё равно постучал. – Надеюсь, это поможет. Когда Пэн узнает, что мы перешли на другую сторону, он может причинить вред Венди. – Ты веришь в это? – из-за его спины произнесла Люси. Майкл посмотрел на её отражение в стекле. – Да. Он не сделает ей больно, – по крайней мере, я так думаю, – но есть много способов заставить кого-то мучиться, не прикасаясь и пальцем. Сейчас, когда Пэн может либо пасть, либо добиться желаемого, он как раненое животное, загнанное в угол. И как всякое животное, он жесток. Венди к нему слишком близко. Я не хочу навлекать на неё боль. – Быть может, она способна позаботиться о себе сама… – рассеянно, мечтательно проговорила Люси. Дарлинг обернулся к ней с гордой улыбкой на губах. – Ничуть в этом не сомневаюсь, но я бы предпочёл не рисковать. – Некоторые вещи нам не подвластны. Мы просто играем свои роли столько, сколько можем, а потом всё идёт своим чередом. Я долго ждала, что кто-нибудь меня спасёт. Очень нескоро я поняла, что всё это время я ждала себя, – негромко произнесла провидица, словно затерявшись в воспоминаниях. Майкл подошёл ближе. Несмотря на любопытство, в разговоре он никогда не позволял себе касаться болезненных для неё тем. Почему-то он не мог избавиться от уверенности, что Люси близка ему по духу. Безмолвная тень былых страданий, навсегда поселившаяся в его взгляде, читалась и в её глазах. – Возможно… Всё равно, у нас есть неотложное дело. Если Тигровая Лилия не может плавать, мы по уши в неприятностях, выражаясь приличным языком, – вздохнул Майкл. Люси тихо засмеялась, и они направились к школе, где она работала учителем музыки. Здесь у них была назначена встреча с Джоном и Тигровой Лилией. – После того, как пиратский корабль отбыл, на остров стало невозможно попасть при помощи бобов. Чтобы воспользоваться бобами, нужно, чтобы Пэн был мёртв или полностью лишён магии. Впрочем, для него это одно и то же. – Да. Теперь единственный способ – путешествовать через тонкие места, швы между мирами, как это умеют русалки. Разве что… – Майкл запнулся, внезапно кое-что вспомнив. Люси чуть улыбнулась, словно знала, о чём тот думает. Возможно, так оно и было. – Разве что? – Разве что мы используем другой способ. Есть один человек, который может это сделать, но сначала надо его найти. Возможно, его здесь нет. – Или, быть может, он здесь, – проговорила она, многозначительно кашлянув. Дарлинг поднял голову и увидел девочку с медового оттенка волосами, которая прыгала вниз по школьному крыльцу. За ней следовал мужчина со школьной сумкой в руках. – Поторопись, мы как раз успеем к чаю, – сказал он, а в следующую секунду заметил Майкла. Мужчина замер. В его глазах отразился неподдельный ужас. – Нет. – Джефферсон, – проговорил Майкл, ощущая мучительную вину. В последний раз, когда он видел шляпника, тот нёс тарабарщину и качался из стороны в сторону, как настоящий безумец. Сейчас он был в своём уме, однако Майкл знал, что загнанный, потрясённый взгляд, которым на него посмотрел Джефферсон, будет преследовать его до самой смерти. Грейс подошла ближе, глядя с любопытством. Шляпник положил ладонь ей на плечо и ткнул пальцем в сторону Дарлинга. Рука так и ходила ходуном. – Ты, держись от меня подальше. – Я… Мне жаль! Мне правда жаль, но мне необходима твоя помощь, – взмолился Майкл, но тотчас пожалел о своих словах. Джефферсон оцепенел, будто кролик, а потом начал смеяться – так безумно, что Майкл похолодел. Шляпник всё хохотал и хохотал. Грейс взглянула на отца снизу вверх и подёргала его за рукав. – Папа, прекрати. Посмотри на меня, – тихо сказала она. Тот моргнул и посмотрел в её улыбающееся лицо. – Всё хорошо. Пойдём домой, – проговорила девочка с мягкой уверенностью и состраданием. Майкл догадался, что ей часто приходится так делать. Грейс была лишь ребёнком, однако несла на плечах ответственность, подчас слишком тяжёлую даже для взрослых. – Нам нужно идти, – произнесла Люси, взяла Майкла за руку и потянула прочь. Он пошёл за ней, терзаясь чувством вины, но всё равно отчаянно желая поговорить с Джефферсоном. – Как бы я хотел всё ему объяснить, – печально пробормотал Дарлинг, но девушка только покачала головой. – Он бы ударил тебя по лицу. Не надо ребёнку этого видеть, – вздохнула она и уселась на скамью под деревом. Немного помешкав, Майкл последовал её примеру. Они сидели в напряжённой тишине, пока он снова не заговорил. – Из-за Пэна он повредился в уме. Я виноват. Нельзя было просить у него помощи. Люси задумчиво хмыкнула. – Поиски виновного – непростое дело. Шляпник винит тебя, ты – Пэна, а Пэн – кого-нибудь ещё. Все эти события, судьбы так давно были приведены в движение, что даже меня поймали в сети. Но я