Начало

      Я этого ожидала.       В конце концов, Хэйлин меня предупреждала...       «Это всего лишь вопрос времени, паладин. Вопрос времени».       — Сдайте оружие, паладин.       Это было произнесено ровным и лишенным эмоций голосом, и я медленно-медленно подняла руки, еще медленнее поворачиваясь на звук голоса. Как будто пыталась танцевать, но еще раздумывала, стоит ли это делать. Я отвела руки подальше от себя — прямо как в танце — стараясь даже не касаться того места, где ко мне уютно прижимался револьвер.       Но даже это плавное движение, как будто само по себе, вызвало сухой щелчок предохранителя за моей спиной. Волосы всколыхнулись от волны жара — дуло карабина шевельнулось как-то неприятно близко от головы. Я с сожалением посмотрела на свой берет — тот выпал из-за пояса, когда с меня срезали перевязь, и наклоняться за ним не стоило и пытаться.       Я не сопротивлялась, когда с меня стаскивали ременную перевязь. Да что уж тут говорить — если я не протестовала, даже когда ее подцепило лезвие ножа, перерезало. Только было жаль — мне нравилась именно эта перевязь. Те же руки сноровисто обшарили меня с головы до ног, извлекли из-за голенища сапога нож. Я, не опуская рук и не поворачивая головы, скосила глаза — моя перевязь, револьвер и нож оказались в одной куче и чья-то нога в сапоге сдвинула их в сторону, словно я могла дотянуться до них силой мысли.       Я знала, что так будет. Не боялась. Просто тянула время — тянула, сколько смогу, пока скрипторы Братства не зафиксируют поисковый сигнал, точнее его источник. Да, мы рисковали, и даже неизвестно, зачем...       Или даже не так. Известно, зачем.       Неизвестно, что бы мы делали дальше с этим самым риском.       Последний разговор с Мэксоном звучал у меня в голове, и даже этот унизительный арест не перебивал его. Вероятно я должна была испытывать чувство вины — ведь я не была откровенна с ним до конца. Впрочем, и он, скорее всего, тоже.       Он — Мэксон. Ему это позволено.       — ...знал об этом.       — Догадывался, может?       — Знал, девочка. Знал, — подчеркнул он. — Это не одно и то же. Разведка в Столичной Пустоши меня еще не подводила... Остатки... мм... существования Анклава попадались слишком часто и слишком упорядоченно, чтобы верить тому, что он исчез с лица земли. Признаться, мне было жаль бросать некоторые артефакты... Но так было нужно. Иначе Братство уподобилось бы дворняге, которую заманивают в ловушку кусочками сухарей.       — Вам подбрасывали артефакты? — не поняла я.       — Полагаю, да. Почти уверен — потому что, когда я приказывал не трогать ничего из найденного, то оно же внезапно попадалось другому отряду Братства, посланному в рейд в другой конец Пустоши.       — Это как?       Мэксон нетерпеливо и неопределенно повел пальцами в воздухе.       — Ну не тот же самый артефакт. Другой. Но обязательно на пути Братства, словно услужливо поднесенный... Со времени сражения на базе ВВС Адамс прошло несколько лет, и мы стали натыкаться на вот такие «подарки», — он криво усмехнулся. — Я отдал четкий приказ не тащить в Цитадель или любую другую базу Братства эти находки. Вообще не трогать их. И не ошибся.       Конечно, не ошибся. Мэксон, скорее всего, и не смог бы объяснить, что руководило им, всегда жадным до технологических артефактов, и почему он иногда отдавал казалось бы парадоксальные приказы не трогать то, что Братство искало с особым рвением. А уж те инженерные богатства, которыми располагал когда-то Анклав, бросать было еще тяжелее.       — Нас действительно заманивали, как дворняг. С их стороны следовало придумать что-то умнее, чем игра на амбициях.       Я промолчала.       Умнее, чем игра на амбициях? Его амбициях? Хм...       