Сборник про Первый дом

- Ты все-таки уходишь? От неожиданности Лютиэн вздрогнула, плащ соскользнул. Келегорм остановил ее у самого выхода из покоев, отведенных феанорингам в Нарготронде. Он подошел и бережно поправил темную ткань на плечах у девушки. - Я не видел тебя, просто почувствовал… Он хотел было продолжить – почувствовал, как сердце рвется в груди, как безвозвратно уходит свет, счастье, радость, сама жизнь. Но промолчал. - Ты не отпустишь меня? – Лютиэн твердо посмотрела в глаза сыну Феанора. - Одну – не отпущу. Лютиэн на миг растерялась. - Если уж собственный пес упрекает меня… - Келегорм сокрушенно покачал головой. - Хуан? Это он выследил меня? Пес ткнулся носом в руку принцессе и завертелся вокруг хозяина. Мохнатая голова боднула феаноринга в поясницу, подталкивая к дверям. - Он сказал мне… Впрочем, не важно, что именно он сказал, но когда твой пес говорит с тобой, невольно прислушаешься к его словам. Хуан нетерпеливо заворчал, и Келегорм махнул рукой. - Но тебе понадобится время на сборы, а его так мало, - вздохнула Лютиэн. Келегорм поджал губы. Они дошли до конюшен, навстречу им вывели оседланных коней. Феаноринг принял из рук оруженосца лук, стрелы и меч, проверил притороченную к седлу сумку. - Вот конь Куруфина, поедешь на нем, он быстр и у него мягкий шаг. Он подсадил принцессу в седло. - Но, лорд Келегорм, ты же знаешь… - сказала Лютиэн, смущенно опуская голову, когда они выезжали за ворота города. – Я иду за Береном. - Знаю, - глухо отрезал феаноринг. – Но все же я не настолько опустился, чтобы позволить деве, которую я люблю, идти навстречу опасности в одиночку. У нолдор так не принято. Быстрые кони феанорингов стрелой летели через Хранимую равнину. На земли Белерианда пришла осень, ломкие травы ложились под копыта, ранние сумерки несли с собой холод и промозглый ветер. - До Тол-Сирион долгий путь, без передышки нам его не одолеть, - Келегорм развел костер и устроил на огне походный котелок. Лютиэн в отчаянии сжимала руки – каждая минута промедления, она знала, стоила мучений ее возлюбленному и его спутникам. Она покорно выпила горячего отвара и съела лепешку. - Ночью будет холодно, Хуан ляжет с одной стороны, а я с другой. Лютиэн завернулась в плащ. Ее плечи чуть напряглись, когда феаноринг придвинулся ближе и обнял ее. - Лорд Келегорм? - Чтобы ты не замерзла, моя госпожа. Если тебя это смущает, можешь спать в обнимку с Хуаном – он тоже теплый. Спи, пожалуйста, ни о чем не беспокойся. День за днем холодная ночь сменялась морозным рассветом, под ногами на пожухлой траве хрустела изморозь, а берега ручьев затягивало узорным ледяным стеклом. Затем следовали торопливые сборы и скачка. Сердце Лютиэн рвалось вперед, но Келегорм берег ее силы и силы лошадей, а Хуан чутким носом выслеживал врагов и предупреждал об опасности. Наконец перед путниками показалась крепость, когда-то выстроенная королем Финродом, и мост через реку. Лютиэн устремилась вперед, но Келегорм свистнул, и конь Куруфина послушно встал, потряхивая ушами. - Лорд Келегорм, умоляю, каждое мгновение дорого, - воскликнула принцесса. – Пока мы здесь стоим, там, в темнице… - Я пойду вперед, - Келегорм спешился, поправляя меч. - Но… - Лютиэн замялась. – Ведь это Саурон! Я – дочь майэ, и, думаю, смогла бы… - А я – сын Феанора! – вспыхнул Келегорм. – Не хватало еще в бою прятаться за спинами у дев! Может быть, у вас в Дориате это в порядке вещей… Феаноринг застегнул ремешок шлема и, в последний раз обернувшись к принцессе, склонил голову. - Прости, моя госпожа, я был