Сборник про Первый дом

Холод и ветер пронизывали до костей. Финдекано уже не чувствовал своих пальцев, которыми цеплялся за орлиные перья, и думал только о том, как бы укрыть тело своего друга от ветра. «Пожалуйста! — взмолился он мысленно, не зная, чего именно хочет от огромной птицы. — Он же сейчас истечет кровью! Он умирает!» «Не бойся, — ответил глубокий и сильный голос в его голове, — там, куда мы летим, вам помогут». И вот среди клочьев облаков, которые вблизи на ощупь оказались мокрыми ледяными туманами, взлетели ввысь серебристые скалы, вершины заиграли отраженными бликами закатного солнца. Финдекано прижимал к себе бесчувственного Майтимо и следил с замиранием сердца, как приближается их спасение. Майтимо очнулся и, еще не открыв глаза, понял, что ему хорошо. Так хорошо, как не было никогда в жизни, по крайней мере — не в последние несколько — или несколько десятков — лет. Неужели это — чертоги Мандоса? Совсем не так худо, как он боялся. Однако стоило лишь чуть пошевелиться, как он почувствовал боль. Она, конечно, не шла ни в какое сравнение с тем, что было раньше, но все же это означало, что у него есть чему болеть. По крайней мере, есть рука, раз она болит сильнее всего. Набравшись мужества, он открыл глаза. Золотой свет струился сквозь причудливые высокие кроны, листья трепетали, потревоженные невесомым ветерком, в вышине виднелось пронзительно-голубое небо. Он определенно здесь никогда раньше не был. Но, хотя он не узнавал места, запах — сладкий и кружащий голову, навевающий дрему и добрые мысли — был отдаленно знаком. Майтимо повернул голову, и в ответ на его движение кто-то вскочил и подбежал к нему стремительно, как будто боялся опоздать. С удивлением Майтимо смотрел на эльда в длинной белой рубашке, босого и с распущенными волосами. Это совсем не было похоже на запыленные доспехи, потертый плащ и растрепанные косы Финдекано. Он вспомнил: скала, песня, орел! Рука! — Финьо! — воскликнул, но на самом деле еле слышно прошептал он, когда друг, улыбаясь, склонился над ним, бережно касаясь плеча. — Где мы? В ответ Финдекано засмеялся и отстранился, так, чтобы Майтимо мог видеть, как по зеленой траве к нему бежит… — Мама! — закричал Майтимо. Он еще не до конца оправился от потрясения — слишком сильно оно было, да и трудно воспринимать реальность, если ты то и дело проваливаешься в сон, когда к нему явилась валиэ Эстэ. Майтимо хотел встать или хотя бы сесть, чтобы поприветствовать ее, но она сделала знак, и он послушно остался лежать. От присутствия Силы его пронзил ужас, ведь последний раз он чувствовал такое, когда с ним разговаривал Моргот. Но все же эта Сила была совсем иной. Эстэ склонилась над ним, провела пальцами над повязками, наложенными ее умелыми помощниками, и страх ушел. — Все хорошо, раны тела скоро перестанут тебя беспокоить. Потом задумчиво тронула перебинтованный обрубок руки. — А вот с этим мы ничего не сможем сделать. Пока не сможем, — она говорила, обращаясь к Нерданель, сидевшей по левую руку от Майтимо. Потом посмотрела на потупившегося Финьо, расположившегося по правую. Майтимо не мог выдержать его виноватого взгляда. — Это ничего! — сказал он. — Это была единственная возможность. Я бесконечно благодарен Финдекано! Я благодарен тебе, владычица Эстэ! Но скажи мне, почему мы здесь? Мы же не можем вернуться. Не могли… Финьо, вслед за другом, внимательно посмотрел на Валиэ. Его тоже интересовал этот вопрос. Но Эстэ лишь пожала плечами. — Но вы здесь, и я исцелю твои телесные раны, а мой супруг — раны ваших феар. Отдыхайте пока. На прощание она ласково коснулась бледного лба Майтимо и склоненной головы Финдекано. Финьо раздвинул невесомые занавеси и опустился на колени около ложа Майтимо. Тот попытался подняться на локтях, и Финьо подвинул подушку так, чтобы ему было удобней. — Тебе тоже снятся эти сны? — спросил он, глядя на осунувшееся лицо друга. — Да, — выдохнул Майтимо. На вспотевший лоб налипли потемневшие пряди. — Чаще всего — про Альквалондэ. И это хуже, чем про Ангамандо. — Мне тоже, — ответил Финьо. — И тоже про Альквалондэ чаще. Здесь, в Лориэне, он выглядел так странно — в белых простых одеждах, без привычных кос. Но даже так он совсем не казался покорным или беззащитным, и здесь не утратив своей отваги. — Это же Ирмо, он так и говорил, что будет тяжело. Я попрошу его, чтобы он хотя бы тебя оставил в покое, пока ты совсем не поправишься. Майтимо