знаю, кто в центре паутины, – её тихий, мечтательный голос стал резким и холодным, точно лёд. Майкл ощутил, как инстинктивно подбирается всем телом. – Фея, – прошептал он. Провидица кивнула. Её лицо превратилось в суровую маску. – Она посадила меня в клетку, когда я была ещё ребёнком, и заставила рассказывать о своём будущем. Это длилось много-много лет, пока я не вырвала себе глаза. Она посчитала, что от меня больше не будет толка, и отдала меня военачальникам и деспотам, но глаза вновь выросли, – Люси опустила лицо к своим раскрытым ладоням. Не сумев остановить себя, Майкл взял её руку в свою и переплёл их пальцы. Так они и сидели – рука в руке – пока не пришли Джон и Тигровая Лилия.***
Венди проснулась, перевернулась на спину и вздрогнула от неожиданности, когда клетка закачалась из стороны в сторону. Всё тело ломило. Она кое-как уселась на колени и взглянула вверх. Пока Венди спала, её тюрьму подвесили в нескольких дюймах над землёй. Изменилось не только это: сплетённый из ивняка короб приобрёл форму птичьей клетки с округлым верхом – такой высокой, что в ней можно было стоять во весь рост. Хватаясь за прутья, девушка поднялась на ноги и огляделась, пытаясь понять, где находится. Вокруг было тихо, из чего она сделала вывод, что до лагеря далеко. Питер по-прежнему не хотел её видеть. Осторожно придерживаясь, чтобы не упасть, Венди обернулась и ахнула, когда поняла, что она не одна. Перед клеткой, скрестив ноги, сидел Питер. Его локти упирались в колени, подбородок лежал на ладони, а глаза задумчиво смотрели на неё. Венди прожгла его взглядом в ответ и взмахнула рукой, указывая на плетёную темницу. – Это шутка? – Я не знаю. Ты так считаешь? – спросил Пэн, запрокинув голову, чтобы лучше видеть её. – Думаешь, это игра? – Конечно! – воскликнул он, широко улыбаясь, однако Венди всегда знала, когда Питер притворяется. Она пристально взглянула на него, и он отвёл глаза и раздражённо вздохнул. – Не изволишь ли сесть? Из-за тебя у меня начинает болеть шея. – Тогда я, пожалуй, постою, – проговорила Венди. Голос звучал хлёстко, но даже он не мог выразить всей глубины бурлящей в ней ярости. Ей хотелось прокричать всю свою злость, боль и муку предательства Питеру в лицо, но Венди понимала, что это бесполезно. Он был словно камень в речном потоке. Все обвинения проскользили бы мимо, не задев. – Пожалуйста, – тихо попросил Пэн, ссутулясь, и утомлённо потёр глаза. Венди моргнула. Она по пальцам могла пересчитать случаи, когда видела его столь опустошённым, – впрочем, впечатление это было мимолётным: в следующее мгновение Питер уже радостно ухмылялся, лучась энергией. Хмурясь, она медленно опустилась на колени и уставилась на него с усталым скептицизмом. – Я хочу, чтобы ты меня выпустил из этого... издевательства, – твёрдо произнесла девушка. Пэн усмехнулся, рассматривая клетку. – Что ж, ты всегда называла себя птичкой в клетке. Она очень подходит. Какой стыд, что я не додумался сам, – язвительно сказал он. Венди прищурилась. – Что ты имеешь в виду? – Что тебе только что снилось? Держу пари, я угадаю, – Питер указал на клетку. Венди вспыхнула, наконец догадываясь, что натворила. – То, что твои сны пробирались в реальность и изменяли её, всегда было проблемой, не так ли? – продолжил он со снисходительной мягкостью. Она зло оскалилась и, подавшись вперёд, процедила: – Не пытайся подсластить пилюлю, Питер! Как смеешь ты так обращаться со мной? Кто дал тебе право? Он мигнул, совершенно ошеломлённый. – Право? Это мой остров, и он ещё никогда не был в большей опасности. Я должен сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить его. Вот моё право. – Скорее уж, защитить себя, – презрительно сказала Венди. – Боже, я чувствую себя такой дурой… Помнишь, когда я в последний раз оказывалась в клетке? Питер дёрнулся, будто воспоминание доставляло ему неудобство. – Ты умирала. – Да. А помнишь ту маленькую речь, которую ты произнёс перед Потерянными? Я помню, ведь я никогда не смогу её забыть. Ты тогда сказал, что обманул меня, заставив поверить, что любишь. Всё для того, чтобы наказать за то, что я забрала тебя из Неверлэнда. Ты сказал, остров – единственное, что для тебя важно. Пэн покачал головой – ещё более неловко. В самом деле, он выглядел больным – его лицо побледнело, а на лбу выступила испарина. – Я лгал. Это было просто притворство. – А это притворство? – спросила Венди, обводя рукой стены, окружавшие её, однако она имела в виду гораздо большее. – Потому что я чувствую себя так, будто снова нахожусь в той клетке, а все прошедшие годы были лишь насмешкой надо мной. Твоим величайшим притворством. – Если бы это было действительно так, всё