***
— Это было феерично, — промурлыкала девушка, прохаживаясь по пепелищу. — Какая экспрессия, какая страсть! Я так в лучшие годы не развлекалась! — Ну уж, — с тихой улыбкой произнёс мужчина, равнодушно ковырявший тростью обугленную дверцу печи. — Просто нет ничего более смертоносного, чем наделённая силой добродетель. Девушка хмыкнула и воспарила под потолком вверх тормашками. К тому моменту мужчине всё же удалось открыть дверцу печи. Чёрной лакированной тростью он коснулся обугленного почерневшего тела. На её кончике замерцал голубоватый огонёк. — Не переусердствуй, — посоветовал он парящей над ним девушке. — Ты и так потратила много сил сегодня. — Я полностью восстановилась, — капризно воскликнула девушка, но всё же опустилась на пол. — Я же чувствую! — Такая грандиозная сила, как у тебя, будет восстанавливаться ещё очень и очень долго. Дай себе время. Мужчина тряхнул тростью. Огонёк слетел с неё, на миг замер в нескольких футах от пола и превратился в Беллатрикс Лестрейндж. — Что… Что случилось? — Изумлённо лепетала она. — Я же… Меня же… Как же… Пресекая нарастающую истерику и дальнейший словесный поток, мужчина коснулся тростью её лба. Беллатрикс тут же исчезла. — Она попадёт в Ад? — Довольно спросила девушка, зачарованно глядя на трость. — Ада нет, моя милая Кларисса. Я думал, что ты это давно усвоила, — усмехнулся мужчина, извлекая из кармана серебряный портсигар. — О… Значит, зря меня трижды сжигали? И зря я столько людей в своё время на кострах спалила? Вот незадача… А куда они отправляются? — Почём мне знать? — Тихо сказал мужчина, закуривая. — Ты же Смерть, ты должен знать! — Я как-то не интересовался устройством загробного мира. Идём. Нам ещё многих нужно забрать. — А можно я устрою заварушку в какой-нибудь стране третьего мира? — У нас и так полно работы. — Но… — Не обременяй меня больше положенного, дорогая. Всему своё время. Лучше держись Лорда. У него ещё много развлечений для тебя припасено.***
— С ней всё будет в порядке. — А ребёнок? — И с ним. Дайте им время. Чёрт побери, Сириус… Я ещё тогда сказала, что вся эта история дурно пахнет. — Я не знал, что всё так получится. — А должен был! Она твоя сестра, ты с неё глаз спускать не должен! — Но я даже подумать не мог!.. — Ты вообще редко думаешь. Нехотя я открыла глаза. Блаженное тепло растекалось по телу, притупляющий покой окутал меня с головой. — Соглашусь с каждым словом, — прошептала я, косясь на сидящего в изголовье моей кровати Сириуса. — Марс! Мерлиновы чайники! Брат бросился ко мне и заключил в объятья. За его спиной маячила Андромеда. — Пожалуй, повторять, что ты всех напугала, смысла нет, — покачала головой кузина. — Твоя правда, его нет, — улыбнулась я. — Где остальные? — Зализывают раны, — ответил Сириус, отстраняясь. — Марс, что ты сделала? — Спасла нас, — просто сказала я. — Кажется. Спасла ведь? — Ну, Рем говорит, что там в подвале был Волдеморт, так что да, спасла. Но как?.. А, хотя что это я спрашиваю, давно привыкнуть должен был. — Вот-вот, — усмехнулась я. — А долго я без сознания лежала? — Часа два, не больше, — ответила Меда. — Делаешь успехи, — хмыкнул брат. — Это тебе не три дня в Больничном крыле. Я задумчиво покивала. Два часа? После такого? С ума сойти… [Часть текста сгорела при пожаре] — Я не знаю, что делать, — с досадой пробормотала я, вертя в руках чашку с чаем. — Эд уже третий день сам не свой. Я не умею утешать, просто пытаюсь быть рядом и поддерживать, но… — Марс, он потерял лучшего друга, — нахмурился Сириус, отставляя в сторону кружку