***
«У Пьеро Бароне обнаружили опухоль? Неожиданные подробности вскрылись из больницы К***. Один из сотрудников рассказал нам о плачевном состоянии знаменитого певца». Француженка сбилась со счёту какая эта уже была статья, найденная в интернете. Пьеро не брал трубку, последнее, что она услышала от него, что совсем скоро он приедет к ним. Он не появлялся в Наро практически полгода. Как же его ждала Габриелла, которая от каждого шороха бежала открывать дверь. В свой день рождения, задувая свечи, она плакала, желая лишь снова увидеть Пьеро. Брюнетка каждый день ходила к синьоре Элеоноре, надеясь, что ей звонил сын и, быть может, он ей сказал новости, но в ответ была тишина. Женщина также как и Арин переживала за тенора. Возвращаясь поздно вечером с работы, француженка увидела знакомый чёрный мерседес. — Иньяцио! — закричала она и кинулась в объятия своего друга. Он был очень уставшим, а его глаза отражали тоску и печаль, лицо было совершенно опустошенным. — Я больше не могу, — тихо произнёс сицилиец. — Что? Что ты такое говоришь? — Арин подняла голову и на вздохе спросила своего друга. — Это письмо тебе… — сказал он и протянул конверт. Брюнетка тут же взяла его и открыла. Это было от Пьеро.«Моя дорогая и любимая Арин, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет. Каждый день моё здоровье ухудшается, я становлюсь слепым, уже сейчас мне с трудом удаётся распознать людей, я умалкиваю о том, что пишу на автомате и лишь вижу какие-то размытые загогулины. Ты знаешь, что я тебе не раз говорил о том, что я люблю тебя. За все свои действия я получил ответ, и я проиграл сражение за твоё сердце, чем и плачу сейчас. Сидя в ресторане в Милане, наблюдая за тем, как веселятся дети с родителями, я понял одно. Находясь с тобой и твоими детьми, я стал отцом семейства, неважно кто является настоящими мамой и папой Габриеллы, мы её родители, она наша с тобой девочка, которая сейчас наверное растёт настоящей красавицей. Закрывая глаза, я представляю, что ты рядом с Габи, которая тихо посапывает на твоей груди. Картал тоже наш мальчик, мой малыш, который любит смотреть на корабли и играть футбол. Он уже может постоять за себя, когда мы были с ним на занятии, Картал защитил своего друга, которому подставили подножку. И надеюсь, что он вырастит достойным мужчиной. И если даже мальчик не выберет футбол, отведи его в музыку, у него действительно есть талант, когда я играл на пианино он тихо подпевал мне. Я не хотел никому говорить о своей болезни, особенно тебе, чтобы ты не видела меня таким, чтобы ты не горевала, а Картал и Габриелла не видели твоих слез. Я слишком поздно все осознал. Мне жаль, что я не сказал прощай тебе, твоим детям. Но тяжело говорить с человеком, которого унижал, а потом в трудную минуту спас. Ты мой ангел, который навсегда будет в моем сердце. Не знаю, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, но я прошу лишь только об одном, чтобы ты помнила меня. Навеки твой, Пьеро».