резок. Знаю, что просить тебя скрыться и повернуть назад бессмысленно. Рассчитывать мне особенно не на что, но я сделаю, что смогу, а там уж поступай, как знаешь. Береги себя. Келегорм вышел на мост, рядом с ним встал Хуан, рыча и топорща шерсть на загривке. Феаноринг крикнул, вызывая Саурона на бой. Однако когда железные ворота распахнулись, из них один за другим ринулись волколаки. Хуан был лучшим из псов Ороме, а Келегорм – лучшим из учеников, поэтому два великих охотника стояли твердо, убивая тварей зубами и железом. Когда с последним из волколаков было покончено, вышел Саурон. Он явился в волчьем обличии, столь ужасном, будто надеялся испугать эльфийского воина. Хуан зарычал, отпрянув в ужасе. Келегорм, с ног до головы покрытый волчьей кровью, выругался, но не отступил, зная, что за его спиной осталась Лютиэн, защитить которую он должен любой ценой. «У вас там, на Севере, никогда не слышали о том, что такое честный поединок?» - пробормотал он, поднимая меч. Бой был нелегким. Волк-Саурон свалил феаноринга на землю и вцепился зубами, но тут подоспел Хуан. В тот же миг над рекой раздалась песня, полная гнева и ярости. Келегорм был настолько поражен неожиданно открывшейся ему силой принцессы Дориата, что совершенно оцепенел и только мог наблюдать, как темный майа сдался на милость Лютиэн и вихрем умчался прочь. Принцесса склонилась над раненым Келегормом, но тот лишь махнул рукой – торопись! – и, держась за Хуана, вслед за ней вошел в крепость. Двери темниц распахнулись, повинуясь голосу и силе дочери Мелиан, навстречу им вышли узники Волчьего острова. Лютиэн спешила все дальше, в самые глубокие подземелья, пока наконец не нашла Берена - на коленях перед окровавленным и умирающим королем Нарготронда. Она взяла за руку и вывела своего возлюбленного, а Келегорм вынес на руках истекающего кровью Финрода. Склонившись над ранами короля, Лютиэн в отчаянии опустила руки – яд с зубов волколака проник в кровь, и жизнь эльфа угасала. Но Келегорм достал хрустальный флакон и влил в рот Финроду большую часть ароматной жидкости, а остатки выпил сам. Раненый сразу стал дышать ровнее. - Куруфин изготовил противоядие – на случай неприятностей на охоте. Нам с кузеном Инголдо как раз хватит на двоих. Только не говорите ему. Окинув острым взглядом не чаявшего спасения Берена, Келегорм покачал головой и пошел прочь. Ослабевшего от ран Финрода пришлось оставить на попечение его освобожденных из плена подданных. Берен же, вопреки здравому рассудку, не оставил мысли добыть Сильмарил. - Как можешь ты, смертный, вести принцессу в самое сердце зла? Или она не твоя возлюбленная, что ты ее не бережешь? Не слишком ли это – принести ее жизнь в жертву твоей гордости? Келегорм для разговора с Береном отошел на обрывистый берег Сириона в стороне от лагеря, подальше от глаз Лютиэн. - Не я веду Тинувиель, лорд Келегорм. Если бы все было в моей воле – я отправился бы к Морготу один. Но Соловушка сама выбирает свои пути, и я не в силах ей запретить. Что до моей гордости… Государь Финрод пошел со мной и чуть не погиб, лучшие из его друзей и подданных отдали свои жизни, и я не могу не оправдать их надежды. - О, Лютиэн, - Келегорм обратил взор в небо, - кому доверила ты решать свою судьбу – неразумному смертному и блаженному сыну Арафинве! Так слушай, Берен, хочешь ты того или нет – пока Лютиэн в опасности, я ее не оставлю! Берен взглянул исподлобья, потер рукой недавно выбритый подбородок. - А не кажется ли тебе, лорд Келегорм, что тебя ведет не забота о судьбе принцессы Лютиэн, а