Сборник про Первый дом

Как в детских играх: этот — враг, А этот, стало быть, мой друг. А как светил замкнется круг, То поменяемся, и вновь Сыграем... но на пальцах — кровь. (Веллет)

Хильяро не мог усидеть на месте. Потоптавшись у костра, где собрался его отряд, такие же нетерпеливые юнцы, он вдоволь наслушался самых невероятных версий, почему Феанаро задерживается. На побережье вышли к утру, хотя кто скажет, когда теперь утро, если кругом непроглядная тьма? Время отсчитывали от подъема, однако после того, как погасли Древа, было столько беготни и суматохи, что спать ложились не все и не каждый день. Все очень сильно запуталось, и в общей неразберихе только лорд Феанаро сохранял уверенность. Его дух был так яростен, а речи так горячи, что Хильяро казалось, от одних только слов вокруг лорда вспыхивают искры и становится светлее. Войско Первого Дома остановилось на холмах, поодаль от гавани, а сам Феанаро отправился в Альквалондэ договориться насчет кораблей. Известий от него ожидали с минуты на минуту. Но время шло, ничего не происходило. Кто-то из сыновей лорда распорядился разжечь костры — темнота, охватившая Валинор, действовала угнетающе, а звезды, как нарочно, скрылись за низкими облаками. К кострам подходили телери, спрашивали о новостях, полагая, что в Тирионе известно больше, чем на побережье. Вместе с нолдор гневались на Моргота, но на предложение идти вместе в Эндоре только качали головами, мямлили что-то про неодобрение Валар и необходимость сначала наладить жизнь без Света, а уж после бежать вдогонку за Врагом. Хильяро не ожидал от них другого и не собирался ввязываться в споры, только время зря тратить. Он брел от костра к костру, надеясь найти кого-нибудь из командиров, кто мог бы сказать, долго ли еще ждать, и наконец наткнулся на Альмо. Тот только что вернулся от дальних костров, где расположились семьи с детьми. Оттуда слышались громкие голоса, смех и даже песни, как будто те, кто не считал себя воинами, и думать забыли о постигшей нолдор беде и о мести. Ну и ладно, успокоил себя Хильо, хрупкие девы и малышня могут себе позволить передышку. Ведь для того он, Хильяро, и с ним весь авангард войска, стоят день и ночь на страже, не отпуская меча, чтобы защитить их от всякой беды! Альмо кивнул ему, и юноша спохватился, вспомнив, зачем его искал. — Не знаю, что его задержало. Разве что король мореходов осторожничает и боится рассердить Валар тем, что поможет нам с переправой, — вздохнул Альмо, но тут же приободрился. — Ничего, против речей государя Феанаро никто не устоит, сдастся и Ольве! К тому же скоро должны подойти лорды Нолофинве и Арафинве, уж своему зятю Ольве не откажет. Пронзительно и тревожно загудел сигнальный рог, нолдор повскакивали с мест, засуетились, Хильо бегом побежал к своим. Мимо проскакали трое старших принцев, гривы их коней и плащи с восьмиконечными звездами трепетали на ветру. Хильо задохнулся от восторга и вспомнил площадь Тириона, где Феанаро и семеро его сыновей в свете факелов принесли страшную клятву. Сердце горячо билось в груди. Хоть клялся не он, а его лорды, он чувствовал себя причастным их яростной решимости, каждое слово отзывалось в душе. Ненавидеть и преследовать Врага, любой ценой, до конца! Что может быть возвышеннее и благороднее! И почему отец и матушка не только не пошли за лордом, как следовало бы, но еще и пытались отговорить Хильо? — Нолдор! В боевой порядок! Стройся! — прозвенел в темноте приказ, и, после мгновения тишины, все вокруг пришло в движение, раздались окрики, загрохотала сталь. Костры гасли один за другим. — Почему в боевой? — попытался спросить Хильо у Альмо, который строил отряд. — Значит, не договорились, — процедил тот сквозь зубы. — Не пугайся, до боя не дойдет. Едва мореходы увидят наши мечи, как все разногласия закончатся. Ведь не будут же они и в самом деле сражаться против нас? «Я не боюсь!» — хотел было возмутиться Хильо. Действительно, стоило бояться драки с телери! Однако вовремя сообразил, что Альмо имеет в виду другое. Времени на колебания не было, передовые отряды нолдор облачились в доспехи, с