Never Back Down 2

Глава первая: Побег по тонкому льду       Не успели мы покинуть дом Лафнеглов, как порывистый шквал ветра едва не сбил нас с Эдом с ног. Мы вновь очутились посреди бескрайней белесой облачной пустоши. Ночное небо распахнуло гостеприимные крылья над нашими головами. Чернильная синева сияла многочисленными алмазными крапинками звёзд, Млечный путь раскалывал небосвод надвое. Чуть кривящаяся сияющая дорога брала начало у наших ног, убегая неизвестно куда. Облака клубились по обе стороны дорожки, не решаясь пустить к ней свои призрачные белесые щупальца.       Пригибаясь под порывами ледяного ветра, мы гуськом брели по тропинке. Складывалось впечатление, что по обе стороны этой дорожки ничего нет. Только бездна И стоит лишь оступиться, чтобы сгинуть навеки в бесконечной пропасти.       Я передёрнула плечами и подняла глаза на шагавшего впереди Эда. Лафнегл шагал легко и непринуждённо, осторожно ступая по призрачной дорожке. Ветер трепал его волосы, но парню словно было плевать на ветер. Смотреть на затылок Эда было не так уж интересно, так что я перевела взгляд на звёзды. — Не узнаю ни одного созвездия, — пробормотала я. — Проклятье, Лафнегл, почему у тебя в сознании так холодно? — Холодно? — Он изумлённо обернулся. — О чём ты? — О ветре, — стуча зубами, ответила я. — Неужели ты не чувствуешь? — Нет, — протянул Эд, почёсывая затылок. — Может, дело в тебе? — Утешил.       Эд чуть нахмурился, после чего обратил взор в пространство. — А можно ветер как-то выключить? — громко спросил он небо, сложив руки у рта рупором.       Голос его далёким эхом пробежал по пустоши, заставляя облака вздрогнуть. Самое удивительное, это сработало. Я с облегчением вздохнула и выпрямилась. Эд стоял, высоко задрав голову и изучая звёзды. — Знаешь, однажды Бетти мне изложила собственную теорию о звёздах. — Ого! — воскликнула я, безуспешно пытаясь пальцами расчесать волосы. — Ну-ка, ну-ка, поведай, что этот философ думает? Что это стразы? Или что это слёзки, пролитые отверженными влюблёнными девицами? — Мой голос стал нарочито-драматичным, хотя я и старалась не расхохотаться. — О, нет, тут всё страшнее. — Эд закатил глаза и запищал, копируя манеру Бетти говорить, смягчая согласные звуки. Попутно он бурно жестикулировал руками, картинно заламывая их и воздевая к небесам. — На самом деле, звёзды это вовсе не бездушные пустые камни, плывущие в космосе! Это души! Души наших родственников! Каждую ночь они зажигают яркие фонарики, а то и «Люмосы», чтобы мы о них помнили!       После слов о «Люмосе» я не выдержала и расхохоталась в голос. Да что там, я ржала, как конь. Глядя на меня, Эд тоже тихонько посмеивался. А вот я даже остановиться не могла, я хохотала и хохотала, держась за Эда. Щёки сводило от смеха, а я продолжала смеяться. — О, Мордред! Ой, не могу! — Простонала я, отсмеявшись. — О, Бетти! Услышь это профессор Синистра, она бы скинула её с Астрономической башни.       Эд рассмеялся. — Ну, а что, не самая глупая идея, — с нарочитой серьёзностью произнёс он. — О да, не самая! — Икнула я. — Ведь тут есть даже своеобразная изюминка. Фирменная изюминка глупости Бетти! А ведь и логика есть! Смотри, тогда созвездия — это семьи! Они сбиваются в кучки, чтобы мы легко могли найти друг друга! — Ага! А когда звезда гаснет, значит, какой-то рыжеусый дядя Рудольф сказал: «А к чёрту всё, Нокс!» и ушёл спать раньше! — Точно! — восхищённо вскричала я, воодушевившись этой дурной теорией. — А когда звезда падает, значит, родственники в таком шоке от наших поступков, что валится в обморок! — А что тогда такое метеоритный дождь? Массовое самоубийство? — Или массовый обморок. Ой, всё, не смеши меня больше, у меня уже живот болит смеяться, — простонала я, продолжая икать от смеха.       