Never Back Down 2

— Так… Тридцать… Тридцать два… Где же? — Бормотала я, изучая таблички на стенах домов.        Сверяясь с крохотным кусочком бумаги, на котором был нацарапан адрес, я шагала по улицам Лондона. Пепельно-серое небо недовольно хмурилось над старыми крышами изгибами облаков. Шальной холодный ветер как-то особенно торжественно проносился над землёй, срывая с прохожих шляпы. Воздух наполнялся тягучей сыростью, оставляя на губах странный привкус. Будет дождь, почти наверняка будет дождь. А я без зонта, какая досада. А стоило подумать, август всё же почти подошёл к концу…        Порыв ветра вырвал из моих окоченевших пальцев кусочек пергамента. Пару мгновений он парил прямо перед моим носом, пока я безуспешно пыталась его поймать, а после, кувыркаясь, унёсся в неизвестном направлении. Я замерла, тупо глядя ему вслед. Ну и ладно! Я запомнила адрес! Эдж-роуд… э… сорок? Проклятье. Ладно, вряд ли на Эдж-роуд много книжных магазинов.        Минут через двадцать кружения по незнакомым кварталам Лондона я всё же вышла к нужному месту. Старая книжная лавка расположилась на углу Эдж-роуд и улицы с непроизносимым названием. Самодовольно хмыкнув, я толкнула тяжёлую деревянную дверь. Тихонько звякнул колокольчик.        Длинное, убегающее куда-то вглубь помещение было погружено в уютный тихий сумрак, разгоняемый немногочисленными настенными светильниками. Деревянные тёмные полки пестрели разнообразием корешков книг, которыми те были уставлены. Порой среди книг встречался бюстик Шекспира, Уаилда или какого-нибудь другого литературного деятеля. Тихонько поскрипывали половицы под ногами, в воздухе витал запах старых книг и пыли. Неподалёку от входной двери располагались уютные глубокие чуть потёртые кресла, стоящие возле старого камина. Рядом с креслом притулился горшок с фикусом, маленький столик, заваленный газетами и журналами и антикварный глобус. Где-то тихо постукивали напольные часы, а в глуби магазина хрипловато играл патефон. Напротив читательского уголка, по другую сторону от двери, находилась стойка продавца. Старый кассовый аппарат поблёскивал в тусклом свете, рассеиваемом матовыми светильниками. За аппаратом, прикрывшись газетой, сидел продавец, перед ним на стойке стояла чашка с чаем.       Услышав звон колокольчика, продавец опустил газету и изумлённо посмотрел на меня. — Не ожидал, что ты явишься так скоро, — улыбнулся он. — Ты сам дал мне адрес магазина, — фыркнула я, беря с полки какую-то книгу. — Вчера. Неужели тебе настолько скучно дома?       Я вздохнула. Шёл третий день сириусовой «психотерапии», которую брат устроил для Эда. Дома была ужаса скучно, у Уизли и без меня было полно хлопот, а следующей серии приглянувшегося накануне сериала ждать ещё целую неделю. Так что, не долго думая, я собралась в Лондон, дабы навестить Рема на его новом рабочем месте. — Как ты добралась до Лондона-то? Аппарировала? — Строго прищурился Ремус. — Нет, что ты, — замахала я руками. — Воспользовалась каминной сетью. Кстати, знаешь, что будет, если в камин швырнуть пригоршню летучего пороха и сказать «Лондон»? — Не знаю… застрянешь? — Не-а. Оказывается, в Баттерси есть старый музей каминов, где один из экспонатов привязан к магической каминной сети. — Баттерси? Это же на том берегу Темзы! Не говори, что ты прошла это расстояние пешком! — Ну… пешие прогулки полезны для организма, — улыбнулась я.        Ремус только фыркнул, силясь скрыть улыбку, и предложил мне чаю. Пока кипел чайник в подсобке, я отправилась бродить по магазину. Лабиринт стеллажей оказался невероятно запутанным, вскоре я вовсе заблудилась. Простая книжная лавка оказалась гораздо больше внутри, чем казалась снаружи. Но в том-то и состояла её неуловимая прелесть: бесконечно тянущиеся полки книг… Ясное дело, магазин был волшебным и для волшебников, однако первые залы занимала исключительно магловская литература. Я проходила вдоль полок, проводя пальцами по старым шероховатым корешкам, вдыхая присущий всем книжным лавкам запах. Чего тут только не было! От редких книг малоизвестных магловских поэтов до жутковатых гримуаров, прикованных цепями к полкам.  — Пока ты тут ходишь, чай остынет, — из-за угла вынырнул Ремус. Я вздрогнула от неожиданности. — Ты как меня нашёл? — Я здесь уже не первый день работаю, — подмигнул мне Люпин. — Да и Болк объяснил мне, как тут найти заблудившихся покупателей побыстрее. Рем взял меня за руку, развернулся, сделал буквально пару шагов и вывел меня к торговой стойке, хотя перед этим я полчаса долго и упорно блуждала среди стеллажей.        Ремус вручил мне чашку с горячим чаем, указал на одно из кресел и начал возиться с камином, разводя в нём огонь. Я осторожно опустилась в старое потёртое кресло и… о мой Мордред… Клянусь, это было самое удобное, самое уютное кресло из всех существующих. Глубокое, в меру мягкое, оно словно обнимало меня, даря телу блаженный покой. — Оно волшебное? — ошарашенно прошептала я, тихонько млея с чашкой в руках. — Что? А, нет, — засмеялся Ремус. — Просто очень старое. Мне порой кажется, что оно… как бы сказать… оно просто ЗНАЕТ, насколько удобным должно быть. — Как кресло может что-то знать? — хмыкнула я. Ремус только улыбнулся и пожал плечами.        Мы пили чай и тихонько беседовали, в камине потрескивал огонь, разливая тепло по помещению, ненавязчиво стучали часы, за окном всё же зарядил дождь, добавляя небольшой штришок к общей картине. Покупателей не было, так что Рем мог позволить себе провести время со мной. Смеясь, он рассказывал о курьёзных случаях, случавшихся в его лавке, рассказывал о странных, а порой и жутковатых покупателях. А я просто слушала, растворяясь в блаженном покое.        В какой-то миг речь зашла о сказках. Волшебные истории, полные приключений с заложенной в них моралью, вызвали у нас целый каскад споров. Мы сравнивали и сопоставляли те или иные сказки, выискивая в них зерно истины, недочёты, логические несостыковки, да и просто откровенно подшучивая над ними. После моего замечания, что ни одна сказка, перетерпевшая изменения, не выдерживает конструктивной критики из-за тупизны, недальновидности и полного букета психических расстройств всех злодеев без исключения, наш спор достиг своего пика. — Ясное дело, что в конце будет хэппи-энд! — Восклицала я. — Вот если бы волк из «Красной Шапочки» немного подождал, ему не пришлось бы прикидываться бабушкой! Или если бы волком оказалась сама Шапочка! Вот это был бы поворот! А Спящая Красавица? Если бы злая ведьма подгадала момент, когда все крёстные одарят принцессу, никто не мог бы её спасти! Или вот, к примеру… — Всё-всё, я понял тебя, — хохотал Ремус, размахивая руками. — Ладно, что тогда, по-твоему, хорошая сказка? — Ну, слушай, — я откинулась в кресле и начала копаться в памяти. — Жили-были двое детей: девочка Мэд и мальчик Эмрем. И однажды попали они в волшебный сон…        В течение следующего получаса я пересказывала Ремусу наше с Эдом приключение в моём сне. Рассказывала долго, вдохновенно, размахивая руками, вычерчивая чайной ложечкой в воздухе разные символы. Порой я вскакивала и начинала мерить шагами комнату, подкрадывалась к Ремусу сзади, рассказывая тихим вкрадчивым голосом об ужасных клоунах из цирка «ДеМорг», и хватала его за плечи, от чего он вздрагивал, чертила ладонью в воздухе узор рельс «американских горок» и описывала бесконечную библиотеку, где девочка Мэд бежала от злобной ведьмы Беатриче.        