***
Покажите мне человека, который не любит ходить в гости. И я, будучи самой доброй и альтруистической личностью на всём белом свете раскидаю ему о том, какой он придурок. Главный плюс гостей — халявная еда. И уж поверьте мне, человеку с опытом в семнадцать лет: гостей фигнёй не кормят. Ну в плане того, что не предложат кусочек хлеба, маслице и сахарок под чай «Принцесса Нури». Даже если и будет этот треклятый чай, то под него сто процентов будет колбаска, ветчинка, конфетки, печеньки… О-о-ой. Судорожно вздыхаю. Сейчас голова закружится, если и дальше буду перечислять вкусняшки. Вот мама, не могла дочь накормить. Хотя бы яишенкой ну или пельмешами, которые так упорно лепила. — О, коник пришёл! — широкая улыбка встречает меня раньше, чем её обладатель — мой законный крёстный. Как бы я его сильно не любила, но желание дать подзатыльник всегда сильнее. Вот и сейчас моя ладонь направляется к его лбу. Тыдыщ. — Лови печеньку, лёлечка, — я кривлюсь в улыбке. Саша делает тоже самое. — Привет, Анют, — скидывая с себя ботинки, я здороваюсь с женой лёльки. Нет, она конечно не предел мужских мечтаний, но по крайне мере всегда предложит чаю, конфет, борща. В общем вы поняли, выбор Сашчика я одобряю. Пока вся моя родня собирается на кухни и раскладывает раннее купленную еду, я под шумок ухожу на второй этаж. Там компьютер, интернет безлимитный, а следовательно могу смотреть фильмы до потери сознания. — Тази-и-ик! — зовёт меня лёля снизу, а я проклинаю тот день, когда он родился. И поражаюсь маминой выдержки. Я бы такого брата уже на фарш пустила для котлет. Не знаю с чего, от чего, почему и зачем меня крёстный зовёт Тазиком. Быть может, это какая-то особенность мужской романтики, о которой нам, девушкам, приходиться догадываться. Но сам Саша объясняет это иначе. Понимаешь, Таська, тазик он ведь какой? Он круглый, плотный, в него много что можно запихать! Вот и ты такая же. Далее, когда мне стукнуло лет пятнадцать у меня появилось новое прозвище — конь. Ох, и шуточек по этому поводу было. Ну прям бери, записывай и отсылай в «Кривое Зеркало». — Чего тебе, человечишка? Честно, я была воспитанной девушкой, к старшим относилась с уважением и на «Вы». Но это к старшим, а то, что сейчас стояло передо мной мой кровный родственник, который зовёт меня тазиком. Думаю, слова излишни тут. — А ты чего пришла-то? В смысле? Что-то мне это не нравится. — По тебе соскучилась, — опять скривилась. И получила ту же моську в ответ — Тась, кушать будешь? — из кухни послышался голос Анюты. Господи, пошли ей нормального мужа, а не вот этого Васька. — Конечно будет, — усмехается Саша, — уже вон, скачет. И чтоб меня дьявол побрал, спуская по лестнице я запнулась о воздух и упала. Ор моего крестного превышал самооценку всех собравшихся. А их было шесть человек, не включая четырёх ребятишек и меня. — Могла бы и не бежать, мы бы тебя и так покормили, — пытаясь заглушить смех, говорил Александр. — Домой я, — зло буркнув, я поспешила накинуть курточку и уйти из этого дома. Я неудачница. Лох. Лузер. И ещё тысяча и один эпитет.***
Моё утро началось как и сотни предыдущих: на протяжении двадцати минут я, честное слово, пыталась открыть глаза, но они закрывались, далее я с грохотом слетела с кровати, ибо встать и пойти сил не было, оставалось лишь перекатиться на край и упасть, затем, следуя первому пункту я поползла на кухню. В голове то и дело мерцали картинки, где я, якобы, солдат армии, ползу, прикинувшись кустом на территорию врага. Что было потом даже трудно говорить, умывшись и почистив зубы, поспешила в школу. При этом напрочь забыв о походе к гинекологу. Школа встретила меня трелью звонка. Ну зачем же так громко, твою налево. С утра не то, что звонок, шепотом говорить опасно, голова трещит по швам. Я приложила холодную