Переспорить судьбу или Белладонна 2

Я осталась жить во дворце в Тирионе. Не то что бы мне здесь были очень рады. Конечно, мне выделили комнату на последнем этаже и даже дали одежду. Это были те самые белые платья с длинными юбками. Юбки путались у меня в ногах при ходьбе, цеплялись за все подряд и ужасно раздражали. Мне посоветовали отрастить волосы. Очень вежливо посоветовали. Я захотела послать советчиков подальше, но сдержалась. Меня кормили, конечно, но я ела одна в своей комнате, все меня сторонились. Я пробовала говорить с эльфами, несколько раз подходила к Финдекано, он казался мне самым адекватным, и он действительно со мной с интересом разговаривал. Он приносил мне как-то яблоки и рассказывал, как они здесь живут. С интересом слушал меня и мои истории о моей жизни и сказки. Он хорошо умел слушать. Но Финдекано был единственным, и даже он со временем куда-то пропал, оставляя меня одну. Это меня беспокоило. Тревожная атмосфера постепенно нарастала. Возможно, все дело действительно было в моем внешнем виде. И я покорно обряжалась в длинную юбку, которая ужасно мне мешалась. Но я не могла отрастить себе за ночь косу до колен, и приходилось терпеть косые взгляды. Время шло, ничего не менялось. Я была в Валиноре уже около недели, но на меня по-прежнему косились. Странно все это было и неприятно. И ужасно тоскливо. Мне совершенно нечем было заняться, и мне во всем отказывали. Я попросила оружейника потренироваться с луком или с мечом. Я бралась иногда за оружие в Ривенделле, конечно, получалось у меня не все, иногда просто не хватало физической силы, но здесь мастер мне просто отказал. Да здесь и не распространено было оружие, его как будто избегали, использовали, конечно, луки при охоте, но мечи были совсем не в ходу. Но мне было отказано и в луке. Мастер при этом так замялся и запаниковал, что я было подумала, что девушке не пристало владеть оружием, но тут же спохватилась: нет же, эльфы не делают такой уж разницы между полами, женщина вполне может быть воином. Лук не хотели давать именно мне. Ну ладно. Я попробовала покататься на лошади, но конюхи, как один, отворачивались от меня и бормотали, что не велено давать мне коня. Черт знает что такое. С горя я даже поплелась на кухню, там всегда находится работенка, но мне не доверили ничего, отказывались, когда я предлагала помощь, даже такую простую, как принести воды. Они старались быть вежливыми, очень старались, но у них чертовски плохо это выходило, и вежливость, и попытки скрыть страх. Меня боялись. Мальчик-сапожник как-то принялся расспрашивать меня о моих сапожках, в которых меня сюда занесло, потом как будто спохватился и прикусил язык. Я почувствовала движение за спиной и обернулась. Один из стражей Нолофинвэ стоял у меня за спиной. Так я узнала, что за мной следят. И теперь уж стали следить в открытую, за мной всюду таскался кто-то из стражников: в сад, в купальни, к фонтанам, на кухни, на террасу — кто-то всегда был со мной. Я не осмеливалась спросить у Нолофинвэ, какого черта это нужно. Я бы, может, и набралась когда-нибудь смелости для этого, но однажды утром меня не выпустили из комнаты. Я поколотила в дверь. Но страж ответил, что меня не велено выпускать. Отлично. Просто супер. Я переоделась в штаны и рубаху и повалилась обратно на кровать. В бессмысленной тоске и одиночестве прошло два дня. Ничего не менялось. Я не привыкла к такому, не привыкла сидеть взаперти по многу дней, не привыкла, чтобы меня игнорировали. И ночью я покинула свои покои через окно. Моя комната располагалась довольно высоко от земли, и не было никакого выступа, чтобы зацепиться. Но выше окна шел отличный барьер, за который я и уцепилась, вылезая. Карниз тянулся вдоль стены, пока не проходил над очаровательным балкончиком. Я вцепилась пальцами в карниз. Нужно просто перебирать руками и добраться до балкона. Сущий пустяк. Но стоило мне ступить с подоконника, я остро ощутила высоту, на которой нахожусь, цепляясь пальцами за каменный выступ. О боги! Пальцы мигом заболели и едва не разжались. Я прижалась к стене, еще хранящей тепло дня, и сильнее стиснула