Под конец монолога я поняла насколько вещей. Во-первых, я сильно приукрасила повествование, примешав к рассказу ещё и историю с Ловушкой. Так Эмрем поднял целое восстание армии оловянных солдатиков против жутких теневых монстров, а Мэд внезапно состарилась на сотню лет. Не сказать, что рассказ от этого только пострадал, но стало чуть неловко. Во-вторых, я осознала, как же я соскучилась по всему этому. Изумительное приключение, источник неисчерпаемого количество историй… Жаль только, что всё уже давным-давно в прошлом. Ну, а в-третьих, Ремус лукаво улыбался, глядя на меня. — Потрясающая история, — резюмировал он, наливая мне ещё чаю. — Жаль, что не записал. Из этого вышла бы отличная книга. Знаешь, я не так давно познакомился с одним издателем… — Почему ты так улыбаешься? — Подозрительно прищурилась я. — Как? — Продолжая улыбаться, спросил он, прикрываясь чашкой. — Хитро. — Ничего не хитро! — Хитро-хитро, по глазам вижу. Колись. — Это твоя история, да? — Чуть изогнув бровь спросил он. — Нетрудно догадаться, уж больно вдохновенно ты разглагольствовала. Импровизации обычно не так гладко идут. Та история с Кьяларом, Клариссой и Эдом, верно? — Когда ты догадался? — Надулась я, почему-то обиженная. — Примерно главе на третьей, когда ты рассказывала, как Мэд вытолкнула Эмрема из окна. — Не правда, я его не выталкивала! Мы вместе прыгнули! Чёрт.        Ремус с видом победителя уставился на меня. Я показала ему язык и отвернулась к камину. Через пару мгновений тишины он снова подал голос:  — А зеркало… это был… — Да, — быстро вставила я, пресекая возможность закончить мысль. — Ну, что ж… это многое объясняет, — вздохнул Ремус. Я посмотрела на него. Люпин поднялся, взмахнул палочкой, вновь наполняя полупустой чайник, выглянул в окно и повернулся ко мне с широкой улыбкой на лице: — Пойдём, прогуляемся. Тут неподалёку есть парк, а по дороге можем выпить кофе. — Намереваешься бросить магазин? — Удивилась я. — В середине дня? — Сейчас три часа. Обычно в это время никого не бывает. Да и не буду я его бросать. Эй, Бинки!        С громким треском посреди зала появился самый странный домовой эльф из всех, кого мне довелось видеть прежде. Создание было одето в кукольного размера белоснежную рубашку, чёрный элегантный жилет с бронзовыми пуговичками. Из нагрудного кармашка робко выглядывал нежно-фиолетовый платочек. Довершали образ небольшие брючки с безукоризненными стрелками и башмачки с пряжкой. Увидев меня, эльф отвесил в мою сторону поклон. Я настолько опешила, что совершенно потеряла чувство такта.  — Чёрт побери, какая прелесть! — Всплеснула я руками. — Ему не хватает только монокля и крохотного цилиндра! Крохотная бровь медленно поползла вверх. — Юная леди, к вашему сведению, монокль — крайне неудобная и неприятная вещь. Я давно уже пользуюсь очками, — хорошо поставленным тенором произнёс эльф. — А что касается цилиндра, так одно только упоминание об этом чудовищном аксессуаре способно превратить благородную профессию торговца книгами в сплошной фарс!        Моя челюсть медленно поехала вниз. Если при виде одетого домовика я испытала лёгкий треск устоявшегося шаблона, то голос этого создания и манера речи вовсе повергли меня в шок и заставили пресловутый шаблон разорваться окончательно. Эльф! Домовой эльф так разговаривал с волшебницей! Это было попросту уму непостижимо! Негодование грозилось вырваться замечанием, которое поставило бы домовика на место. Но… Даже в голове не укладывалось, что это домовой эльф! Он не похож ни на Кричера, ни на дядюшкину Честу. Это… Нечто совсем иное.        