Уж чего-чего, а амбиций у Мэксона всегда было через край. Впрочем, блестящего мышления стратега оказалось больше — уж коли ему хватило ума не купиться на такие неожиданные подарки.       — Но я понимал, что рано или поздно мы уже не сможем делать вид, что не видим под собственным носом такие прекрасные образцы довоенной техники. И самое лучшее, что я мог бы сделать — это пожертвовать отрядом бойцов. Несколькими. И всё ради того, чтобы продолжать водить за нос остатки Анклава или то, во что он к тому времени превратился.       То есть ему следовало просто отдать приказ забрать находку — одну, другую... И Мэксон даже примерно знал, чем это могло бы обернуться для его людей. Возможно...       — ...взрывчатка? О нет. Не думаю, — он качнул головой. — Не забывай, что там оставались в основном ученые. Хоть и военные, но все же — люди с формулами в голове. А такие головы не любят вида крови, хоть и проливают ее с не меньшим удовольствием, чем все остальные. Решение, думаю, было бы куда изящнее... Полагаю, капсулы с вирусом... Представляешь, какая была бы ирония? — он помолчал. — Но я не стал этого делать — не стал отдавать таких приказов... Хотя ничего не мешало приказать отнести артефакт в любой из заброшенных бункеров. И проститься с ними — и с бойцами, и с артефактом. У меня нет пушечного мяса, — жестковато сказал Мэксон, словно я пыталась доказать ему обратное. — Да и еще... долго ли я смог бы так водить Анклав за нос, делая вид, что глотаю их приманки? И при этом теряя своих людей? Конечно же нет.       Я слушала. Не перебивала. Голова работала четко и ясно — я не подпрыгивала от нетерпения, хотя понимала, что сейчас узнаю что-то... какую-то информацию, с которой я пока не знала, что буду делать. Холодный и размеренный порядок мыслей был мне очень и очень кстати.       — Примерно тогда же я отправил сюда Данса с его отрядом. У него было особое задание. Оно отличалось от заданий других отрядов, посланных в Содружество. Впрочем, оно не мешало Дансу прочесывать Содружество в поисках еще и довоенных артефактов...       «Когда я только прибыл сюда со своим отрядом, мне несколько раз приходилось посылать Мэксону конфиденциальные сообщения... Есть радиочастота, которая доступна только старейшине...»       Что ж. Когда Данс сказал мне это, я не придала особого значения его словам. Теперь головоломка потихоньку складывалась — становилось более-менее ясно, откуда у Данса была такая привилегия и особые полномочия.       При упоминании имени Данса я внутренне встрепенулась, но виду не подала. Я всё услышу, я получу нужную информацию, ни к чему торопить его. В который раз я добывала информацию, не имея при этом каких-то идеалов в голове, кроме своих собственных — только свой собственный интерес и собственную выгоду...       Кое-кому из моих вольных или невольных друзей это могло бы понравиться.       Я сцепила руки перед собой и смотрела только на них, опасаясь хоть одним взглядом выдать свой интерес.       — Мы перехватывали несколько раз странные сигналы — всегда на разной частоте, разной интенсивности. И мы даже не могли расшифровать их, потому что не успевали зафиксировать толком... Единственный раз только срисовали их источник — и он «уводил» нас куда-то в Содружество.       — Институт?       — Как выяснилось позже, да. Но дело было даже не в самом Институте и его безумных планах по заселению земли куклами... Куда больше меня интересовало другое. Уж больно было похоже на наших друзей из Анклава и иже с ним. До такой степени, что я поначалу вообще не разделял их.       — И не зря.       Мэксон кивнул.       — Абсолютно. Возможно, изначально это и были две разных единицы, но такие... мм... такие... — он секунду подумал, — организации такого масштаба не смогли бы долго оставаться в отрыве друг от друга. Либо между ними началась бы война, либо был бы заключен союз. Я не надеялся особо на первое, но и предотвратить второе... — Мэксон потер переносицу, — Я, возможно, смог бы помешать им. Если бы не был так увлечен догонялками с остатками Анклава... Неприятно осознавать, что они если и не подорвали Братство изнутри, как, вероятно, надеялись, то всё же отвлекли меня от главной цели, — он сказал это ровно, без сожаления.       Мэксон не сожалел никогда и ни о чем. Даже о том, в чем признавал свой промах. Да уж, кому как не мне было известно, что свои слабости Мэксон обращал в силу. Всегда.       Может, эта особенность и привела его к власти.       Просто я уже знала его достаточно, чтобы судить о том, что где-то внутри, глубоко-глубоко, он был в бешенстве. Он же Мэксон... Он не должен был, не имел права допустить такого — чтобы в Пустоши появился кто-то, кто мог бы оспорить его безраздельную власть!       — И тогда ты отправился в Содружество. Сам, — подытожила я.       — Да... Я какое-то время думал о том, не совершаю ли я ошибку, фактически открывая свой тыл. Но потом случилось то, что ты уже знаешь... Диск с данными из Института.       Я кивнула. Естественно, это я знала. Диск, Данс, Институт — они оказались связаны весьма неприятной связью. Совершенно неясно было другое...       — Синт М7-97... — сказал Мэксон. — Ведь его же всё ещё ищут. Такой замечательный образчик... я бы точно искал, пока не нашел бы всё, до последней шестеренки.       Я подняла глаза, который сами по себе сузились, словно смотрели на Мэксона сквозь прицел.       — Подожди... — перебила я его. Это тоже вырвалось как-то само собой, как будто моя собственная речь уже мне не подчинялась. — Ты хочешь сказать... Ты...       — Раз уж сложилась такая ситуация, следовало ею воспользоваться. Я решил подбросить им их вещицу. Как они подбрасывали такие «подарки» нам.       Я схватилась за горло. Стало трудно дышать и я рванула воротник формы.       — Ты же...       — Да, девочка. Я бросил его там. Рядом с телепортом, чтобы в последний момент отправить его по заданным ранее координатам — то есть туда же, куда уводил след эвакуировавшихся ученых Института.       — Значит... — я кашлянула, пытаясь вернуть себе голос. — Значит, затем ты и вернул его в Братство?       — Конечно. Но это была не единственная причина. Один синт — множество выгод. Данс послужил тебе прекрасным живым щитом. Он послужил мне прекрасной приманкой и маячком. Он, в конце концов, послужил Братству... Нашим скрипторам с лихвой хватило времени, чтобы забросить Данса туда, куда было нужно, после чего перенастроить телепорт на то, чтобы убрать оттуда бойцов Братства.       Он говорил ровно, даже равнодушно, как будто речь шла о вчерашней погоде. И меня почему-то это всё ещё удивляло... Почему? Я же знала, кто он.       Под черной толщей воды в его стальной душе всё же жил человек, но не утонул ли он там после последних событий?       Я слушала Мэксона. Поглядывала ему в лицо. И удивлялась своему удивлению... Стальные глаза, стальная душа. Стальное дыхание. И — меня удивляло, что это воплощение стали могло бы проявить сострадание? Или щепетильность? Или сентиментальность?       Удивляло?       Удивляло...       — Данс послужил... маячком? — спросила я, невероятным, чудовищным усилием воли заставляя свой голос не дрожать. — Пеленгатором, я полагаю?       — Именно так.       — Значит, ты изначально намеревался отдать его на растерзание этим... ученым Института?       — Или Анклава, — не меняя каменного выражения лица, кивнул Мэксон. — Меня одинаково интересовали и тот, и другой... Да, риск был. Много рисков, если можно так выразиться. Но в конце концов, они все оправдались. — он едва заметно усмехнулся тенью, пробежавшей по его лицу.       