покачал головой. Финьо выкрал его из-под носа у Моргота и снова готов был ради него спорить со всеми Валар! — Нет, пусть лучше сейчас. Сразу. Только ты попроси, чтобы моя мама не приходила пока, она расстроится, если увидит меня таким… — Леди Нерданель невозможно удержать, ты же знаешь, — улыбнулся Финьо. — И ты не прячься от нее, лучше поговори. Это поможет. Финьо помолчал немного и добавил: — Мне помогло. — Мы не можем оставаться здесь просто так! Финьо слышал эти речи не в первый раз и глубоко вздохнул. В саду за окном, в окружении розовых кустов, Нерданель копала яму под фундамент для одной из своих статуй. Майтимо окреп достаточно, чтобы Эстэ разрешила перевезти его домой. Оба друга покинули Лориэн, а их матери, наконец-то, после всех тревог, вернулись к привычной жизни. Майтимо встал, придерживаясь за спинку стула, а потом отпустил руку и сделал пару шагов. Он уже не выглядел таким изможденным как раньше. — Мне нужно поговорить с Арафинвэ. Ты пойдешь со мной? — твердо спросил он, нащупав черную вышитую рубашку и пытаясь одной рукой надеть ее через голову. — Конечно, — Финьо кивнул. — Хотя я уже говорил с дядей, но я пойду с тобой. Давай я помогу. — Нет! — рявкнул Майтимо из глубины шелковистой ткани. Для того, чтобы продеть руку в рукав, ее нужно было по крайней мере поднять. Послышался сдавленный стон, треск ниток, Майтимо взмахнул здоровой рукой, пытаясь удержать равновесие, и рухнул бы на пол, если бы Финдекано не подхватил его. — Ты же собирался в Эндорэ, воевать с Морготом? — спросил Финьо, усаживая друга на кровать и помогая натянуть рубашку на больную руку. — Да! — сквозь зубы ответил Майтимо. — И я буду сражаться. Просто понадобится еще немного времени. Когда они поднимались по ступеням дворца, когда-то принадлежавшему Финвэ, потом Нолофинвэ, а теперь государю нолдор в Амане Арафинвэ, им казалось, что они видят чудной сон, когда явь мешается с выдумкой. Лестницы и колонны были те же, но в ином, непривычном свете, не таком, который был во времена Древ, все казалось необычным. Но самыми чуждыми и необычными казались себе они сами. В красивых одеждах, не в окровавленных тряпках, не в истертых до дыр, смерзшихся и покрытых ледяными сосульками плащах, не в пыльных доспехах, они снова были — принцы нолдор в неувядаемом и прекрасном Амане. Но они чувствовали себя здесь чужими. Арафинвэ по очереди прижал к груди каждого. Он смотрел на них с восхищением и горечью одновременно. — Я спрашивал про вас, и Эонвэ передал мне такой ответ. Вы можете жить среди нолдор так, как раньше, поселиться, где вам нравится и выбрать себе любое занятие. Вы вернулись в Аман по дозволению Валар, и Пророчество больше вас не касается. Вам нет нужды покидать этот берег. Так сказал Эонвэ. — Но дядя! Государь, — поправился Майтимо. — Мы же не можем оставить там наших! Я не могу оставить своих братьев… и свой народ, — добавил он, помолчав. — И моя клятва — она никуда не делась, даже если Эонвэ почему-то утверждает обратное. — Я тоже не могу, — добавил Финдекано спокойнее и тише, и оттого его слова прозвучали более весомо. — Там мой отец, брат и сестра. Я нужен им там. — Но и нам вы тоже нужны! — возразил Арафинвэ. — Не считайте, что здесь вы будете изгоями. Вы — мои дорогие племянники, и у вас есть матери, для которых вы теперь — все, что осталось от целой семьи. Подумайте об этом. — Мы думали, — ответил Финдекано, стараясь скрыть волнение в голосе. — Вы уверены? — спросил их Эонвэ, когда они спешились и отпустили коней на лугах вблизи Валимара. — Да, — ответили Майтимо и Финдекано в один голос. — Тогда ждите, — глашатай Манвэ качнул головой и взлетел соколом, исчезая в синей вышине. — Ты как? — озабоченно спросил Финьо. — Отлично, — поморщился Майтимо. — Да я не только до Валимара доехать, я и на Таникветиль готов подняться, если понадобится! Долгие прогулки и тренировки с Финдекано пошли ему на пользу, и он значительно окреп, хотя, возможно, и не настолько, насколько желал показать. Ждать пришлось долго, но все равно появление Короля Мира застало принцев врасплох. По телу Майтимо пробежала дрожь — он, несмотря ни на что, все еще остро реагировал на присутствие Стихий. Манвэ окинул друзей пронзительным взглядом и нахмурился. Майтимо сдержанно поклонился, но тут же гордо вскинул голову, и Финдекано последовал его примеру. — Владыка Манвэ, скажи, вы простили нас? — спросил Финдекано. — Вы не просили о прощении. Моей