Never Back Down 2

Главы 29-34 были уничтожены во время пожара 31 октября 1981 года в доме номер 3, Зелёной улицы в городе Оттери-Сент-Кэчпоул

      Рубиново-красное солнце медленно и величественно опускалось в бескрайние морские волны, раскинув вдоль горизонта малиново-алые рукава. Постепенно малиновый светлел, становился пронзительно оранжевым с золотистыми размытыми краями, плавно переходящими в светло-жёлтый. Сливаясь в тонкой зеленоватой полосе с жёлтым, кристальной лазурью расцветало небо над головой. Лёгкие редкие коралловые облака лениво плыли над свинцовыми волнами холодного моря. Я знала, что за моей спиной, за высокими еловыми пиками небо становится темнее, приобретает таинственный фиолетовый оттенок, словно укрываясь прозрачной вуалью. Я знала, что дальше, гораздо дальше леса, за горами, небо уже тёмное-тёмное, что первые звёзды робко выступают на его поверхности, спеша разогнать сгущающуюся тьму. Я знала, но я продолжала смотреть на то, как солнечный диск погружается в холодные воды моря. Словно провожала старого друга в последний путь, не могла я оторвать взгляд от столь печального и прекрасного зрелища.       А казалось бы, что такого? Солнце садится. Всего навсего закат. Один из сотен тысяч, что были до него. Один из сотен тысяч, что будет после. Но в нём было что-то неопределённое, что-то манящее. Как будто я ждала, что там, за горизонтом есть то, что решит все мои проблемы, что воскресит мёртвых, что заберёт себе все беды, те, что были, и те, что будут… — Поттер! Ещё раз так сделаешь, я твои рога в мясорубке прокручу! Следи за мясом, придурок! — Лафнегл, завали своё дуло, пока я не засунул тебе шампур так далеко, что хирург обалдеет от такого расклада! — Если ты спалишь шашлык, толпа голодных линчевателей не заставит себя ждать! — Эд, ты ставил палатку? Ну так захлопнись и топай ставить вторую! Я — мастер приготовления шашлыка! — Я тебя предупредил!       Голоса ребят разносились над каменистым пляжем подобно грому. Казалось, даже волны, равнодушно набегавшие на гальку, как-то поморщились от нарушения такой идиллии. Где-то вдали завопила рассекавшая небо чайка. Я сделала глоток горячего чая, поболтала опустевший термос и опустила его на землю. Умиротворение накатывало на меня, как волны накатываются на каменистый берег. Порой я закрывала глаза и позволяла себе раствориться в шуршании гальки, в рокоте волн, в запахе соли и во всепоглощающем покое. Даже голоса друзей не беспокоили меня в такие минуты, я просто начинала мурлыкать про себя тихую мелодию. Всё было так хорошо, что даже не верилось, что пару месяцев назад всё было просто ужасно. И не верилось, что через несколько месяцев нам придётся вновь пережить нечто неведомое, ужасно-опасное. Но это было не важно. Сейчас это было совершенно не важно.       Раздались тихие шаги. На соседний камень опустился Ремус. — Джеймс спалил мясо, — просто сказал он, вытягивая длинные ноги. — А Эд его предупреждал, — хмыкнула я. — Почему ты не с ними? — А ты? — Я там, вроде как, не нужна. — Я, вроде как, тоже.       Я обернулась. Джеймс пытался привести в порядок чуть пригоревший шашлык, Лили и Алиса шустро строгали салатики, Лафнеглы устанавливали третью многоспальную палатку, Питер и Арти играли в бадминтон, а Фрэнк был у них судьёй. Марлин и Сириуса нигде не было. — Где мой брат? — спросила я Ремуса. — А ты как думаешь? Они с Марлин решили хвороста для костра насобирать. Сама понимаешь, — хитро прищурился Люпин.       