пальцы. Как же я смогу так еще и двигаться?! Черт! Я дотянулась ногой до подоконника и ступила на него, облегченно переводя дух. Руки немного дрожали. Нет, так я не доберусь. Если бы можно было встать на этот карниз… Но для этого нужно как-то подняться наверх. Я высунулась из окна. Надо мной была крыша с очаровательной резной башенкой. Если забросить на нее веревку… но у меня нет веревки, а простыню я так не кину. Хотя я, наверно, и веревку так не кину. Я снова встала на подоконник и высунулась так далеко, как только смогла. Вниз было слишком далеко, чтобы я смогла спуститься по простыням. Наверх было слишком сложно забросить аркан. А вбок — не хватало сил. Может, попробовать еще раз? Но сперва я сделала себе страховку. Заранее связанные простыни уже были наготове. Я закрепила один конец на спинке тяжелой кровати, а вторым обвязалась сама. Должно получиться. С такой импровизированной страховкой я снова шагнула на подоконник и уцепилась за карниз. Вперед и вбок. Сперва я несколько секунд просто висела, не решаясь отнять ни одну из рук. Шарила босыми ногами по каменной кладке и думала о том, что если смогу продвинуться, скажем, на середину пути, назад дороги уже не будет. И нужно было сделать хотя бы первый шаг. К счастью, я нашла небольшую трещинку, чтобы упереться пальцами ног. И передвинула одну за другой руки. Сместила ногу, снова нашаривая подходящее углубление. Будь здесь гладкая стена, мне бы точно пришел конец. Импровизированная страховка мне только мешалась. Трещинки находили на самых разных местах. Иногда выше, чем нужно, и я раскорячивалась на стене, отчаянно боясь сорваться. Руки у меня болели и дрожали. Чертовы эльфы с их чертовым гостеприимством! Иногда ноги у меня срывались, и я оставалась висеть на одних руках. От боли в пальцах на глазах выступали слезы. Мне казалось, что ладони у меня должны быть уже в крови. Острые края камня царапали пальцы. Проклятье. Как же страшно! Когда я коснулась ногой балюстрады, от радости я едва не разжала пальцы. Я зацепилась ногами за перила, втащила ноги внутрь и обвила ногами балконные балки. Черт. Я на месте. Постепенно я втащила себя всю на балкон и рухнула на пол. Руки дрожали, пальцы не гнулись, и я прижимала руки к груди, ласково убаюкивая. Бедненькие мои! Когда встала и кое-как смогла отвязать страховку, было очевидно, что обратно я уже не вернусь. Просто не смогу. И у меня опять будут проблемы. Подумаю об этом потом. И я нырнула через тонкую балконную занавеску в комнату. Это было похоже на гостиную, и вниз уходила лесенка, оттуда лился свет. Я шмыгнула туда и легла на край люка. Двое эльфов о чем-то беседовали. Я затаила дыхание и прислушалась. — …видел сегодня. Странно все это. Отец говорит о том, что это может быть опасно, но я не чую тревоги. Ни от нее, ни от ее вещей. Как будто бы она не желает нам зла. — Я тоже не думаю, что она так уж опасна. Но мы многого не знаем о ней. Даже наш отец знает больше, он беседовал сегодня в валар. Они вызвали его к себе. Он и рассказал мне все, когда вернулся. Это были сыновья Нолофинвэ. Отсюда я видела только их черноволосые макушки, но голос одного из них действительно был похож на голос Финдекано, а другой, должно быть, Тургон. Отлично, я могу узнать много интересного. — Если валар заберут ее, мне будет спокойнее только от того, что я буду уверен в безопасности нашей семьи. Поэтому и не возражаю против этого. Однако опасности, как таковой, я все равно не ощущаю. — Наши с тобой чувства могут быть ошибочны. — Могут! — резко выговорил эльф и ударил кулаком по подлокотнику. — Могут! Но если бы она хотела причинить нам вред, у нее для этого была масса возможностей. Мы уверены в том, что она не майа. — Но как она попала сюда? Мы не знаем о людях ничего, но этот портал — не их творение. Так говорил Эонвэ. — Верно, не их. Портал мог быть украден. — Что бы ни происходило, я не хочу подвергать весь город, а то и весь Валинор, опасности. Пусть валар заберут ее. Завтра утром прибудет Эонвэ. — Куда именно ее отвезут, ты знаешь? Я перестала дышать от волнения. — В Мандос, как я слышал, — сердце екнуло в груди. — Там