***
Сквозь сон и шум дождя Ремус услышал детский плач. Первые мгновения ему казалось, что он все еще спит, но крик ребенка не стихал. Ремус открыл глаза, некоторое время соображая, где он. Плач возобновился и словно разбил некий барьер забвения. Сбросив одеяло, Ремус подскочил с кровати и бросился в детскую. За миг до того, как он коснулся двери, плач стих. Ремус осторожно заглянул в комнату. Возле кроватки спиной к нему стояла Марисса, качая на руках тихо хнычущего Ричарда. Облегчению Люпина не было предела. Проведя четыре дня в забытьи, она все же пришла в себя и даже смогла найти в себе силы придти к сыну. Девушка обернулась и посмотрела на Ремуса. Тяжелый взгляд тихо тлеющей скорби мог придавить его к самой земле. Тем не менее, Марисса улыбнулась ему. Печально, но улыбнулась. Заплатив непомерную цену, она находила в себе силы, чтобы дарить Рему слабую усмешку. Ему стало не по себе, хотя, казалось бы, он должен был обрадоваться. В день пробуждения Марисса забрала обоих детей в поместье Альфарда. Ремус пытался рассказать ей о Сириусе, но та лишь покачала головой и сказала, что всё уже знает. Больше о Блэке они не разговаривали. Тем же вечером к ней домой явился Дамблдор. Он выразил Мариссе свои соболезнования по поводу утраты. Девушка лишь молча кивнула, сверля бывшего директора взором. — Миссис Лафнегл, — кашлянув, произнёс Дамблдор. — Вам, верно, известен… инцидент, произошедший с вашим братом? — Сухой кивок. — В таком случае, поднимается вопрос об опеке его сына, Хьюго. Официально и по всем правилам, вы — главный кандидат, однако, принимая во внимание то, что вы теперь в одиночестве воспитываете двух собственных детей, то… — Я возьму Хьюго, — тихо сказала Марисса. — И чёрта с два я отдам своего племянника чужим людям. — В качестве иных кандидатур рассматривались Тонксы и Малфои. Как вам известно, Нимфадора уже достаточно взрослая, так что ваша кузина сильно обременена не будет. С другой стороны, у Нарциссы подрастает сын — сверстник Хьюго, так что… — Я сказала, что я позабочусь о своём племяннике. — Голос звучал отрывисто и гулко, как удары молотка, забивающего гвозди в крышку гроба. — Я не одна. Мне помогут. Ремус вздрогнул, осознав, что говорят о нём. Странно, он же даже не задумывался. Разумеется, он будет помогать всеми силами, это даже не обсуждалось. Но трое детей?.. Он не был уверен, что Марисса выдержит такое после такой громадной потери. Он даже не до конца был уверен, что она до сих пор осознаёт, что произошло — слишком нормально она вела себя. Разве что чересчур молчаливо. — Как скажете. Я просто предположил, что вам, миссис, будет непомерно… — Это мне решать. Ледяная суровость, сквозящая в её тоне, заставляла поёжиться. — Как скажете, — повторил Дамблдор. — В таком случае, я вернусь завтра. Сейчас Хьюго у Андромеды. Я вам его принесу. — Не стоит, я сама в состоянии отправиться за Хьюго. Ремус видел, что Марисса категорически против участия Дамблдора в судьбе ребёнка, и не понимал, почему. В чём причина её острого недоверия к этому волшебнику? — Хорошо. В таком случае, я не смею вас… — Что с Гарри? — Простите? — Гарри Поттер. Сын Лили и Джеймса. Что с ним? Где он? — Малыш был отдан на воспитание сестре Лили, Петунии Дурсль. Лицо девушки вытянулось. — Вы… вы отдали ребёнка этим… этим… ИМ?! Да как вы могли?! Это самые чудовищные маглы из всех, мною виденных! — Вскричала она. — Поверьте, мне это уже говорили. Однако они — единственные родственники Гарри, и юридически, только они могут воспитывать ребёнка. — Я хочу побороться за опеку! — Вскочила Марисса. Ремус вскочил следом, схватив её за руку. — Марс, что ты говоришь? — Прошипел он. — Ты и так добилась опеки над Хьюго, у тебя Ричард и Эйприл, что… — Его нельзя там оставлять! — Решительно заявила