бутылку с водой к виску и поспешила в кабинет. Первым уроком была химия. Мой один из нелюбимых предметов. Но аттестат был нужнее, поэтому приходилось каждый вторник ровно в восемь ноль ноль, — ладно, хорошо, в восемь ноль семь, — появляться на пороге восемнадцатого кабинета и выслушивать проповедь о моей безалаберности и о будущей карьере дворника. Если с первым я ещё могла поспорить, то со вторым соглашалась сразу, аргументируя это тем, что дворник не бомж, ему даже коморку два на два метра дают. Шла закрыв глаза, в школе ориентировалась довольно хорошо. Зря что ли одиннадцать лет училась?! Но увы и ах, видимо кому-то на небесах слишком насолила, и он решил отыграться, ибо в пустом коридоре я наткнулась на завуча — Наталью Яковлевну. Как только попаду на порог небесной канцелярии попрошу показать ту ранимую сволочь. — Кострова, ты что тут делаешь? — мне кажется или она в действительности удивилась?! Что за прикол, а? — Чисто теоретически, учусь, практически… —, а что я делала практически? Дайте подумать. Ничего! Ничего я не делала в этой школе. И это уже хорошо. — Практически, Таисия, ты должна в больнице находиться, — она потрепала меня по плечу и поспешила ретироваться с места. Что здесь происходит? Какая больница? Почему завуч ушла? Что за непедагогичнсть, мать моя матрёшка! Я зла, очень зла. Пойду что ли поем в столовке, а там уже решу о дальнейшем пребывании своей скромной персоны в стенах храма знаний. Уже подходя к столовой в районе попы что-то завибрировала, спустя двадцать секунд я поняла: телефон. На экране высветилась картинка, на которой маленькая Майли Сайрус закатывает глаза и подпись Матушка. Эта женщина опять не дала мне перекусить. Дьявол. — Да, ма, привет. — Тася, почему мне звонит Наталья Яковлевна, Матвей Игоревич и сообщают о том, что тебя нет на приёме? — ну почему на час другой нельзя забыть о моём существовании? Почему моя мать не спит в восемь двадцать две? Почему ей звонит какой-то Матвей… Твою Мартышку. Матвей. Вроде молодой, а уже такой поганый. — У меня вылетел из головы приём и я пошла в школу, не ругайся, через минут пятнадцать буду в больнице. Люблю. Целую, — протараторила я и поспешила отключиться. Матвей Игоревич, Матвей Игоревич. Откуда у него вообще телефон моей мамы? Они что общаются?***
В кабинет Матвея Игоревича я не зашла — заползла. Мой молодой и растущий организм требовал двух вещей: еды и сна. И если о втором я могла подумать через час-два, то в первом нуждалась срочно. — О, печенька, — и лёгкой походкой от бедра, а-ля шальная императрица после караоке, я поспешила поближе к врачу. Не потому, что я по нему скучала или он мне понравился, совершенно нет. Возле левой руки Матвея стояла корзиночка с крекерами. — Таисия, вы что-то сказали? — парень поднял на меня свой взгляд двух тучек. Вот блин, сейчас, кажется, покапает. Ну если вы понимаете о чём я. Хо-хо-хо. — Агась. Здрасть говорю, как дела? — сев на стул, я запрокинула ногу на ногу. — В каком плане интересуетесь? — Матвей Игоревич, давайте на ты, — парень от такого заявления кашлянулся. Я полагаюсь на то, что мой раскрепощенностью руководил недостаток сна и еды. Обычно у меня с парнями разговор короткий. Никакой. Мне привет, а я ручкой махаю. Мне познакомимся, а я бегу, бегу до самой Индии. В общем, мне семнадцать и я одинокая, и как раннее было сказано, шальная, правда далеко не императрица. Шут гороховый, скорее всего. — Эм… субординация, — почему он мямлет, он что, не мужик? — Мне семнадцать, тебе двадцать один, идеальная разница для брака семь лет, так что всё норм. А теперь можно справку, печеньку и пару часиков сна на вашей кушетке? — Ты флиртуешь со мной? — кажется он не удивлён, ему льстит, чёрт возьми. — Нет, просто иначе печеньку я вряд ли получу, — похоже он прав, я флиртую.