Неожиданно прямо перед нашими носами из облачного марева, клубившегося по обе стороны дороги, с отчаянным криком вынырнула белая чайка. Описав дугу, она вновь нырнула в облако. От неожиданности я отшатнулась, потеряла равновесие и с ужасом почувствовала, как нога соскользнула с дорожки. Я не успела даже вскрикнуть, как нога со звоном столкнулась с твёрдой поверхностью. Облака рассеялись в этом месте. Моему взору открылась сияющая голубоватым светом ледяная, словно хрустальная, поверхность, таящаяся под облачной пеленой. В месте, где мой каблук с силой стукнулся о лёд, пошла тонкая сеть трещинок. Я поспешно убрала ногу и склонилась над этим колодцем, отгоняя руками норовящие сомкнуться облака. — Эд, смотри… — заворожённо прошептала я. Эд подошёл ко мне и наклонился рядом.       Нашему взору предстала невероятных размеров река раскалённой лавы, медленно несущая свой жаркий поток во многих милях под хрустально-ледяной поверхностью небосвода. Изгибаясь огненно-рыжей змеёй, она протянулась так далеко, насколько хватало глаз. Хвост её не был виден, тогда как голова змеи стекала в глубокое ущелье, находящееся далеко впереди, до краёв наполняя его своим огненным содержимым. — Изумительно, — прошептала я. — Не хотел бы я оказаться внизу, — так же тихо сказал Эд, выпрямляясь. — А мне интересно, почему лёд не тает. Там же невероятная жара! — Ну, это же сон. Забыла? — А. Точно.       Внезапно меня обдало холодом. Нет, то был холод не ото льда. То был самый настоящий, пробирающий до костей, всепоглощающий Холод. Он словно вытягивал из меня… меня. Словно пил мою душу, осушая до капли хрупкий сосуд. Словно меня утягивало в чёрную дыру. Ужас окутал меня, не давая шевельнуть ни единой частью тела. Ядом страх пробирался под кожу, струился по позвоночнику, ледяной рукой сжимал сердце.       Тяжело дыша, я вскинула голову, осматриваясь. Бежать. Бежать, нужно бежать как можно скорее! — Что с тобой, Марс? — тихо спросил Эд, наблюдая за мной. — Марс? Марс, ты меня слышишь? Что случилось? Эй! — Он схватил меня за плечи и встряхнул. — Эд, нужно бежать! — пробормотала я, продолжая выискивать источник этого чудовищного ощущения. — Бежать? От ко… — Эд не договорил, содрогнувшись всем телом. В глазах промелькнула паника.       Я обернулась. Позади меня, там, куда уходила дорога, по которой мы шли, развернула склизкие щупальца чёрная бездна. Колеблясь, затягивая в себя всё, что попадалось ей на пути, она дрогнула на короткий миг, объятая зелёными искрами. Из тьмы начал выступать силуэт человека. Бледная кожа, чёрные, как смоль, волосы, холодные, жестокие зелёные глаза и элегантная улыбка.       Я вновь ощутила прилив ужаса, объявший меня. Словно заворожённая я смотрела, как Кьялар величественной походкой вступал в сон Эда. — Марс, бежим!       Эд схватил меня за руку и с силой рванул. В какой-то миг я ожидала, что он побежит обратно к воздушной крепости, но парень ломанулся поперёк дороги прямо по хрустальному ледяному куполу неба. Ноги отчаянно скользили по поверхности, но мы бежали со всех ног, без оглядки.       «Глупые», — раздался в моей голове тихий вкрадчивый голос. Внутри меня всё содрогнулось от сладкого иступлённого желания. Чужого. Не моего! Чужого! — «Неужели вы думаете, что сможете от меня сбежать? Я настигну вас рано или поздно, так или иначе. Я настигну тебя, Марисса. Не думай, что ты умнее или хитрее меня».       