Глава первая: Омут забвения
Темно. Боги мои, как же темно. Такая плотная, такая густая темнота. Я протягиваю руки вперёд и не вижу их. Словно я вновь ослепла. Я пытаюсь звать Эда, но мой голос тонет в этой темноте. Его нет. Ничего нет. Я пытаюсь сделать шаг сквозь тьму, но ноги не могут нащупать опоры. Совсем темно. Это ли не пустота? Нет. В Пустоте нет ничего. А здесь есть тьма. Живая, всепоглощающая.
Биение сердца отзывается в ушах барабанным боем. Мне страшно. Никогда в жизни мне прежде не было так страшно. Из груди вырывается всхлип, но он тонет во тьме. Я пыталась кричать. Просто громко кричать, чтобы хотя бы услышать себя. Но крик растворялся, не достигая слуха. Когда горло начало саднить, когда я уже захлёбывалась тьмой и ужасом, я замолчала. По щеке скользнуло что-то мокрое. Я даже не пыталась стереть слёзы. Пусть. Пусть капают. Плевать.
Я осознала, что перестаю чувствовать себя. Я пыталась шевельнуть пальцами, но не почувствовала, что хоть что-то произошло. Пыталась переступить с ноги на ногу, но и ног я не ощутила. Я вновь подняла правую руку, но не увидела её сквозь тьму. Тогда я коснулась лица. Щека ощутила прикосновение чего-то, но пальцы ничего не почувствовали. Я растворялась во тьме. Ледяная ладонь ужаса заботливо легла на мой затылок.
Внезапно что-то коснулось моей левой руки. Вскрикнув, я шарахнулась в сторону и тут же налетела на что-то живое. Чьи-то руки опустились на мои плечи, крепко сжав их пальцами. Сердце в ужасе остановилось. Поперхнувшись воплем, я застыла, судорожно втягивая носом воздух, боясь моргнуть.
— Ну-ну, зачем же так вопить? — Раздался мягкий вкрадчивый голос. Я задрожала всем телом. — Малышка Марисса испугалась, что она осталась одна? Не бойся, с тобой я.
Я хотела ответить что-то язвительное, но забыла, в какой последовательности нужно дышать.
— А если ты и от моего общества не в восторге, не переживай. Эд скоро вернётся.
«Тебе-то откуда знать?» — подумалось мне.
— О, уж мне ли не знать, милая Марисса? В конце концов, я свой хлеб зарабатываю на Снохождении. Твой возлюбленный всего навсего потерял сознание. Ты никогда не задумывалась о том, что значит потерять сознание? Утратить контроль, погрузиться глубже, гораздо глубже, в самые дебри подсознания, куда не может попасть даже сам хозяин снов. И прийти в себя значит лишь возобновить контроль.
«Зачем ты мне это говоришь?»
— Ну, нужно же о чём-то разговаривать, пока мы здесь, не так ли? Два Сноходца, застрявшие в потерянном сознании. А ведь в чём шутка-то: мы не сможем выбраться, пока твой драгоценный Эд не придёт в себя. Заклятие может разбудить Сновидца только если он в сознании. Ну, насколько это возможно, находясь под действием заклятия.
Я почувствовала, как руки Ищейки скользнули ниже. Теперь он держал меня чуть выше локтя. Горячие пальцы впивались в мою кожу, заставляя вновь почувствовать руку, которая наверняка почти исчезла во тьме.
— Скажи мне, глупое дитя, почему ты решила бежать от меня? — Его горячее дыхание защекотало мою шею. Я задрожала. Я чувствовала во тьме тепло его тела, прижавшегося ко мне. Спиной я чувствовала каждую пуговичку его жилетки, настолько сильно он прижал меня к себе. А я стояла, боясь шевельнуться, не то что отстраниться. — Разве я такой злодей? Разве я чудовище?
«Ты убийца»
— Не правда. Я за всю жизнь никого не убивал.