Бинки нацепил на курносый короткий носик очки с толстенными линзами, многократно увеличившими его бледно-голубые глаза и повернулся к Ремусу. — Мистер Люпин, вы не могли бы представить нас? — Да-да, конечно, — поспешно произнёс Ремус. — Бинки, это Марисса Блэк, моя хорошая подруга. Марс, это Бинки, домовой эльф мистера Болка и мой коллега по совместительству. — Рад знакомству, — произнёс эльф, снова поклонившись мне. — Мистер Люпин, вы чего-то хотели? — Да, ты не мог бы тут немного посидеть вместо меня? Я… немного проветрюсь. — Как скажете, — хмыкнул Бинки и неторопливо прошёл к стойке. — Книга учёта в полном порядке, в чайнике — облепиховый чай с имбирём и апельсином, — сказал Ремус, натягивая пальто. — Газета свежая, потом не сжигай её, я ещё не дочитал. — Домовик неопределённо что-то промычал. — И не забудь поставить иллюзорные чары! — Я помню, сэр, — пробормотал Бинки, разворачивая газету. — Отлично. Марс, идём. Марс?        Я всё ещё стояла и смотрела, как домовик с деловым видом разворачивает конфету, что лежала в вазочке возле кассового аппарата, откусывает от неё кусочек и запивает чаем. Смириться с таким конкретным разрывом шаблона я просто не могла, а посему пару раз ущипнула себя. Больно. Значит, не сплю. Хотя во сне тоже бывает больно. Но тут другое. — Ремус… а… а почему?.. — Пролепетала я, переводя взгляд с Ремуса на Бинки и обратно. — Не беспокойся, у меня в самом начале было точно такое же ошалелое лицо, — расхохотался Люпин. — Но ты не спишь, Бинки вполне реален. — Как он себя ведёт… Как разговаривает, это же просто… — Мистер Болк просто многое позволяет. Он… Сам настаивает порой. Это полезно, когда приходят маглы — маскировка делает Бинки похожим на человека в их глазах, но поведение домовика только отпугивает клиентов. — Но… как… Почему он одет прилично? Не в наволочку, не в тряпку, не… — А, тут всё просто и сложно одновременно, — хмыкнул Рем. — Видишь ли, Бинки единственный домовой эльф, которому платят деньги. — Чего? Зачем эльфам деньги? — Подожди и послушай. Мистер Болк понимает, что, если эльфам подарить одежду, те сразу перестанут быть их слугами. Так что он решил приплачивать домовику. Немного, по нескольку сиклей в неделю. Платил бы больше, но Бинки — гордый домовик. Подчинится, но рад не будет. Но, в конце концов, когда у Бинки накопилось достаточное количество денег, Болк приказал ему пойти и найти себе приличную одежду. Вот так. Болк ему ничего не дарил, Бинки сам всё заработал честным трудом. — Обалдеть, как просто… — пробормотала я. — Но почему он ТАК одет? У домовика есть чувство стиля? — Это… Кхм… скорее униформа, — смущённо кашлянул в кулак Ремус. Только сейчас я заметила, во что одет мой друг. Белоснежная идеально выглаженная рубашка с высоким воротником, тёмно-зелёная жилетка с латунными пуговками, чёрные безукоризненные брюки. В столь элегантном виде мне ни разу не доводилось его видеть. — Ну и ну, — хмыкнула я. — А ведь если бы я тебя не знала, ни за что не поверила бы, что этот джентельмен — продавец книг. — Между прочим, продавец книг — благородная профессия, которая… — Которая не позволяет нашему обществу скатиться в бездну невежества, — раздался за моей спиной мягкий, почти мурлычащий, голос. — Именно мы стоим между этой бездной и обывателями. Именно мы помогаем человеку преодолеть её и стать мудрее. Быть может, писатели и поэты пишут проникновенные книги, способные дотянуться до самых далёких струн человеческой души, однако именно мы помогаем людям подобрать то, что им необходимо. Никогда с нашей подачи опасный гримуар не окажется в руках юнца, никогда мы не пихнём в руки талантливого мага руководство к простецким фокусам. Истинный профессионал с первого взгляда может определить, что нужно человеку, даже если тот пока ещё не подозревает о том.        Я обернулась. Из сумрака магазина ко мне шагнул высокий худой мужчина. На вид ему было чуть больше сорока. Тронутые сединой тёмные волосы были старательно зачёсаны, если не сказать — зализаны, назад, обнажая высокий бледный лоб. Тонкие чёрные усики кривились над лукавым изгибом губ, порождая в сознании неприятные ассоциации с человеческим воплощением Мефистофеля. И только тёмные добродушные глаза располагали к себе, явно намекая, что внешний облик — лишь игра.  — Позвольте представиться, моё имя — Алекс. Алекс Болк. Я хозяин этой скромной лавочки, — обаятельно улыбнулся он. — А вы, как полагаю, Марисса Блэк? — Рада знакомству, мистер Болк, — губы мои непроизвольно растянулись в улыбке. Элегантным жестом Болк чуть поклонился и поцеловал мою руку. — Взаимно, мисс, взаимно, — промурлыкал он. — Большая честь, что вы решили посетить моё заведение. Нашли ли то, что искали? — Уверяю, мистер Болк, я ничего не искала. Я просто пришла навестить своего друга, — я махнула в сторону Рема. — Вот как? Мистер Люпин — ваш друг? Он мне не говорил. — К слову не пришлось, — буркнул Ремус. — Могу ли я вам порекомендовать что-нибудь, мисс Блэк? Будет неправильно, если вы уйдёте из моего магазинчика с пустыми руками. — Ну… я даже и не знаю, мистер Болк… — Немного смутилась я, не привыкшая к такому вниманию к собственной персоне. — Я даже ничего и не… — Вот, рекомендую это, — Болк, не глядя, схватил с полки книгу и протянул мне. — Бодлер, «Цветы Зла». Прекрасная книга. Не судите по названию, стихи этого магла просто невероятны. — О… спасибо, — я осторожно взяла в руки книгу в светлой обложке. — Вы принимаете сикли? Или за магловскую книгу платить магловскими деньгами?.. — Ну что вы, мисс Блэк! — Замахал руками Болк. — Считайте, что это мой вам подарок. Тем более, раз вы — друг моего лучшего работника.        Бинки тихонько фыркнул из-за газеты. Болк пропустил это мимо ушей, продолжая обаятельно улыбаться. У меня же от смущения покраснели уши. — Спасибо, мистер Болк. Ещё раз. Вы не возражаете, если я украду на пару часов вашего работника? — Разумеется, нет. Хоть на весь вечер, Бинки его заменит. Да, Бинки? — Да, хозяин, — без тени энтузиазма произнёс эльф из-за газеты. — Вот и славно. Всего доброго.        Я быстренько сцапала Ремуса за локоть и поспешно выскочила на улицу. Вновь звякнул колокольчик. Продолжая прижимать к груди книгу, я брела по Эдж-роуд рука об руку с Ремом. Дождь продолжал хлестать тугими каплями по серому глянцево блестящему асфальту, заставляя лужи подёрнуться неровной рябью. Ремус развернул зонт и пригласительным жестом выставил в мою сторону локоть. Я взяла его под руку, прижимаясь к Рему, чтобы укрыться от дождя, втайне упиваясь теплом, исходящим от него. — А он душка, — выдала, наконец, я. — Немного жутковатый, но душка. Ещё и книгу подарил. — Не обольщайся, — хмыкнул Ремус. — Это он для рекламы. — Какой такой рекламы? — Ты — бывшая наследница рода Блэк, ныне — вдова Тоневен, твоё имя частенько мелькает на первых полосах светских хроник. Только в последние два месяца о тебе не было ничего слышно, но до этого… фееричная свадьба, скандальное завещание вашего с Сириусом дяди, скоропостижная и таинственная кончина Кьялара Тоневена… Странно, что в Оттери-Сент-Кэчпоул не роятся репортёры. К слову, один из них сейчас следует за нами.        Я скосила взгляд в сторону. По Эдж-роуд шустро семенили редкие прохожие, стремящиеся поскорей спрятаться от ливня. На той стороне улицы было около полудюжины человек, шедших в нашу сторону. — Может, у бывшего аврора паранойя? — Хихикнула я. — Ну-ну, посмотрим, — хмыкнул Ремус.        Мы дошли до небольшого кафе, притулившегося возле парка. Людей почти не было, мы заняли столик у окна. Рем пил чёрный кофе, а я — двойной капучино с мятным сиропом, взбитыми сливками и ореховой стружкой. Рем только головой покачал и уже открыл, было, рот, чтобы прочесть мне лекцию о вреде кофеина, когда взгляд его скользнул за моё плечо. Губы Люпина растянулись в торжествующей усмешке. — Я же говорил, — прошептал он.        Я покосилась на окно. В стекле отразился приземистый человечек, забившийся в дальний угол кафе. Он что-то шустро писал в своём блокноте, порой поглядывая на нас. После достал из сумки некое устройство и тихо-тихо щёлкнул им. — Ах так, да? — Прошептала я, извлекая из кармана палочку. — Марс, ты что задумала? — Небольшую шалость. Конфундус.        