Шевалье Ее Величества

Карл внимательно смотрел на платье, которое ярко-алым пятном горело на белой простыне моей не застеленной постели. Он словно изучал каждую складку на мягком шелке. - Не удивительно, что Дива не надела его, - подняв на меня взгляд, произнес он. - Я не думал, что цвет может иметь такое большое значение для нее, - заметил я. - Дело не в цвете, - покачал головой Карл. - Это платье было предназначено другой женщине. - Этой женщины уже давно нет в моей жизни, - я опустился на постель. - А в твоем сердце? - внимательно посмотрел на меня «брат». - Что ты хочешь сказать? - Ты ведь не любишь Диву, - он сел рядом со мной. - Ты просто по определению не можешь ее полюбить и никогда не полюбишь. Даже ее формальный отказ от тебя, как от Шевалье, здесь не поможет. В тебе течет ее кровь. Ты не можешь испытывать к ней чувств! - Вчера вечером меня охватила сильная страсть к ней, - тихо проговорил я. - Со мной такого еще никогда не было. Карл лишь усмехнулся в ответ. - Ты не понимаешь, - посмотрел я на него. - Я не люблю грубый секс, словно на пределе, не люблю владеть женщиной настолько, чтобы не давать ей возможность отвечать на мои ласки. Это просто не в моем стиле! - Ты должен учесть те перемены, что произошли с тобой после того, как ты превратился в хироптера, - заметил Карл. - Тем более, ты говорил, что воспользовался тем пакетом крови, что я оставил для тебя. - Не напоминай мне об этом! - простонал я. - Я не хочу вспоминать того, что сделал это! - Рейджи, вы с Дивой, тешите себя бессмысленными иллюзиями. Вам кажется, что отказываясь от реальности, вы можете ее изменить, но это не так. Ты больше никогда не станешь человеком. Ты должен будешь питаться кровью, чтобы восстанавливать свои силы. И ты никогда не полюбишь Диву, как мог бы полюбить ее сестру, или же как ты любил женщину, когда был еще человеком. - Значит, теперь я чудовище, - прошептал я. - Чудовище, которое не умеет сдерживать собственные низменные инстинкты! - Ты не чудовище, Рейджи, - возразил Карл. - Ты просто теперь другое существо. Тебе следует правильно это воспринимать. Поверь, есть немало людей, которые поддаются своим не менее низменным инстинктам. Я повернулся и посмотрел на него. Мне вспомнились слова Дивы, что она говорила мне прошлой ночью о том, что с ней делали во время заточения в башне в Бордо. Она ни разу не назвала имени, но я знал, что она говорила про Амшела. - Ты прав, - проговорил я. - Ты прав... - Недавно Соломон сказал мне, что я стал философом, - усмехнулся Фей Онг. - Черт побери, я и сам себя не узнаю! С каких это пор я стал мыслителем?! - он сделал паузу. - Расскажи мне про эту женщину, - попросил он через некоторое время. - Раз ты не единственный, у кого припрятан скелет в шкафу, мне стало спокойней. - С одним условием, - я хитро улыбнулся. - Если потом ты расскажешь мне про свой. - Ладно, - сдался Карл. - Обещаю, что расскажу. Я кивнул и начал говорить. И по мере того, как я рассказывал, у меня перед глазами вставали картины из моего прошлого. Я словно снова был в Америке, в Гарварде, в университетском дворе, где случайно заметил девушку на скамейке. Она была одна и сидела, погруженная в свои мысли. Я не знаю, почему тогда подошел к ней. Я просто почувствовал, как к этой девушке потянулось все мое существо. И хотя я тогда был с друзьями, я приблизился к ней и, улыбнувшись, поздоровался: - Привет. Она подняла на меня глаза и тоже улыбнулась, но как-то грустно. - Привет. - Меня зовут Рейджи Намикава. Мы, кажется, встречались на лекции по политологии, или нет? - Джессика Уиллард. Да, я тоже прохожу это предмет. - У тебя все нормально? - я присел рядом с ней. - Думаю, я завалила тест, - призналась она. - Ничего, впереди ведь еще целый семестр. - Знаю, но все равно неприятно, тем более что я сама в этом виновата. Надо было больше заниматься. - Один заваленный тест - не проблема, - уверил я ее. - Наверное, ты прав, - она снова улыбнулась. - Откуда ты? - Из Токио. А ты, наверное, из Бостона? - Нет, моя семья живет в Лос-Анджелесе. Я приехала в Массачусетс, чтобы поступить в Гарвард. - Калифорния на другом побережье, - заметил я. - Довольно далеко. - Япония еще дальше, - усмехнулась она. После этого мы разговорились. Как мне потом рассказала Джессика, ее никогда не привлекали азиаты, и она не могла понять, что нашла во мне. Мы начали встречаться уже на третий день после знакомства, так как поняли, что не можем друг без друга. Это была любовь с первого взгляда, сильная, всепоглощающая прекрасная любовь, единственная, первая и последняя в моей жизни. Она закончилась четыре года спустя, когда я сказал отцу, что хочу жениться на Джессике, а тот ответил категорическое «нет». Как я узнал из последней записки своей возлюбленной, она слышала один из моих разговоров по телефону с отцом и поняла, что настоящей семьи у нас никогда не будет. И хоть к тому времени мы уже три года как жили вместе в квартире, которую я снимал для нас, мы оба понимали, что рано ил поздно, этому настанет конец. Поэтому она тогда и уехала, не попрощавшись. Джессика не вынесла бы прощания со мной. «Я люблю тебя так сильно, что одна мысль о том, что тебя больше не будет в моей жизни, раздирает мое сердце и душу на части. Но я бессильна против обстоятельств, и я не смогу проститься с тобой, глядя тебе в глаза. Это слишком больно. Прости и прощай...». Это были последние строки ее прощального письма. Я до сих пор хранил его среди своих самых дорогих вещей. Я встал, подошел к столику возле кровати и, отперев замок, достал из ящика сложенный лист бумаги. - Это все, что мне осталось от Джессики, - я протянул его Карлу. - Это письмо, воспоминания и это платье, которое она так и не получила. Вьетнамец взял письмо. - Я могу прочесть? - спросил он. - Читай, - вздохнул я и отвернулся к окну. - Ты все еще любишь ее, - произнес Карл через несколько минут. - Даже не думай возражать. Ты до сих пор влюблен в Джессику.