«В день, когда я спросила, кто ты такой, ты сказал, что ты наёмник…»
— Именно. Я — наёмник. Я могу украсть, узнать или убрать что угодно и кого угодно, если мне это интересно. Но я никогда не убивал. Я ответил тебе, что я — та сила, которую призывают, когда Дьявол слишком занят, а Смерть это чересчур. Я всего лишь проникал в чужие сны, выведывая информацию, подтасовывая воспоминания и манипулируя нужными людьми. Жизни иных людей я превращал в кошмар, повелевая их страхами. Я становился их ужасом и наяву. Я был тенью, что пугала их до полусмерти. Но ни разу я не отнимал чужую жизнь. В конце-концов, я пока не Бог.
«А как же Арабеск? Ты сам назвал его…»
— Пляска Смерти. Вальс Серой Леди. Смертельный танец. Сражение двух огней, двух разумов. Да. Так я убираю тех, кто не заслужил милосердия. Но это не смерть в том понимании, в каком его представляете. Арабеск выжигает разум проигравшего. Все его воспоминания, страхи, привязанности, эмоции и мечты.
«Это хуже, чем смерть»
Пальцы скользнули ещё ниже, сомкнулись кольцом на моих запястьях. Он поднял мои руки на уровень груди и свёл их вместе, словно в молитвенном жесте.
— Хуже. Ты права. Но немногие заслуживают Арабеска.
«Ты и меня пытался убить им»
— Ты этого заслуживала. Ты свела с ума моего брата. Убила пятерых людей. Обратила в пепел нескольких Пожирателей.
«Это была не я», — я чувствовала, что вновь начинаю дрожать, вспоминая ту ночь.
— Ложь.
Перед внутренним взором вновь всплыли те образы. Лес. Кровь. Крики. Погоня. Охота. Жажда крови. Больше, больше кровушки. Они заслуживали смерти.
«Это была Кларисса»
— Ложь. — Его голос был таким спокойным. Даже немного уставшим. Словно мы уже вечность об этом спорим.
«Они получили то, что заслужили. Тебя не было в той хижине, ты не знаешь…»
— Кларисса мне всё рассказала. И о пытках. И о сломанных костях. И о прочих развлечениях псов Беллатрикс. Ты права, они получили по заслугам. Но и ты заслуживала наказания.
«Кто дал тебе право судить? Ты совершил не меньше злодеяний. Ты пытал людей. Ты хочешь уничтожить мир…»
— Не уничтожить. Изменить. Помнишь? И это возвращает нас к вопросу о том, почему ты решила от меня сбежать. Почему, Марисса? Разве я не обещал тебе, что мы остановим войну? Даже не остановим - предотвратим до начала. Мы перекроили бы реальность, действуя рука об руку. К слову, ты сохранила бы жизнь своей подруги, если бы не пыталась сбежать от меня. Так ответь же… Её жизнь стоила того?
Волна удушливого гнева нахлынула на меня. Болезненные воспоминания вспыхнули с новой силой. Сердце болезненно заныло.
— Тебе тяжело далась её гибель, я понимаю. А в новом мире мы могли бы её вернуть. Обмануть Судьбу, Смерть… Переплести нити судьбы так, чтобы она успела… Разве ты не хотела бы вернуть Линару? Или Джастина?
— Да как ты смеешь произносить их имена? — зашипела я, содрогаясь от злобы. — Лина и Джастин погибли, как герои, ты не достоин даже в мыслях упоминать их.
— Ух, как мы разозлились, — засмеялся Кьялар. — Однако обе смерти — твоя вина. Если бы ты не пыталась сбежать, я не послал бы тех Пожирателей.
— Ах ты сукин сын… — Я зарычала, пытаясь вырваться из его рук, но Кьялар лишь крепче стиснул пальцы, прижимаясь ко мне ещё сильнее. Я чувствовала биение его сердца. Надо же. А казалось, что у него сердца нет.
Тягучим ядом гнев разливался по телу. Я ненавижу его. Ненавижу. Ненавижу!
— Не пытайся со мной бороться, — продолжал нашёптывать Кьялар. — Разве не проще покориться? Ну-ну… ты прямо как бабочка. Всё трепыхаешься, да вот силёнок не хватает. Я сильнее тебя.
— В прошлый раз я тебя смогла победить, — презрительно выплюнула я.
— В прошлый раз я тебя недооценил.
— Так почему ты не убьёшь меня сейчас? Что тебе не даёт?
