Never Back Down 2

       Небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Узкая полоса багрового света медленно поднялась из шипящих серых волн далёкого горизонта. Сизые облака медленно наливались краснотой. Над беспокойными волнами парили две чайки, что-то клекоча. Ветер шумно вздыхал в застывшем за спиной лесе.        В который раз я приходила в этот сон. Чужой, полный покоя и тишины сон. Полный доброты и тепла. И невероятной невысказанной нежности.        Я водила его и в другие сны. Где мы только не были... Там, где воздух на вкус подобен музыке снегопада, там, где трава пахнет новорожденным Эдемом. Мы не встречали на своём пути ни человека, ни странника, ни трагедий или наслаждения... Но только здесь, на берегу моря, при рассветном приливе я могла окунуться в этот невероятный мир чувственности, любви, добра и наивности.        Должно быть, потому что, в какой-то мере, это был наш мир. Наш каменистый пляж, на котором случилось достаточно значимых событий. Поэтому так хорошо было вернуться сюда. И пытаться забыть о вещах, которые когда-то произошли. Забыть обо всём. О том, кто мы. И о том, кем должны быть наяву.        Мы всегда молчали. Мы позволяли этому миру наполнить нас. Мы просто сидели рядом. И ничего не говорили. Лишь смотрели, как встаёт солнце, как светлеет небосвод, как прозрачный бледный свет раскатывается волнами над тёмным морем. И как же было хорошо... как же спокойно... как же чудно.        Я прислонилась к его плечу. Тихий смешок птицей взмыл в небо. Я подняла голову. Наши взгляды встретились. Тёплый и ласковый взгляд карих глаз пронзал меня насквозь. Я силилась отвести взор. Но ничего не могла поделать — я смотрела в его глаза, как заворожённая.        Ремус. Почему мне так хорошо? И почему от этого так паршиво? Почему мне кажется, что я предаю того, кто давно мёртв? Того, кого я любила и кого никогда не забуду. И того, кого я давно отпустила. Почему, сидя рядом с тобой на берегу, я лишь ищу себе повод, оправдание? И нахожу только причины упрекать себя за то, что я что-то испытываю к тебе.        Я понимаю, что мне слишком совестно делать первый шаг. Но понимаю так же и то, что если этот шаг сделаешь ты, я уже не сумею удержать себя.        Эд. Прости меня. Наверное, пора перестать за тебя цепляться. Одобрил бы ты это? Наверное, нет. Ты всю жизнь ревновал меня к Рему. Возможно даже небеспочвенно. Я любила тебя, правда. Всем сердцем. Но я помню, как сбежала тогда перед свадьбой. Я помню те посиделки в магазинчике Болка, когда тебя не было рядом. Я помню, как Ремус помогал мне и поддерживал меня. И помню, как нам с тобой было невыносимо жить в мире и в быту. Я влюбилась в тебя во время приключения. Ты сам был моим приключением. Но перед лицом тихой семейной жизни мы спасовали, согласись.        Боги, что я несу? Новые и новые оправдания. Нужны ли они? Не знаю. Знаю, что чувства есть. Знаю, что они вряд ли куда-то уходили. Тлели тихим огоньком, пока бушевала страсть по Эду. И знаю, что достаточно лишь малого усилия, чтобы раздуть всё вновь.        Если он сделает первый шаг, я уже не сумею удержать себя.        Я поспешно отвела взор. Солнце почти поднялось над горизонтом. Счёт шёл на минуты, скоро мы проснёмся. Минута, чтобы что-то сказать, чтобы объясниться. Потому что наяву мне не хватит смелости. Но мы молчали. Тишина, плотным одеялом укутывавшая нас всё это время, натянулась дрожащей струной. Мы оба понимали, что необходимо что-то сказать. Но мы молчали.        За пару секунд до того, как солнце оторвало тяжёлое брюхо от кромки воды, а сновидение лёгким потоком выдернуло нас в явь, моей руки коснулись горячие пальцы. Я улыбнулась. За миг до пробуждения я переплела его пальцы со своими.