Намо побеседует с ней, откроет ее сущность, — уберите лапы от моей сущности! — Там валар смогу понять, может ли она жить среди нас. — А если нет? Да к черту! Я не собираюсь куковать свой век в Мандосе, как Мелькор. Я не собираюсь умирать, тем более, в тюрьме! — Ее оставят там навсегда. Мы так и не выяснили, как починить портал, а те чертежи, что мы нашли в ее сумке… — я снова насторожилась. Видимо, они основательно порылись в моих вещах и сломали застежку на блокноте. Все чертежи и наброски были только там. — Я тоже видел их. Но я не понимаю, что это. Не знаю, что это за язык… — Язык чужой нам, пусть! Но я говорю о чертежах. Эонвэ показывал их Аулэ, это оружие!.. Только — тшш! Никому ни слова. Что? У меня не было там чертежей оружия! Что за брехня?! — Ты уверен, что это именно оружие? — Отец говорил, что Аулэ не смог понять некоторых вещей там, но там точно есть чертеж одного оружия. Там все прорисовано очень подробно, и даже показан принцип действия. Дальше я слушать уже не стала. Я отползла подальше от люка и поднялась на ноги. Дверь вела в другую комнату, и там по длинной анфиладе я торопливо бросилась прочь отсюда. Вынырнула в коридор и нырнула в другую комнату. Я знала, что мои вещи хранятся в рабочей комнате Нолофинвэ. Какое счастье, что здешние эльфы не выставляют охрану, мне никто не попался по дороге. И хотя дверь была заперта, я открыла ее, расковыряв замок булавками с платья. Открывать эльфийские замки меня научили Элрондионы, когда мы воровали сладости из погребов в Ривенделле. Вот и пригодилось умение. Все мои вещи были здесь. Я сгребла в сумку разложенные на стеллаже предметы. Окно Нолофинвэ находилось на втором этаже. Сущий пустяк. Я спустилась, цепляясь за подоконник, пока не повисла на пальцах. Потом прыгнула. Пятки обожгло болью при приземлении на гравий, я рухнула на спину, ногами проскребая дорожки в гравии. В сумке что-то звякнуло. Я быстро вскочила на ноги. Бежать! Я нырнула в ближайшие кусты и через сад на четвереньках поползла к конюшням. Черта с два я отправлюсь в Мандос! Вот уж дудки! Выкусите! Я не Мелькор, и не буду триста лет сидеть на попе ровно. В конюшни я проникла через окно. Лошади почуяли чужака и тревожно зафыркали. Один жеребец стал бить копытом и ржать. Только бы не сбежались эльфы! Я схватила узду и седло. Я умела седлать лошадь. Этому меня тоже научили в Средиземье. Я выбрала самую спокойную кобылку, самую маленькую и очень милую на вид. Но даже она тревожно поводила мордой. — Тише, милая, тише… — шептала я ей, пока остальные лошади уже волновались слишком сильно, чтобы этого кто-нибудь не заметил. Я выводила кобылу из конюшни, когда появилась стража. Они неторопливо шли проверить слишком шумные конюшни, а тут на их пути нарисовалась я. Наверно, никогда в жизни я так быстро не влетала в седло. Босыми пятками я пришпорила свою кобылку. Сумка мотнулась у меня на плече. Кобыла резво взяла с места, а я привстала в стременах. Сзади слышались крики и ржание коней, стражники звали кого-то, но я уже вылетела за ворота замка, раньше чем их успели закрыть и метнулась по городским улицам. Привлеченные шумом, наружу высовывались эльфы. Кто-то сонный и вялый, кто-то бодрый и готовый меня перехватить, но они не успевали понять, что происходит, а я уже проносилась мимо, подстегивая лошадь. Пока они сообразят, что нужно делать, пока побегут сообщать королю, но кто-то уже наверняка отправился в погоню. У них неоседланные лошади, но эльфам это вряд ли помешает. И мне нужно спешить, потому что моя кобылка явно не самая резвая лошадь на свете. Я петляла по улицам, прыгала через низкие заборы садов, и все подстегивала лошадь. Город вскоре кончился, и кобылка, почуяв простор, рванула с новыми силами. Стремена больно спивались мне в босые пятки. Уйду, не догонят. Уйду. *** Лошадка моя резко затормозила только у реки. К этому времени погоня потерялась где-то позади. Если прислушаться, можно было различить звуки погони: конское ржание, бряцанье доспехов, крики эльфов. Но я оторвалась немного, все же у меня была фора, чтобы скрыться в лесах. И вот впереди появилась река. Недостаточно