твоя кровавая Клятва? - А ты смел, Берен, чтобы так дерзить мне, - хмыкнул Келегорм. – У всех свои клятвы. О своей я побеспокоюсь сам, тебя это не касается – пока. До Ангбанда они добрались втроем. Хуану посчастливилось в последний момент избежать гибели, хотя он защищал хозяина и дорогих его сердцу друзей до последней возможности. Взять в плен дочь майэ и двоих воинов стоило слугам Моргота больших потерь, и преследовать огромного пса они не стали. Увидев, что пленники знатного рода, возможно, князья или правители, орки скоро доставили их в крепость и заперли в подземелье. Лютиэн была тиха и молчалива, не жаловалась на судьбу, но видно было, что она тщетно пытается придумать путь к спасению. Берен сидел возле ее ног, стиснув зубы, глаза его пылали огнем. Келегорм мерил темницу шагами. - Я не буду говорить, Берен, что такого конца следовало ожидать. Ладно, и я тоже виноват - не уберег принцессу от плена. Теперь надо предпринять все возможное… О, придумал! Лютиэн, госпожа моя, снимай свое платье. - Что?! – Берен вскочил, было, на ноги, но Лютиэн удержала его. - Ты что, смертный, не представлял, какого рода опасности ожидают деву в крепости Врага? А вроде про тебя говорили, что ты много воевал. Попробуем обмануть их. Лютиэн, мы поменяемся с тобой одеждой, и, если дойдет до худшего, пусть за принцессу примут меня. Лютиэн сосредоточенно кивнула и, отвернувшись, принялась расстегивать рукава. - Ты наденешь женское платье? – удивился Берен. - Не знаю, как у людей, а у эльфов мужество меряется не одеждой, - презрительно фыркнул Келегорм, снимая штаны и складывая рубашку. – Можешь не отворачиваться, я все-таки не дева. - И все это ты делаешь ради Лютиэн! Я мог бы и сам… - застыдился Берен. - Сам ты, прости, похож на принцессу эльдар меньше, чем коза на скакуна Ороме. Чтобы надеть платье Лютиэн, Келегорму пришлось распустить все шнуровки, однако когда все было готово, стройный и миловидный сын Феанора оказался вполне похож на гордую и решительную деву. Хрупкую принцессу же в мужской одежде, с обрезанными волосами, было не отличить от юноши. Лютиэн пропела тихую короткую песню. - Это чары, они прикроют прорехи в маскировке. Спасибо тебе, лорд Келегорм, за заботу, - Лютиэн едва заметно покраснела, и это единственное выдало ее страх. Когда их привели к Морготу, тот внимательно всмотрелся в лицо статной эльфийской девицы и обратился прямо к ней. - Я чувствую частицу силы, принадлежащей Духам Арды. Ты горда и прекрасна, и по всему видно, что род твой высок. Уж не ты ли – дочь Мелиан, что укрылась в лесах Дориата? Слава о твоей красоте идет далеко, но не думал, что ты унаследовала серебристые волосы своего отца. Зачем ты явилась сюда? Келегорм скрипнул зубами, досадуя, что оказался в такой нелепой ситуации, но его радовало уже то, что – пока – ничего не угрожает принцессе. Пришлось смирить свою гордость и поддержать обман. - Я – Лютиэн, дочь Тингола и Мелиан, и я пришла танцевать перед твоим троном, о Темный Вала, - прозвенел ясный голос эльфа. «О, так ли я думал стоять перед троном Врага? Нельо по крайней мере не пришлось говорить, что он якобы пришел танцевать перед ним!» Сильмарилы в короне Моргота приковывали взгляд, и Келегорм решился. - Смелость ты унаследовала у своей матери, милая королевна, - ухмыльнулся Враг. – Так станцуй для меня! Танцевать Келегорм умел и любил. Вскинув подбородок, он мелкими шажками пошел по кругу, откинув руку. Вскоре он услышал легкий напев в такт своим шагам. Это Лютиэн, отойдя в сторону, вела мелодию, комкая в руках плащ – единственное, что осталось у нее из наряда принцессы Дориата. Келегорму показалось, что он понял ее намерения, и он постарался отвлечь внимание Врага на себя. Впрочем, это было нетрудно. Моргот неотрывно следил за каждым движением танцовщицы, и в глазах его полыхал темный огонь. Феаноринг кожей ощущал, как взгляд Валы жжет, и манит, и против воли притягивает к себе, как веет от него страстным желанием. Келегорм оскорбился, на щеках его вспыхнул румянец, а Моргот лишь усмехнулся, еще больше кривя изуродованное лицо. «Добро же, - решил нолдо, - дай только подобраться к тебе!» Однако стараться ему для этого не потребовалось – лишь починиться темной воле, которая сама влекла его. Шаг за шагом вел он свой танец, приближаясь к черному трону. Лютиэн пела все громче, и сон сморил слуг Моргота, но тот ничего не замечал, кроме танцовщицы, которая подошла к самым ступеням. Наконец Вала протянул руки и схватил Келегорма за плечи, развернул и вжал в сиденье трона. В глазах нолдо полыхнул ужас, но он сдержался, и Моргот ухмыльнулся его покорности, склонился ниже, срывая легкую ткань платья. Келегорм выждал момент и ударил. Он был опытным бойцом и знал, что главное точно попасть в подбородок, и тогда любой, самый тяжелый и сильный воин будет оглушен. Моргот был огромен, чуть ли не вдвое больше эльфа, но Келегорм попал. Вала пошатнулся и опрокинулся, ударившись головой о ступени собственного трона, корона покатилась по полу. Феаноринг потер разбитый кулак и медленно спустился вниз, на ходу подтыкая подол, как это частенько делала кузина Арэльде. Берен вышел вперед, едва веря удаче. Он хотел что-то сказать Келегорму, пошутить, однако слова застряли у человека в горле. Несмотря на разорванный лиф и задранный подол платья, феаноринг не выглядел ни смешным, ни забавным. Вид его внушал трепет. Глаза Келегорма горели, отражая блеск Сильмарилов. Берен потянулся было к короне, но отшатнулся под взглядом феаноринга. - Как же мы достанем их? – сказал он, оглядываясь в поисках ножа или хоть какого-то инструмента. Келегорма это не смутило. - Прочь, смертный! Я все-таки сын великого Мастера. Мне ли не совладать с камнями моего отца. Келегорм запел – глубоко и мощно, и Камни отозвались, удерживающее их железо дрогнуло, и они медленно скатились в подставленные ладони. Всего миг держал Келегорм Сильмарилы в руках, а затем коротко вскрикнул и отпрянул, с ужасом глядя на темные ожоги. Феаноринг так и застыл, стоя на коленях перед раскатившимися по полу Камнями. Берен потянулся было за Сильмарилом, однако Келегорм очнулся и страшно прохрипел: - Не смей! Неужели ты думаешь, что если Камни отвергли руку того, кому принадлежат по праву, то они пощадят смертную плоть? Берен замер, голос и взгляд феаноринга пугали его гораздо больше, чем все огни на свете. Тогда вперед вышла Лютиэн. - Ты много раз помогал мне, лорд Келегорм, и теперь мой черед отплатить тебе, спасая тебя от тебя самого. С этими словами она, не дрогнув, собрала все три Сильмарила, и в ее руках они засверкали ярко и радостно, как в далеком Амане. - Что ты наделала, моя госпожа! – воскликнул Келегорм, закрывая лицо ладонями, сгибаясь в мучительной судороге. – Я клялся преследовать и ненавидеть всякого, чьи руки коснутся Камней Феанора, но тебя – я не могу ненавидеть! Пусть лучше я предам Клятву, и вечная Тьма будет моим уделом. Тут Моргот пошевелился, приходя в себя, и Келегорм вскочил, понимая, что как ни велика его беда, но сейчас нужно спасаться, и спасать Лютиэн, и Камни. И Берена тоже. Феаноринг от всей души