***
Постепенно вечером во французском ресторане собирались гости, первым среди гостей был Иньяцио, который сразу начал играться с Габриеллой. Девочка души не чаяла в своём крестном и любила его всем своим маленьким сердцем. Для сицилийца Габриелла стала как родная дочь, он старался не пропускать ни одного важного события, задаривал её при любой возможности. — Смотри, Габи, кто там? — спросила Арин свою дочь, когда та сидела за столом со своим крестным. Девочка подняла глаза и увидела входящую Инес, за которой шёл Джанлука вместе с дочерью Мария. — Дядя Джанлука! — закричала девочка и кинулась в объятия. — Вот так всегда, — начала Инес, — я — крестная, а бегут все к Джану. Кругом все засмеялись, а на руках у абруццезе были две девочки. — Отец большого семейства, — усмехнулся Иньяцио, — ты там смотри, в мамочку не превратись. Джанлука покачал головой и подошёл к Иньяцио, отдавая ему девочек. — На сегодня ты нянь, а у меня выходной, — заулыбался абруццезе, затем развернулся к Сечиль, — С Днём Рождения, дорогая. — Спасибо огромное, — засмущалась девушка. — Где же мои 20 лет… — начал Джанлука. — Спроси потом у пластического хирурга, — отпустив девочек, произнёс Иньяцио. — Говорит человек, которому в этом году 30, и по всей видимости первым посетит хирурга. Смотри, для Сечиль ты будешь становиться стариком. Все вокруг засмеялись, а турчанка засмущалась от сказанного. — Джанлука, не смущай девушку, — вмешалась Арин, — а то у неё уже щеки все розовые, да и они просто всего лишь друзья. — Да-да, конечно, — протянула Инес, — эти сказки можешь Марии и Габриелле рассказывать. Арин усмехнулась и потянула свою подругу на кухню, чтобы та помогла ей принести еду на стол. — Габриелла, — начал Иньяцио, присев к девочкам, которые что-то рисовали на бумаге, — как зовут твоего папу? — Иньяцио, — радостно ответила девочка. — Габриелла, а я привёз подарок тебе, — вмешался Джанлука. Затем девочка указала на абруццезе и смеясь, заявила: — Папа! Все кто находился засмеялись и пристально смотрели за сицилийским солнышком. — Пьеро в Наро, — заявила Арин, заканчивая украшать последнее блюдо. — Что? — растерянно спросила Инес. — Надеюсь, что ты… — Нет, ещё раз нет. Я ему запретила приближаться ко мне и к моей семье, но он видел Габриеллу. И ничего не случилось. Инес, он так постарел. — Алкоголь делает свои дела. — Что? — теперь растерянно спросила Арин. — Что слышала. Он должен был продлить контракт с Метрополитан, но его выгнали, теперь ищет место, куда его примут. — Обратно в Италию? — Сдался он им. У Джанлуки знакомый работает там, он сказал, что Пьеро за его нелестное высказывания о Ла Скале, закрыли дверь в Милан. Даже не смей его жалеть, Арин. — Я не… Все равно он человек, это была его главною мечтой. — Даже не начинай, Арин! У тебя своя жизнь, потрясающая жизнь, посмотри какой у тебя сын, а дочь? От неё ведь все Наро без ума. Она растёт в тебя, такой же добрый, а какая это солнечная девочка? Забудь о нём уже. Француженка покачала головой и тяжело вздохнула. — Он отец Габриеллы и ты ведь знаешь, что с ним произошло. Тот Пьеро есть… — Его нет, — твёрдо заявила Инес, — я ещё раз повторюсь, твоя жизнь отличается от его. — А если он скажет, что он отец Габриеллы? — Если он признаётся во всех грехах, наладит отношения с парнями, тогда и поговорим. Пойдём лучше еду уже отнесём, а то скоро мальчики устроят драку. Девушки засмеялись и прошли обратно в зал. В тоже самое время Пьеро сидел в своём доме и играл на пианино. — Мам, пап, вы куда? — удивленно спросил Бароне, видя, как его родители собираются. — Нас Арин позвала на 20-летие Сечиль, ты ведь справишься здесь, — ответила синьора Бароне. — Меня даже не позвали, — тихо отозвался тенор. — Ты что-то сказал? — Я говорю, что позже присоединюсь, с утра Арин видел, договорился с ней о встрече. — Хорошо, будем ждать… Вечер был в самом разгаре, все кругом хорошо проводили время. Главная виновница торжества была вне себя от счастья, она бы в жизни не могла представить себе, что