непривычки путаясь и суетясь выстроились в ряды и выступили в направлении гавани. Телери, коротавшие время у костров, в недоумении смотрели, как их недавние собеседники проверяют, легко ли выходят клинки из ножен. Кто-то побежал в сторону пристани, и воины засмеялись: «Помчался паруса поднимать!» Феанаро ждал у городских стен и встал во главе войска. Взгляд его был исполнен мрачной решимости. Нолдор проходили одну за другой извилистые улочки, пока впереди не замаячил свет, и они не вышли к залитым серебристым светом ламп причалам. К удивлению Хильо, на пристанях уже толпилось немало мореходов, у некоторых были луки. Фигура государя Феанаро вырисовывалась на фоне кораблей темным силуэтом. По правую и левую стороны стояли войска его сыновей, над ними колыхались алые с золотом знамена. Вожди нолдор остановились, и войско замерло. Среди телери произошло движение, они тоже попытались создать видимость строя, и вот уже две линии стояли друг против друга. Хильо было тревожно и радостно одновременно. Он знал, что нолдор сильны, что правда на их стороне, и его переполняла гордость, но упорное сопротивление мореходов его настораживало. Ведь в самом деле, не собираются же они драться? — С дороги! — прогремел гневный голос Феанаро, и серебром блеснул воздетый меч. Счастливчик Хильяро оказался в первых рядах и ясно видел все, что происходит. Феанаро пригрозил мореходам оружием, но те не испугались и не отступили. Хотя поначалу их ряды дрогнули и попятились, но затем строй выровнялся. Лучники заняли позиции на кораблях и, укрываясь за бортами, готовили стрелы. Теперь Феанаро уже не мог отступить, не потеряв уважение обеих сторон, и ему пришлось исполнить угрозу. — На корабли! — прозвенело в тишине. Сразу же выяснилось, что попасть на корабли не так-то просто. Телери встали живой стеной, и, даже пустив в ход кулаки, пробиться через их ряды смогли немногие. Хильо почти удалось протолкаться вперед, однако на борт им не позволили забраться мореходы, вооруженные длинными веслами. Первая атака была отброшена, и наступило затишье, обе стороны, переводя дух, стояли в замешательстве, не зная, что предпринять. Но тут вперед вырвался Феанаро, в его руке блестел меч, его конь, чуя негодование седока, плясал и вставал на дыбы. — Оружие к бою! Хильяро не успел удивиться. Со всех сторон от него послышался шелест металла, и сам он выхватил меч. Нолдор двинулись вперед. Перед ними по дощатой пристани защелкали стрелы. Потом стрелы стали попадать в ряды воинов, задевая кого по броне, а кого... Хильо обиженно дернулся, когда стрела чиркнула его по щеке. «Да вы серьезно, что ли?» Позади кто-то вскрикнул. Перед самым причалом снова произошла заминка, строй нолдор столкнулся с мореходами. Хильо, разозленный тем, что телери стреляют по его товарищам, ударил мечом. Защитники не оставались в долгу. Юноша работал четко, заученными движениями отбивая и нанося удары, и это было похоже на тренировку, с той разницей, что здесь меч, достигая цели, входил в живое тело. На руки Хильо брызнуло горячим. Кто-то догадался забросить сходни на высокие белые борта, и он одним из первых ринулся наверх. Навстречу Хильяро с борта прыгнул телеро, но сходни пошатнулись, и оба поединщика кубарем полетели на пристань. Вскочив на ноги, Хильо узнал перед собой нахмурившегося Лилтаро. Телеро, подняв кулаки, сурово произнес: «Прочь от корабля!» — Э... привет? Лилтаро поморгал глазами, узнав тирионского товарища. — Хильо? — А где меч? Телеро сделал неопределенное движение головой в сторону края причала, где поблескивали темные волны. — Ты утопил меч, который я тебе подарил? — Можно подумать, ты сам его ковал. — Зато ты сам его утопил. Растяпа. — Неумеха. — Я, между прочим, сам делал на нем гравировку, — Хильо всерьез обиделся. — И теперь все считают, что мой герб — рожок и ватрушка, — хмыкнул Лилтаро, склоняясь над темной водой. — Это цветы Тельпериона и Лаурелин! — Хильо тоже заглянул за край причала. Там, на самых нижних, чуть выступающих бревнах поблескивал клинок. Лилтаро лег животом на доски, пытаясь дотянуться, но рука только впустую болталась в