Коробочка, которую сжимал в руках репортёр, зажужжала, задымилась и с глухим «бам» взорвалась. Взвыв, служитель пера промчался мимо нас в уборную, дабы потушить вспыхнувшие брови. — Так дела не делаются, — покачал головой Ремус, одобрительно усмехаясь. Я показала ему язык и приманила к себе блокнот репортёра вместе с пером. Прокашлявшись, я зачитала Ремусу: — «Вдова Тоневен с любовником! Сегодня днём близ книжного магазина Болка небезызвестная Марисса Блэк была застигнута нашим репортёром со своим очередным любовником — бывшим служащим аврората Ремусом Люпином, ныне работающим на Алекса Болка…» и бла-бла-бла. А так дела делаются? Война идет, а им лишь бы сплетни собирать, безобразие!        Я вырвала из блокнота страницу, смяла её и выбросила в урну. Ремус тем временем изучал перо репортёра. — Прытко пишущее перо, — довольно хмыкнул он. — С этим можно позабавиться.        Он достал палочку из кармана и принялся поводить ею над пером. — Видишь ли, когда репортёры используют данный инструмент, — пустился друг в объяснения, — они редко смотрят в записи. Особенно если пером давно пользуются. Надиктуют, перо запишет, так они, не глядя, несут редактору. Редактору, как правило, тоже не досуг всё просматривать, так что он сразу отправляет статью в печать. — Какая безалаберность, — хмыкнула я. — А ты-то что делаешь? — Хочу сделать так, чтобы перо писало то, что нам нужно. Вот, попробуй продиктовать что-нибудь.        Я процитировала только что прочитанную статью, которую миг назад выкинула в урну. Вместо гнусных слов на бумаге красовалась надпись: «Марисса Блэк рекомендует! Магазин Алекса Болка! От любовных романов до специальной магической литературы!». — Твой босс должен мне будет приплатить за такую рекламу, — хмыкнула я. — Приплатит, он человек честный.       Я достала из сумки ручку, притянула к себе блокнот и нацарапала: «В следующий раз взорвётся отнюдь не камера, а одними бровями ты не отделаешься. С любовью, М.Б.» — А потом пойдут статьи, что ты честным невинным репортёрам угрожаешь, — усмехнулся Рем. — Ну и пусть. Лезть не будут, — пожала я плечами, отлеветировав блокнот и перо в сторону столика, от которого по-прежнему валил дым.        Допив кофе и расплатившись, мы ушли из кафе. Дождь сошёл на нет, только робкие капли шлёпались на асфальт, срываясь с выступающих крыш. От земли поднимался душный запах прелой листвы и сырой земли. Ветер, взявший на время дождя перерыв, с новыми силами набросился на улочки Лондона.        Мы с Ремом шагали по опустевшему парку. Узенькие дорожки украшали белесые лужи, отражавшие светло-серое небо. Бурые уточки лениво рассекали пруд, что-то покрякивая друг другу. Несмотря на то, что август ещё не подошёл к концу, чувствовалось, что осень уже даёт о себе знать: прикосновение её заботливых ладоней выдавали потемневшие и побуревшие листья шиповника, пожелтевшие листья липы и пожухлая трава. Сохранившие дождевую воду листья деревьев передавали друг другу капельки, норовя уронить пару-тройку нам на головы. Порой ветер влетал в кроны деревьев, и тогда на нас с Ремусом вновь обрушивался целый каскад дождевых капель.        На душе было легко и радостно. Не знаю, в кофеине ли дело или ещё в чём, но я едва ли не напевала себе под нос, бродя по дорожкам парка, а тело само собой просилось в пляс. Один раз я всё же позволила себе совершить совершенно нелепый пируэт и тут же едва не рухнула в мокрую насквозь траву. Благо, Ремус всё же успел подхватить меня и резко рвануть к себе, удерживая от падения.        