***

       Холодные лучи ноябрьского солнца осветили невзрачную улочку. Тротуар был всё ещё мокрым после давешнего дождя. Влажно поблескивали аккуратно выстриженные лужайки одинаковых домиков. Улица была до омерзения правильной. Такие обычно фотографируют для риэлтерских фирм в магловских газетах. И, как правило, чем больше лоска наведено на дома, тем менее счастливые здесь живут люди. Будешь тут счастлив, когда самая большая забота – следить, чтобы трава не была выше двух дюймов. Уверена, здесь даже на Рождество дома украшаются одинаково.        Мимо меня с фырчаньем проехал автомобиль. Я успела только заметить за рулём толстого краснолицего мужчину с жёсткими усами и копной рыжевато-светлых волос. Водитель неодобрительно покосился на меня. Наверное, его смущает то, что пешеходы могут просто стоять на тротуаре и никуда не идти. Обычно таких людей просто выбить из колеи. Лишь чуточку сдвинуть их картину мира, и они готовы впасть в ярость или в панику. Лишённые воображения маглы до мозга костей. Превосходный образец обитателя этого вылизанного городка.        Я поморщилась. Хаотичный Оттери-Сент-Кэчпоул мне нравился больше. По крайней мере, каждый дом не был похож на предыдущий. Наверное, дело в волшебниках. Или просто мне попались правильные люди. Не то что здесь. Даже дома были отделены друг от друга живыми изгородями бирючины. Клетки для самодовольного среднего класса.        В руке хрустнул пергамент. «Литтл Уингинг. Прайвет-драйв, дом 4». Какая ирония.        «В городе маленьких нытиков есть улица, где все друг от друга отгорожены зарослями бирючины, – мрачно думала я, шагая по тротуару. – И есть в четвёртом доме семья жутких и недалёких снобов, которым по какой-то причине доверили воспитывать нормального ребёнка. Что ж. Из этого вышла бы неплохая сказка».        Я остановилась у подъездной дорожки четвёртого дома. Громоздкое двухэтажное квадратное здание бессмысленным взором вперилось в меня. Сквозь намытое до прозрачного блеска окно первого этажа был виден ребёнок, восседающий на детском стуле. Здоровенный белобрысый карапуз, который истошно орал во всю глотку, пытаясь врезать матери ложкой. Цирк.        Неодобрительно хмыкнув, я подошла к двери и нажала на белую кнопку звонка. Слащавая трель разнеслась по всему дому. Из-за двери послышался чуть визгливый женский голос: «Ди-ди, прошу, будь паинькой, мамочка сейчас вернётся. Это, наверное, миссис Фигг». Вслед за этим раздался грохот и приглушённый звон. Я не сдержала вздоха, закатив глаза. И этим людям Дамблдор доверил воспитывать Гарри? Меня ещё на порог не пустили, а я хочу волком выть.        Дверь распахнулась. Высокая тощая блондинка с длинной шеей и лошадиным вытянутым лицом оторопело уставилась на меня. Часто моргая светло-зелёными глазами, она осмотрела меня, мою мантию, заметила мой суровый взгляд и открыла уже рот, чтобы прогнать меня восвояси. – Здравствуй, Петунья, – мрачно произнесла я. Блондинка захлопнула рот. – Чаем угостишь? – Вы кто? – Забыв всё хвалёное британское воспитание, спросила миссис Дурсль. – Марисса Б... Лафнегл. Мы встречались однажды. Не пытайся вспомнить, это было десять лет назад. Наша встреча была короткой, но очень яркой. Если вкратце, то я училась с твоей сестрой и была её близким другом. – Глаза Петуньи расширились и шустро забегали. Видимо, она опасалась, что кто-то из маглов может увидеть волшебницу, стоящую на пороге дома Дурслей. Такого репутация семьи не выдержала бы. – Спрошу ещё раз: чаем угостишь? – Заходи, – прошипела Петунья, отстраняясь. Она поспешно захлопнула дверь за моей спиной. – Что вам нужно, мисс... – Миссис. – Миссис Лафнегл? – Что ж, раз гостеприимства в этом доме мне не дождаться, то перейду сразу к делу. – Я обернулась и устремила на неё самый холодный и самый суровый взгляд, на какой была способна. – Я подруга вашей покойной сестры и родная сестра крёстного Гарри Поттера. И я здесь... – Чтобы забрать мальчика? – Оживилась Петунья. Я скрипнула зубами. – Как бы мне ни хотелось, я не могу этого сделать, – процедила я. – Я исполняю обязанности моего брата. И пришла убедиться, что с Гарри всё в порядке.        