Лёд под ногами трещал подобно грому, но даже он был не в силах заглушить этот голос. — Держись! — прокричал Эд, пытаясь заглушить треск льда.       Внезапно, словно повинуясь мистическому закону подлости, под моими ногами лёд исчез. Бежавший впереди Эд успел отскочить на крепкую льдину, тогда как я с пронзительным криком рухнула прямиком в бездну. — Лафнегл! — отчаянно кричала я.       Подо мной расстилалась чудовищная огненная река. Я не хотела умирать! Я не хотела сгореть! Даже если во сне! Нет-нет-нет! Только не это! Только не так!       Пространство вокруг меня зазвенело, искривляясь и искажаясь. Мои ноги, а в последствии и ягодицы, с размаху опустились на покатую поверхность, холодную, как дыхание Люцифера. Вскрикнув от боли и неожиданности, я открыла глаза. Чёрт возьми!       Прямо в воздухе, искривляясь и повторяя рисунок огненной реки, зависла исполинская ледяная дорожка, напоминающая по траектории «американские горки» Воображариума. На невероятной скорости я неслась вниз, стараясь хоть как-то упираться пальцами в высокие стенки этого адского устройства. Лёд пребольно царапал ноги и зад.       Из груди вырвался вопль: — Лафнегл, я тебя ненавижу-у-у! — Я тоже! — До моего слуха донёсся его далёкий-далёкий отклик.       Казалось, эта сумасшедшая гонка никогда не закончится. Я скользила, не сводя опасливого взгляда с лавовой реки, которая расстилалась подо мной. Неожиданно дорожка, увлекавшая меня в столь странное и чудное путешествие, резко пошла вниз настолько отвесно, что я боялась, что упаду. Да по сути я и падала в бесконечное ущелье, куда струился поток лавы. — Э-э-э-эд! — прокричала я, видя, как тонкая лента огненной реки стремительно становится шире.       На моё счастье дорожка вновь выпрямилась и вильнула куда-то в пещеру, куда я, подобно груде тряпья, и свалилась. Глава вторая: Отражения       Каждая клеточка моего тела возмущённо выла. Боль была жуткой, невыносимой. — Как же я тебя ненавижу, — простонала я, рассчитывая, что в пещере будет сам Эд. Однако, когда я подняла голову, я Лафнегла так и не увидела.       Тяжело поднявшись на ноги, я осмотрелась. Невероятных размеров пещера, словно вылитая из льда и снега, тянулась на многие мили вперёд, утопая в бархатном сумраке. Левая стена была непрозрачной, плотной поверхностью из крепкого толстого льда, припорошённая снегом. Параллельно стенам тянулись ледяные колонны, словно излучавшие голубое свечение. Щерились в оскале ледяные сталактиты и сталагмиты, между ними висел крохотный яркий голубоватый огонёк. Видимо, со временем они срастаются, заключая в ледяном плену эти робкие источники света. Колонны делили обе стены на своеобразные сектора, похожие на огромные зеркала.       Правая стена была сплошной гладкой глянцевой поверхностью. Я подошла к стене и вздрогнула. По ту сторону прозрачного стекла стоял Лафнегл с абсолютно такой же недоумевающей физиономией. Я погрозила ему кулаком и, к моему удивлению, он в точности повторил мой жест. В недоумении я взглянула на свою руку, после чего вновь перевела взгляд на Эда. Тот смотрел на меня с таким же изумлением во взгляде. Он поднял вверх правую руку. Против воли, моя ладонь взметнулась вверх, повторяя его жест. — Это уже немного жутко, — произнёс он. Мои губы шевельнулись сами собой, беззвучно повторяя за ним его реплику.       