И это просто совпадение?!

Это сейчас оправдалка, почему я так долго тянула с продолжением. Если не хотите, не читайте. Но дело в том, что я хочу перезалить фф целиком на свой аккаунт, в то время как автор первой части не хочет удалять его. В общем, в скором времени я постараюсь осуществить задумку, и если вам будут приходить уведомления о выходе новых частей в ближайшие пару дней, то это не новое, а старое. Кстати, я немного отбетила первые части, можете освежить память.

***

      Анзу выжидающе смотрела на учителя, Ичиго перебрасывала глаза то на дочь, то на её отца. Макото молча оглядывался и принюхивался. — У вас нет алтаря? — неуверенно спросил мужчина, когда не смог распознать запах ладана или благовоний-палочек. — Нет. Бабушка была… я не могу вспомнить это слово, — девочка на вид была куда менее подавленной, нежели ее мать. — Агностиком, — хрипло выдохнула Ичиго, — в нашей семье редко соблюдаются традиции, так нас воспитали. — Я не видел твою сестру… — Она не смогла приехать. Обещала на двадцать один день…кхм, — негромко сообщила она. — Надеюсь, она явится. — Ясно.       Они сидели в гостиной, на мягком каштаново-кофейном диване и молчали. Девочка снова апатично рассматривала Макото. Ичиго ушла в себя. Блондин был неизмеримо доволен тем, что сейчас он всё-таки рядом с ними. Он не понимал, как именно на ситуацию реагирует Анзу, но вот обычно энергичной леди, которая ему была небезразлична, он был необходим, пока она не попала в клетку депрессии и сама же в ней не заперлась, выбросив ключ. Нужно было только придумать план. Похоже, только Анзу не нравилась эта тишина. Она не ждала, что мама начнёт беседу, однако её наставник, вроде как, должен был вникнуть в ситуацию и что-то предпринять. За-го-во-рить! Она сидела молча полминуты, вздохнула, посидела ещё и решила, что никто не собирается разгонять эту атмосферу. — Может, мне поставить чай? Только у нас нет ничего сладкого. Только сахар… и кувертюр.       Макото поднял голову и пересёкся заговорщическим взглядом с Анзу. Да, нужно брать быка за рога! Да, потеря действительно огромная и носить траур даже требует правильный тон, но не бездействовать же! — Не проблема, — Кашино одобрил стратегию дочери (господи, как это звучит!), — мы сейчас что-нибудь сообразим. Ты не против, Амано? — она не успела поднять головы. — Конечно ты не против.       Ичиго непонимающим взглядом пилила блондина. Её голова работала крайне медленно, и она до сих пор не разобралась, что он делает у неё дома. Вроде как сама пригласила. Зачем? Почему он на неё так смотрит, чего хочет? Для чего подходит ближе, и ещё ближе? Садится. Хлопок, хлопок, удар. Он что-то делает с её лицом? А? Что? Макото сидел на коленях рядом с диваном и приводил затуманенный разум этого скорбившего недоразумения в порядок. — Ты меня слышишь? -… — Амано, я говорю тебе, — удар по щекам, небольшая встряска, — ты слышишь меня? — Да… — Иди, переоденься. Желательно во что-то светлое и яркое, а потом приходи.       Поняла или слишком много слов для тебя? Последняя его реплика была намного лучше пощёчины. Она поднялась и обиженно прошествовала в сторону лестницы, чуть не споткнувшись о ковер. Макото подавил смешок. — Ну что, веди меня на кухню? — скорее уточнил Кашино. — Да! — она чуть не пулей добежала до места назначения, неуверенно лавируя на скользком паркете. Макото шёл спокойно, оглядываясь. Кухня была просторной, хорошо оборудованной, очень светлой, уютной. — Что будем готовить, Кашино-сенсей? — спросила девочка, заглядывая в холодильник. — Разумеется, что-то клубничное, — без раздумий ответил он, опираясь спиной о столешницу и складывая руки на груди. — У нас как раз есть клубника. Она у нас всегда есть, в принципе-то. — Я даже не сомневался в этом. Но для начала, нам нужно приготовить идеальный горячий шоколад для мамы. Когда ещё десерт будет готов?.. — Это звучит логично, — она с нескрываемым восхищением его продуманностью смотрела, как он