Круто развернувшись, я прошла в гостиную. Дом под стать владельцам. Всё чистенько, всё аккуратненько. Салфеточка к салфеточке. Педантичный порядок одуревших от скуки людей. На каминной полке и в серванте стояли фотографии в рамках. Я подошла поближе. Почти на всех был изображён пухлощёкий поросёнок по какой-то причине обзавёдшийся светлыми волосами и человеческим лицом и конечностями. Должно быть, это их сын. Какой кошмар. – Почему ваш брат сам не придёт? – Спросила Петунья, пока я разглядывала фотографии. – Быть может, он сам мог бы забрать ребёнка и... – Не мог бы, – бросила я. – Была бы возможность, мы оба предпочли бы держать Гарри как можно дальше от вас. Увы, альтернатив у нас нет.        Я шевельнула рукой. Кончики пальцев слегка кольнуло. Магия. Она была здесь. Витала, совсем слабая, незаметная. Но в таком доме, который настолько магловский, что по нему можно учебник по Магловедению писать, даже слабые следы ощущались чётко. – Хорошо, зачем вы... – Где Гарри? – Спросила я. – У миссис Фигг. Мы ожидали, что она придёт с ним, но на пороге оказались вы. – Хорошо, значит я подожду. Хочу познакомиться с ребёнком. Где он спит? – Простите? – Я неясно выразилась? Где. Спальня. Гарри. Поттера? – Спросила я, как можно чётче выговаривая слова.        Петунья уже открыла рот, чтобы что-то вякнуть, когда дом сотряс дикий вопль. Подскочив, миссис Дурсль бросилась в кухню, где забытый всеми Дадли надрывался и орал во всю глотку. Я решила продолжить осмотр самостоятельно. Пока Петунья сюсюкала с сыном, я вышла из гостиной. Покалывание магии стало сильнее, когда я достигла лестницы. Под ступеньками была совсем небольшая дверца в чулан. Я протянула руку и открыла её. Моему взору предстала маленькая кровать, стоящая посреди чудовищного хлама. В кровати было маленькое одеяльце, странная крокозябра, которая была похожа на игрушечную обезьяну с оторванной головой, и пара пробок от бутылки для газировки, насажанных на зубочистки и замазанных бурым пластилином.        Как бы я хотела ошибиться в своих подозрениях. – Что это? – Гудящим голосом спросила я, когда Петунья снова появилась в поле моего зрения.        Бледнея, хозяйка дома метнулась к чулану и с грохотом захлопнула дверь перед моим носом. – Чулан. Мы его используем для... хранения всяких вещей. Миссис Лафнегл, вы суёте свой нос в совершенно... – ВЫ ПОСЕЛИЛИ ЕГО В ЧУЛАНЕ?! – Прогремела я, содрогаясь от ярости.        Петунья побелела ещё больше. Тонкие губы почти дрогнули, но тут же подобрались и изобразили гневную гримасу. – Я повторяю, миссис Лафнегл, вы суёте свой нос не в свои дела! Дамблдор доверил воспитание мальчика нам, так что если вы не намереваетесь его забрать, то я... – Заткнись, Петунья! – Рявкнула я. – Дамблдор – старый идиот! А вы со своим мужем просто чудовища! Ты, чёрт возьми, мать, как ты можешь не иметь сострадания к ребёнку? Как ты можешь позволять ему спать в чулане и играть пробками от газировки?! Я сказала, заткнись и не смей открывать рот! – Да как вы смеете? – Взвизгнула Петунья. – Вы врываетесь в мой дом без приглашения, позорите меня своей странной одеждой, смеете на меня орать? Да в каком вы праве?! Я требую, чтобы вы немедленно...        Я выхватила палочку и направила её на женщину. Я не намеревалась колдовать, но припугнуть её было так же необходимо, как порой была необходима хорошая порка для Драко. Петунья вздрогнула и скосила глаза на кончик палочки, открывая и закрывая рот. – Слушай. Меня. Внимательно, – тихо процедила я. – У меня трое детей, которых я воспитываю практически одна. Только это не позволяет мне побороться за опеку Гарри, так что мои руки связаны. Однако с этого самого дня я стану твоим самым худшим ночным кошмаром, Петунья. Я буду приходить вновь. Появляться случайно, без приглашения, хаотично и в очень-очень скверном настроении. И если я во время своих визитов увижу, что вы, твари, обращаетесь с ребёнком хуже, чем с домовиком, я превращу твоего сына в поросёнка, а на тебя и твоего мужа наведу такую порчу, что ты не сможешь жить нормально. Я превращу твою жизнь в ад. И не пытайся от меня сбежать. Переехать не получится, я найду тебя в самих кошмарах. Выслежу, как ищейка и буду сидеть в твоём мозгу, пока ты не взмолишься о пощаде. Ты. Меня. Поняла?        