Я усмехнулась. Понимаю, как же. Свою драму с Марлин Сириус разрешил только под Рождество. В тот день мы собрались в Большом зале, завтракали. Сириус приволок Марлин на плече в Большой Зал, поставил посреди столов и громогласно заявил в присутствии учителей, друзей, врагов и многочисленных бывших, что влюблён в неё и хочет провести с ней остаток дней, и плевал он с Астрономической башни, что она маглорождённая. Мы, наконец, вздохнули с облегчением: так долго тянуть кота за хвост со стороны Сириуса было просто неприлично. Зато парочка не отлипала друг от друга ни на миг с того дня. — Хорошо, что у всех всё хорошо, — задумчиво сказала я, улыбаясь. — Действительно, — кивнул Ремус. Солнце уже превратилось в узенькую полосу, горящую, подобно расплавленному металлу. Небо окрасилось багровыми разводами. — Ты так и не смогла узнать у Наваждения, как избежать Контракта? — Нет, — я покачала головой. — С самого Хэллоуина она ни разу мне не приснилась. Уже начинаю думать, что она исчезла вместе с Клариссой. — И что ты будешь делать? — Проживу год достойно, — пожала я плечами. — Проведу его с Эдом и Линой, на каникулах — с вами. Что мне ещё остаётся перед тем, как идти на Голгофу? — Сдаёшься? — тихо спросил он.       Я не ответила. Я не хотела думать, что я сдалась, даже если по факту это так и было. — Я сделаю всё возможное, — произнесла я. — Но если не выйдет, я хочу провести время с дорогими мне людьми. Прожить это время так, как не жила всю жизнь. Авось будет что вспомнить, смогу сопротивляться Контракту. — А сорвать свадьбу? — Не выйдет. Мир наизнанку вывернется, чтобы я достигла алтаря и сказала «да».       Мы помолчали. А что тут скажешь? — Марс! Марс, я порезался! Где Бадьян? — крикнул мне Эд. — Посмотри в моём рюкзаке! — откликнулась я, не отрываясь от созерцания заката. — Как так вышло, что ты с ним? — вырвалось у Ремуса. Я видела, как он испуганно захлопнул рот и покосился на меня, словно сказал что-то непристойное. Поняв, что вопрос уже озвучен, он продолжил. — В смысле… в тот год, я же помню. Ваши отношения едва-едва от приятельских перевалили к более-менее дружеским, а после – раз! — он щёлкнул пальцами, — и вы едва ли не лучшие друзья. А потом снова – раз! — он снова щёлкнул пальцами, — и ты на него смотришь с нескрываемой нежностью. Как так произошло? И когда?       Я помолчала, пытаясь сообразить, стоит ли рассказывать Ремусу о том, что случилось в тот декабрь. С одной стороны, он мог мне не поверить. С другой, а что ему ещё сказать? — Помнишь, — медленно начала я, — на пятом курсе у меня случился… срыв? Вскоре после того, как мы расстались. Кларисса и Ищейка заставили меня думать, что я убила всех вас. Я поверила тем наваждениям, отправилась к своему мучителю, чтобы он меня убил. Вместо этого он отправил меня в турне по собственному сознанию. Так уж вышло, что Эд увязался за мной. Долго рассказывать, что мы прежили там, но… Понимаешь, я осознала, что не могу без него. С ним я чувствовала себя спокойней, сильнее, уверенней. Пожалуй, там я и сказала впервые те три слова… — «Я люблю тебя»? — Нет. Наши, особенные слова. «Я люблю тебя» мы говорим исключительно для констатации факта. Это как «небо голубое», «Хогвартс — мой дом», «ты — староста». А есть особые слова, — я невольно улыбнулась. — Такие, которые говоришь только тогда, когда нет сил, когда остро чувствую, что не смогу без него жить, когда они срываются против воли, выражая всю нежность, всё тепло, всю искренность чувств… — Что же это за слова такие особенные? — изогнул бровь Ремус. — «Не оставляй меня». — Тяжёлые слова с шипением растворились в морской пене. Повисли в воздухе, как крик чайки. Утонули в холодной воде, подобно солнцу, завершившему свой путь. — Я сказала их прежде, чем успела понять их значимость, но, пожалуй, именно с этой фразы всё и началось. Извини, — я спохватилась. — Тебе, наверное, неприятно слышать всё это? — Да нет, — парень пожал плечами. — Я рад, что ты с Эдом счастлива. Это же главное. — Верно. Рем… почему ты один? Неужели никто в целом Хогвартсе… — Никто, получается, — оборвал он меня. — Извини, Рем, — снова сказала я. — Из-за меня же всё так вышло. — Всё в порядке, — он протянул руку и осторожно сжал мои пальцы. — Правда, Марс. Всё могло быть гораздо хуже. — Наверное, — уклончиво сказала я, не поверив ему ни на йоту. — Эй, мыслители! Кушать подано! — позвал нас Джеймс.       