безошибочно нашел жестяную белую баночку, к которой хранились шоколадные капельки бельгийского кувертюра. Следом он достал коробочку поменьше, отлично зная, что в ней находится — грецкий орех, фундук, миндаль, может что-то ещё. Он открыл ещё один ящик, достал оттуда соль и сахар. — Откуда вы знаете, где тут что лежит, что у нас есть клубника? — не выдержала и спросила девочка. Это вызывало в её пытливом уме подозрения. — Мы с твоей мамой учились вместе, иногда приходилось вместе даже жить. Это дело привычки. У меня дома точно так же. А клубника… ну это же Ичиго, она без неё не может. Я помню, она раньше, когда нервничала или обижалась, набирала себе целую тарелку, даже с горкой. Сидела, ела в гордом одиночестве, никого не подпускала к своей клубнике. Однажды после такой горы клубники, у неё началась аллергия, она покраснела, температура поднялась. Да уж, заставила она нас поволноваться! Но после этого она вроде поумерила свои аппетиты. Девочка смеялась уже истерически, потому что он действительно реалистично описал маму. Она такая и сейчас. Мужчина посмотрел на заразительно смеющуюся девочку и тоже засмеялся. — Так, о чем это я, — немного успокоившись, Макото вспомнил про горячий шоколад, — достань молоко и сливки. — Да, сейчас, — она быстренько открыла холодильник и достала необходимое. Кашино уже достал кастрюлю и поставил на плиту. На глаз механически смешал молоко, сливки, шоколад, немного сахара. — Сначала делаем ганаш. Помешивай, если начнет кипеть — делай меньше огонь. Как будет готово — зови. А я пока займусь тестом. — Хорошо. Сверху добавим маршмеллоу? — Добавим.       Ичиго вернулась и встала в проём. Картина ей понравилась. Этакая семейная идиллия. Дочь лицом к плите что-то размешивает венчиком, муж выливает тесто в форму и ставит в верхнюю духовку. Нет, он не муж. Анзу говорит, что что-то готово. У Ичиго заложен нос из-за недавних слёз, она даже не в состоянии предположить, что они готовят. Кашино добавляет молоко, Анзу снова размешивает. Кашино добавляет перемолотую в ступке субстанцию. Скорее всего, это орехи. Анзу снова перемешивает. Макото говорит ей разливать по кружкам и доделывать самостоятельно. Он развернулся к своей рабочей поверхности и заметил умиротворённую чем-то Ичиго. — Уже вернулась? Вовремя. — Вам чем-нибудь помогать? — Нет, мы сами. Садись за стол. Она послушно села за некое подобие барной стойки и с ужасом наблюдала, как её маленькая дочка берёт газовую горелку и поджаривает белые зефирки в кружках. Макото переставил кружки на стол, Анзу принесла три чайные ложечки. Все уселись и принялись за шоколад. — Почему это так невероятно вкусно?! — взгляд Ичиго изменился до неузнаваемости, он улыбалась. Уже несколько дней не евшая сладостей, скучающая по безупречному исполнению Макото, она изнутри просвечивалась теплыми лучами радости. — Потому что мы готовили вместе, — скрывая своё довольное выражение лица, произнёс Макото. — Вы большие молодцы! — она приобняла и поцеловала дочь. Кашино прищурено смотрел на эту сцену, всем своим видом говоря: « А меня?» Ичиго смущенно улыбнулась и просто кивнула. Макото закатил глаза. — Почему ты не общаешься с командой? — неожиданно спросил Кашино. — Они беспокоятся о тебе. Особенно Маи… и Хотака. Ты бы хоть написала им, что с тобой всё в порядке, а то ведь так и обидятся. Тем более им пришлось выбыть из соревнования из-за тебя. Хоть они и понимают ситуацию, но и от тебя тоже нужно хоть какая-нибудь связь. Обидятся потом ещё. А когда команда ссорится, у неё ничего не выходит. Ичиго уже хотела заступиться за дочь, но девочка резко призналась: — Мне немного стыдно теперь им писать. Они мне писали и звонили, но я не отвечала. А сейчас… — А сейчас самое время это сделать, — перебил её мужчина. — Прямо сейчас? — А когда? Она быстрыми глотками допила шоколад и пошла за телефоном. — Она вообще ни с кем не говорил, кроме меня. Я удивилась, когда она заговорила с тобой. — Ясно, — он взял её