— Так неинтересно, — промурлыкал он. — Мне всё ещё нравится наша игра. К тому же, ты мне нужна. В отличие от твоего возлюбленного. Было бы славно выжечь его разум или подтасовать воспоминания так, чтобы он тебя не вспомнил. Или чтобы вновь возненавидел за смерть сестры. О, как было бы славно.
— Ты не посмеешь… — прорычала я, пытаясь высвободиться из его хватки.
Полыхнула белая вспышка. Подобно искре в наполненной газом комнате, она подожгла Тьму. Яркий свет волной захлестнул меня и Кьялара, повиснув прозрачной дымкой тумана. Ищейка разжал руки, словно схватился за раскалённый предмет. В тот же миг меня вновь схватили запястье, но уже другая рука.
— Бежим! — Рявкнул Эд и потащил меня куда-то.
На онемевших ногах я пыталась бежать, не отставая от него. Сквозь пелену белого тумана я слышала крики Ищейки.
— Что с ним? — На бегу выкрикнула я.
— Понятия не имею, но надеюсь, что ему больно, — зло проговорил Эд.
Юноша вскинул руку, впереди возникла тёмно-синяя дверь. В ослепительной белизне она казалась совсем чёрной. Внезапно что-то коснулось моей ноги, обвило её и дёрнуло назад. Не удержавшись, я повалилась ничком. Всё ещё сжимавший моё запястье Эд сам едва не упал. Я обернулась. Зелёный щуп тянулся сквозь белоснежный туман к моей ноге, норовя утащить. Лафнегл подскочил к щупу, со всей дури наступил на него ногой, схватил меня поперёк талии, закинул на плечо и вновь кинулся к двери. Я видела, как в белом тумане обрисовывался силуэт Кьялара, преследовавшего нас.
Эд пинком распахнул дверь, почти зашвырнул меня в другой сон, после чего захлопнул дверь, предварительно продемонстрировав Ищейке неприличный жест. Дверь мигом исчезла. Я, наконец, почувствовала себя в безопасности.
Глава вторая: Сожаления и миражи
— Ты представить себе не можешь, как я рада тебя видеть, — выдохнула я, бросаясь Эду на шею.
— Поверь, могу, — пробормотал он, прижимая меня к себе. — Что случилось? Я помню только, как на меня летел огромный зелёный дракон, как я укрылся щитом, а потом… а потом было всё очень странно.
— Насколько? — удивилась я.
— Я видел, как девушка с наполовину выбеленными волосами спорила о чём-то с очень взъерошенным подростком. Она кричала, а он ел яблоко… А потом она меня заметила. Подскочила так, сказала: «Рано тебе ещё!», хлопнула меня по лбу, и я пришёл в сознание. — Скороговоркой проговорил Эд, глядя куда-то в пространство. Словно ему самому не верилось в произошедшее. — А там тебя этот лапает.
— Ну, он в своём праве, — хихикнула я. — Как никак, он - мой жених.
— Как бы то ни было, нужно уходить от этого жениха, — буркнул Лафнегл. — Нас разделяет пара снов, не больше.
Мы осмотрелись в поисках двери. Очередной сон Эда привёл нас в гостиную дома Лафнеглов. Царил серый полумрак, даже сквозь воздушные занавески не был виден свет. Я старательно приглядывалась к обстановке, нутром понимая, что что-то не так. Вот только что?
Эд нашёл дверь. Однако, когда он попытался её открыть, оказалось, что дверь была нарисована. Только ручка торчала из стены.
— Странно… — пробормотал он.
— Может, через окно? Как в моём сне? — предложила я, бросаясь к занавескам. Но и за ними оказалась лишь голая стена с грубо намалёванным холмистым пейзажем. — Что за шутка?
Крайне озадаченная, я подошла к дивану и плюхнулась на него. Однако и эта вещь меня подвела: моя задница запомнила эту чудную мебель, как нечто мягкое и уютное. А посему я испытала сильный диссонанс, когда уселась на твёрдую поверхность. Охнув от неожиданности, я ощупала тонкое кремовое покрывало, усеянное фиалками. Твёрдое. Переглянувшись с Эдом, я постучала по дивану. Костяшки пальцев стукнули по дереву.