Петунья судорожно закивала. Не желая оставаться ни минуты боле в этом мерзком доме, я аппарировала прямо оттуда, где стояла. – Ну что? – Спросил Ремус, когда я появилась на пороге своего дома.        Ответив что-то невнятное, кипя от злости, я поднялась в свою комнату. Меня трясло от злобы. Как? КАК? Как так можно? Немыслимо! В голове не укладывается! Просто... просто... немыслимо! Мерзко, мерзко, мерзко!        Стук в дверь заставил меня подскочить. Меня всё ещё слегка потряхивало, так что я крикнула: – Уйди, Рем! – Может, ты хоть расскажешь, что с Гарри? Я, знаешь ли, тоже волнуюсь за него. – Донёсся из-за двери приглушённый голос друга. – Они... они... они... Агрх! – Без брани обойтись было нельзя, но я не могла позволить себе выругаться. Потому обошлась междометием. – Они поселили его в кладовке, Ремус! В кладовке! Он играет с разорванной игрушкой и пробками из-под газировки! Это... это... я... просто... у меня слов нет, Рем! Просто... немыслимо!        Звенящая тишина повисла за дверью. Я мерила шагами комнату, продолжая кипеть от ярости. – Самодовольные мерзкие маглы! – Цедила я. – Я знаю, что среди них есть и хорошие, но эти... Ремус! Эти маглы просто монстры! Таких... я даже не знаю, какое слово подобрать, чтобы описать их! – Быть может, мы можем что-то сделать, – тихо сказал Ремус. – Что? Я сказала, что буду навещать Гарри в случайные дни и следить за тем, как они его воспитывают! И это потолок моих возможностей. Мы не можем украсть ребёнка! А комитет по опеке ни за что не доверит мне воспитание четвёртого ребёнка! Я с тремя-то едва справляюсь. – В голову закралась спонтанная и немного безумная мысль. – А что если ты попробуешь? – Добиться опеки над Гарри? Не смеши, Марс. – Голос Ремуса доносился откуда-то снизу. Кажется, он сидел, прислонившись спиной к двери. – Я оборотень. Ещё и холостяк. Мне никогда не доверят опеку. И если у тебя есть мизерный шанс, как у сестры его крёстного, да ещё и далёкой-предалёкой родственницы его отца, то у меня их нет вообще.        Я распахнула дверь. Ремус, не ожидавший этого, ввалился в мою спальню почти кубарем и растянулся на ковре, снизу вверх глядя на меня. – Но что-то мы должны сделать! – Почти умоляюще воскликнула я. – Что? – Пожал он плечами, продолжая лежать. – Ты сделала всё правильно. Пригрозила проверками. Если они будут ещё и случайными, то они будут вести себя как шёлковые, опасаясь, что ты явишься рано. – Этого мало, – сказала я, кусая губы от нервов. – Нужно что-то ещё. – Что? – Повторил Ремус. – Украсть его? Наложить на Дурслей Империус? Перемешать их воспоминания так, чтобы они любили мальчика? В первом случае нам попадёт по шее, а во втором он будет залюбленным тюфяком. – О да, я видела их отпрыска, – фыркнула я, продолжая мерить комнату шагами. – Маленький орущий капризный поросёнок! – Да... беда, – тихо сказал Рем, прикрыв глаза. – Я не понимаю, почему ты так спокоен? – Взвилась я. – Потому что нет смысла распаляться и тратить нервы на то, что мы не можем изменить. К тому же, отдать Гарри родственникам – решение Дамблдора. А он редко ошибается. К тому же! – Он повысил голос, пресекая моё возмущение. – Представь, что будет с ним, если он попадёт в среду волшебников? Напоминаю, что Гарри – знаменитость. Слава может вскружить ему голову раньше, чем он научится нормально произносить слово «знаменитость». Посмотри на Драко. Хочешь, чтобы он вырос таким? – Нет, но... – Тогда просто будем следовать твоему плану приглядывать за ним, – заключил Ремус.        Я промолчала. С практической точки зрения, он прав со всех сторон. И всё же вот так проигрывать мне не хотелось. Может, натравить комитет на Дурслей? Пусть посмотрят, как ребёнок живёт в их доме. Или отослать Дамблдору колдографию чулана?        