с весёлыми зайчиками. — Я знаю… понимаю. Чёрт, я тоже через это прошла, когда погибла Лина! Но… я не знаю, что делать. Тогда нам обоим было несладко, но Эд хотя бы мог отвлечься в школе. А здесь квиддича нет, так что и пар ему не выпустить. Пойми, мне жаль Арти, но… Я не могу видеть Эда таким. Ты можешь помочь? — Пар выпустить, говоришь? — Задумчиво проговорил Сириус, глядя на дверь гостиной, откуда доносилось бодрое «В чём дело, Док?» и мелодия заставки «Луни Тьюнз». — Так, я о нём позабочусь… — Правда? — Вскинулась я. Росточек надежды затрепетал в душе. — Кривда. Но есть три условия. Первое: я забираю Эда на три-четыре дня к себе. — Без проблем, забирай. — Второе: ты позволишь нам напиться. — Сириус… — Так надо, Марс! — Ладно, только не учи его курить, — вздохнула я. — А третье? — Ты не пытаешься даже отдалённо узнать, что мы творим. Обещаю, к девицам лёгкого поведения я его не потащу, стриптизёрш заказывать не буду. — Да заказывай кого угодно, лишь бы помогло, — махнула я рукой. — А если что-то случится? Сириус пошарил в карманах необъятной кожаной куртки и извлёк наружу небольшой осколок зеркала. — Вот. Мы с Джимом сто лет назад купили пару зачарованных зеркал в Косом Переулке. С их помощью можно связываться друг с другом. Своё я расколол, да раздал остальным осколки. Тебе давно хотел отдать, да руки всё не доходили. А зря, сколько всего бы избежали. Ну, да ладно. Как пользоваться знаешь? — Видела в больнице, — ответила я, убирая зеркало в нагрудный карман рубашки. — Только я очень прошу тебя, не натвори глупостей. И Эда никуда не втягивай, хорошо? — Да какое «втягивай»? Просто выпьем в доме Альфарда в сугубо мужской компании. Джима, пожалуй, позову только и всё. Ну, и остальных. Рема, Питера, Фрэнка. — Учти, если что-то случится, я с тебя первого семь шкур сниму! — Угрожающе погрозила я ему пальцем. Брат поднял руки вверх, поднялся со стула, потрепал меня по голове и вышел из кухни. Минут через пятнадцать мой брат и мой жених исчезли, оставив меня в полнейшем одиночестве. Я неторопливо допила чай, бездумно глядя в окно, вымыла посуду, прибралась на кухне. Подумывала о том, что бы приготовить на ужин, но вспомнила, что я дома одна, а с едой в последнее время у меня всё очень странно. Наконец, я осознала, что впереди у меня ленивый уик-энд. Так что я приободрилась, встряхнулась, достала из холодильника замороженный йогурт, покрошила туда клубнику, киви и огурец и уселась в гостинной перед телевизором, закинув ноги на кофейный столик, решив в кои-то веки ознакомиться с таким магловским чудом, как телевидение. Минут семь я переключала каналы, силясь найти что-нибудь кроме новостей, счастливых домохозяек, повествующих о преимуществе очередной метёлки, и нарисованных движущихся картинок. Вскоре я нашла самое странное шоу из всех возможных о странном волшебнике, путешествующем во времени в странной синей телефонной будке. Наверное, я бы и это переключила, однако внешний вид главного героя привлёк моё внимание: бордовый пиджак, потешная шляпа и длинный-длинный полосатый шарф. Словно заворожённая я вперилась взглядом в пузатый экран, машинально поглощая йогурт. Когда закончились обе серии, а диктор известил, что следующие будут только через неделю, я с досадой отбросила опустевший стаканчик и выключила телевизор. Подумав немного, я пихнула в карман волшебную палочку, написала коротенькую записку на случай, если меня кто-то будет искать, заперла дверь и ушла из дома. Какое-то время я блуждала по улочкам Оттери-Сент-Кэчпоул, пока не вышла