широкая, но и не слишком узкая. Лошадь не могла ее перепрыгнуть, и в воду заходить отказывалась. Можно было двинуть вдоль реки, но чуть дальше возвышались крутые склоны, поросшие жестким кустарником, и голые холмы. Там меня будет видно, а в кустарнике я просто завязну, туда лошадь тоже не пойдет. Я спешилась и бросилась к реке сама, придерживая сумку, переброшенную через плечо. Смело ступила босыми ногами в воду и едва не выпрыгнула с визгом. О боги! И это Валинор! Вода была ледяная! Я еще потопталась на берегу, оглядываясь на лошадку. Нет, на ней мне не уйти. Я зажмурилась, стиснула зубы и сделала несколько шагов в воду, пока не оказалась в ней по колено. Ноги ниже колен, кажется, отнялись от холода. Я выдохнула и резко бросилась вперед. От холода глаза распахнулись, все тело сжалось, как натянутая пружина. Хотелось завизжать и выбраться отсюда. Я поплыла, едва перебирая ногами. Сумка ужасно мешалась и тянула на дно. Я присмотрела у берега старое трухлявое бревно и вытащила его, проклиная всех эльфов. На бревне я пристроила сумку, уцепилась обеими руками за трухлявое суденышко и поплыла. С бревном меня стало сносить по течению, и как я ни гребла, выплыть у пологого берега у меня никак теперь не получится. Река несла куда-то вперед, и напоследок я оглянулась. На берегу стояли лошади, а какой-то эльф махал мне рукой и что-то кричал. Если они начнут стрелять, мне конец. Но, видимо, у них не было приказа меня убивать, и я благополучно поплыла дальше. На том берегу эльфы что-то решали. Они наверняка знают или брод или мост, чтобы перебраться, но это не значит, что я не смогу от них уйти. Когда река отнесла меня достаточно далеко, я стала рулить к берегу. Крутой песчаный обрыв с редкими корнями и каменными выступами позволил мне подняться относительно безболезненно. Я свалилась на травку, обнимая себя руками. Меня трясло. Промокшая насквозь одежда была вываляна в песке, по которому я сюда забиралась, а сумка как будто еще потяжелела. И это ведь даже не все мои вещи. Я не нашла в кабинете Нолофинвэ ни портала, ни своего блокнота, ни еды. У меня была запасная одежда, но она в сумке тоже промокла. Нужно бы развести огонь, но ведь не мокрым же огнивом, да и меня сразу найдут. Так что я собралась себя с земли, кое-как отряхнула липнущую к телу одежду и зашагала прочь. Куда? Сама не знаю. Но все было лучше, чем в Мандос. Через какое-то время я окончательно выбилась из сил. Не знаю, сколько прошло времени, но по моим расчетам уже должно быть утро. И свет действительно понемногу менялся, но лес, куда я забралась, все равно оставался темным и густым. Я пробиралась через какие-то кусты и коряги, обходила овраги, перелезала через упавшие деревья. Ветки цеплялись за одежду, и хорошо еще, что я могла надеть свои сапожки. Пусть они на каблуках, но босиком мне ни за что не суметь пройти по лесу, когда каждая колючка норовит воткнуться в пятку поглубже. От холода у меня зуб на зуб не попадал, и я начинала себя чувствовать загнанным зверем. Наверно, нужно было лечь и поспать, высушить одежду и подумать о том, где раздобыть еды. Но когда я услышала бряцанье сбруи и голоса, я рванула с места, как шустрый заяц. Инстинкты дернули меня в сторону, и тут же мимо меня просвистела стрела и воткнулась в ствол поваленного дерева. Я испуганно пискнула и рванула вперед. Сумка хлестала по боку и цеплялась за кусты, ноги подворачивались в сапожках, и следующую стрелу я пропустила над головой, рухнув в прелую листву и хвою. Взметнулась на ноги снова и бросилась вперед. Им все же дали разрешение в меня стрелять. Меня теперь точно убьют. Близость смерти придала мне сил, и я смело сиганула через овраг, стремясь срезать путь. Плечо пронзила боль, меня сбило с траектории полета, и я повалилась на дно оврага. Треснула вонзившаяся в плечо стрела, из глаз брызнули слезы, и я замерла в лужице на дне оврага, зажав себе ладонью рот. Слезы текли из глаз, рубашка пропитывалась кровью. Конец. Они меня убьют. Я замерла и прикрыла глаза. Только бы не заметили. Шаги послышались на краю оврага. Кто-то был очень близко. — Я попал, но не пойму, куда он