Воцарилась неловкая пауза. Я замерла, чувствуя на спине и руке его ладони. Сердце странно стукнуло. Рем в свою очередь как-то недоумённо смотрел на меня, продолжая неподвижно стоять в позе спасителя падающих в мокрую траву девиц. Однако он-то опомнился первым, мягко отстранившись. — Знаешь, тут неподалёку есть один чудный антикварный магазинчик, — непринуждённо сказал он. — Может, зайдём?        Я только кивнула, смущённо улыбаясь. Мы быстро пересекли парк, вышли на оживлённую улицу. Город начинал просыпаться от тугой обеденной дремоты, что объяла его на время дождя. Шумно, вздымая каскады брызг, по проспекту проезжали мимо машины. Куда-то спешно семенили люди. Стучали каблучки, шлёпали лужи, птицей в небо взмывал чей-то громкий смех. Мы ловко лавировали в толпе, уступая дорогу и уворачиваясь от особенно спешащих прохожих. К счастью, вскоре Рем свернул на небольшую улочку и как-то незаметно вывел нас прямо к антикварной лавке. Мне оставалось только диву даваться, как этот парень умудряется так хорошо ориентироваться в городе, в котором прожил немногим больше года.        В лавке было тихо и мрачно, но сколько же там было всего! Каждый дюйм пространства занимала какая-нибудь безделушка, а стены были так плотно увешаны гобеленами, картинами и зеркалами, что невозможно было сказать, какого цвета обои. Подслеповатый дедуля, щурясь, распознал в посетителе Ремуса и радостно поздоровался с ним. Я неторопливо шагала вдоль полок и стеллажей, изучая ассортимент. Минут пятнадцать я простояла около музыкальных шкатулок, самозабвенно вращая ручки и с упоением внемля мелодичным тихим звукам. Одну из них я всё же решила купить.        Уже стоя возле прилавка, я увидела рядом с кассовым аппаратом хрустальный шар с замершей в танце фигуркой девушки внутри. Я осторожно протянула руку и взяла шар, пристальнее вглядываясь в фигурку. Распростёршая руки в стороны в танцевальном жесте девушка была облачена в красивое викторианское платье, которое нежным каскадом струилось и переливалось в свете лампы. Рыжие кудри словно взметались в воздух, сквозь прорези яркой венецианской маски живо и ярко сверкали зелёные глаза. До боли в сердце знакомый образ, застывший в стеклянной сфере. — Откуда это у вас? — одними губами прошептала я. — Что? А, это, — продавец обнажил беззубую улыбку. — Честно говоря, мы понятия не имеем. Просто в один прекрасный день, кажется, год назад, она появилась на прилавке. Мой племянник утверждает, что если на рояле или пианино правильно сыграть гамму ми-минор, то она будет танцевать. Хе-хе, богатое воображение… Но мы её теперь так и зовём: принцесса ми-минор. — Продаётся? — Тихо спросила я, продолжая сжимать шар в руке. На деревянной подставке была прикручена латунная табличка с выгравированными буквами: «From G to Em». По поверхности сферы шла тоненькая трещинка. Я провела по ней пальцем. Стало как-то странно холодно и неуютно. — Конечно, дорогая, конечно! — радостно заулыбался дед. — Ею никто и не интересовался до вас. Хе-хе, словно она ждала вашего прихода.        Из магазинчика я вышла в совершенном смятении. Ветер, обрадовавшись тому, что я вышла из укрытия, налетел на нас с удвоенной силой. Меня бросило в дрожь. Снова начал накрапывать дождь. Я осознала, что не могу сдержать слёзы. Из груди вырвался сдавленный, безуспешно сдерживаемый скулёж. Ремус удивлённо обернулся. — Марс? Что случилось? Я всхлипнула и тихонько заплакала, опустив голову. Тёплая рука мягко опустилась на моё плечо. Я шагнула к Рему и, спрятав лицо в его плече, разрыдалась. Какая-то прагматичная часть сознания отметила, что уж больно часто в последние дни я плачу. Другая часть сознания ответила первой, что это нормально, ибо у меня сейчас настроение скачет, как белка под ЛСД.        