пожалел, что не убил Моргота раньше, а теперь, после всего случившегося, у него не хватило бы на это сил, и он только яростно пнул Валу в бок. Берен увлек принцессу к дверям, Келегорм последовал за ними, и все трое бросились прочь по темным переходам Крепости в поисках выхода. В путанице коридоров и лестниц Лютиэн и Берен быстро растерялись, но Келегорм уверенно выбирал, куда свернуть. - Откуда ты знаешь? – на бегу спросил Берен. - Нельо рассказывал, - буркнул феаноринг. – От тронного зала до ворот – здесь пять ярусов, и направление по спирали влево. Обитатели Ангбанда начали просыпаться от колдовского сна, в который их погрузила песня Лютиэн. У выхода из крепости их встретили стражи, пришлось схватиться врукопашную. Наконец беглецы сумели выскользнуть из окованных железом ворот, из которых еще не выходил никто из пленников Врага. Мутный серый свет, пробивавшийся сквозь дым Тангородрима, они приветствовали как самый лучезарный рассвет. Но тут позади них раздался рык и лязг зубов, огромный волколак, стороживший врата, яростный Кархарот, приближался к ним. Берен заслонил Лютиэн, но оба они были беспомощны перед зверем. Келегорм перехватил отобранное у орков копье и бросился вперед. - Берен, береги принцессу! Лютиэн, спаси Сильмарилы! Келегорм понимал, что силы не равны, он не надеялся, да и не стремился выжить в схватке с волколаком. После борьбы с Морготом, но более всего – после того, как он был отвергнут Камнями и вынужден был преступить Клятву, он был совершенно обессилен. Однако сын Феанаро считал себя лучшим охотником по ту, да и по эту сторону моря, и считал своим долгом защитить принцессу от зверя. Кархарот распахнул зловонную пасть и бросился на эльфа. Келегорм, вмиг позабыв об усталости, выставил перед собой копье. «Вот так встречает меня Вечная Тьма, что будет уделом клятвопреступника», - успел подумать он. Волколак прыгнул. Копье лишь оцарапало ему горло, когти уже достали эльфа, и клыки вспороли кожу. Но тут мелькнул яркий свет – Лютиэн размахнулась и бросила в Кархарота одним из Сильмарилов. Камень угодил зверю в глотку, волк сомкнул пасть и завыл, завертелся, а затем умчался прочь. Келегорм упал раненый и уже не надеялся на спасение, слыша гомон слуг Врага, вышедших в погоню за беглецами. Однако тут над ним склонился Берен. - Беги, смертный, спасайся и спасай Лютиэн, я уже не смогу встать и буду вам лишним бременем. Берен не стал слушать, а взвалил стройного, но рослого и тяжелого эльфа на спину. - Может, среди эльдар так и положено – бросать раненого друга на милость врагов, - задыхаясь, все-таки едко вставил Берен. - Но у нас, у людей – это не принято. Уже погружаясь во мрак, на грани сознания Келегорм услышал, как Лютиэн воскликнула звонким голосом «Орлы! Орлы летят!» Придя в себя, он удивился, что все еще жив. Раны, полученные от Кархарота, были глубоки, но не смертельны, однако яд давно убил бы любого. Над ним склонялись две темные головы и одна светлая. Лютиэн, Куруфин и Финрод. Последние двое вместе с войском успели подойти к самой границе Пепельных равнин, когда увидели спускающихся Великих орлов. Противоядие Куруфина от волколачьих зубов оказалось как нельзя кстати. Келегорм успел только понять, что Вечная Тьма не станет его уделом прямо сейчас и взять с Куруфина слово не причинять вреда Лютиэн и не касаться камней – хотя бы пока. Перед тем, как он снова провалился в беспамятство, к постели метнулся белый шерстяной вихрь, и Хуан облизал лицо хозяина, невзирая на протесты целителей. «Охраняй Лютиэн», - велел ему Келегорм. День