девушка. — Кто знает, что из него вырастет в такой обстановке? Чёрт возьми, да будет чудом, если они не выбросят его на улицу! — Я оставил Петунии чёткие инструкции касательно воспитания мальчика, — отчеканил Дамблдор. — К тому же, миссис Лафнегл, с формальной точки зрения, вы мальчику — никто. Ваш брат мог бы побороться за опеку, если бы не был заключён в Азкабане… — Из-за вас! — внезапно вспылила Марисса. Ремус даже отшатнулся, но руки её не выпустил. — Он в тюрьме из-за вас! Вы знали, что Сириус невиновен! Вы знали, что это не он предатель! Вы знали это и ничего не сказали в суде! Вы знали, что не он был Хранителем, ведь ВЫ накладывали «Фиделиус»! Лицо Дамблдора посуровело. Никогда Ремус не видел этого выражения на лице добродушного директора Хогвартса. Холодная маска морды горгульи и то приветливее. — Заклятие «Фиделиуса» накладывал Джеймс Поттер лично, — отчеканил он. — В таком случае, вы всё равно знали, кто Хранитель! Я никогда не поверю, что Джеймс не обсуждал с вами кандидатуру! — Обсуждал, — сухо кивнул директор. — Я предлагал себя на место Хранителя, но мистер Поттер решил выбрать человека на эту роль самостоятельно. — Конечно, и такой проницательный человек, как вы, не знал ничего о его выборе. — Поттер объявил узкому кругу, что это был Блэк, вы сами присутствовали на этом событии. — Он солгал! — Крикнула Марисса. — Я не верю! Не верю! Не верю! По её щекам катились слёзы. Голос сорвался на крик и оборвался на середине слова, которое она повторяла вновь и вновь. Ремус обнял её за плечи. Всхлипнув, Марисса прижалась к нему. Она дрожала всем телом. Истерика, таящаяся в глубине её души и задушенная рутиной переезда и ухода за детьми, показала свой омерзительный лик. Дамблдор поспешно покинул дом, кивнув Ремусу на прощание. Ремус продолжал стоять посреди гостиной, прижимая к себе рыдающую и заходящуюся в исступлённом крике девушку. Он чувствовал, что внутри него самого образовалась нестерпимо пульсирующая болезненная кровавая рана. И тем не менее, Ремус осознавал, что нужен Мариссе гораздо больше, чем она была нужна ему. И он знал, что будет с ней. Столько, сколько потребуется. Пока не заживут их раны. Крик и всхлипы вскоре сошли на нет. Ноги девушки подогнулись, она начала оседать на пол. Ремус поспешно подхватил её на руки. Она продолжала дрожать, тихо всхлипывая. Беззащитная, разбитая… И непростительно живая. Ремусу было жаль Эда, было жаль Поттеров и Марлин… Но он понимал, что подлинной жалости достойны живые. Особенно те, кто потерял всё и остался в одиночестве в безумном равнодушном мире. Словно ребёнок, оставленный матерью в толпе, Марисса растерянно и испуганно смотрела на него, как будто спрашивая: «что будет дальше». К сожалению, у него не было ответа. Ремус отнёс Мариссу в спальню и бережно уложил на кровать. Сил у девушки не было ни возражать, ни сопротивляться. Укрыв её одеялом, он пожелал ей спокойной ночи и намеревался уйти, когда она тихонько окликнула его, слабо сжав холодными пальцами его ладонь: — Не уходи, пожалуйста. Останься. Хотя бы в доме. Прошу тебя, Рем. Он обернулся. Из темноты к нему взывал голос напуганного ребёнка, которому он не мог не внять. Голос, от которого сердце обливалось кровью. И которому он не мог отказать. — Я не уйду, — тихо сказал он. — Обещаешь? — Обещаю. Пальцы, дрогнув, исчезли. Только тихий-тихий шёпот ласково коснулся его слуха: — Спасибо.Часть 85. (Официально и по всем правилам)
26 октября 2016 г. в 08:06
Зал был полон людей. Они переговаривались, волнительно глядя на возвышающуюся в центре клетку. Заключённый в ней человек стоял, низко опустив голову. Чёрные волосы свешивались, закрывая лицо. Испуганный шепоток витал лёгкой бабочкой над ним:
«Убийца. Предатель. Убийца. Чудовище»
— Что происходит? — Пробормотала я.