на окраину города. Отсюда начинались холмистые изумрудные поля, тянущиеся до узкой полоски леса, чёрной ленточкой опоясавшей горизонт. Ласково припекало солнышко, барашки облаков, принимая чудные очертания, проплывали над полем. Сладкий запах клевера наполнял душу звенящим ощущением тихой радости. Пушистые шмели, натужно жужжа, кружили над цветами, лёгкие бабочки порхали яркими пятнышками среди зелени. Там и сям нелепыми низкорослыми часовыми выглядывали небольшие деревца. Упиваясь блаженным покоем, я неторопливо спустилась с холма и брела среди диких трав, изредка касаясь высоких лиловых цветов кончиками пальцев. В голове было восхитительно пусто, на душе царило восхитительное умиротворение. Даже не верилось, что в мире может быть всё настолько ужасно, как это было лишь три дня назад. Не верилось, нет. И не хотела верить. Даже думать о дурном не хотелось. «Я могла всё потерять. За один лишь день потерять всех: жениха, друзей, ребёнка… себя». Не без содрогания я вспоминала миг обретения Силы. Восхитительный и ужасающий одновременно. Неведомо, как мне удалось сохранить себя, не утонуть в том потоке и не утратить рассудок. Однако теперь я хорошо понимала Ищейку и Клариссу. О… Игра определённо стоила свеч, если приз в этой игре — такое могущество. Но это только если закрыть глаза на то, что с ней так просто потерять себя. «Зато теперь понятно, почему так много людей посходило с ума, пытаясь заполучить в свои загребущие лапы источник Силы. Грустно. Без подобных побрякушек мир, наверное, был бы лучше. И без дураков. Без дураков — особенно». — Марс! Марисса! Вот вам нате! Ну, ответь же, Марс! Я вздрогнула, услышав откуда-то снизу голос Ремуса. Где-то через минуту я осознала, что голос доносится из кармана рубашки. Я поспешно достала зеркало из кармана. В нём отразилось лицо Люпина. — Только я решил прийти на чашку чая, как натыкаюсь на запертую дверь, — деланно обиделся он, помахав в отражении запиской, что я оставила на двери. — Где ты? — Я? Здесь где-то, — неопределённо ответила я, обводя взглядом пустошь. — Хочешь, приходи ко мне, поболтаем. — Только если укажешь своё местоположение. — А. Да, точно, — я рассеянно похлопала себя по карманам и достала палочку. — Перикулум! В небе над моей головой расцвёл сноп красных искр. Какое-то время я смотрела на него, задрав голову. Как-то я чересчур рассеянна в последние дни… нельзя так. Рядом со мной появился Ремус. Честно сказать, я была рада, что он пришёл. До смерти хотелось с кем-то поговорить, и, желательно, не с Уизли. — Что ты тут делаешь? Я думала, Сириус созвал всех на попойку, — сказала я. — Ну, я пить не люблю и не умею, — усмехнулся Ремус, извлекая из кармана носовой платок и трансфигурируя его в плед. — Зато подумал, что тебе, возможно, понадобится компания. Я кивнула и села на плед. Ремус опустился рядом, задумчиво обводя взглядом поле. Я машинально срывала растущие рядом цветы и травы и плела венок, рассказывая о какой-то сущей ерунде. — Марс. Что произошло тогда в подвале? — Оборвал он меня на полуслове. Я вздрогнула. — А что ты видел? — Вопросом на вопрос ответила я, не поднимая глаз от венка. — Нечто… странное. Когда Волдеморт пригрозил нам, ты… как бы сказать точнее?.. Загорелась? Нет… Ты стала пламенем. Как тогда им стала Кларисса, когда вновь обрела Силу. Да. Ты была сгустком яркого синего пламени. Ничего чудовищнее этого я в жизни не видел. — Чудовищнее? — Я перепугался, — пожал плечами Рем. — Мне казалось… Ну, я же помню всю ту свистопляску с Талисманом, что была на протяжении