спустя феаноринг открыл глаза, пошевелился и даже смог сесть на кровати. Сил заметно прибавилось. Он огляделся – на низком столике посередине походного шатра лежал темный сверток, от которого исходило легкое золотистое сияние. Оставшиеся два Камня. Полог распахнулся, и в шатер вошел Берен. - Лютиэн с государем Финродом и твоим братом, - ответил он на немедленный вопрос. – Твой пес и государь не дадут ее в обиду, не волнуйся. Как ты? - Хорошо, смертный, - хмыкнул Келегорм. - Хорошо – пока Лютиэн не видит, нам стоит решить все между собой. - Ты же едва очнулся? – Берен подобрался и насторожено посмотрел на эльфа. - Я не поединок тебе предлагаю. Вот лежат два Сильмарила. Судьбу третьего решила Лютиэн. - Да, она сказала, к добру то было или к худу, но далее она вмешиваться не будет. Так что решать нам. Но ведь ты отказался от вашей Клятвы? - Я отказался, но мои братья – нет. Тьма пока не забрала меня, хоть я уже было решил… Не знаю, что за кара ждет меня за клятвопреступление, но такой темной судьбы я своим братьям не желаю. Итак, вот Камни. Кто из нас сможет удержать в руке Сильмарилы, тому ими и владеть. Берен отшатнулся, пораженный словами феаноринга. - Ты прикасался к ним там – тебе все мало? Келегорм оглядел свои ладони. - Сыновья Феанора и принцы Первого Дома так просто не сдаются! Мой брат может жить без руки – смогу и я. Ты это знаешь лишь понаслышке, но я был там, когда Варда сказала: «Ни смертная плоть, ни нечистые руки не смогут коснуться их, не будучи сожжены». Мое слово пусть будет тебе порукой – так и было, а мои ожоги ты видел сам. Не думаю, что с тех пор мои руки стали чище. А посвататься к принцессе эльдар – еще не значит разделить судьбу Первых Детей, правда, Берен? Ну, так как – примешь вызов? Келегорм встал, чуть пошатнувшись от слабости. Берен поднял голову и кивнул, закатывая рукав. - Приму. Они подошли к столу, и свет камней отразился на их лицах. Никогда еще лицо человека не казалось Келегорму таким благородным, а взгляд – таким твердым. - Не ожидал? – Берен чуть улыбнулся. - Надеялся, что я испугаюсь? Мой век короче твоего – и я уж тем более смогу обойтись без руки. Но без Лютиэн – не смогу… - Я рад, что Лютиэн выбрала, по крайней мере, не труса, - усмехнулся Келегорм и тут же снова стал серьезен. Они коснулись Камней одновременно, сомкнули ладони, и свет из теплого и золотого стал алым. Келегорм не мог сказать, сколько времени прошло – для него каждое мгновение превратилось в бесконечность. Но он почувствовал, как заныли стиснутые челюсти, и понял, что в руке – тепло, а не огонь. Тогда он посмотрел на Берена и встретил такой же удивленный взгляд. Оба они распахнули ладони, и два камня заблистали гранями. - Так что же? Смертная плоть и нечистые руки? - Стало быть, это судьба. Камни сами сделали выбор. Расставание с Лютиэн было для Келегорма невыносимым, и он только поцеловал ей руку, желая счастья. - Не знаю, чем все это обернется, - сказал он на прощание Берену. – Надеюсь, что если мы и встретимся – то не как враги. Береги Лютиэн. Вот этого я не смогу никогда понять – как мог ты все же повести Лютиэн за собой в Ангбанд, подвергнуть ее опасности! - Когда люди любят друг друга, они с радостью готовы делить любые невзгоды и испытания на двоих, так говорил мне отец, и так говорят мудрые нашего народа. Я люблю Соловушку, и я верю в нее. - Я бы ни за что не позволил, чтобы хоть тень беды коснулась Лютиэн. Что же, я люблю ее как-то не так? А, впрочем, это все предрассудки смертных. Келегорм усмехнулся и сжал Берену руку.