— Деревянный. Твой диван деревянный, — пробормотала я.
— Угу. А стол картонный. — Эд демонстративно поднял одной рукой кофейный столик. — Что происходит?
— Самой бы знать.
Внезапно включился телевизор. Сам. Бледный пузатый экран засветился серой рябью, после чего на нём возникло изображение Джастина. Я не сдержала судорожного вздоха. Эд рассказывал, как выглядел Джастин, когда тот видел его в последний раз, но я и вообразить не могла, что это так… жутко. Лицо на половину почернело, глаз с одной стороны горел подобно красному угольку. Второй глаз оставался человеческим, голубоватым, как и был. Один горел ненавистью, второй — какой-то отчаянной мольбой.
Из динамика донёсся его голос. Чуть надтреснутый, с помехами, словно он говорил через лежащую под подушкой рацию.
— Эд? Эд, где ты? Почему ты меня оставил, Эд? Ты же обещал! Лафнегл! Ты обещал, что мы вместе выберемся! Где ты, Эд? Где ты?! — с каждым словом в его голосе сквозило всё меньше мольбы и всё больше злобы.
Я обернулась к Эду. Тот стоял, уставившись на экран. Губы были плотно сжаты, лицо посерело. Я бросилась к телевизору и попыталась переключить канал. Несколько секунд ничего не получалось: изображение только пропадало на миг, чтобы вновь возникнуть. И вновь звучали вопросы: «Где ты?» и «Почему?».
На мою макушку что-то шлёпнулось. Не успела я толком опешить, как капелька воды упала на мою руку. Я подняла голову. Под потолком собирались тучи. Медленно, но верно накрапывал дождь. Чертыхнувшись, я продолжила остервенело тыкать в кнопку переключения каналов.
Я уже подумывала зарядить ногой по агрегату, когда картинка сменилась. В первый миг я возликовала, что сумела победить эту чёртову технику. В следующий — пожалела, что там не Джастин.
— Где ты, Эд? Ты обещал, что прикроешь меня! Эд! Скорее, первокурсникам нужна помощь! Я выведу их из последнего вагона, а ты прикрой нас! Эд? Где ты? Почему ты ушёл, Эд? Ты обещал!
Я отшатнулась от экрана. Дождь усиливался, перерастая в ливень. Я обернулась на Эда. Тот на негнущихся ногах прошёл к деревянному дивану, плюхнулся на него. Взъерошив мокрые волосы, он спрятал в ладонях лицо. Чувствуя подкатывающий к горлу ком, я подошла к нему и услышала бормотание:
«Всё должно было быть не так»
В тот же момент послышалось шуршание. Словно кто-то запустил патефон.
«Is this the real life? Is this just fantasy?
Caught in a landslide, no escape from reality...»
Богемская Рапсодия тихо разливалась по комнате, перекрывая лепет капель дождя. Я ощутила, как подгибаются колени, волнами накатывает сонливость. С плеском я опустилась на пол, уже на дюйм покрытый водой. Веки налились свинцом. Я не сопротивлялась. Просто положила голову Эду на колени. Тот даже не шелохнулся.
***
Над берегом моря прокатился разноголосый дружный хохот. Ликующие вопли и залихватский свист спугнули случайную птицу с ветки дерева. Громко потрескивал костёр. Вокруг огня суетились семеро молодых людей. Четверо из них были облачены в форму сборной Англии по Квиддичу. В одной из палаток горкой были свалены мётлы и фанатское барахло.
— И потом я так подныриваю под этого французишку, опираюсь руками на метлу и ногой — понимаете, ногой! — выбиваю квоффл из его руки! Шикарно! — Захлёбываясь восторгом кричала Лина.
— Ну, когда-то ты могла двумя ногами это сделать, — хихикнула я, пихнув её в плечо.
— И вот подлетаю я к кольцам, а там — здоровенный такой вратарь! Я не шучу, его наверняка багетами годами откармливали!
— Да уж, его даже с трибун было видно, — усмехнулся Джастин. Он так и не смыл грим, так что на лице его красовался коряво нарисованный британский флаг.
— И… готово! — Воскликнул Эд, водружая на самодельный столик здоровенный кубок Чемпионата, доверху наполненный шампанским.