стало бы гораздо проще. Часы уже почти опустели, Венди. Я не могу на них больше смотреть. Мне это и не нужно – я чувствую, как ускользают последние песчинки. И знаешь, о чём я думаю? Что я вижу во сне? Тебя, – опустошённо признался Питер и попытался ухмыльнулся, однако в его улыбке не было привычной радости. – Я? – Да. Ты здесь не потому, что я злюсь или беспокоюсь, что ты что-нибудь натворишь. Ты здесь потому, что я не представляю, что со мной станет, если с тобой что-нибудь случится. У меня нет сердца, и, говоря по правде, мне без него лучше, но я знаю, что чувствую, и это совсем не притворство. Как бы мне хотелось, чтобы это было не так. Тогда я бы смог сосредоточиться на сердце и собственном спасении. Но есть ты… Ты, – проговорил Питер голосом, в котором сражались гнев и обожание. Венди прижалась лбом к решётке, обхватила её пальцами и вгляделась в его глаза. – Ты говоришь мне всё это: что любишь меня по-своему, и сам веришь в свои слова… Но я не верю тебе. – Хорошо. Это было бы верхом глупости с твоей стороны, – пошутил Пэн, прикоснулся к её руке и серьёзно посмотрел на неё. – Моё время истекает, а мальчик проявляет упрямство. Мне нужна твоя помощь. Венди отдёрнула ладонь, ощущая разочарование, пустотой и печалью поселившееся внутри. – Теперь я вижу, к чему ты ведёшь. Что ты хочешь, чтобы я сделала? – устало спросила она. Юноша долго молчал, сжав зубы, пока, наконец не заговорил снова: – Ему недостаточно чувствовать себя одним из нас. У мальчика явно комплекс, – он проигнорировал усмешку Венди. – Он хочет чувствовать себя героем и совершать благородные поступки. Он должен видеть, что его сердце послужит высшему благу. Ему нужно что-то, нуждающееся в спасении, и ты вполне подойдёшь. Притворись больной, сделай вид, что и ты, и вся магия умрут без его помощи. Девушка не могла не согласиться, что это хороший план. Она давно знала, что ей отведена собственная роль в том обмане, который сплёл Питер, однако всё равно ощущала гнев. Венди всегда представляла, что отыграет свою партию плечом к плечу с Питером, а не через прутья клетки. Впрочем, она с неохотой признавала, что её нынешние затруднения словно бы представляют всю суть её жизни в Неверлэнде. – Значит, ты хочешь, чтобы я одурачила его? – Да. Мы оба знаем, что ты справишься. Только подумай, – проговорил Питер, вдруг осознав что-то, – он по своей воле пожертвует сердцем ради тебя, как я когда-то. Венди посмотрела на него тяжёлым, будто камень, взглядом. – Ты думаешь, что вы одинаковые, но ты ошибаешься. У тебя был выбор, а ему солгут. Мы обманываем его. – Мы мягко подталкиваем его в верном направлении, – поправил её Пэн и, цепляясь за клетку, поднялся на ноги. Венди была слишком зла, чтобы заметить его слабость. Она встала следом. – Пусть я сама говорила о притворстве, но, боже мой, на тебе лежит самая страшная вина! Ты годами обманывал сам себя, притворяясь, что именно так всё и должно быть, ведь ты слишком надменный, слишком испуганный, чтобы даже допустить мысль о другой возможности! Ты мог бы сказать Генри, что он здесь, потому что это его право от рождения, это его судьба – спасти это место и волшебство! И если он хоть чуточку добр, он мог бы спасти тебя тоже! – Я не желаю это слушать. Ты можешь согласиться и помочь или ждать, пока всё не будет кончено. Но помни – на кону не только моя жизнь. Подумай о братьях. Это твой выбор, – раздражённо произнёс Питер, повернулся – и вскинул руку, будто из-за головокружения потерял равновесие. Венди потрясённо втянула в себя воздух. По мере того, как песка в часах становилось меньше и меньше, она всё чаще замечала, что Питер становился иллюзорным, будто не целиком присутствует рядом, но длилось это лишь несколько мгновений. Однако, когда Питер повернулся и вскинул руку, он вдруг вздрогнул и просто исчез, а лес вокруг выцвел, и за ним проступила пустота, которую Венди уже однажды видела. – Питер! – леденея от ужаса, закричала она и судорожно выдохнула в облегчении, когда юноша и лес опять появились. Он пошатнулся и обернулся к ней. Питер прижимал ладонь к носу, а когда отнял её, то в глубоком замешательстве уставился на пальцы, вымазанные красным. – Я ушёл на мгновение, – прошептал он. Его глаза закатились, и он рухнул на землю. – Питер! Питер! – орала Венди, бесплодно пытаясь дотянуться до Пэна через прутья клетки. Она затрясла ивовые ветки, пытаясь сломать их, но те не поддавались. Венди вновь закричала – так громко, что птицы взметнулись с верхушек деревьев, и обезьяны завизжали в ответ. В конце концов она начала отчаянно звать Феликса. Бамбуковая листва зашевелилась, но из неё появился не долговязый Потерянный. Это был Генри Миллс.