у неё будет такой праздник. Арин беседовала вместе с Джанлукой и Иньяцио о девочках, как вдруг дверь открылась и вошёл Пьеро. В ресторане повисла тишина. Француженка слегка замешкалась и направилась в совершенно другое направление. Джанлука подошёл к своему другу, улыбаясь, взял его за руку и повёл его в кабинет Арин. — Мы сами не ожидали, — смеясь, сказал Иньяцио, — видимо эти двое сюрприз приготовили, продолжайте веселиться. Все начали обсуждать появление Пьеро. — Тебя здесь никто не ждал, — прошипел Джанлука, — уйди пока не поздно… — Пока я своими руками тебя не задушил, — вмешался Иньяцио. — Дядя Инья, дядя Инья, торт, мама просит торт, — прибежала Габриелла и обняла за ногу синьора Боскетто. — Сейчас принесу, — улыбнувшись, сказал Иньяцио и погладил по голове малышку. — Я тоже хочу, — протянула девочка и серьёзно посмотрела на мужчину. — Габриелла, — вмешался Джанлука, — пойдём лучше сфотографируемся с Марией, м? Девочка покачала головой и посмотрела с улыбкой на синьора Бароне. — Скажи спасибо, тебя спасла двухлетняя девочка, — тихо ответил Иньяцио, затем поднял малышку на руки и ответил ей, — пойдём за тортом, маленькая. — Зачем ты приехал? — спросил Джанлука. — Я к тебе, мне нужна твоя помощь, у тебя есть связи в Метрополитан, помоги обратно устроится, я без этого жить не могу. Джанлука усмехнулся и врезал со всей силой своему бывшему другу. — Боже правый, Джанлука! — закричала Арин, увидя эту сцену и подбежала к Пьеро. — Пьеро, ты как? Джан, принеси аптечку, быстро. Она приподняла голову и посмотрела на образовывающейся синяк у тенора. — Ты его ещё будешь жалеть? После всего, что он сделал? — Арин тоже хороша, — усмехнулся Пьеро, — подсунула мне невестку своего брата, которая забрала деньги и лишила меня работы. — Что? — удивленно спросил Джанлука. — Что слышал, это месть за то, что я провёл с ней ночь, ты ведь знаешь наверное, что Арин переспала со мной. — Да, знаю, Инес и Иньяцио тоже. Мы знаем и это не новость. Арин здесь не причём. Это мы с Иньяцио позвонили Мартену и он помог нам. На глазах у Пьеро появились слезы, которые тут же вытерла Арин и крепко обняла его. — Какой же я глупый… — Я вас оставлю, думаю, что тебе есть, что сказать Арин- произнёс Джанлука и скрылся. Француженка гладила по голове тенора и пыталась его успокоить. — Арин, я ничтожество… — всхлипывая, произнёс Пьеро. — Я лишился всего… — Не говори так, Пьеро, у тебя есть ещё семья, мама, папа, брат, сестра… — Которые меня ненавидят за то, что я на 2 года скрылся. — Единственное, что я тебе могу предложить — остаться пока здесь, у тебя большие проблемы, нужно выждать подходящее время, чтобы ты смог вернуться, помирись с Иньяцио и Джанлукой. Они ведь все равно твои братья. — Ты права… Чертовски права… — прошептал тенор. — Мама! Мама! — послышалось за дверью. — Аптечка. Дверь открылась и вошла Габриелла с коробкой. — Иди сюда, дорогая, дай мне. — Вам больно? — смотря на синяк, спросила маленькая. — Нет, все хорошо, — поднявшись, ответил Пьеро. — Мама говорит, что если поцеловать рану, то она быстрее заживет. Девочка подошла к тенору и поцеловала его в щеку. — Теперь буду ждать, когда поцелуй принцессы подействует, — усмехнулся тенор. Габриелла улыбнулась и подошла к своей маме, обняв её за шею. — Она на тебя стала похожа, — беря вату, заявил Пьеро. — Мы оставим тебя, а сами пойдём к Сечиль, нельзя её одну оставлять с Иньяцио. — Погоди, я завтра к Вам приеду днём, сходим на прогулку с детьми, я очень хочу познакомиться с Габриеллой. — Маам? — протянула девочка. — Приезжай к часу. Взяв свою дочь на руки, француженка вышла обратно к гостям и стала искать турчанку. — Инес, где Сечиль? — нервно спросила Арин. Абруццезе пожала плечами и позвала своего мужа. — Она с Иньяцио ушла, — ответил Джанлука. — Ох, Инья, — протянула Арин, — вот паразит! Сицилиец завязал турчанке глаза и отправился вместе с ней к машине. Он не сказал ей куда они едут, чтобы показать ей свой сюрприз. Девушка вся светилась от счастья, находясь с