за руку. — Да почему у тебя такие холодные руки? — он смял её руку в своей, немного массируя. Она смутилась. И нечаянно вспомнила один момент: Они встретились в ресторане, где она уговаривала Мию соглашаться на предложение Сацуки и перечисляла все преимущества. Жених и невеста куда-то вышли, и она осталась одна. — Значит, устраиваешь чужую личную жизнь? — Да, своей-то, всё равно, нет… Она только теперь видела того, кому бросила фразу, причину её запутанных мыслей и дурацкого поведения в его присутствии. Того, кого она теперь так тщательно избегала, из-за случая на террасе, сейчас сам её нашёл, возможно даже, случайно. Он снова возник перед ней. Щеки розовели, взгляд бегал, сердце стучало, словно колёса поезда, и она забыла, как думать, говорить, дышать… Стояла, как столб. Теперь она могла утверждать, что личная жизнь у неё есть. Анзу вернулась довольная. Никому ничего не сказала, но было видно, что всё в порядке. Ичиго запротестовала на слова о том, что они сами справятся и решила тоже помогать. Кухня большая, она уж точно не помешает. Однако Кашино, хоть и не сказал ничего против, но всё время рассказывал истории про Ичиго, которая раньше так и норовила попасть в какую-нибудь странную или опасную историю. Хотя, если бы здесь была госпожа Ваниль, она припомнила бы ещё более компрометирующие выходки Ичиго. Как хорошо, что она в Королевстве. Они закончили довольно поздно. Анзу зевала каждую минуту и после того, как чай был выпит, и пол тортика с тарелки практически исчезло, её отправили спать. Пара отмывала кухню, наводила порядок, и Макото после этого должен был уйти домой. Не то, чтобы Ичиго его выгоняла. Просто была негласная договоренность ещё с обучения в школе. Но в этот раз всё пошло не по плану: Макото нашел бутылку вина, Ичиго не отказалась её распить вместе с ним. Они снова в гостиной. Одна настенная лампа разбавляла темноту. Зеленая стеклянная бутылка на журнальном столике, два бокала и двое немного уставших людей на мягком ковре возле столика. — Мне немного. Макото хмыкнул, но налил ¼ бокала. Она мгновенно осушила его и поставила на место. В бокале снова появилась красная терпкая жидкость. После и в его бокале тоже. Они без тостов и характерного битья стекла о стекло сделали несколько глотков. — Тебе хоть немного лучше? -Немного, — она допила оставшееся на дне вино и пододвинул бокал к нему ближе, чтобы Кашино налил ещё немного. Он послушно выполнил это ещё несколько раз, после того, как она осушала бокалы после несказанных тостов. Они молча выпивали, как после трудной рабочей недели. — Это последний раз, когда я позволю тебе напиться. А то до алкоголизма не далеко, знаешь ли. Вместо ответа она поцеловала его в щёку, чем просто ошарашила его. — За шоколад. Его губы изогнулись в сантиметре от её лица и незамедлительно припали к её. Лёгкое покусывание нижней губы разомкнуло её уста. Он обхватил её румяную щёчку правой рукой, в то время как левой за талию притягивал ближе и немного надсаживая на себя. Ичиго почти не реагировала, но после того, как Макото сместился к её ушку, она вздрогнула начала ерзать, будоража лёгким трением всё его существо. Она она начала осыпать его шею поцелуями: легкий, два более взрослых, оттягивая кожу зубами и снова припадая к опухшему месту нежным, невинным прикосновением. Он орудовал под её футболкой, намереваясь её снять, когда понял, что Ичиго подозрительно тихо себя ведёт. Совсем бездействует и просто лежит на нём. Она попросту уснула. Утром он обязательно прочитает ей рацею о том, что так нельзя, что засосы — это плохо, что вот так вот бросать на полпути — тоже плохо, что ему было неудобно спать и теперь у него болит шея и ноет спина, что она тяжёлая, что слишком сильно его ночью душила обнимала. Она улыбнётся, но не попросит прощения и закроет дверь в душевую прямо перед его носом. За завтраком они будут шушукаться под многозначительные взгляды дочери, а потом заведут разговор о том, кто кому отец.