Never Back Down 2

Эпизод 1. Осада       Ангелы наступали. Чёрным волнующимся морем они опоясывали исполинскую чёрную, как сама ночь, башню, отбивая атаки повстанцев. Полупрозрачные сущности волшебников с кольтами, ружьями, мечами, саблями и дубинами с яростью, достойной великих воинов древности, атаковали своих бывших собратьев, покорившихся чарам Чёрной Чумы. Воздух над серой пепельной пустошью разражался воинственными воплями, воем погибающих Ангелов, рыком волков и выстрелами. То и дело кто-то из повстанцев превращался в Ангела, заражённый раной, нанесённой ржавым старым оружием, то и дело они обращались против своих друзей и союзников.       Фиолетовое небо равнодушно взирало на бойню. На первую и последнюю бойню, свершившуюся в этом мире. Вспышки белых молний озаряли поле боя. Потоки чёрного ветра, не долетая до земли, обращались в прах и осыпались.       В самой гуще сражения, у высоких дверей башни прикрывая вход в обитель Исиды, отстреливались от противника Джереми Лафнегл и Филлик Макгрэт. Спиной к спине друзья по несчастью яростно отбивались от сотканных из мрака тварей. На помощь им уже спешили повстанцы. Волк Филлика остервенело бросался на Ангелов, острыми зубами вгрызаясь в туманную плоть и разгрызая Кристаллы Душ. Другие волки бок о бок со своими вторыми воплощениями бились против Ангелов и Чумных гончих.       Старый кольт Джереми постоянно требовал перезарядки. Филлик уже успел отбросить свой дробовик, которым разнёс в клочки добрую дюжину Ангелов, уже отшвырнул револьвер, который был у него про запас, и теперь, вооружённый палицей, которую отнял у одного из противников, разбрасывал врагов, дробя кристаллы могучими ударами. Краем губ Джереми усмехался. Этот медведь слишком нетерпелив для перезарядки оружия, нужно было сразу выдать ему дубину. — Хар-р! Ну! Подходите! Испугались, а?! Да я таких как вы в своё время пачками укладывал перед обедом! Ну-ка, отведай шотландской дубины! — вопил в запале Филлик.       Филлик мог легко деморализовать противника одним только криком, а уж от шотландской брани даже у Джереми сводило зубы. Пожалуй, Лафнегл мог бы посмеяться над манерой друга выражаться, да как-то обстоятельства не располагали. К тому же, слишком уж далеко их оттеснили от дверей в башню.       Укрываясь за каменной плитой, Джереми в спешке перезаряжал револьверы. Два барабана, двенадцать патронов, быстрее, быстрее… Филлик прикрывал его, хотя какое-то время оба были в относительной безопасности — волна повстанцев отвлекла на себя львиную долю сил исидова войска. У Джереми адской жгучей болью горело плечо — один из Ангелов успел его ранить прежде, чем тот прострелил ему Кристалл. — Знаешь, о чём я думаю? — прогремел Филлик, переводя дух. — Ты ещё и думать умудряешься? — криво усмехнулся Джереми, покосившись на медведеобразного шотландца в серой рубахе, чёрных брюках и подтяжках. Филлик и сам был изрядно потрёпан, чёрные раны, нанесённые Ангелами, испещряли его могучую грудь и руки. — Вот ты говорил, что за пять тысяч лет сюда затянуло много всего, в том числе и оружие. Вопрос: почему в распоряжении повстанцев нет пушки или… как ты его там обозвал? .. А, танка?       Джереми опешил от такого вопроса. Действительно, а почему?       Внезапно раздался характерный взрыв, протяжный тихий свист и грохот. Башня за спинами друзей содрогнулась. Оба повстанца выглянули из своего укрытия. На холме, откуда прибывали новые и новые маги, рядком выстроились… пять пушек. Одну из них спешно заряжали Фрида и Марта. Над пустошью разносился многократно усиленный голос профессора Жана Вилля, размахивающего арбалетом в одной руке и мегафоном в другой: — Вперёд-вперёд-вперёд, девочки! Готовь заряд! Пли! — раздался повторных грохот, на сей раз из пяти пушек разом. Снаряды, падая в серый песок, разрывались. Материальные осколки проходили сквозь волшебников, не нанося им вреда, однако около десятка Ангелов рассыпались прахом, когда осколок задевал Кристалл. — В атаку! Allons-y, господа! — Ты что-то говорил про пушки? — не сдержал смеха Джереми, когда очередной залп сотряс башню. Филлик прорычал что-то неразборчивое и вновь ринулся в атаку на Ангелов, чьё количество стремительно уменьшалось, несмотря на постоянное пополнение.       