На щеках у Арин уже текли слезы, которые она стирала, но все было напрасно. — Пьеро… — шепотом произнесла она и посмотрела на Боскетто, который с сожалением рассматривал брюнетку. — Он ещё жив, Арин… Проходит химиотерапию в одной миланской больнице. Он запретил мне тебе рассказывать, но я больше не могу наблюдать как он угасает. Не всегда могу находиться рядом. — А вакцины? Почему он не использовал их? — Это совершенно другое, Арин, тем более лекарства на стадии разработок… — Я поеду к нему. — Ты уверенна? — Да, закажи мне на завтра билет в Милан и… — Я посижу с детьми, не переживай, — прервал мужчина. — Я их с собой возьму, я должна быть рядом, — Арин была в замешательстве и постоянно теребила письмо в своих руках, Боскетто взял за руку француженку и потянул её к себе. Брюнетка уткнулась в грудь своего друга и зарыдала. Ей необходимо было выплеснуть все свои эмоции, которые собрались воедино. Француженка так переживала за то, как поживает Пьеро, что и как с ним. А узнав… Она бы все отдала, чтобы вернуть время вспять. Казалось, что был упущен какой-то момент, может быть этот момент смог бы перечеркнуть все и жизнь двоих была полна счастья? Единственное место, где ей хотелось сейчас оказаться был Милан.***
Приехав в больницу, брюнетка пыталась собраться мыслями и силами. В регистратуре одна из медсестер согласилась провести девушку до палаты тенора. — Спасибо, дальше я сама, — улыбнувшись, сказала француженка, когда они подошли к двери. Повернув ручку, девушка зашла в палату. Везде были какие-то провода и капельница. На койке лежал Пьеро, никто бы никогда не догадался, что этот худой, бледный с синяками под глазами человек — знаменитый тенор, её тенор. Арин тихонько поставила сумку на тумбочку и села рядом с сицилийцем. Рука сицилийца была холодная, практически как у мертвого человека. Аккуратно подняв ладонь, девушка поцеловала и приложила к своей щеке. — Говорят, что люди, слышат голоса, а в голове у них жуткие галлюцинации. Мой Пьеро, мой родной… Я здесь… Я буду до конца с тобой рядом. Тяжело открыв веки, Пьеро почувствовал нежное прикосновение женской руки, эта была никто иная как его любимая француженка, которая крепко сжала в своей ладони его ладонь. — Ты здесь, это сон… — прошептал Бароне. — Пьеро, — заулыбалась Сечиль и стала целовать ладонь тенора, — это не сон, дорогой, это я, я здесь, рядом с тобой. — Ты не должна… — Тш… — прервала его брюнетка. — Я не оставлю тебя здесь одного, ты будешь жить, слышишь? Пьеро, у тебя есть целая семья, которая ждёт твоего возвращения. И как только тебе станет лучше, я тебя отвезу к Карталу и Габриелле. Они по тебе очень сильно скучают, ждут тебя. Ты не можешь оставить их, меня, свою маму, папу, сестру. Арин сделала глубокий вдох. — Я читала твоё письмо, позволь мне сказать, что я тебя простила, тебе пришлось пройти через многое, ты понял все сам, Пьеро… Габриелла наша малышка, мы её родные папа и мама, после того, как я провела с тобой ночь, я узнала, что беременна. Это твоя дочь, твой кусочек. В глазах тенора заблистали слезы. — Моя дочь… Я наблюдал как она растёт… — с одышкой произнёс Пьеро. — Я не увижу её… — Молчи, — перебита Арин, — ты её увидишь, мы обязательно что-нибудь придумаем! Ты будешь видеть как она растёт, поведёшь её за руку в музыкальную школу. Пьеро, твоя жизнь ещё впереди и она уже переплетена с моей… — Я тебя люблю… Француженка положила свою голову на грудь тенор и заплакала. Каждое движение для него отдавалась болью, но он погладил по голове ту, которую не думал больше встретить в своей жизни. А она здесь, рядом с ним. Не видя ее, он чувствовал её, что нужно отдать на этом свете, чтобы лицезреть лицо своей любимой! — Дети… — тихо прошептал он. — Они здесь, в Милане, они будут ждать, твоего возращения, Иньяцио одолжил его дом, чтобы мы смогли здесь пожить. Ты не поверишь, но Габриелла спустя неделю после твоего отъезда попросила меня сделать косички, как ты ей делал. И полчаса она доказывала мне, что я делаю не так, как Пьеро, а потом и вовсе сказала: «Вот приедет Пьеро, тебя и научит». — Габи… — Она