Я соскользнула с камня, на котором сидела, подхватила плед, пустой термос, перекинула косу через плечо, и мы с Ремом направились к разгоревшемуся костру, вокруг которого уже собрались ребята.       Окончание учёбы Мародёров, Лили, Алисы и Фрэнка мы решили отпраздновать по-особому. Общим голосованием было решено отправиться на каменистый пляж, где мы с Лафнеглами были накануне четвёртого курса. Да, именно в тот лес, где нас всех едва не перебили, где я дважды едва не померла, но какая разница, если это было так давно? .. Сказано — сделано! Взяли палатки, взяли еды и аппарировали прямо сюда. Дополнительным поводом прибыть сюда было то, что день пикника совпадал со днём рождения моего брата. — А что, Сириус всё ещё обижается на Пита? — тихонько спросила я Ремуса, углядев, как брат, проходя мимо Петтигрю, нарочно задел его плечом. — Его можно понять, — спокойно сказал Рем. — Мы же из-за Питера Карту упустили. А корпели над ней не один год, сама понимаешь.       Я уселась между Линой и Эдом. Последний тут же обнял меня за талию и притянул к себе, многозначительно стрельнув враждебным взглядом в Ремуса. Я сделала вид, что не заметила этого. Джеймс раздал нам всем по шампуру с насаженным шашлыком.       Ночь сгущалась всё сильнее, над головой уже сияли звёзды. Ярким оранжевым светом горел костёр, врезаясь рваными языками в прохладный сумрак. Лес за спиной задумчиво шевелил ветвями, море вторило ему тихим ропотом волн. Медленно из-за горизонта выплыл рожок растущего месяца. Душистый ветер доносил до нас ароматы моря и леса. У меня было странное дежавю. Словно уже так сидели мы. Словно уже вгрызалось пламя в ночное небо, словно именно этим составом мы собрались в уединении, веселясь и празднуя что-то.       Минут через двадцать такой вот трапезы, когда костёр разгорелся ярче на фоне потемневшего неба, когда еда была съедена, а все шуточки в адрес самого младшего из Мародёров кончились, решено было выкатывать ему подарок. Пока я, Лили, Лина и Алиса отвлекали именинника, парни умчались в лес. Через какое-то время они вновь явились, катя по гальке чёрный чудовищный мотоцикл с коляской. Как они доставили сюда это чудище — загадка. Хотя что взять с гениальнейших волшебников своего поколения? — Бродяга! — торжественно заявил Джеймс, водрузив одну руку на руль, а другой поправляя очки. — Мы недолго думали, что дарить такой отвязной заднице, как ты, скажу честно. Но найти этого зверя было тем ещё геморроем, так что… — Поттер, ты бог поздравлений, — фыркнула я. — Шуш! — жестом Джеймс заткнул меня и продолжил свою специфическую речь. — Сириус! Бродяга! Ты для нас всех гораздо больше, чем просто друг! Ты наш брат! Заткнись, Марс! Мы скинулись и решили подарить тебе этот мотоцикл, который ты видел ещё года два назад в зеркале «Еиналеж»! — Сириус? — обеспокоенно ткнула я под бок замершего брата. – Эй, скажи что-нибудь. — Ребята… — восторженно пробормотал Сириус. — Ребятушки вы мои! О, Мерлин! Это же потрясающе! Это невероятно! Это… Это… Ааааа…       Слова у Сириуса кончились. На негнущихся ногах он подошёл к мотоциклу, провёл рукой по рулю, по сидению. Сидящая в коляске Марлин с улыбкой протянула ему шлем и пару кожаных перчаток без пальцев. Только взяв эти скромные атрибуты мотоциклиста, Сириус вконец осознал, что произошло. Ей-богу, ни разу в жизни не видела, как человек начинает едва ли не искриться от счастья. Улыбка расцвела на устах старшего брата, голубые глаза загорались ярким пламенем восторга. Через мгновение он, хохоча и выкрикивая благодарности, носился по пляжу, обнимая всех нас по очереди. Последним он обнял Поттера, который сиял не меньше самого Сириуса. — Охренеть! Охренеть! — бормотал брат. — Ребята! Друзья! Да хрен с тобой, и ты, сестрёнка! Я просто нечеловечески счастлив! Спасибо! Спасибо! — Ну, раз уж ты счастлив, а мы угадали, предлагаю это дело отметить! — хохотнул Фрэнк, извлекая из сумки бутыль огневиски. — Я не пью, — живо заявила я.       