волей вы оказались в Амане, поскольку ты, Финдекано, просил о помощи, и помощь была дана — тебе, за твою отвагу, верность и веру, и тебе, Нельяфинвэ Майтимо… «Из жалости к твоим страданиям», — закончил про себя Майтимо, поскольку не знал за собой иных заслуг, достойных милости Валар. Он прикусил губу. — Ради твоего друга. — Пророчество вас больше не коснется, пока вы живете в землях Амана. Силы Арды не обвиняют вас ни в чем, в чем бы вы сами не обвинили себя. Живите, как вам велит совесть. Это все, что вы хотели знать? — Нет! — воскликнул Майтимо. — Не только это. Позвольте нам вернуться в Эндорэ! — Вам не нужно возвращаться. Довольно уже случилось бед от этого похода. И ты, Нельяфинвэ, и ты, Финдекано, разве не достаточно горя вы испытали? Никому не надо было уходить, а вам, раз вы уже оказались в Амане, тем более не следует дважды повторять ту же ошибку, — в голосе Владыки Мира не было ни гнева, ни упрека, но он был уверен в своем решении. — Владыка Манвэ! — возразил Майтимо. — Пророчество грозило нам предательством, а если мы останемся здесь — это и будет предательством наших друзей и родичей! Финдекано совершил отважный поступок, чтобы исцелить вражду между нашими народами, а теперь все его старания пойдут прахом. — Когда мой отец узнает, что я пропал в Ангамандо, отправившись спасать сына Феанаро, боюсь, что последнее терпение и благоразумие изменит ему, и он будет ненавидеть Первый Дом вдвойне, — поддержал Финьо. — А мои братья, узнав, что Финдекано потерпел неудачу, потеряют последнюю надежду! Если мы останемся здесь, отчаяние охватит нолдор, а Моргот только порадуется! Глядя на то, как хмурится Манвэ, Майтимо в запале воскликнул: — Можете повесить меня обратно на Тангородрим, только позвольте нам вернуться! Финдекано вздрогнул, и его друг тут же пожалел о своих словах, но Манвэ в ответ только рассмеялся. — Не бойся, сын Феанаро, я не исполню твое желание, хотя я вижу твою решимость. Вы — эльдар, и вы свободны делать все, что пожелаете, не спрашивая согласия Стихий. Но если вы собираетесь вернуться в Землю за Морем и пришли за советом, то совет мой будет — остаться. А если вы уйдете, это будет против нашего желания, и помощи от нас вы не увидите. — И как ты думал добираться до Эндорэ? — спросил Финдекано по дороге в Тирион, покачиваясь в седле и кусая травинку. — Я могу пойти к Ольвэ и попросить у него корабль. — Ты серьезно? К Ольвэ? Корабль? — травинка выпала из руки Финьо. — Я могу поступиться своей гордостью, — Майтимо наклонил голову, пряча лицо за отросшими волосами. — Я пообещаю ему любую виру за то зло, которое мы им причинили. — Но у тебя нечем расплатиться. Королю Ольвэ не нужна кровь нолдор, а кроме наших жизней у нас с тобой ничего нет. Тогда уж я мог бы провести тебя через Хэлкараксэ. У меня, знаешь ли, теперь большой опыт, нужно только как следует подготовиться. Если ты не испугаешься, — Финдекано усмехнулся, сухо и невесело. — Я не испугаюсь, Финьо, — Майтимо вскинул голову. — Но через сколько лет мы доберемся до берега? Время в Эндорэ теперь течет быстро. От долгого подъема и от разреженного воздуха сбивалось дыхание даже у Финдекано, а Майтимо, хотя и карабкался вверх, стиснув зубы, все чаще оступался и останавливался, чтобы отдышаться. — Давай руку, — сказал Финьо, забравшись на очередной уступ. — Я сам, — буркнул под нос Майтимо, но сорвался и съехал на животе вниз. — Все еще уверен, что сможешь смирить свою гордость и попросить? — Финьо все же пришлось помогать другу подняться. — Смогу. Ничего другого нам не осталось. Ну или Хэлкараксэ. Они стояли, задрав головы, перед высокой скальной стенкой, недобро напоминавшей неприступную стену Тангородрим, когда на них упала широкая тень и ветер от огромных крыльев растрепал им волосы. — О, Торондор, прости, мы снова просим тебя о помощи! — гордый первенец Феанаро склонился в глубоком поклоне. Орел молчал, наклонив голову, и удивленно моргал глазом. — Если ты отнесешь нас в Эндорэ — я буду твоим должником. В любое время, когда у тебя будет нужда, мы придем тебе на помощь, я обещаю! — Мы обещаем тебе помощь в беде и нашу искреннюю дружбу, — добавил Финдекано и тоже низко поклонился. В голове у обоих друзей раздался смех и глубокий голос ответил: «Я согласен». — Ты попрощался? — тихо спросил Финдекано, прежде, чем коснуться перьев Торондора. — Я обещал маме, что мы вернемся. Все вместе, — прошептал в ответ Майтимо. — Я тоже.