— Каждый из вас должен отпить! — серьёзно заявил Сириус, озорно блестя глазами.
— Я не пью, — мигом заявила я, на что другие только засмеялись. — И это что? Очки Поттера там плавают?
— Я пытался продегустировать шампанское, а они туда упали, — печально вздохнул Джеймс. — Ну, не лезть же туда руками, да ведь?
— Ну, теперь у нас есть повод выпить всё до дна! — хохотнула Лина и подскочила к кубку.
Эд присел рядом со мной. Я прислонилась к его плечу.
— Отличная была игра, — сказала я.
— Ты ж ничего не понимаешь в квиддиче, — усмехнулся тот.
— Ни капельки. Но если вы победили, значит игра была отличная. А ещё я считала голы, забитые Линой, и бладжеры, отбитые тобой. Да и вся команда в целом летала прекрасно. Лина хорошо вас вымуштровала.
— И не говори. С другой стороны, у нас с Арти осталась ещё хогвартская закалка. Там она нас тоже не жалела.
— У неё было шесть лет после выпуска, чтобы вы превратились в машины для отбивания квоффлов и забивания бладжеров. Ой… или наоборот?
Эд засмеялся и прижал меня к себе. Джастин в это время отплясывал вокруг костра дикий танец. Хорошо, что он согласился пойти со мной. Одной на трибунах было бы сидеть до ужаса скучно. Я оставила Эда в обществе сестры и присоединилась к Джасу. Из старенького радио громко разносились слова песни:
«Scaramouche, Scaramouche, will you do the Fandango!»
— Галилео! Галилео! Галилео, Фигаро! — на разные голоса подпевали Сириус и Джеймс. Поттер продолжал сжимать в руках пойманный им снитч.
Всё было прекрасно. Лучше и придумать нельзя. Ребята победили в Чемпионате Мира, а мы вновь всей компанией собрались на этом пляже. Как в тот раз, когда отмечали день рождения Сириуса. Да, точно! Только не было Джастина. Почему, кстати?..
Воспоминания обрушились столь резко, словно меня ударили по голове. Я подняла глаза на улыбающегося во всё лицо Джастина.
— Джас… сколько нам лет? — задала я глупейший вопрос.
— Марс, ты чего? Двадцать три нам. Ну, с утра было, по крайней мере, — рассмеялся Джастин.
— Нет… нет, не двадцать три, — едва шевеля губами, произнесла я. — Тебе было шестнадцать, когда…
— Эй, Джас! Твоя очередь пить из кубка! — Выкрикнул Сириус. — Мы почти добрались до очков Джима, немного осталось!
— Не благодари, — икнула Лина, ухмыляясь, как довольный кот. — Эй, Эд! Ты куда ушёл? Где ты, Эд?
«Где ты, Эд?»
Стало трудно дышать. Задыхаясь, я сложилась пополам. Лина… Лина, Лина! Ты же… ты упала…
Ко мне с озабоченным видом подбежал Лафнегл.
— Марс, что с тобой? — спросил он, обеспокоенно вглядываясь в моё лицо.
— Лина… и Джастин… Они же… они же погибли, — С трудом проговорила я. — Лина в катастрофе, а Джас… в Ловушке.
— Что ты… ох… — Выражение лица Эда мигом перешло от недоумения к осознанию, а после и к ужасу.
По-прежнему задыхаясь, я зашлась в кашле. Словно наглоталась воды. Эд поддержал меня от падения. От кашля навернулись слёзы. Замутнённым взглядом я вновь окинула нашу компанию. Их силуэты всё больше темнели, расплывались. Вскоре исчезло даже пламя костра. Исчезло всё.
***
Я распахнула глаза и тут же подскочила. Вода доходила мне до носа. Вскочив на ноги, я растормошила Эда. Тот вскинулся, проснувшись. Увидев воду, он в каком-то ужасе взвыл и с ногами забрался на спинку дивана. Я решила, что благоразумно будет последовать его примеру.
В миг, когда Эд проснулся, ливень усилился. В тучах под потолком пробежал раскатистый гром.
— Что это было? — прошептал Эд.