Я испуганно захлопнула рот ладонью. Конечно, моё движение было тут же продублировано. — Что происходит, Эд? — Спросила я, отнимая руку от рта. Губы Эда в точности повторили мою фразу, словно были отражением моих собственных губ.       Догадка словно громом поразила меня. — Лафнегл! Мы стали отражениями друг друга! — воскликнула я, для проверки касаясь своей правой щеки. Пальцы Эда дотронулись до тонкого бледного шрама, рассекавшего его левую щёку. — Это очень и очень странно. И очень и очень жутко! — Вскричал Лафнегл, всплеснув руками. — Пока мы тут устанавливаем степень аномальности, нас преследует Ищейка, забыл? — Строго спросила я, опуская руки. Всё это дело очень напоминало диалог с самим собой. Вот только факт, что тело может не слушаться и поступать против моей воли, повергал меня в ужас. Как марионетка. Марионетка, говорящая сама с собой. Ужас какой… — Ну, идём вперёд? — неуверенно спросил Эд, занеся ногу для шага. Разумеется, моя нижняя конечность не замедлила повторить этот жест. Да столь неожиданно, что я потеряла равновесие и упала. Как и Эд. — Надо бы научиться синхронизировать действия, — пробормотала я, потирая ушибленное колено. — Или кто-то должен стать «ведущим». — Как это? — Ну… я возьму управление на себя, а ты расслабься и… получай удовольствие?       Я захихикала при этих словах, стыдливо прикрыв губы ладонью. Эд повторил мой жест. При виде этого мы оба не сдержались и заржали в голос. — Ужас! Никому не рассказывай, что я когда-либо так глупо хихикал! — заявил Эд, трогаясь с места. — Ни в коем случае, — хмыкнула я, подходя к следующему сектору.       Во втором зеркале, вопреки ожиданиям, отразился не совсем Эд. Передо мной стоял нескладный сероволосый сероглазый мальчишка лет одиннадцати. Боги мои, неужели Лафнегл был таким? Я снова рассмеялась. — Да-да, видела бы ты себя, — шевельнулись мои губы. — Не лучше выглядишь. Кажется, что на тебя дунешь, и ты исчезнешь, до того ты мелкая и тощая. — Да, зато ты атлет, как ни крути.       Мальчишка насупился. Мой нос тут же сморщился, повторив его мимику. Я показала ему язык. Это начинало даже забавлять.       Следующим отражением был Эд в возрасте четырнадцати лет. Помню, как же, тот паскудный год, когда в моей жизни появился первый Тоневен. — Я и забыл, что у тебя были короткие волосы, — сказал Эд. — Я тоже, — отрывисто сказала я, трогаясь дальше. Движение получилось неловким, потому как Эд не ожидал, что я продолжу путь.       В третьем зеркале я увидела взрослого мужчину с серьёзными серыми глазами, чуть жестковатыми чертами лица. В серых волосах проглядывали белые прядки, лицо избороздили морщинки. Складочка жестокости залегла возле его губ, кривя их несколько злой усмешкой. Тонкий белый шрам выделялся на обветренном лице. — Ох… — Что ты видишь? — Тебя. Взрослым. — И я. Ты такая… жуткая. — Как и ты. Как будто… злой. — А ты как будто стала… Клариссой. Хотя скорее Ищейкой. Да. Как если бы Ищейка вдруг стал тобой. Не хотел бы я быть твоим врагом в таком случае. — Могу сказать то же самое о тебе, — пробормотала я, не сводя взгляда со злой усмешки. — Уйдём-ка отсюда…       Хуже всего было то, что этот образ Эда я находила невероятно привлекательным. В душе словно что-то встрепенулось, когда взгляд встретился с этими жестокими серыми глазами.       Четвёртое отражение. Я вздрогнула, увидев знакомые серые глаза. Никогда их не забыть. Серые глаза, исчезающие в бездне… — Ты… ты видишь Сириуса? — пробормотала я. — А ты? Лину? — Я кивнула. — Пойдём-ка скорее.       