тем, кого она полюбила уже так давно. Прибыв на место, Иньяцио аккуратно помог выйти турчанка и повёл за собой. — Вот мы и пришли, — тихо прошептал на ухо сицилиец, снимая повязку Сечиль. Они стояли на холмистом горе, где вокруг были свечи и шары. — С Днём Рождения, Сечиль… — Инья, — дрожа, начала девушка, — это самое лучшее… — Это ты самый лучший человек, дорогая, — ухмыльнулся сицилиец, — и сегодня я хотел бы сказать тебе, что… Люблю тебя и хочу… — Нет, — прикоснувшись своими подушками пальцев к его губам, остановила Сечиль, — я не могу бросить Арин сейчас вместе с детьми. Давай отложим… — Мы можем просто быть помолвлены, а свадьбу сыграем тогда, когда ты захочешь. Я действительно тебя люблю, за эти года, месяцы… Как же я благодарен судьбе за то, что жизнь связала места с тобою. — Если бы не Арин… — Если бы не Габриелла… Ведь я взглянул на тебя совершенно по-другому, когда ты нянчилась с девочкой. — Маленький ангелок… Как же хочется, чтобы у неё был отец. — Если отец поймёт наконец, что превыше семьи нет ничего. Сейчас у него есть шанс. — На что ты намекаешь? — Завтра у нас встреча с ним, Джан и я выдвинем свои условия, если он проживёт здесь хотя бы 2 месяца, то потом мы с радостью отправим его обратно в Нью-Йорк, навсегда. Ты думаешь почему вдруг он приехал? Его контракт с Метрополитан не продлили, невестка Мартена обманула его и вытрясла 100,000 $. И эти деньги мы отдадим Карталу и Габриелле. — Вы так поступили со своим братом? — Этот брат отказался от нас, даже не приехал на крестины Марии, забил даже на празднование выхода моего альбома. Ему наплевать на все, Сечиль. — Иньяцио, он ведь не такой… — Да-да, там есть внутри него наш родной Пьеро, но по всей видимости уже того не вернуть… Но забудем об этом, так ты согласна выйти за меня? — Да, я согласна. Иньяцио положил свои руки на талию девушки, нежно прижав её к себе. Турчанка растерянно смотрела на его глаза и слегка прикоснулась к губам сицилийца. В ответ, Боскетто просто вцепился в юную девушку, желая намного больше. — Постой, — отстранившись от Иньяцио, заявила Сечиль, — я ещё не готова… Сицилиец обнял свою любимую и поцеловал её в лоб. — Я подожду, — прошептал он.***
Южные земли Италии не отпускали тенора вот уже месяц. Сколько бы он не сопротивлялся внутри, сам синьор понимал, что деваться ему некуда. Если же спустя первую неделю он ещё считал дни, часы, проведённые здесь. То вскоре и вовсе забыл. Находясь в семье Арин, он терялся во времени, жил теми моментами, которые были когда-то давно, когда он сам был маленьким мальчиком, наблюдавшим за своей семьёй. Француженка была спокойна тем, что Пьеро с каждым днём становился все краше и краше. Перед ней не был тот бледный и измученный человек, которого она видела месяц назад, стоял мужчина, который бы мог стать главой семейства. Жители Наро перспектива остаться младшего Бароне на неопределённый срок сначала слегка насторожила, слишком высокого мнения они думали о нем. Одним из первых, кого принял Пьеро стал старый синьор Лобардо. Он знал его ещё мальчишкой, знал, что внутри него живёт тот самый мальчик, который был великим мечтателем. Поползли слухи о том, что Арин приняла тенор только из-за денег, некоторые шептались, что сицилиец только пользуется ей, а другие же радовались такому союзу, напоминая о том, что этим двоим будет гораздо легче, если они будут друг у друга. Жарким июньским днём в дом француженки зашёл воодушевлённый Пьеро, у которого уже были расписан весь день. На встречу ему вышла измотанная Арин, она выглядела уставшей и её глаза бегали по разным углам. — Арин, что с тобой? — растерянно спросил тенор. — У Габриеллы ночью поднялась температура, пришлось на утро вызывать скорую, еле-еле сбили. Врачи сказали, что она подхватила грипп. Я так перепугалась, в моей голове уже такие мысли приходили. Пьеро крепко обнял и прижал к себе девушку, пытаясь её успокоить. — Не переживай, все обойдётся. Я останусь сегодня здесь, помогу тебе. Иди отоспись. Я прослежу за