Примроуз

      Утро встречает меня яркими лучами солнца. От удовольствия, полученного от крепкого сна, я сладко потягиваюсь, слегка запутываясь в огромных одеялах. Уют и тепло наполняют эту комнату, освещаемую утреннем солнцем, и я не могу стереть глупую улыбку со своего лица. От неведомого желания я начинаю кататься по кровати, собираясь впитать весь запах, пропитавший это мягкое постельное белье. И от собственной глупости я начинаю смеяться: этот аромат всегда будет принадлежать только ему. Тогда получив огромную дозу радости, впервые за эти дни, я весело одеваю на себя вчерашние вещи и покидаю дом.       Я выхожу на крыльцо и вдыхаю свежий воздух полный грудью. Солнечно и немного прохладно. Так, как я люблю. И это ещё один повод улыбаться. Но широкая улыбка спадает с моего лица, когда я вижу на пороге противоположного дома встревоженный взгляд Гейла. Он меня искал. И видел, как я выходила из дома Пита. Но даже это не портит мое хорошее настроение и, немного замявшись, я ступаю к себе домой.       Приближаясь, я вижу за спиной моего друга светлую макушку Прим и широко распахнутые двери. Видимо, они оба тратили свое утро на мои поиски. Но я вижу, что от находки они не испытывают радости, а только округляют глаза. Что такого в том, что я решила переночевать у Пита? Что такого в том, что я, наконец, спокойно спала? Но я не злюсь, слишком яркое сегодня для этого солнце. И пробегая между Гейлом и Прим, я дарю им безмятежную улыбку и зову Гейла пройти в дом.       - Почему ты не ночевала дома? – спрашивает Прим, помогая мне раздеться на пороге дома.       Этот вопрос создаёт мне небольшие неудобства, но я выбираю самый безопасный путь. «Недоправда» всегда лучше, чем наглое вранье.       - Я звонила Аврелию, ты же знаешь, наш телефон сломан, - рассказываю я. – и за разговором не заметила, как заснула. – я пожимаю плечами, чтобы мои слова звучали правдоподобнее, что не скрывается от Гейла и Прим: хмурые складки, украшающие их лбы, мгновенно разглаживаются. – Пожалуйста, Прим, я так хочу есть. – я жалобно смотрю в глаза сестрёнки, почувствовав журчание в своем животе.       - Хорошо, пойдем на кухню! – скомандовал утёнок, и мы с Гейлом поплелись за ней. Как и ожидалось, нашей мамы снова нет дома, она все время пропадает на стройке и там лечит покалеченных людей: слишком много энтузиастов нынче переоценивают свои силы.       Гейл садится за стул, стоящий у порога, а я присаживаюсь за стол. И, дождавшись, когда Прим приносит мне пищу, я радостно налетаю на нее.       - Китнисс, у меня к тебе разговор. – строго начинает сестра, усаживаясь на против.       - Я тебя слушаю, - прожёвывая, говорю я.       - Мы с мамой вчера долго думали... В общем, стал вопрос, в какой Дистрикт я поеду учиться. – проговорила она.       - Ну… – ответила я, запивая еду березовым соком. – И куда ты хочешь поехать?       - Вообще, мы рассматриваем два варианта, - говорит утёнок. – Самый крупный медицинский центр находится во Втором, и бесспорно, там у меня было бы больше возможностей, допустим, во время практики. – я бросают беглый взгляд на Гейла, и подмечаю, каким заинтересованным и живым стал его взгляд, но отметая от себя все подозрения, я возвращаюсь к речи утенка. - Но в то же время в Третьем самые новейшие технологии и самый высокий уровень образования. Там бы меня научили работать с техникой, которая, я уверена, скоро появиться и у нас. Но вот практиковаться там особо негде. Все крупные больницы были уничтожены во время войны.       Я поднимаю к потолку глаза и, расправляясь с очередной ложкой тыквенного супа, быстро нахожу правильное для моей сестрёнки решение.       - Так в чем проблема? – буднично отвечаю я. – Ты можешь выучиться в Дистрикте-3, а во Второй отправиться на практику.       Я вижу, как лицо Прим озаряет широкая улыбка, и она подбегает ко мне, крепко сжимая в объятиях.       - Китнисс, ты гений! – радостно пищит она, а после добавляет. – Схожу скажу об этом маме. – и в следующую секунду моя сестра скрывается из виду и оставляет меня наедине с Гейлом.       