Следующей была Лиди. После — Бетти. В седьмом отражении я видела Призрака Оперы. В восьмом — взрослый мужчина, с добрыми глазами и ласковой улыбкой. Если бы не шрам, я решила бы, что это отец Эда, которого мне удалось увидеть лишь в полумраке. Видимо, это тот образ, кем он наделся стать. А тот, другой, злой — кем боялся.       В девятом отражении передо мной предстал глубокий старик. Седые волосы отросли почти до плеч, лицо было сморщенным, словно курага. Однако со старческого лица на меня смотрели глаза юного мальчишки. — Знаешь, — заговорило отражение. — В Ловушке Исида показала мне мою старость. Видимо, ты видишь меня таким, каким я предстал перед собой в том наваждении. — А ты? Что видишь ты?       Ответом мне было молчание. Я почувствовала, как дрогнули мои губы. — Эд? — спросила я, поразившись, какая паника зазвенела в моём голосе, разбиваясь об ледяные своды пещеры. — Я… ничего не вижу. Тебя нет в отражении. Только ледяная стена.       Дыхание перехватило. Сердце болезненно сжалось. — Ты думаешь… — Я никогда не представлял тебя старой. Думал, что ты… Исчезнешь гораздо раньше. — Возможно, так и будет… — пробормотала я. — Посмотри на нас, — внезапно воскликнул Эд, ломанувшись к предыдущему зеркалу. Пришлось бежать за ним. Мужчина в отражении начал неистово размахивать руками, кривя губы в печальной усмешке. — Смотри, мы неразделимы! Ты же тоже размахиваешь руками, как и я сейчас! Так ведь? — И что с того? — спросила я, заставив конечности опуститься. — Мы связаны, Марс! Тесно и крепко! И я представить себе боюсь, что ты можешь просто взять и исчезнуть, оставить меня одного! Что я останусь без тебя! Это как остаться без отражения!       Я вздрогнула. Эд ощутил это, а поэтому примолк. На глаза навернулись слёзы. Стараясь избежать Контракта с Кьяларом, я совсем забыла о Контракте, связавшем меня с Талисманом. Я совсем забыла, что он меня может поглотить через несколько лет. Я совсем забыла, что в какой-то миг меня просто не станет. Лишиться отражения… Лишиться себя. Не будет ничего, что было когда-то Мариссой Блэк. Не останется ни следа. Только, пожалуй, старый потрёпанный дневник, да воспоминания двух-трёх людей.       Но я сделаю всё, чтобы эти два-три человека оставались в живых. Всё, что от меня зависит. — Ну… люди смертны, — внезапно произнёс кто-то из нас. — Но поверь, я тебя не брошу. Останусь до самого конца. Костьми лягу, чтобы спасти твою жизнь. Даже если мне придётся сгинуть. Я сгорю за тебя, как мы уже однажды горели. Помнишь? Тогда, у хижины. И в той пещере. Я отдал бы за тебя душу. Я отдала бы за тебя жизнь.       Мы протянули руки к зеркалам, пока шептали эти слова. Из глаз катились слёзы, но чьи они были? — Я сгорю за тебя. Сгорю, — жмурясь, повторяла я. — В огне, в пламени, в ярости. Когда ты будешь замерзать, я стану твоим огнём. Я не оставлю тебя. Не оставлю, слышишь? Чёрта с два ты отвертишься.       Между нашими пальцами заплясали язычки голубого пламени. Реальность между нами тлела, расползалась, исчезало тонкое зеркало. Пальцы ощутили тепло его рук, переплелись с его пальцами. Лёд таял, проливая слёзы на пол, к нашим ногам. Но нам было плевать. Когда разрыв стал достаточно большим, я уже сама ревела, как маленькая девочка, сама уж не знаю, почему. Эд схватил меня за плечи и прижал к себе. Пламя вспыхнуло ярче. В последний раз, когда это случилось, я чуть не умерла. Сейчас я только находила успокоение в этом огне, находила успокоение в этих объятиях. — Не отпускай меня, — проговорили мы одновременно, хотя никакое зеркало нас уже не разделяло. — Никогда, слышишь? Не оставляй меня.