детьми. Хорошо? — Хорошо, ладно… Лекарства на кухне находятся, я приготовила суп Габриелле, если что, отведи Картала в ресторан поесть. — Я сам умею готовить не переживай. Пьеро взял за руку француженку и повёл её в комнату. — Дальше я сама… Прости, что так вышло. — Ничего страшного, отдыхай. Арин усмехнулась и захлопнула за собой дверь. Тем временем тенор зашёл в комнату к Габриелле, которая смотрела мультики, в обнимку со своей игрушкой. — Ты почему не спишь? — спросил синьор Бароне. — Я спала… Не хочу. — Чтобы выздороветь нужно спать больше, — присев рядом с ней, произнёс сицилиец, — что-нибудь хочешь? Девочка помотала головой и невинно посмотрела на Пьеро. На мужчину смотрела девочка с такими же карими глазами, он вспоминал как не любил болеть, ведь из своего окна тенор наблюдал как остальные в это время веселились, гуляли. Он любил свой дом, свою семью, но ненавидел тех, кто издевался над ним, над тем, что носил постоянно очки, что начал петь так рано. И где же теперь те, кто смеялся, где теперь он. Теперь Пьеро боялся, одного, не вернётся ли к нему то, как он поступал со всеми на протяжении этих лет. — Чем ты увлекаешься, солнышко? — спросил аккурат тенор. — Музыка, — прокашлявшись, ответила девочка. Пьеро дотронулся до лба Габриеллы, чтобы проверить не поднялась ли у неё температура. — Не пугай так маму, хорошо? Она очень сильно переживает за тебя. Девочка кивнула и удобнее уместилась на кровати. — Пьеро? — тихо открыв дверь, спросил Картал. — Тебе сюда нельзя, дружок, Габриелла болеет. Мальчик не послушался и улёгся рядом со своей сестрой. Сицилиец тяжело вздохнул и ничего не высказал против присутствия Картала в комнате девочка. — Только маме не говори, что я тебе здесь разрешил остаться, — наконец отозвался синьор Бароне. Малыш радостно кивнул своему другу. — Ну что, дети, расскажите как поживает ваша мама. — Неплохо, — начал Картал, от неожиданности даже Габриелла повернулась к нему. — Что такое Габи? — спросил тенор. — Папа, — грустно ответила Габриелла. — Ей не нравится, что у нас нет папы, — объяснил мальчик. — Не волнуйся, все будет в порядке, — погладив девочку по голове, ответил сицилиец, — хотите вам сказку прочитаю? Дети заулыбались и одновременно кивнули. — Я когда был маленьким, мне нравилась одна сказка… Так… Вспомнить бы как она началась… Ах, да: Жил некогда во Флоренции молодой дворянин, по имени Гуалтьеро. Был он здоров, красив и не беден, так что, как говорится, друзья за него не тревожились, а враги ему завидовали. Однако, если бы Гуалтьеро рассказал о себе побольше, друзья опечалились бы, а враги обрадовались. А всё потому, что несчастный Гуалтьеро каждую ночь видел страшные сны. Дошло до того, что он С прогулки верхом он, шатаясь от усталости, отправлялся на бал, после бала снова шёл гулять… Но без сна человек жить не может. В конце концов Гуалтьеро, словно подкошенный, валился на свою постель… Арин проснулась в районе трёх часов дня, протерев свои глаза, девушка встала и направилась в комнату своей дочери. Открыв дверь, она заметила как спят дети, а на кресле тихо посапывал тенор. Подойдя к Пьеро, француженка тихо толкнула его, шепча его имя. Сицилиец от неожиданности подскочил и сонно посмотрел на рядом стоящую Арин. — Сколько времени? — Уже три часа. Пойдём я тебе и детям сделаю обед, пойдём. Тенор пошёл вслед за Арин, пытаясь не разбудит детей. — Интересно, где могла простудиться Габи? Тем более сейчас лето. — Пьеро, она же маленькая, подхватить инфекцию можно щелчком пальца. Спагетти будешь? — Да, не откажусь, — усевшись за стул, ответил тенор. — Вот и славно. — Я кстати решил отметить свой день рождения в Наро. — Нас не будет с детьми… Мы едем на свадьбу к моему брату, прости. — Я поеду с вами. Хочу взглянуть в глаза этим людям. — Пьеро, правда, не стоит, и отпусти ты это все. — Хорошо, тогда я просто поеду с вами, познакомлюсь с твоей мамой, с твоей Родиной. Пьеро подошёл ближе к француженке и поцеловал её в щеку. — Хорошо… Но я тебя попрошу сохранять спокойствие…