Раздался стук. На трибуну, что стояла напротив клетки, взошёл человек в мантии. Судья. Крауч?.. Нет. Не он. Незнакомый.
— Продолжаем слушанье по делу Сириуса Блэка, обвиняемого в массовом убийстве сотни маглов, убийстве волшебника и пособничестве Тёмному Лорду. Так как свидетелей со стороны защиты не было заявлено…
— Ваша честь, у нас, вообще-то есть свидетель, — произнёс адвокат — невзрачный серый крысёнок, по ошибке эволюции ставший человеком. Кто это? Не наш, не семейный, даже не дядин. — Я вызываю Ремуса Люпина для дачи показаний.
— Рем? — Я обернулась. Ремус, не взглянув на меня, прошёл мимо. Он встал на невысокую трибуну, обратив печальный и уставший взор на собравшихся членов Визенгамота.
— Мистер Люпин, — произнёс судья после того, как были выполнены формальности по установлению личности и напоминании о том, что Ремус должен говорить исключительно правду. — Скажите, вам известно, что произошло в ночь на тридцать первое октября и в течение следующих суток?
— Да, ваша честь, — тихо ответил Ремус.
— Где вы находились в то время?
— Приблизительно до часа ночи я был в Оттери-Сент-Кэчпоул, ваша честь. В доме моих друзей произошёл пожар, я помогал им из него выбраться. После этого я отправился в Годрикову Лощину.
— Что вы делали в Годриковой Лощине?
— Мои друзья… Марисса и Эд Лафнеглы, они узнали, что Поттерам грозит опасность и хотели… предотвратить катастрофу. К сожалению, они опоздали. Эда Лафнегла убил Волдеморт. Когда я появился в Годриковой Лощине, Поттеры, сам лорд и Эд были мертвы. Я нашёл Мариссу без сознания на дорожке около дома Поттеров, забрал её и тело её супруга оттуда и аппарировал.
— Куда же вы отправились, мистер Люпин?
— В дом Уизли. Они предоставили Мариссе и её детям временное убежище.
— Скажите, мистер Люпин, известно ли вам, что мистер Блэк так же был на месте гибели Поттеров? — Встрял адвокат.
— Да. Он прибыл вскоре после меня.
— Вы разговаривали с ним, мистер Люпин?
— Да. Я просил его не делать глупостей и вытащить из завала Гарри. Я не мог остаться — мне нужно было позаботиться о миссис Лафнегл.
— Вы помните, не говорил ли мистер Блэк что-то об убийстве Питера Петтигрю?
— Нет, мистер Блэк этого не говорил. Он был слишком подавлен смертью друзей.
— То есть, он был подавлен? Ни радости, ни ликования?
— С чего бы ему радоваться? — Ремус сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Согласно некоторым сведениям, полученным в том числе от мистера Петтигрю, Сириус Блэк долгое время был Пожирателем Смерти под прикрытием, — прогнусавил кто-то из присяжных Визенгамота. — Очевидно, что сдав Поттеров своему Хозяину, он мог порадоваться его победе.
— Тёмный Лорд тоже умер! — ощетинился Ремус. — Вы говорите полнейшую чушь! Я не…
— Мистер Люпин, я напоминаю, что вы в суде и обращаетесь к члену Верховного Визенгамота! — Одёрнул его судья.
— То есть, вы не отрицаете, что мистер Блэк мог быть Пожирателем? — Мигом встрял обвинитель.
— Что? Нет, я не говорил этого! — Возмутился Ремус.
— Но мог им быть?
— Я не… — Молчание. Тяжёлый взгляд из-под чёрных волос. Исполненный горечи вздох. — Я не знаю. Я думал, что хорошо знаю мистера Блэка.
— Ремус, что ты несёшь?! — Не выдержала я. — Ты же знаешь, что он не мог!
Никто не обратил внимания на мой крик. Даже сам Ремус. Я растерянно заморгала.
— Как вы считаете, каковы причины, по которым мистер Блэк совершил массовое убийство?
— Я не знаю, ваша честь, — тихо-тихо сказал Ремус, опустив голову.