Я скосила глаза на Ремуса. Тот продолжал неподвижно лежать на моём ковре, закрыв глаза. Я подошла и легонько ткнула его носком тапка. Люпин приоткрыл один глаз. – Ты так и будешь лежать? – Для спины полезно лежать на жёстком, – сказал он с притаившейся в уголках губ усмешкой. – Могу досок на твою кровать настелить, – фыркнула я. – Спасибо, обойдусь, – вздохнул Ремус, садясь. Он поднял на меня глаза и похлопал по месту возле себя. – Присядь. – Зачем? – Сядь, Марс. Просто хочу с тобой поговорить на одном уровне, а не снизу вверх.        Я не стала спрашивать, почему бы нам не пройти на кухню и не поговорить там, сидя за столом. Вздохнула и села на пол напротив Ремуса. Он испытующе смотрел на меня. Мне стало чуть не по себе. Внимательный взгляд карих глаз меня всё ещё смущал. – Можешь сесть как я? – Спросил он. – По-турецки? – Да, по-турецки. Хорошо. Теперь закрой глаза. Закрой, не задавай лишних вопросов.        Я вздохнула и послушно закрыла глаза. Ладоней коснулись его горячие пальцы. Я чуть вздрогнула, но не посмела отнять руки. Напротив. Его руки, такие знакомые, наполняли меня каким-то странным теплом. Я помнила, как когда-то давно так же держалась за него, погружаясь в чужой сон. – Теперь постарайся дышать медленно, глубоко и слушать меня, – мягко говорил он. Голос тонкой ленточкой вплетался в моё сознание. – Ты – умница, Марс. Ты делаешь всё, что в твоих силах. Ты воспитываешь двоих собственных детей и племянника. Ты – крёстная Рональда, о чём ты не забываешь ни в один праздник и ни в один визит к Уизли. И ты действительно самая удивительная и самая сильная девушка из всех, что мне доводилось встречать. Поверь мне. Я понимаю твоё стремление заботиться о Гарри. У тебя огромное любящее сердце, в котором нашлось место ещё и маленькому сироте Поттеров. И ты сделаешь всё, чтобы он не жил в тех чудовищных условиях, в которых ты его застала. Я верю в это. И знаю это. Но я очень прошу тебя не лезть из кожи вон и не пытаться прыгнуть выше головы. Ты и так большая молодец, Марс. Правда. Я знаю, что просто так ты не сдашься. И это меня всегда в тебе восхищало. Ты никогда не сдаёшься.        Его голос стих. Злоба ещё на первых предложениях сошла на нет. Я продолжала сжимать его руки, когда открыла глаза. Ремус сидел настолько близко напротив, что наши колени почти соприкасались. Мне не хватало смелости поднять на него взгляд. Я знала, что он смотрит прямо на меня, знала, что ждёт от меня хоть чего-то. А я только и могла, что смотреть на наши переплетённые пальцы. – Не хочу оставлять всё так, как есть, – по-детски пробурчала я, опустив голову.        Рем рассмеялся и, подавшись вперёд, прижался лбом к моему лбу. – Ты и не оставишь, я ж тебя знаю, – с улыбкой сказал он. – Я только прошу тебя не переусердствовать. В конце-концов, мы же не хотим, чтобы Дурсли погибли?        Теперь уже рассмеялась я. Сидящий в груди пузырь злобы лопнул, уступив место чему-то светлому и очень-очень тёплому и уютному. Я подняла голову, пытаясь заглянуть Ремусу в глаза. Наши носы соприкоснулись, губы опалило его дыхание... – Мама! Ричард отнял у меня пластилин! Мама! – Голос Эйприл заставил меня почти что подскочить к потолку. – Спасибо за сеанс медитации, – быстро проговорила я, вскакивая. Я чувствовала, как краснею. – Очень... кхм... очень помогло. Да. Я... э-э-э... Побегу, да? Прил, кажется, нужна моя помощь и... – Беги, – продолжал улыбаться Ремус, поднимаясь. – Я тогда пойду заварю нам чай. – Эм... да. Отлично! Хорошая идея! – Крикнула я уже из коридора. Сердце стучало в груди как сумасшедшее.        Остаток дня прошёл необычайно быстро. В голове творился жутчайший сумбур. Как ни пыталась я привести мысли в порядок, всё равно получалась какая-то околесица. Уже ближе к вечеру мысли сумели сформироваться в одну единую цельную конструкцию. Вернее, картину. Вернее, ощущение. Да, ощущение. То странное, горячее ощущение, объявшее меня в тот миг, когда наши взгляды снова встретились. То жутковатое ощущение, которого я так боялась и которого так жаждала. Пьянящее, короткое и... почему-то постыдное. Но чтобы его повторить, чтобы растянуть этот миг я готова была платить этим чувством стыда. Мне казалось, что оно того стоит.        