последних лет пяти. И я испугался, что ты можешь… ну, знаешь, стать такой же, как и Кларисса. — Одержимой? Тяжёлое слово кануло в воцарившемся молчании. — Да, — со вздохом сказал Ремус. — Одержимой. Как в Воющей Хижине. — Ты не забыл? — Нет, конечно. Трудно забыть момент, когда тебе почти что вскрывают глотку, безумно хохоча. Руки свело знакомой судорогой. Я зажмурилась и тряхнула головой. — Замолчи. Это ужасно. И это была не я, ты же знаешь… Рем ничего не ответил. Я открыла глаза и посмотрела на него. Наши взгляды встретились. Невыносимо было сидеть под этим испытующим взглядом карих проницательных глаз. Я чувствовала себя мухой под микроскопом. Но ничего не могла поделать — я смотрела в его глаза, как заворожённая. — Знаю, — наконец, ответил он. — А ещё я знаю, что боюсь за тебя. Однажды ты почти сошла с ума, а мы тебя почти потеряли. Три дня назад ты была близка к тому, чтобы всё повторилось. И всё по твоей собственной глупости. Зачем ты с нами пошла? — Я хотела помочь, — прошептала я, чувствуя, как наворачиваются на глаза слёзы. — И я же… я всех нас спасла, разве нет? — Да. Марс, да, ты спасла нас, и за это мы тебе благодарны, но… Какую цену ты могла за это уплатить, ты хоть осознаёшь? — Я помотала головой. — Слушай, я не буду говорить тебе, что ты должна постараться не умереть ради Эда, себя, вашего ребёнка, Сириуса и прочих. Ты умная девушка, ты и сама это должна теперь понимать. Но просто осознай, что случись что с тобой, никто из нас этого попросту себе не простит. Марс, — он заставил меня вновь посмотреть себе в глаза, — я себе этого не прощу. Я не переживу, если с тобой что-то случится, понимаешь? Да, я говорю, как эгоист, но вдруг я хоть так достучусь до тебя? Да, я не переживу. Не переживёт и Сириус, не переживут Лили, Джим и остальные. Про Эда я вообще молчу: ты — единственный дорогой ему человек, кто ещё остался в живых. Ради него, ради Сириуса, ради остальных… ради меня. Никогда — слышишь? — никогда больше не смей так рисковать собой, поняла? Не знаю, что насчёт остальных, а я твоей смерти себе не прощу. Я всхлипнула. Слёзы ручьём лились из глаз. Сдавленный плаксивый стон вырвался из груди, и я сама не заметила, как прижимаюсь к Рему и рыдаю в его плечо. От стыда, от страха, от чего-то ещё, что грызло меня всю дорогу. На мой затылок опустилась его рука, успокаивающе поглаживая меня по волосам. Только сейчас, задним числом, понимаю, что когда-то давно уже случалось нечто подобное. Но тогда мне было всё равно. Как маленький напуганный ребёнок я прижималась к нему, содрогаясь от рыданий и ужаса. — Мы все тебя любим, Марс, — тихо говорил он. — И мы все за тебя горой. Но ты всю жизнь нас пыталась защитить. Позволь теперь нам тебя защищать. Хотя бы немного. Пожалуйста. Я машинально кивала, не в силах вымолвить ни слова. Когда слёз не осталось, а на смену всхлипываниям пришла икота, Ремус чуть отстранил меня от себя и с улыбкой посмотрел в глаза. — Ну вот, довёл тебя до слёз, негодяй я эдакий, — добродушно засмеялся он. — Я бы дал тебе платок, да только мы на нём сидим. — Я покачала головой, что-то невнятно проблеяв. Рем снова засмеялся. — Ну, чудо ты в перьях, не плачь. Я же не со зла тебя так отчитываю. Вот, держи. Ремус запустил руку в карман и протянул мне плитку шоколада. Признательно икнув, я отломила кусочек и отправила в рот. Рем тем временем развернул шоколадку полностью и разломил её на несколько аккуратных квадратиков. Солнышко игриво блеснуло на фольге, отбросив на лицо оборотня пару солнечных зайчиков. Я жевала