Я продолжаю поедать свой плотный завтрак и в это же время наблюдаю, как Гейл раз за разом пытается что-то сказать, но каждый раз, набрав в легкие больше воздуха, осекается, резко закрывая рот. В конце концов, мне это надоедает, и я поднимаю свой рассерженный взгляд прямо на него, и он, естественно, уступает.       - Пойдем в лес? – говорит он мне, но я прекрасно понимаю, что он просто уходит от темы.       Но вот прогулка по лесу сегодня в мои планы никак не входила и, так и не отрываясь от еды, я спешу озвучить Гейлу свои планы.       - Сегодня не получиться, - говорю я. – Я хотела немножко пробраться в доме Пита и починить его противную скрипучую дверь. – я строю брезгливую гримасу, чтобы не придавать своим словам серьёзности, но с лёгкой досадой подмечаю, как руки Гейла сжимаются в кулаки, а взгляд становится очень строгим.       - Так ты собираешься постоянно ночевать у… него? – спрашивает Хоторн, выдавливая из себя самые безобидные фразы.       - Я ещё не решила, - немного поддразнивая говорю я. Честно, не знаю, что на меня нашло. Наверно, просто игровое настроение. Но обижать Гейла я не хотела, поэтому натягивая на себя такую привычную маску серьёзности, я ответ, – Не знаю, просто мне сегодня не снилось ни одного кошмара. – тут интересная идея приходит в мою голову, и я без задних мыслей спешу её озвучить. – Раз у тебя есть свободное время, может быть ты поможешь мне?       И я понимаю, что сболтнула лишнего, когда вижу, как лицо моего напарника по охоте искривляется в ужасающей гримасе душевной боли, и перед тем, как выбежать из моего дома, я слышу его сдержанный ответ.       - Я вспомнил. У меня, кажется, были планы.

***

      Я поливаю высохшие цветы на подоконниках дома Пита. Их листья давно осыпались, а лепестки обрели серый цвет. Они умерли, но продолжают торчать здесь и впитывать этот затхлый воздух. Они не знают, что я здесь. Они не знают, что я принесла им спасительную воду. Они уже просто не могу этого знать, потому что давно погибли. Загнулись от недостатка влаги, от пыли после бомбёжки Двенадцатого, и даже ласковое солнце не помогло им дождаться меня. Но я все равно выливаю на них добрые струи и никак не могу себя остановить. Просто при виде этих сухих оболочек когда-то живого существа мне так хочется призвать их к жизни, так хочется их спасти. Может быть, потому что они напомнили мне меня?! Своими тонкими стебельками, своими хрустящими листами и своим прочным стержнем, который со временем удалось сломать. Мы одинаковые, потому что сломленные. Потому что мёртвые, но не умершие. Живые, но все равно, что упокоившие. У нас уже просто не осталось сил, чтобы жить.       И единственное, что мы можем сделать – начать жизнь с чистого листа. Выдрать растения с корнем, выкинуть истощившуюся почву. Вычеркнуть прошлое из своей головы. И посадить семена новых растений, посыпать их плодородной землёй и обеспечить им новый источник воды и света. Дать им то, без чего они не могут жить.       Так делаю и я. Вычистив горшки от старой грязи и выдернув мёртвые цветы, я посадила новые, самые разные. В каких-то горшках я посадила герань, в каких-то - фиалки. Для монстеры я нашла место на полу, а фикус посадила в углу его спальни. Расставив саженцы по всему дому, я любовалась результатом. Когда меня уже не будет в этом доме, хоть что-то здесь будет связано со мной.       Вот только жаль, что на моем месте ничего нового никто не посадит. Никто не вложит на мое место новое зернышко, никто не будет поливать его водой. Потому что единственного, кто это мог сделать я, по сути, предала. И я всю жизнь буду оставлена гнить в этой тухлый почве, в которую загнала сама себя. Я все также буду жить без воды и света, буду просто коротать свои дни.       Все было бы так, если бы на следующий день не состоялся тот самый важный разговор с Гейлом.       Мы решили пойти в лес сразу после обеда. В такой пасмурный день совсем не хотелось выходить из дома, но ведь лежа на кровати, я могла опять замкнуться в себе. И вот мы шли по лесной тропинке, и молча пялились на носки. Мне было нечего говорить Гейлу, а он, кажется, все время подбирал слова. И только после большого количества времени ему удалось взять себя в руки и пригласить меня сесть.       - Я хотел спросить, как ты живёшь, Китнисс. – спросил он, усаживаясь напротив меня на огромном камне.       Его вопрос поставил меня в тупик. Я не знала, что ответить, сказать правду или сорвать. На такие вопросы всегда отвечают, когда знают, к чему ведут, но я же в этот раз не имела ни малейшего понятия. Поэтому взвесив все «против» и «за», и повторяя про себя, что от Гейла мне нечего скрывать, я решила рассказать ему все как есть.       - Если честно, - начала я. – То плохо. – начала я, но так и не смогла продолжить. Я хотела бы рассказать Хоторну правду, высказать, почему не могу нормально жить. Но я вновь словила себя на том, что вижу перед собой не старого друга, а нового Гейла, прошедшего через слишком многое рядом со мной. Расскажи я ему про Пита – причинила бы огромную боль. Поэтому я снова не нахожу лучшего выхода, чем просто закрыть свой рот на замок.       - Ты тоже чувствуешь, что наш дом стал другим? – спросил Гейл. – Все здесь стало какое-то не родное. Исковерканное войной. – первые догадки его последующей речи стали проскальзывать в моей голове. – Стало слишком больно смотреть на наш родной Дистрикт, ты согласна со мной?       И тогда я поняла, к чему он клонит. Ему не надо было продолжать, я и так прекрасно знала его следующие слова, однако, не подавала виду. Мне было страшно, насколько серьёзное предложение сейчас прозвучит. А ещё страшнее оттого, что скорее всего я не смогу отказаться.       - Да, - лишь выдавила я, громко сглотнув от напряжения.       - Понимаешь… - начал Гейл, но тут же осекся. Я знала, ему тяжело было говорить. И знала, что он сейчас скажет. – Мне предлагали поехать во Второй ещё сразу после Революции, но я не мог бросить тебя… ну, в смысле, я и сейчас не брошу тебя! – зачем-то начал оправдываться Хоторн. – Если ты откажешься со мной поехать, я останусь здесь…       Волнение сковало мое тело. Я принялась обдумывает решение.       Эта поездка была необходимой для меня. Я ведь трезво понимаю, что рано или поздно мне придется отсюда уехать и это уже решенный вопрос. Так лучше я поеду вместе с Гейлом и не останусь в чужом Дистрикте одна. По крайней мере на первое время мне обязательно нужна поддержка, крепкое дружеское плечо, а Гейл подходит для этого идеально. И поэтому, определившись со своим решением, я решила тотчас узнать все подробности:       - Когда едем? - сказала под слишком громкий звук упавшей челюсти Гейла. Он был удивлен. И это мягко сказано. Но мой напарник быстро взял себя в руки, и через несколько секунд уже крепко стоял на ногах.       - Через… через две недели. – запинаясь сказал он, а я продолжала свыкаться с мыслью о скорой поездке.       Это будет окончательно и бесповоротно. Я просто отрублю его от себя. И пусть это будет подло, пусть он будет думать, что я уехала с другим, но если он поймет насколько я жестока внезапно и неожиданно, то, наверняка, хотя бы не покончит с собой, как если бы я собирала свои вещи прямо в день его долгожданного приезда.        Кроме этого, Дистрикт – 2, наверное, самый лучший вариант. Прим как раз поедет туда на практику через пару лет, и мы будем ей помогать. Поможем с жильём, будем моральной поддержкой и не будем отвлекать, как если бы мы отправились прямо в Третий. К тому же во Втором отличные условия для жизни, приятный климат и большое количество занятий. Я думаю, там бы я смогла найти себе интересную работу и убивать свободное время. Помогала бы в восстановлении Ореха, да и просто поддерживала Гейла. Однако, хочу напомнить: я не даю ему напрасные надежды на совместное будущее, а просто собираюсь пока быть рядом.       Я перечисляю причины уехать целую вечность. С серьёзным лицом и задумчивым взглядом, я пытаюсь оправдать свою трусость. Трусость, толкающую убежать от проблем. Я пытаюсь убедить свое измученное сердце, которое так не хочет покидать дом. Оно ноет, отдаётся скрежущей болью и никак не может понять: мне надо уехать. А вместо этого оно хочет остаться здесь. Оно хочет жить в своем доме, в родной Деревне Победителей и питает глупую, но такую светлую надежду на возращение Пита. Оно все так ждёт его и искренне любит. Все так же страстно тянется к нему, и не желает понимать: я приношу ему только боль. Мое сердце… как же оно эгоистично…