Вечером, когда дети уже были уложены, а я в комнате пыталась привести новый дневник в божеский вид, ко мне заглянул Ремус. – Можно? – Робко поинтересовался он, старательно отводя взгляд от пижамы. Я недоумённо посмотрела на себя. Пижама как пижама. Длинная рубашка с лисичками, что такого? – Конечно, проходи, – пожала я плечами, накидывая халат, чтобы не смущать его. – Всё же решил остаться на ночь? – Да, завтра всё равно выходной перед полнолунием. Посижу немного с детьми. Кажется, Ричу понравился ксилофон, который прислала Нарцисса. – Я уверена, что это месть за потасовку с Драко, – вздохнула я. – Не исключено, – усмехнулся он. – Я... хотел спросить. Ещё днём, да как-то было не до того. То завещание... Ты всё решила окончательно? – Да, Рем, – сухо ответила я. – Я уже всё вам с Молли сказала. – Да, я понимаю, конечно, но... Это необходимо? Я имею ввиду, что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы позаботиться о Риче в случае чего, но... Не знаю, справлюсь ли один. – Ты будешь не один, тебе будет помогать Меда, – сказала я, изгибая бровь. – А что не так? – Просто... завещание это... Ощущение, что уже вот-вот совсем скоро и... – Время ещё есть, – тихо сказала я. – Даже с избытком. В любом случае, лучше подстраховаться. Я удивляюсь, что до сих пор не сделала этого раньше, на самом-то деле. – Изменить это нельзя? – С надеждой спросил Ремус. – Ты сама говорила, что... – Я не знаю, Рем! – С лёгким раздражением буркнула я. – Знала бы, сделала бы всё возможное, чтобы отсрочить неизбежное. И так делаю всё, что в моих силах! Чего ещё ты от меня хочешь в данной ситуации? – Просто не хочу тебя терять, – почти неслышно сказал он.        Я посмотрела на Ремуса. Тот стоял, опустив взгляд на свои тапки и неловко переминаясь. В свете лампы я видела, как алеют его щёки. Я не сдержала усмешки, которой он, к счастью, не видел. Я подошла к Ремусу и осторожно взяла его за руку. Сердце слегка затрепетало. – Я тоже не хочу, Рем, – тихо сказала я. – И я клянусь, что если из Пустоты есть выход, то я найду его. Смогла же Кларисса выбраться, в самом деле. Ремус. – Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Я обещаю, что не исчезну, пока есть хоть кто-то, кто во мне ещё нуждается.        Он порывисто притянул меня к себе и обнял. Я замерла, прижимаясь к его груди и слушая, как часто бьётся его сердце. Дыхание на пару мгновений замерло. – Ты – последнее, что у меня осталось, – тихо-тихо прошелестел он. – Я бы душу отдал, чтобы ты осталась со мн... с нами. С Эйприл, с Ричардом, с Хьюго... со мной... с Честой. – С Честой, – со смешком повторила я, чуть отстранившись. – Особенно с Честой.        Ремус смущённо улыбнулся. Мы замерли, не решаясь разомкнуть объятья. Я с трепетом ожидала того, что могло быть дальше, но не смела продолжать. Знаю, с моей стороны это несколько эгоистично – дать Ремусу делать первый шаг, чтобы унять совесть, но я не могла просто так себя перебороть. Рем вздохнул и опустил голову, закрыв глаза. Наши лбы снова соприкоснулись, как это было днём. – Я устал терять дорогих мне людей, – прошептал он. – Не хочу оставаться один. – Ты и не останешься, – так же тихо сказала я.        Не открывая глаз, Ремус поцеловал меня. Волна горячих ярких эмоций захлестнула меня с головой. Тлеющие угольки вспыхнули жарким пламенем. Почти не отдавая себе отчёта, я ответила на поцелуй. Ремус удивлённо открыл глаза. Я прижалась ближе, обвивая руками его спину. Горячие ладони сжались на моей талии. Почти не отдавая себе отчёта, я захлёбывалась эмоциями, растворялась в этом безумном поцелуе и в том счастье, что расцветало во мне ярким всполохом.        Не помню, кто и кого потянул к постели первым.        Я даже не хотела сдерживать себя.