делся, — услышала я мужской голос. — Ты видел, кто это? — спросил второй. — Должно быть, олень, — ответил первый. — Так ломился. Почуял нас. — Это не было похоже на оленя. Олени бегают иначе. — На оленей будем похожи мы, если вернемся с пустыми руками. Отец с нас шкуру спустит. Охотники. Они не знают, в кого стреляли. Чертовы охотники. Как не вовремя. — Я точно попал в него, и он бежал тут. Видишь, тут ветки обломаны. — Ты не попадешь даже пальцем в собственный нос, братец! И он же не мог исчезнуть. Может, в овраг свалился? — Ну так слазай и посмотри! Сердце у меня сделало кульбит, и я едва подавила жалобный скулеж. Нет-нет, не надо сюда лезть! — Сам слазай и посмотри! — И полезу! Нам нужно принести на ужин хоть что-то! Сегодня неудачная охота, эти болваны всю дичь распугали. — И чего им, спрашивается, не сидится в своем Тирионе? — Понятия не имею. Я услышала треск и проклятья, когда кто-то из охотников полез вниз. — Здесь ужасно грязно. Вечно из-за тебя я во что-то влипаю. — То в медвежье дерьмо, то в неприятности! — захохотали сверху. Тот, что спускался в овраг, полз медленно, стараясь не ободраться об ветки кустарника. В конце концов он наступил на мою руку. Тяжелый каблук сапога вонзился мне в кожу, и я заорала дурным голосом. Эльф подпрыгнул, потерял опору и скатился по стенке оврага вниз, налетев на меня. В панике зашарил вокруг руками. Тяжелое тело придавило меня к земле. — Мелькора ради! Что у тебя происходит? — вопрошал голос сверху. Эльф со светлыми золотистыми волосами скатился с меня, сел, в ужасе осматривая свой костюм, перемазанный…. ну даже не знаю, чем именно перемазанный. Потом он уставился на меня. — О Эру! Мы ранили тебя? Он протянул мне руку. — Вставай, парень. Давай, выберемся отсюда. У брата в сумке есть мази. Он не признал во мне девушку, да и не удивительно. Эльфы имеют миловидные личики, и обычно не перемазаны черте чем. Так что в грязи и в штанах я вполне походила на мелкого паренька. Но вот моя тонкая и более чем женская ручка просто потонула в большой ладони охотника. Тот посмотрел на руку, недоуменно нахмурился. Потом, кажется, разглядел под мокрой одеждой выпуклости в нужных местах. — Девушка! — выдохнул он. — Леди! Про леди он конечно погорячился. — Что там происходит? Ты нашел? Я подняла голову и встретилась взглядом с другим эльфом, черноволосым и мрачным. Он сжимал в руке лук, а увидев меня, удивленно отпрянул. — Во имя валар! Мы ранили тебя! Давай, я помогу! Кое-как меня, раненную и потрепанную, выудили из оврага. Светловолосый тут же принялся пальцами вычесывать гадость из своих шикарных волос, а мрачный охотник внимательно меня осмотрел. — Ты как-то странно выглядишь. Ты из Тириона? Я кивнула. — Зачем ты отрезала волосы? Я пожала плечами. Говорить не получалось, перед глазами собирался туман, я цеплялась за раненное плечо, и у меня зубы стучали друг о друга от холода. — Давай мази, нужно обработать рану. И вытащить наконечник. Не бойся, — кивнул мне светловолосый, — мы умеем. Ты позволишь? — он кивнул на распоротую рубашку. Я помогла ему разорвать ткань больше, обнажая рану. У меня закружилась голова, и меня усадили на землю. Рану промыли и смазали, но наконечник все же решили не доставать. — У лекаря это выйдет лучше, — сказал мрачный эльф, запрещая светловолосому запускать лапы в мою рану. — Отвезем домой. Это ближе, чем в Тирион. — Отец… — Отец не увидит! — отрезал мрачный. — Он будет в кузне. Меня посадили на лошадь светловолосого. Отец. Братья. Я посмотрела на мрачное лицо второго охотника и на чумазого, но по-прежнему очаровательного эльфа со светлыми волосами. Он как раз устроился позади меня на лошади. — Не переживай, здесь не так уж далеко, — сказал он. — Интересные у тебя сапоги! — усмехнулся он. — В них удобно? — Туркафинвэ?.. — неуверенно спросила я. — Да, это я, — ослепительно улыбнулся эльф. — А это мой брат, Морифинвэ. Я кивнула своим мыслям. Я еду в гости к Феанору. Супер. Но вырывать и бежать уже точно было бессмысленно, да и крепкая рука поперек талии не оставляла сомнений в том, что мне от них не уйти. Я смиренно вздохнула. Будь что будет.