Я взглянула в это лицо, на котором ясно лежали отсветы нечеловеческого сияния — те самые, которые мне довелось увидеть после атаки на аэропорт. Как если бы его глазами смотрело древнее звериное божество, говорило его голосом, владело его телом... Я же видела, видела когда-то человека с обычными серыми глазами! И я даже видела... будущее с ним, хотела его. Но тогда был человек.       Человек...       А не дух стали, что уничтожал меня одним лишь веянием своей тяжелой ауры.       — Оправдались?       — Данс жив, — резко сказал он, и по стальной холодной поверхности словно прошла рябь. — Это тебя интересовало?       — Не совсем... — внутри что-то скрутилось, вызывая болезненный спазм. Перед глазами запорхали белые точки, но я усилием воли взяла себя в руки. — То, что он жив, я знаю, — осторожно сказала я, понимая, однако, что терять мне, по сути, нечего. Волна жара, прихлынувшая изнутри, душила меня, в голове глухо пульсировало биение моего собственного сердца. Я сжала пальцы в кулаки, ногти впились в ладони. — Но ты же понимаешь, что с ним могли сделать с тех самых пор, как ты «подбросил» его Анклаву? Вряд ли ему нужна была бы такая жизнь.       Мэксон пожал плечами.       — Свою функцию он выполнил. Я надеялся, что пеленгатор не срисуют сразу. Мне ведь доподлинно неизвестно, чем располагают Институт и Анклав, или то, что осталось от них двоих. И то, во что они оба превратились после своего слияния... Нам, можно сказать, повезло. Пеленгатор всё ещё функционирует — сигнал четкий, источник его локализован. Мы все еще фиксируем и отслеживаем его, хотя сейчас необходимости в нем уже нет, потому что диспозиция определена.       — Какие у него координаты? — спросила я, прежде чем успела подумать, резко вскидывая на него глаза.       Мэксон качнул головой, взял меня за подбородок.       — Нет, девочка. Твоя война на этом закончилась.       — Артур. Если он жив... — сказала я, видя, что играю с огнем — Мэксон был раздражен, и уже еле сдерживался. — Это ведь уже не он... Не Данс.       — Я знаю. У меня было время изучить записи Подземки. Я не вполне понимаю принцип процесса перепрошивки, но результат... Да, результат может быть любым. В зависимости от намерений... хм... программиста.       — Любым... — повторила я, загоняя горечь внутрь. — Любым...       Мэксон помолчал. Пальцы, лежащие на моем подбородке дрогнули. Он медленно приблизился ко мне — так, что наши губы почти соприкоснулись.       — Да, — жестко отрезал он, глядя мне в глаза и словно пытаясь раздавить меня тяжестью стали. — Что бы там ни было с этим синтом — но Данса больше нет.       — Это хуже, чем смерть. Артур... За что ты его... за что?       Пальцы отпустили мой подбородок, поползли на шею... Стиснули волосы. Ответа я не услышала, да он и не был нужен.       «Это война, солдат».       Чья война, Данс? Чья?       Его губы были жесткими. Холодными. Я сдавленно вскрикнула — не смогла сдержаться, когда их обожгло резкой болью и во рту расплылся вкус крови.       Соленой, как и мои слезы.       Он отпустил меня так резко, что у меня закружилась голова. Я вцепилась обеими руками в край стола — я сидела на стуле, но мне вдруг показалось, что я сейчас упаду.       Мэксон тем временем отодвинулся, оглядел меня сверху вниз.       — Достаточно информации? Теперь ты... сделай одолжение, — сказал он тем же звенящим от сдерживаемой ярости голосом, от которого по коже продирал мороз. — Тебе предстоит совершить небольшое путешествие. И... Не совершай того, о чем пожалеешь. И не заставляй меня совершать что-то, о чем, возможно, пожалею я. Ты понимаешь меня, девочка?       Я вытерла губы тыльной стороной ладони, медленно кивнула.       — Я полагаю, что не до конца понимаешь, — заметил Мэксон. — Сейчас я попытался проявить понимание к твоим чувствам... к Дансу. Я сказал тебе то, чего по сути тебе знать было не нужно. И это с моей стороны было милосердием — чего бы там ни думала по этому поводу. Но теперь послушай еще вот что... — он наклонился ко мне, — Мне не нравится, когда со мной играют. А когда со мной играют в разведку — тем более.       Я подняла глаза. Губу саднило, от солено-металлического привкуса во рту стало тошнить.       — Мне это очень сильно не нравится, — жестко отрезал Мэксон, и стальные глаза сузились. — Ты думаешь, что мне может быть неизвестно то, чем ты занимаешься? Неизвестно, откуда исходит поисковый сигнал? Неизвестно, с какой целью? — закончил он, опасно понижая голос.       — Артур...       — Ты становишься опасна сама для себя! — его кулак гулко ударил в столешницу. — И для меня, и для Братства в целом.       — Что ты...       — Хватит, — оборвал меня он. — Ты лезешь в то, что тебя уже не касается.       — Касается, — упрямо повторила я, и голос предательски дрогнул. Страх никуда не делся, тем более, страх перед этим человеком, или даже не человеком, а воплощенным духом стали, который сейчас нависал надо мной, давил своей несгибаемой волей. Но то, ради чего и состоялся весь этот разговор, было важнее. — С твоей стороны это было... нечестно. Это было предательство. Неужели ты думаешь, что он захотел бы такой жизни?       — Предательство... Он — синт. Машина. — дрожаще-спокойным голосом проговорил Мэксон, выпрямился и сцепил руки за спиной. — Я не считал бы это предательством, даже если всё это состоялось бы без его ведома. Но он знал, какова будет его роль в операции. Он был согласен. В конце концов, даже машина может выполнить то, для чего она предназначена.       Каждое его слово резало меня подобно тупому ножу. Он — Мэксон, ему позволено многое... но разве и это тоже? Разве он не взял на себя в который раз роль бога — ту самую, за что и принял когда-то решение уничтожить Институт?       Карать и миловать...       Старейшина Братства Стали — это была его сущность, и эта истина никогда не изменится. По его слову люди шли на смерть, его воля была и их волей. А Данс — изгнанник и синт — всегда подчинялся этой воле безоговорочно.       Так он был согласен на такую... хм... роль в миссии? Как и тогда, в бункере, когда по приказу Мэксона мог бы избавить меня от исполнения приговора?       Я прижала ледяные руки к горящим щекам, согнулась.       Что я могла сказать? Что???       Но я и не успела ничего сказать — Мэксон распахнул дверь кают-компании и сказал куда-то в глубину коридора:       — Взять ее.       И мне не оставалось ничего, как медленно подняться со стула и так же медленно повернуться, изображая замедленное па неизвестного танца, когда мне в затылок горячо дохнул ствол карабина.       — ...всё же это сделал? Боже мой...       — Хэйлин! — пораженно выдавила я, почти скатываясь с жестких нар. Сама не знаю, что я испытала, когда увидела ее.       Тонкие пальцы легли на металлическую решетку, и первое, что мне бросилось в глаза, так это неуместность. Неуместность ее пальцев на покрытой ржавчиной решетке. Неуместность ее самой... В этом довоенном полицейском участке, в Содружестве...       В этой войне.       Сколько же ей лет, вдруг промелькнула заблудившаяся мысль. Я встряхнула головой.       — Хэйлин... — я подошла к решетке, оглянулась. Только теперь, когда облегчение облило меня теплой волной, я поняла, как боялась за нее. — С тобой всё в порядке?       Она нервно улыбнулась, тронула меня за руку.       — Да. Не волнуйся. Следы заметать я умею. Мне нужно кое-что сказать тебе...       — Не нужно, — резко ответила я. — Если тебя срисуют здесь, будут проблемы. Не бойся за меня. Уходи.       — Послушай, — она покусала губу, коротко оглянулась на дверь. Там маячило чье-то плечо в рыцарской форме, и Хэйлин кивнула на него, — Он мне кое-что должен... О, ну ты не то думаешь! — быстро сказала она, хотя я вообще ничего не думала, — Просто он как-то облажался во время дежурства, а я взломала почту его командира, и рапорт об этом никуда не ушел... Но неважно, — оборвала она сама себя, — В общем, он любезно сделает вид, что меня здесь не было.       — Хэйлин, — я невольно улыбнулась. Что ж, маленький скриптор тоже ведет свою войну. — Спасибо тебе за всё... Дальше я разберусь сама.       — Нора, тебе же что-то известно, да? — она вжалась в решетку. — А Мэксону тем более... Ты что-то узнала, да?       Я оглянулась, как будто здесь меня могли слышать стены. Впрочем, может, так и было...       — Да. Но... — я колебалась. Не хотела, не хотела я втягивать ее в то, что могло и для нее обернуться неприятностями. И гораздо большими, чем мне. — Послушай. Данс... жив. Мы были правы. Но всё гораздо... гораздо, — я выделила голосом это слово, — гораздо хуже.       Она кивнула, и к моему удивлению, спокойно.       — Что он жив, мы знали с тех самых пор, как уловили сигнал от его чипа. Так вот послушай. Второй сигнал был...       — ...сигналом телепорта, — закончила я за нее и устало провела по глазам. — Ты и тогда не ошиблась, когда сказала, что слабый сигнал в одном диапазоне с тем, что улавливали вы, слишком похож на то, что должно было создать канал телепортации для штурмовиков Братства. Они и были по сути одним и тем же. Только тот сигнал был слишком слаб, потому что отправил всего одного-единственного человека.       Хэйлин нахмурилась, соображая.       — Данс. Его отправили по старым координатам, — сказала она.       — Ты знала???       — Что? Нет, конечно, — светлые брови удивленно дрогнули, — Если всё случилось так быстро, когда подземный комплекс уже был эвакуирован, то, значит, это делали наши. А времени перенастроить телепорт у них не было. То есть отправлен был кто-то один. И по старым координатам. Туда же, куда эвакуировались ученые Института. — она покусала губу, не переставая хмуриться. — Слабая вспышка... Слишком слабая, чтобы там был кто-то еще. Один. — она кивнула каким-то своим мыслям, рассеянно глядя куда-то в сторону. Её почти детское лицо было так серьезно, что в другое время я бы рассмеялась. Между бровями залегла морщина, отчего ее лицо стало казаться еще более детским.       — Хэйлин... Ты... меня удивляешь. Как ты... Откуда... — Я замолчала, не зная, что сказать и что спросить. — Думаю, по прибытии в Цитадель тебе светит повышение. До старшего скриптора.       — Те координаты скорее всего уже бесполезны. — Она меня как будто не услышала. — В конце концов, с их стороны было бы глупо оставить после себя такой отчетливый след.       — А если нет?       Хэйлин перевела глаза на меня, чуть склонила голову набок.       — А если это след был нужен? — спросила я. — Насколько я знаю, именно так действовал когда-то Анклав?       — Анклав... Хм... Что ты задумала? Нора, тебе не стоит... Мы не сможем отправить по этим координатам еще кого-то. — Я заметила, что она вовремя исправилась и не сказала «тебя». — Нужен принимающий сигнал. А его там просто нет...       — Он не нужен, — быстро ответила я. Облизнула пересохшие от волнения губы. — Мне надо знать их.       — Зачем? — Она с подозрением посмотрела на меня, приблизилась почти вплотную, легко прикоснулась к моему плечу. — Нора... Тут все гудят, как растревоженный улей. И именно о тебе. И Мэксоне.       — К черту этот улей. Не важно.       — Важно. Он отправит тебя в Цитадель, как и собирался, и... Тебя уважают еще больше. Если уж он не просто собирается запереть тебя там, а еще и сопроводить как ценного пленника... Ты для него и правда очень многое значишь.       Я нервно усмехнулась, отчего смешок вышел похожим на кашель.       — Вот именно. Мне не нужен будет телепорт, чтобы попасть в Столичную Пустошь.       — Глупая, — раздосадованно прошептала Хэйлин и шлепнула меня по руке, — Из Цитадели нет выхода. Спросила бы об этом у самого Мэксона. Уж он-то об этом знает лучше других.       Я потерла сухие покрасневшие глаза. Ни к чему об этом мне было спрашивать. Уж о Цитадели я знала и от Данса...       — Значит, надо будет как-то исчезнуть ДО того, как... — я не стала договаривать. И так понятно. — Ни один винтокрыл не дотянет до Столичной Пустоши без дозаправки. Ты же знаешь, где расположены заправочные пункты для винтокрылов?       — Естественно. Отряд Данса не пешком сюда добирался.       — Мне нужны координаты и их тоже.       Хэйлин покачала головой, что одинаково можно было бы принять за согласие и за отказ.       — Нора. Ты рискуешь. Собой и своим ребенком. А если с ним что-нибудь случится?       Я знала, о чем она хочет сказать... Знала, знала...       — Хэйлин... — медленно проговорила я. Устала... Как же я устала... — Хэйлин. Я в любом случае буду жалеть, что бы там ни случилось. Если я что-нибудь не сделаю, то... я просто не смогу жить дальше. Не хочу потерь. Никаких потерь... А Данса терять не хочу особенно — тем более уже который раз. Я с ума сойду, если не попытаюсь.       Она помолчала, как будто думала, стоит ли мне отвечать.       — Я поняла еще тогда... Когда навестила Данса в бункере... Что между вами что-то произошло. Точнее, не «что-то»... Нет, не отвечай. И так понятно. Вы, в конце концов, взрослые люди... Но то, что ты задумала... Это самоубийство.       — Или самопожертвование, — криво усмехнулась я. — Мне нужна вся информация, которую тебе удалось достать... И, пожалуйста, ни слова больше. Мне нужны все координаты, которые засветились в этой операции.       — Я уже составила список для тебя.       Она вздохнула. Порылась в одном из карманов, вытащила диск и сунула его мне через решетку.       — Список мест, где была замечена любая активность за последние десять лет. Список точек, где были зафиксированы сигналы в диапазоне сигнала телепорта... О, ну не делай такое лицо. Я сама составляла его, просто так. Я начала составлять давно, когда только пришла в Братство. Мне казалось, что это будет нужно — если не мне, так кому-то еще. Видишь, не ошиблась... Я напрашивалась во все поисковые и исследовательские экспедиции, в которых могла быть полезна. Ну или которые могли быть полезны мне... — она прикрыла глаза, словно предаваясь воспоминаниям. — Мне это нравилось. Я же потому и напросилась тогда в отряд Данса... Хотелось увидеть что-то такое, что война затронула хоть чуть-чуть меньше, чем окрестности Вашингтона... Впрочем, ладно. Бери. Но...       — Но?       — Береги себя, Нора. Пожалуйста. Я ведь тоже... не хочу потерь, — она сжала мою руку.       Я не ответила ничего, только сжала в ответ ее тонкое запястье.       Позже, сидя на жестких нарах, прикрепленных к стене цепями, я включила пип-бой, настроила его на поиск частоты... И прикрыла глаза, слушая медленный размеренный писк мигавшей на мониторе точки.       Это успокаивало.       Это означало, что надежда еще есть.       Снова искать. И снова мне было неизвестно, что я найду. И что мне предстоит с этим делать...       «Что бы там ни было с этим синтом — но Данса больше нет».       Неправда. Я не верю. Не должна была верить — и я не верила.       Не хотелось думать об этом. Но я думала — потому что сейчас мне не оставалось больше ничего. Только думать о том, как мой извилистый путь сделал очередной крутой поворот.       Или нет. Не поворот...       Было ясное, отчетливое ощущение, что старый путь хоть и продолжается, но теперь он разделился... И куда я в итоге пойду, не знает никто. По старому пути, по новому ли...       Впрочем, нет. Я знала.       Новый путь — новое начало. Моё начало...       Я иду, Данс.       Я иду...