шоколад, смотрела на него и улыбалась. Сама не знаю, чему. Просто улыбалась. — Ну вот, зачем венок-то бросила? Почти доплела, — с наигранной укоризной покачал головой Люпин, подбирая творение моих рук, которое я машинально мяла, пока Рем меня отчитывал. — Смотри, только скрепить осталось. Он шустро завязал тугой стебелёк травы, скрепляя края венка, после чего нацепил это сооружение себе на голову. Мы просидели так до самого вечера, пока по полям не протянулись загребущие щупальца холодного ветра. Ремус галантно проводил меня до дома, пообещал в среду явиться на чашку чая, на которую рассчитывал сегодня, и был таков. Оставшись наедине с собой дома, я снова погрузилась в омут раздумий. Я поднялась в спальню, крохотным ключиком отперла ящик тумбочки и достала из него дневник. На одной из последних страниц лежала полоска пергамента с написанными на ней именами: «Марлин, Сириус, Ремус, Джеймс, Питер, Эд, Лили». Я обмакнула перо в чернила и задумалась. Трое чистых сердцем. Кто? Немного подумав, я обвела имя Лили. У неё иммунитет — она сняла сферу Маат. После я вычеркнула имя Ремуса. В конце-концов, в заварушке в Блэк-Лэйке он убил четверых, хоть и не осознавал, что делает. Сириус?.. Хм. Предатель рода? Ищейка сказал, что мы лжецы и предатели, можно ли это считать? На всякий случай, вычеркну. Питер, Эд, Марлин и Джеймс. Кто же? Кто же? Я задумчиво грызла перо, когда из нагрудного кармана раздался хмельной голос Эда, зовущий меня. — Ма-а-арс! Ку-ку! Ответь, я скуча-а-аю! — Эд, — вздохнула я, глядя в лицо жениха. — Что такое? Сириус запретил мне с тобой связываться. — Сириус спит, — махнул рукой Эд. Серые глаза лихорадочно блестели. — Марс, я хочу тебе кое-что сказать! Кое-что очень-очень важное! — Ну, говори, я слушаю, — поторопила я его, ибо Эд сделал длиннющую паузу. — Когда мы шли тебя отвоёвывать у Ищейки… ну, та ночь в Блэк-Лэйке. Я тогда до чёртиков испугался тебя. У, ты бы себя видела! Такая злая, как в том сне. Помнишь? Ледяные зеркала, всё такое? — Ну, допустим, — немного напряглась я. — И я… как бы… мы тогда отбивались от Пожирателей Смерти… и я… я убил человека. Опаньки. — Марс, мне стыдно, вот… правда. Я запаниковал, не знал, что делать, нас оттесняли! Я хотел бежать за тобой, а тут этот… Он, правда, меня даже не заметил. Кажется, он в Люпина целился. Ну, я как-то… само собой вышло. Прости, я ужасный человек. — Эд, — вздохнула я. — Это было сто лет назад. И с ними иначе нельзя было. Не скажу, что ты правильно поступил, но ведь… — Я тщательно подбирала слова, силясь не называть убийство человека — «неплохим поступком». — Я убил однажды Ангела. Но то-то был монстр! А это — человек! Марс! Как мы с тобой! — Он был злым, — предприняла я вялую попытку. — Не-ет! Он просто не на той стороне сражался! Мама говорила, что не бывает злых людей! А мама редко ошибалась. — Эд. Эд! — Я пыталась перекричать потуги начинающейся истерики будущего супруга. — Эд! Ничего плохого в том нет! Мы на войне, так и должно быть и… Да ради всех мерлиновых кальсон, давай об этом поговорим, когда ты будешь трезв! Хочешь — сотру это тебе из памяти! — Хочу! — Живо откликнулся Эд. — Хочу! Вот… вот прям сейчас, а? — Лафнегл, ты куда убежал? — Послышался из глубины зеркала голос Сириуса. Эд ойкнул и тут же пропал из отражения. Ну что ж… Ещё одно имя можно вычеркнуть. Только потом, почти засыпая, я подумала, что как-то слишком уж равнодушно я приняла весть о том, что Эд кого-то убил. Пообещав себе подумать об этом утром, я задвинула эту мысль подальше и крепко уснула.