Но в какой-то миг битва остановилась. Словно кто-то повернул невидимый рубильник. Оставшееся войско Ангелов, все разом, просто исчезло, рассыпавшись пеплом. По Башне прошла сильная явная глазу дрожь. Белоснежный разлом медленно, но верно срастался, уступая место бесконечной фиолетовой воронке неба.       Глядя вверх, Джереми сидел возле одной из пушек, такой непривычно горячей и материальной, что не верилось. Старший Лафнегл даже забыл порадоваться тому, что повстанцам удалось удержать башню. Он продолжал сжимать заряженный кольт в руках, ожидая подвоха. Но, странное дело, уныние, так давившее на него тринадцать лет, ставшее уже привычным спутником, куда-то исчезло. Он, пожалуй, мог бы расслабиться, если бы не пульсирующая жгучая рана, чёрным ядом расползавшаяся по коже. — Я потерял семнадцать, — грустно сказал Филлик, присаживаясь рядом. Возле его ноги уселся огромный рыжий волк. — Семнадцать добрых ребят, отличных волков. Это почти четверть стаи. Хех, хороших ребят даже помянуть нельзя. Эй, док! А есть в вашем загашнике виски из того мира? Душу отдам за стакан доброго скотча! — Прошу прощения, — поправляя пенсне, фыркнул профессор, — но пищи и напитков в моих запасах не имеется! — Ну и зря, — крякнул шотландец. Его взгляд упал на кольт, который сжимал в руке Джереми. — Брось это. Всё кончилось. Ангелов больше нет. Они рассыпались. Выжившие помогают собирать оставшиеся Кристаллы Душ. — Нет, не кончилось. Да, что-то случилось, согласен, но ещё ничего не кончилось. — Дулом он указал на рану. — Через полчаса у Исиды может появиться новая армия. — Вот, приложи это, юноша. — Профессор Вилль протянул Джереми Кристалл. — Это должно вытянуть заразу. -- Вытянуть? — Джереми наблюдал, как светлеет кожа на плече и темнеет Кристалл. — Значит, мы могли спасти Джастина от трансформации? И давно вы в курсе таких свойств, профессор? — Узнал шесть минут назад. Все раненные уже исцеляются, — ответил профессор и отошёл от мужчин к пострадавшим повстанцам.       Джереми устремил взгляд к Башне. В миг, когда исчезло войско Ангелов, когда содрогнулась Башня, огромные двери исчезли. Как бы Джереми ни хотел помочь сыну, как бы он ни рвался, он не мог теперь попасть в обитель Исиды. На душе его было неспокойно. С одной стороны, отправляя Эда внутрь вместе с обращающимся Джастином, Джереми переживал за сына. Мало ли, что мальчишка мог натворить, поддавшись силам Чумы и чарам Исиды. С другой стороны… что-то же у них получилось, раз Ангелы исчезли. — Эй, — Филлик пихнул Джереми в плечо, выводя его из задумчивости. — А ведь у тебя был шанс улизнуть. Я держал дверь до последнего, пока ты сыну пинка не отвесил. — Джастину нужнее, — ответил Лафнегл. — Если они добрались до вершины Башни до того, как его сущность начала меняться, то у него был шанс спастись. — А если нет, то ты зря упустил свой шанс, — заметил Макгрэт, вычерчивая на сером песке узоры палицей. Семь потемневших Кристаллов Душ лежали у его ног. — Джереми, ты семью не видел тринадцать лет, тебя сын пришёл спасать. Если это не знак, то я не оборотень! — Ну, на кого бы я тебя оставил, старый ты медведь? — усмехнулся Джереми. — Ты довёл бы профессора до белого каления за сутки. Ещё и войско моё распугал бы. — Ох, ну, извините, вождь повстанцев! Куда мне до вас, я же всего лишь вожак стайки оборотней! — оскалился Филлик. Усы его при этом комично вздулись.       Повстанцы собирались возле Башни. Каждый приносил к разбитым, но уцелевшим стенам по кристаллу в память о погибших. Над пустошью тихонько разливалась баллада о герое, ставшая гимном этой революции. Множество голосов подхватывали единую для всех песню и возносили её к самому небу.  — Так что же это? — вновь подал голос Филлик. -- Всё? Отстраиваем дивный новый мир? Без Чумы и Ангелов? Всё кончено, выходит? Но если всё кончено, то почему мы всё ещё здесь, а не на свободе? — Не имею понятия, — солгал Джереми, устремляя взгляд к Башне. Эпизод 2. Прялка       Темно. Внутри Башни царила непроглядная тьма. И тишина. Джастин лишь слышал тяжёлое дыхание Эда рядом с собой. Почти физически парень ощущал, как в его голове жужжит хор невнятных голосов, заглушающий мысли. Это жужжание, этот проклятый белый шум выводил парня из себя. В груди то и дело вскипала раздражительность, граничащая со злобой и даже с яростью. Темнота поглощала его. Окружающая тьма медленно, но верно, втекала в его душу, сливаясь с разливающейся внутри тьмой. Он словно растворялся в сумраке, плотной завесой обступившей его.       И всё же он боролся. Краешек сознания, кусочек светлого, незапятнанного ядом разума продолжал бороться, продолжал быть Джастином. Он понимал, что у него мало шансов выбраться из этой переделки, но он готов был сделать всё возможное, чтобы помочь Эду достичь вершины Башни. В конце концов, зачем ему, Джастину, возвращаться? Его там не ждут. Семья отвернулась от него, узнав, что он волшебник, шесть лет он жил изгоем в собственном доме. Любимая девушка не отвечала ему взаимностью. В Хогвартсе он был посредственным, второстепенным, не нужным.       Но у него был шанс стать нужным. Да, был. Он нужен Эду, он знал, что в одиночку Лафнегл не преодолеет западни Исиды. Раздался тихий хлопок и вздох облегчения. Тьму рассеял язычок синего пламени, плясавший над ладонью Эда. Свет выхватывал лицо «героя». Бледное, напряжённое, напуганное. — Ну, идём, — хрипло произнёс Лафнегл, делая неуверенный шаг во тьму.       Джастин чувствовал приливы отвращения. О, каков был соблазн бросить его здесь во тьме, дать ей его поглотить, растворить! Каков соблазн выхватить холодный бронзовый меч и вонзить его в грудь человека, что увёл у него последнюю надежду. Каков соблазн узнать, будет ли «герой» истекать кровью здесь, в Ловушке, будучи материальным.       Подавив приступы безумия, Джастин заставил себя идти за Эдом. — Как считаешь, что нас ждёт? — тихо спросил он, заставив себя мыслить ясно. — Понятия не имею, — честно ответил Эд. – Но, надеюсь, никакого Арабеска. Для таких фокусов у меня кишка тонка.       Джастин хотел, было, спросить, что такое Арабеск, когда тьма, окружавшая их, рассеялась мягким фиолетовым светом. Холодный свет разливался по широкому круглому залу, опоясанному высокими мраморными колоннами. Посреди зала стоял колодец, из которого к вершине башни бил тонкий яркий луч. Напротив героев высились высокие резные двери. -- А, герои! Я даже успела заскучать!       Низкий гудящий холодный голос разливался в пустоте, отдавался в мозгах, заставляя стискивать зубы. В голосе богини звучала тихая насмешка. — Посмотрим. Материальный герой с пылающим сердцем, который дышит через раз, и мой будущий солдат. Ах, какой дуэт! Свет и тьма, чёрное и белое! Очаровательно, смотрится дивно. Я хочу предложить вам игру… — Идём, Джас, у нас мало времени, — буркнул Эд, огибая колодец.       Джастин поймал себя на том, что не может сдвинуться с места. Этот голос… о… прекрасный и жуткий, он вызывал в нём священный трепет… Его Тёмная госпожа… её голос… страшный, как смерть, желанный, как жизнь. Он захватывал дух, Джастину хотелось раствориться в этом голосе, хотелось выполнять любой приказ его обладательницы. Голос касался самых мрачных, самых потаённых струн его души, таких, о которых он сам не знал. — Игра очень и очень проста, мальчики. Найдите меня.       Над дверью загорелся серебристый огонёк. Положив ладонь на ручку, Эд обернулся и выжидающе взглянул на Джастина. Усилием воли парень взял себя в руки и подошёл к спутнику. Вместе они шагнули в первый зал.       Помещение было больше похоже на комнату какой-то хижины. Не ожидаешь такого увидеть в такой величественной башне, обители древней египетской богини. Половицы скрипели под материальными ногами Эда. Джастин услышал тихое постукивание. Пошарив глазами по помещению, парень увидел прялку. Сама по себе она вращалась без чьей-либо помощи, мерцающая красным, словно созданная из расплавленного металла, нить накручивалась на заострённое веретено. Только нить разгоняла мрак, царящий в помещении. Тихое постукивание и самостоятельность агрегата наводили тихую жуть.       