так ждала тебя на свой День Рождения, услышав стук, думала, что это ты, а потом пришла кукла. Габи спит с ней и по сей день, думая, что эта кукла поможет воссоединиться вместе с… Неожиданно открылась дверь и в палату зашёл доктор. — Добрый день, я лечащий врач синьора Бароне, синьор Миро. — Здравствуйте, я невеста Пьеро, Арин, — вытерев свои слёзы, француженка протянула руку. — Хм, не ожидал вас здесь увидеть, Иньяцио утверждал, что вы заняты. — Так и есть, у меня свой ресторан и там были проблемы, я должна была передать его другому владельцу. Скажите, как проходит лечение Пьеро? — Единственный плюс в том, что мы удалили опухоль, сейчас ничего от нас не зависит, его организм сам борется со всем этим. — Да, я прекрасно понимаю… Скажите, когда можно его будет отвезти домой? — Нам пришлось продлить курс идарубицина, поэтому неизвестно. — А если мы сейчас его заберём? Хотя бы на два дня. — Нет, Арин, нельзя. — Пожалуйста, доктор Миро. — Арин, можно я с вами переговорю тет-а-тет? Француженка кивнула и вышла вместе с доктором. — По правде говоря последние анализы Пьеро слишком плохи, если мы продолжим химиотерапию он может вообще умереть. Организм очень плохо справляется. — И вы мне это говорите? По вашему я должна писать отказ от лечения?! Пьеро дышит, он выживет, вот увидите, он поедет домой, вернётся сюда и продолжит битву до победного конца. Врач хотел возразить ей, но воздержался. Брюнетка захлопнула за собой дверь и посмотрела на Бароне. — Я сделаю все… — прошептала она и подошла к тенору. Француженка сменила специальный раствор на обычный. — Они просто сейчас губят тебя, вот увидишь, ты поедешь домой, обязательно. — Арин, что ты делаешь? — спросил тенор, услышав, как брюнетка что-то делала с капельницей — Вытаскиваю тебя оттуда. Ты мне нужен здесь. Лучше поспи, сон — самое лучшее лекарство…Прошло 2 недели.
Выхаживать больного это самое тяжёлое в жизни испытание, даже не физическое, а моральное. Наблюдать за тем, как человек с каждым днём угасает, самое тяжёлое ноша в жизни. Арин сидела возле койки Пьеро и рассказывала ему про успехи Картала в новой школе. — О, Арин, — войдя, удивился врач, — Вы сегодня раньше чем ожидалось пришли. У меня как раз новость есть для Пьеро. Француженка приподняла одну бровь и посмотрела удивленно на синьора Миро. — Сегодняшние анализы Пьеро дали положительную динамику, думаю, что сможем отпустить его ближе к выходным. На лице у брюнетки заиграла улыбка и она была готова прямо сейчас собрать вещи и уехать с Пьеро домой. — Ты слышал? — спросила радостно француженка. Бароне аккуратно кивнул головой и взял за ладонь свою возлюбленную. — Спасибо, Арин, — тихо прошептал он, — я думал, что… — Ни о чем не говори сейчас, Пьеро, — перебила его брюнетка, — я хочу, чтобы ты думал только о том, что скоро окажешься дома. Я пойду позвоню Иньяцио, он точно обрадуется но… Француженка ужаснулась, увидев перед своими глазами Джанлуку и Инес, которые стояли бледные как полотно и в их глазах читался страх. — Вы оба… Я думала, что не доеду до сюда, думала, что у меня случится инфаркт! — заливаясь слезами, кричала Инес. — Как ты мог, Пьеро, не сказать нам? Как ты могла, Арин, выхаживать его одна? Ты хоть понимаешь, что это огромный труд ухаживать за больными? Девушка рванула к брюнетке и крепко её обняла. Не сдерживая своих слез, она плакала без остановки. Ей было обидно за Пьеро и Арин, было тяжело осознать, что ей никто ничего не говорил, тот факт, что человек хотел уйти тихо, даже не попрощавшись заставляли её сердце заливаться кровью, от того, что она больше могла не увидеть человека. Да, были с ним проблемы, но он ведь все равно как никак друг и брат для её родного мужа, который целый день ходил из угла в угол, узнав о болезни друга, абруццезе ни с кем не общался, только лишь читалось в глазах непонимание «почему именно Пьеро?», «почему из всех людей, живущих на этом свете, он был выбран?». Джанлука подошёл к своему другу и взял его за руку, он сжал крепко, но старался не зажимать сильно, но и пытался донести, что друг детства, его брат по сцене здесь, и он готов ему помочь в любую минуту. Пьеро даже не нужно было слов, он не видел, но чувствовал всю мощь, связь, которая проходила между двумя братьями. Это и называется братское взаимопонимание, когда людям не нужны слова, они сами за себя все скажут.***