— Очевидно, что мистер Блэк был не в себе, — протянул кто-то из присяжных. — Посудите сами, он потерял невесту меньше месяца назад, а следом — двух лучших друзей. А если он и вправду был сторонником Вы-Знаете-Кого, то гибель хозяина могла его окончательно подкосить. На его месте кто угодно тронулся бы умом.
— Ваша честь, я протестую! — вскочила я. — Вы не имеете права называть моего брата невменяемым, пока у вас на руках не будет документа от лекарей из больницы святого Мунго, доказывающего обратного!
На меня не обратили никакого внимания. Даже ухом никто не повёл. Я вновь окликнула судью, но тот меня не замечал. Я рванула, было, вперёд, когда услышала позади себя голос:
— Сядь, дитя. Тебе это только снится.
Я обернулась. Рядом со мной сидела Наваждение. Она с холодным любопытством наблюдала за процессом судопроизводства. Тонкие губы кривились в полуусмешке.
— Сон? — Севшим голосом спросила я. — Снова?
— Эти ваши смертные суды такие смешные. Они никак не хотят видеть очевидную правду.
— Наваждение, это всё сон или на самом деле?
— Ну как сказать, — пожала она плечами. — Для тебя — сон. Для них — реальность. Ты уже такое проходила в хижине и расправе над Пожирателями, помнишь?
— И я ничего не могу изменить?
— Твои показания ничего не дадут, дитя, — отмахнулась она. — Ты же в те дни лежала в забытьи. И сейчас лежишь. А кроме того, что ты не веришь, что твой брат способен на массовое убийство и предательство, ты не можешь ничего сказать.
— Я не верю, я знаю! — Рявкнула я.
— Ну неужели? — Она перевела на меня хитрый взгляд и подалась вперёд. — А кому, по-твоему, Джеймс Поттер мог доверить тайну своего убежища и сделать его Хранителем?
Меня словно ведром по голове огрели.
— Всё равно… Сириус не мог… я знаю…
— Да, но им этого мало, — она указала подбородком в сторону присяжных Визенгамота, которые потоками на Ремуса изливали информацию, доказывающую, что мой брат — убийца. — И говорят они вполне убедительно, не находишь?
— Нет, они же сами себе противоречат! — Взвыла я. — Это всё неправильно! Дамблдор давал показания?
— Давал, они ничего не показали, — махнула тонкой рукой Наваждение.
— Мистер Блэк, вам есть, что сказать в свою защиту? — судья тем временем обратился к Сириусу.
Я обернулась к брату, в надежде, что мои чаяния не пусты. Я искренне надеялась, что Сириус расскажет, что произошло той ночью в Годриковой Лощине. Что он подтвердит, что все это неимоверная ошибка.
Сириус поднял на судью взгляд затуманенных синих глаз. Он всматривался в лицо каждого присяжного, прежде, чем его губы, дрогнув, расплылись в оскале.
— О да, ваша честь, — проговорил он чужим хриплым голосом. — Есть. Конечно, есть. Я виновен. — По залу прошелся шепоток. Меня словно окатили ледяной водой. — Виновен, что предложил Поттеру сделать предателя Хранителем. Виновен, что не смог предотвратить ту ночь. Виновен, что из-за меня Лили и Джеймс погибли.
— Вас обвиняют не в предательстве Поттеров, а в массовом убийстве сотни маглов и зверской расправе над Питером Петтигрю!
— О нет, — рассмеялся брат. Искорки безумия полыхнули в его глазах. — Нет, поверьте, нет. Я не убивал Питера. И не убивал тех людей. Но поверьте, я дорого бы заплатил, чтобы лично вскрыть горло, этой поганой визжащей крысе! Я бы отсидел десять жизней, если бы мог его кишками увешать гостиную моего дома! Чтобы услышать, как он верещит и умоляет меня пощадить его!
— Он безумен! — выкрикнул кто-то. — Совершенно безумен! Ваша честь, я требую, чтобы вы вынесли приговор незамедлительно!
— Сириус… — прошептала я, с ужасом глядя на брата.
Не знаю, видела ли я это на самом деле или мне хотелось это увидеть, но в какой-то невероятно короткий миг взгляд уловил переливы красных нитей, тянущихся к брату.