— Гром, ты же слышал. Интересно, если ударит молния, нас не убьёт? На дереве сидим, в каком-то смысле, — прохрипела я, всё ещё откашливаясь от воды, которую успела наглотаться, пока спала.
— Да нет же! — зло проговорил Эд. — То видение! Костёр, кубок, ребята! Что это?
— Это у тебя спрашивать надо, умник. Твоё же подсознание.
Мы замолкли, пытаясь сообразить, что к чему. Вода всё прибывала и прибывала. Картонный кофейный столик уже разбух и теперь уродливой кляксой дрейфовал в воде. Вид этого мерзкого пятна сильно деморализовал, отвлекал от мысли о том, что же это, чёрт побери, было.
— Знаешь, я до сих пор воды боюсь. Плавать-то так и не научился даже, — признался Эд. Я хмыкнула. Вода уже закрыла половину дивана и теперь активно подбиралась по его сидению к спинке.
— Помнишь, ты меня в озеро как-то столкнул? — спросила я. — Меня ещё тогда Джас вытащил. Жутковато было. Никогда не забуду ту склизкую лапу гриндилоу, которая обвилась вокруг моей ноги. Бррр… К чему это я… Я тогда плавать тоже не умела. Да и сейчас не умею. Но очень боюсь теперь ещё и утонуть…
Телевизор, всё то время смирно молчавший, вновь зарябил. Вода уже поглотила столик, на котором он стоял, и теперь робко лизала нижнюю часть агрегата. На экране возникла я. Двенадцатилетняя, раскрасневшаяся, злая. Я стояла на пирсе, и кричала на Лафнегла. Тот стоял, бледнея и краснея, после чего он выхватил палочку и выстрелил в меня снопом золотистых искр. Я попыталась увернуться, но запуталась ногами в мантии и упала в воду. Настоящая я рассмеялась, до того нелепо это выглядело. Эд же был жутко серьёзным.
— Я тогда в первый раз за тебя так сильно испугался, — проговорил он. — Я тебя чуть не убил ведь.
Картинка мигнула раз, другой, и поменялась. Снова я. Лет четырнадцать, наверное, мне здесь. Или тринадцать. И я снова кричу на Эда. Что-то грубое, обидное. Я даже слегка смутилась. А потом р-раз! Эд со всей силы залепил мне оплеуху. Не прошло и минуты, как мы уже катались по полу, остервенело колотя друг друга кулаками. В конце концов он отпихнул меня к стене так, что я сильно приложилась затылком. Жалкое было зрелище. Лицо бледное, волосы спутаны, из носа кровь сочится.
Лафнегл судорожно сжал кулаки.
— Если бы я мог, я бы надавал этому засранцу тумаков, — зло сказал он. — Себе, в смысле. Я до сих пор сожалею о той драке.
Вода закрыла треть экрана, картинка вовсе исчезла. Однако остался звук:
«За что ты меня так ненавидишь? Ты с первого дня, с первой встречи ты меня оскорбляешь, унижаешь, кричишь на меня… Что я тебе сделала? За что ты меня ненавидишь, Эд?!»
«Ну что ты, ты же сама — звезда! Надменная, самовлюблённая, свысока смотрящая на всех! Холодная, гордая, фальшивая! Пустышка!»
«Гусыня! Глупая напыщенная гусыня!»
« — Ты винишь меня в том, что я вам поход порчу своим присутствием?
— Этого уже не изменить, разве что ты любезно согласишься сгинуть здесь на века»
«…лет через пятнадцать-двадцать меня поглотит Талисман. Но даже в эти двадцать лет мне не суждено видеть какого-либо счастья в виде семьи, ведь после случившегося в хижине я не могу иметь детей»
Я почувствовала, как Эд задрожал.
— Я… я сожалею… обо всём… не могу, не могу иначе, Марс, прости… Я бы всё отдал, чтобы изменить себя, изменить прошлое… Посмотри, каким подонком я был… Мне стыдно, я сожалею, я…
Снова заиграла музыка. Снова Богемская рапсодия.
«Open your eyes, look up to the skies and see,
Iʼm just a poor boy, I need no sympathy…»
О, нет, нет…
Сонливость накатила столь стремительно, что я даже не успела ей воспротивиться. А вода всё прибывала и прибывала...