Следующие несколько минут меня уговаривали пропустить хотя бы глоток. Давили на жалость, на гордость, брали на слабо, оперировали такими аргументами, как: «Ну, сестрёнка, ну ради меня!», «Смотри, даже Ремус и Лили примут по глотку!» и «Праздник же!». В конце концов, я согласилась. Ну, чёрт возьми, почему бы и нет? Редко увидишь брата таким счастливым. Бутыль пошла по кругу, когда мы расселись. Когда очередь дошла до меня, я, чуть поколебавшись, сделала глоток. На глазах выступили слёзы, я тут же закашлялась. Напиток обжигал горло и здорово бил в голову.       Чувствовала я себя странно, голова пошла кругом, а из носа вот-вот должен был повалить пар. Я скривилась, ребята рассмеялись. Я протянула бутыль дальше, смахнула слёзы и обвела взглядом нашу скромную компанию. А ведь было… Было, действительно было. Лиса, Моргана, цыганка, рыцарь, байкер, принц, Дракула, лесной разбойник, Призрак Оперы, обладательница венецианской маски и…       Хм… нет. Не все здесь… Нет одного парнишки. Забавного, хорошего парнишки в потешной шляпе, бордовом плаще и длинном-длинном шарфе. Того, кто однажды протянул мне шарф на пристани, когда я разбомбила целое озеро, того, кто добродушно улыбался, склоняя голову набок. Того, кто предложил мне быть моим защитником… — Эй, что с тобой? — тихонько спросил Эд, осторожно ткнув меня в бок. — Вспомнила о Карнавале жизни, — честно ответила я.       Пару секунд Эд непонимающе смотрел на меня, потом окинул взглядом ребят. Лицо его прояснилось. — А ведь точно. Вот только… Да, почти. — Именно, почти. — Он понял, о чём я грустила. — Всё хорошо ведь, Марс. Прошло уже… сколько? Восемь месяцев? Девять? — Да, Эд, всё хорошо, не нужно меня утешать, — я раздражённо дёрнула плечом.       Я встала с бревна, на котором сидела, буркнула что-то друзьям и направилась к кромке воды. Эд меня нагнал через какое-то время. Он молча взял меня за руку. Мы молча шли по берегу, пока голоса друзей не стихли вдали. Тяжёлые чёрные глянцевые волны льнули к нашим ногам, веяло холодом. Отражённый в морской глади месяц отбрасывал рябую робкую дорожку. — Как много всего изменилось с тех пор, как мы тут были в последний раз, — тихо сказал Эд. Я кивнула. — Смотри-ка, могли ли мы подумать, что всё так обернётся? Тогда мы и знать не знали о контракте, об Ищейке, о Йоре. Не было Клариссы, а Ловушка Исиды была заперта во французском Министерстве Магии. Я, наверное, сейчас скажу большую глупость, но… В каком-то смысле я даже рад, что всё именно так вышло. Посуди сама, кто ещё может похвастаться, что в свои семнадцать он уже успел пережить столько приключений? Ты вырвалась из лап смерти за эти годы дюжину раз, а я подбил на восстание целую армию в потустороннем мире… Изумительно же. — Да, но ты по-прежнему остался болваном, а я стала конченным пессимистом, — усмехнулась я. — Но ты прав. Если каждое наше действие вело нас к этому пляжу, к тому, чтобы мы сейчас стояли здесь, я не жалею, что судьба повернулась именно так.       Через минуту молчания я задала вопрос, который волновал меня на протяжении всех минувших месяцев: — Всё ведь будет хорошо, да, Эд? В самом конце. Всё хорошо будет, правда?       Ответом мне было молчание.