Иньяцио помог устроится Пьеро на кровати, укрыл его одеялом и расположил удобно подушку. Ближе к выходным состояние тенора приходило в норму, как только ему поменяли красную химиотерапию на желтую, он тут же почувствовал прилив сил. Температура приходила в норму и Пьеро спокойно мог брать предметы без всякой опасности. — Слева от тебя тумбочка, — начал Боскетто, — там лежит рация, если что, то кричи. Нажимаешь, вот этим пальцем по середине, такая большая кнопка, чувствуешь? — Угу, — тихо сказал Пьеро. — Тебе что-нибудь нужно? — тихо спросил Иньяцио. — Сок апельсиновый, если можно. — Через 5 минут будет, — усмехнулся сицилиец и пошёл на кухню. Тенор на секунду закрыл глаза и пытался в своей голове представить картину родного дома. Он задумывался, какого цвета могла выбрать Арин постельное белье. Скорее всего это было белое с красными узорами, оно было его самое любимое, и такое удобное. Пьеро усмехнулся, вспомнив, что впопыхах, даже когда зрение совсем было ни к черту, он оставил жуткий бардак в шкафу. Эти мысли его отвлекали от всего того, что сицилиец перенёс за эти полтора с лишним месяца. Теперь он у себя в родном доме. — Тихо, — прозвучал женский голос, — аккуратно только. Дверь открылась и были слышны лишь шаги. Пьеро подумал, что это Арин, но было слышно несколько стуков и тихий детский смех, нет, неужели… — Пьеро! — закричала Габриелла и кинулась на кровать к своему любимому другу. Он ничего не сказал, просто из его глаз полились ручьём слезы. Тенор крепко обнял свою дочь и уткнулся носом в её волосы, она пахло сладкой клубникой, как и тогда, когда впервые нянчился с совершенно маленькой девочкой, его дочерью… — Моя малышка, — смог выдавить из себя сицилиец, — моя девочка… — Пьеро я скучала, где ты все это время был? — отозвался ангельский голосок. — Я и София тебя ждали. — София, кто это, родная? — спросил Пьеро. — Кукла моя, которую ты подарил, — ответила девочка, — вот она. — А, да-да, в фиолетовом платье кукла… Она мне так понравилась, что я решил подарить её своей принцессе. — Пьеро, ты ведь никуда больше не уедешь? — тихо прошептала Габи. — Если только на месяц, дорогая, но потом мы снова увидимся. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — шепча, произнесла девочка. — Я буду рядом, всегда рядом с тобой, моя дорогая, дочка… Сказав последнюю фразу, сицилиец крепче прижал свою дочь и услышал такие заветные слова — «Папа». — Габриелла, спустись вниз к дяде Иньи, он тебе пасту приготовил, — послышался голос француженки, — потом ещё пообнимаешься с Пьеро, бегом. — Я приду скоро, — заявила девочка. Пьеро почувствовал как его дочь освободилась из его объятий и сползла к своей маме, затем послышался звук захлопывающийся двери. — Я тебе принесла сок. Ещё тебе что-нибудь надо? — спросила брюнетка. Сицилиец попросил подойти девушку поближе и лечь рядом. Арин аккуратно положила свои руки на грудь Пьеро и внимательно посмотрела на него. — Я тебя люблю, — улыбнувшись, сказал он, — и видимо не перестану это говорить… Наверное это будет самое не романтичное и не самое прекрасное место, но пока не поздно… Арин, ты выйдешь за меня? Тенор услышал как девушка усмехнулась, а потом был тёплый поцелуй в губы. — Я согласна, синьор Бароне, — ответила француженка, — сразу как только вы выпишетесь из больницы сообщим об этом твоим родным. — Если я… — Ты сможешь, Пьеро, впереди нас ждут с тобой великие дела. Будем надеяться, что твой организм борется сейчас, и нам не придётся ждать ещё девять химий, быть может нам хватит и восьми, семьи, а может даже и шести? И… Инес звонила в одну немецкую клинику по поводу твоего зрения, они сказали, что шансы, что ты снова увидишь, пускай даже и в очках, мир, очень высоки. Пьеро, это знак свыше. Мы вместе, а значит нам больше ничего не угрожает… — Мы вместе, Gecenin Kraliçesi…