Одной рукой Ремус успокаивающе прижал меня к себе, бережно держа за плечи. В другой руке был зонт. Он бормотал что-то утешительное, пока я давилась слезами. О, Ремус, Ремус… как и тогда, год назад, ты вновь меня утешаешь. Тогда ты помог мне не свихнуться от скорби и тоски. Я помню это, помню все те выходные в Хогсмиде. Как же мне повезло, что у меня есть такой друг, как ты…  — Ну, вот, ты совсем продрогла, — проворчал Ремус, вырывая меня из сумбурного водоворота мыслей. — Идём. У меня дома ромашковый чай есть. Как раз то, что тебе нужно.        Спустя одну непродолжительную поездку на автобусе, недолгие блуждания по спальным районам и моё насквозь вымокшее пальто мы добрались до квартиры, которую Рем снимал недалеко от книжного магазинчика. К тому моменту я была совершенно измотана и выбита из колеи, однако даже в таком состоянии я сумела оценить квартиру.        Не было места во всём мире, которое настолько напоминало бы хозяина. Каждая мелочь здесь словно бы напоминала его. Даже общая атмосфера этой крохотной квартирки как будто бы была частью Ремуса. Уютная, милая и какая-то… добрая.        Ремус помог мне раздеться, показал, где ванная, а сам ушёл на кухню заваривать чай. Умывшись, я прошлёпала по старому паркету в пушистых тапках-зайцах следом за ним. Рем к тому времени уже выставил две кружки, накрытый чайник и вазочку с конфетками. На кухне было почти не развернуться, настолько она была крохотная, так что чай было принято пить в гостиной, которая не намного отличалась по размерам от кухни.        Через час, выпив две чашки чая и приведя мысли в порядок, я заявила, что надо бы собираться домой. — Да брось, — сказал Ремус, убирая со стола. — В такое время вновь отправишься в Баттерси? У меня камина нет, как ты можешь заметить. — Тогда вызову «Ночной Рыцарь», — решила я. А после хорошенько подумала. — Нет, не вызову. — Вот-вот, — хмыкнул Рем. — Не волнуйся. Завтра утром я открою магазин, и ты от меня благополучно сбежишь.  — Ну… не знаю… — протянула я, с сомнением косясь на потемневшее небо за окном. — Дело твоё, Марс, — пожал плечами Ремус. — Я не настаиваю. Просто пекусь о тебе, вот и всё.        Он ушёл, оставив меня сидеть на диване в гордом одиночестве. В руках я сжимала ещё тёплую чашку чая, на плечах лежал согревающий мягкий плед, тогда как на улице царило чёрте что. А аппарировать мне больше нельзя, ибо вредно.        Я вздохнула и сделала глоток чая. В голове лениво копошились мысли, которые я тщетно пыталась заставить связаться в единую логическую цепочку. Веки налились тяжестью. — Марс, если тебе так не хочется у меня оставаться, я могу вызвать такси до дома тётки Эда. Марс?        Я что-то невнятно пробормотала. Мыслительный процесс нажал на «стоп-кран» и остановился совсем. И только ощущение покоя оставалось на душе, да следы недавней скорби, так не вовремя выпустившей когти.        Я сама не заметила, как задремала. Проснулась только утром, на рассвете. К вящему изумлению я осознала, что не сижу в умиротворённой позе на диване, как я запомнила себя в последний раз, а лежу на чуть жестковатой постели, укутанная в два пледа. Было чертовски холодно, даже кончик носа замёрз. Сморщившись, я потёрла нос ладонью, укуталась поплотнее в оба пледа и встала с кровати. Отчего-то я чувствовала себя совершенно неловко.        Я выглянула в гостиную. Там, на диване, вытянувшись во всю длинну, спал Ремус, укрытый халатом. Длинные ноги бывшего аврора не вмещались на диване, так что свешивались с подлокотника. Я усмехнулась, накрыла его одним из пледов и тихонько прокралась на кухню.        Ремус выполз только тогда, когда я отлеветировала яичницу со сковороды на тарелку. Хорошо, что есть волшебная палочка. Одной рукой это делать было бы неудобно, а вторая рука была занята тем, что не давала упасть пледу, в который я завернулась с головой. Обменявшись парой дежурных шуток, мы с Ремом приступили к завтраку.        Утро обещало быть добрым.        Однако, по всем законам подлости, оно таковым не было.