воздухе. Рядом покачивался обросший ракушками борт корабля, наверху слышался топот и крики. Большой краб, потревоженный суетой, медленно перебирал ногами вдоль бревна. Лилтаро свесил ноги с причала. — Эй, постой — давай я тебя подержу, недотепа, — сказал Хильяро. Телеро тряхнул русой челкой и оглянулся подозрительно. — Уронишь. — Я не ты, не уроню. Краб потрогал одной клешней навершие меча. Лилтаро полез с причала вниз головой, а Хильо постарался покрепче перехватить его под колени. — Ниже опускай, а то он сейчас его спихнет, — придушенным голосом произнес телеро. Краб ощупал рисунок, действительно напоминающий сдобный рожок. Наверху раздались крики: «Айа, Феанаро!» и «Славны победы нолдор!», корабль покачнулся, и потертый борт стал приближаться к причалу. — Быстрей, что ты копаешься, — пропыхтел Хильо, поудобнее перехватывая ноги. Лилитаро, оценив опасность, дернулся и, не дав крабу распробовать гравированный рожок, подхватил меч. — Тяни! Корабль ударился о причал, едва только Хильо выдернул наверх покрасневшего и растрепанного товарища. Лилтаро с облегчением выдохнул, осматривая спасенный меч. — Эй, Хильо, берегись! — крикнули сверху. С борта легко спрыгнул Альмо и, увидев вооруженного телеро, ударил его рукоятью в челюсть. Лилтаро свалился замертво, из рук, звякнув, выпал меч, и, качнувшись на краю причала, с коротким бульканьем канул в море. — Что ты здесь застрял? — воин повернулся к Хильяро. Юноша застыл, глядя на черную блестящую струйку крови, стекавшую из уголка рта у Лилтаро. — Альмо, ты его убил. Альмо обернулся, потом поднял взгляд на пристань, где совсем рядом лежали несколько тел, утыканных стрелами, и дальше, где еще гремело железо и слышались крики. — И меч утонул. — Какой меч? — рассеянно переспросил Альмо. — Его. То есть твой. Помнишь, ты сделал, а я ему подарил? Альмо стиснул зубы. — Это же Лилтаро, ты знаешь его. Он ведь наш товарищ, — с трудом переводя дыхание, продолжал лепетать Хильяро. — Ведь мы же друзья! Альмо сделал два шага и отвесил ему оплеуху. Юноша ахнул и замолчал. — Он наш враг, Хильо. Мы были друзьями, а теперь мы враги. Нам нужны эти корабли. И посмотри… Нолдо указал назад, где на досках пристани в самых странных позах лежали эльдар. Кто-то из них шевелился и стонал, и Хильяро понял, что они ранены. А кто-то лежал неподвижно и тихо, будто спал. Хотя спать так, под грохот и крики, на голых досках, наверное, было неуютно... Из-под тел растекались темные пятна. — Но как же так? — шепотом произнес Хильо. — Ведь ты говорил, что боя не будет, что они уступят? — Я правда думал, — потупился Альмо, — что они сами отдадут нам корабли… — От летучей рыбы перья вам, а не корабли! — оба нолдор подскочили на месте от неожиданности. Лилтаро с трудом сел и помотал своей светлой головой. От совершенного усилия он застонал и чуть не свалился обратно. — Ты живой! — заорал Хильо, но гневный взгляд исподлобья остановил его и не позволил броситься на шею воскресшему товарищу. — Проваливай! Я же враг тебе, разве ты не слышал? С корабля раздался сигнал. — К знаменам! К знаменам! Альмо вскочил на бочку и оглядел поле сражения. — С севера нас теснят телери! Государь в опасности! — И кораблей вы не получите! — злорадно добавил Лилтаро, утирая кровь с подбородка. Тут на сумрачных улицах замелькали факела, и запел рог. — Принц Финдекано! — воскликнул Альмо, узнавая вымпелы. — Наконец-то! Долго же они собирались! Хильо, идем! Командир побежал вперед, но Хильяро не двинулся, стоя напротив товарища. — Лилто! Телеро сделал отчаянную попытку подняться, но снова сел, хватаясь за голову. — Ну что ж ты, видишь, я даже встать не могу, — сказал он, переждав головокружение. — У тебя меч, давай, убей меня, вам же это так просто! Потому что я никогда не прощу тебе. — Лилто, пойдем с нами, — прошептал Хильяро. — Пожалуйста! — Никогда. Никогда не прощу того, что вы натворили. Проваливай и будь проклят. Хильяро медленно, спиной вперед отступал, не отрывая взгляда от бывшего друга. Снова, надрываясь, прогудел рог, послышались крики и щелканье стрел, и Хильяро развернулся и побежал на подмогу.