Эд настороженно замер. Громко скрипнула доска под его ногой. — Это… странно, — тихо пробормотал Джастин. — Что бы то ни было, это не по настоящему, — ответил ему Эд. — Идём, у нас мало времени. Нам нужно найти…       Его оборвало тихое пение. Из мрака выступила высокая тонкая фигура, закутанная в чёрную мантию. Напевая, она крутанула колесо. Джастин видел, как бледные пальцы коснулись огненной нити. — Вертись-вертись, моё колесо… — разобрал Джастин тихие слова.       Парни недоумённо переглянулись. Выхода нигде не было, только прялка и странная женщина. Песня приобретала всё более зловещие, торжественные нотки. Нагой рукой женщина схватила веретено. Джастин поспешно выхватил меч. С некоторой заторможенностью Эд повторил его жест. Это всё было столь же жутко, сколь странно. Джастин не мог чувствовать страх, будучи призраком, но Чума мешала ему ясно думать. Что сейчас чувствовал Эд, Джастин мог только догадываться, но его выдавала лёгкая дрожь клинка. — Как думаешь, с огнём стоит бороться огнём? — тихо спросил Эд. — Прибереги на потом, — посоветовал Джастин.       Парни попытались обойти женщину вместе с прялкой. Казалось, её занимали лишь нить и её песня. Но стоило очередной доске скрипнуть под ногой Эда, как женщина, размахнувшись, метнула в него веретено, оставив разматывающуюся нить в руке. Стремительно вращаясь, веретено летело в Эда. Лафнегл поспешно отскочил и с размахом рубанул по нити. Бронзовый клинок отчаянно зазвенел, не нанеся волшебной игрушке ни малейшего вреда.       Ведьма обернулась. Бледное лицо, словно вылепленное из воска освещалось мерцанием нити, глаза были закрыты, но она словно сквозь закрытые веки следила за мальчишками. Джастин неслышно обежал её и попытался вонзить короткий меч в спину ведьмы. Стремительнее молнии она обернулась, парируя удар лишь взмахом руки. Тонкие губы растянулись в усмешке. — Пропусти нас! — Рявкнул зачем-то Эд. Если бы им не грозила опасность, Джастин, пожалуй, отвесил бы ему подзатыльник за самое бессмысленное требование. Да, можно подумать, она от этих слов исчезнет!       Улыбаясь, женщина покачала головой и щёлкнула пальцами. Комната зашлась ярким ревущим пламенем. Джастин чувствовал нестерпимый жар. Пожалуй, он впервые осознал, насколько он смертен в этой башне.       Эд пытался разрубить ударом меча прялку, но меч со звоном раскололся на мелкие кусочки, когда клинок коснулся колеса. Словно возмущённая таким обращением, прялка загорелась. Не прекращая пения, женщина крутанула колесо. Во все стороны хлынули огненные брызги. Закрыв лицо руками, Эд с воплем отшатнулся от прялки. Мантия на нём дымилась.       Песня звучала всё громче и зловещее, пронзая до самых костей. В невероятном танце веретено парило вокруг ведьмы, огненные нити, разматываясь, складывались в мерцающие в темноте крылья. Распахнув их, женщина воспарила под потолком, сжимая в руке конец нити, словно хлыст. Подобно воздушному змею, она парила, привязанная к прялке. Она распахнула глаза, горящие, словно само адское пламя. — Охренеть! — не сдержался Лафнегл, перекрикивая рёв пламени, пение и жужжание прялки.       Женщина развела руки в стороны. Стальные спицы колеса вылетели из него и с воем, раскаляясь, поднялись в воздух. Миг они висели в воздухе, после чего с чудовищной скоростью ринулись к парням. Джастин успел увернуться, но Эда за рукав мантии пригвоздило к щербатой стене. Высвободившись из горящей формы, которую, откровенно говоря, давно стоило снять, Эд взвыл: — Чёртова ведьма! Чёртова прялка! Чёртова песня!       В ответ ведьма махнула исполинскими крыльями, сбив обоих друзей с ног. Джастин не почувствовал боли, но видел, как на почерневшей руке проступил чудовищный ожог. Эд взвыл, на его левой щеке горела багровая полоса. С руки его каплями стекало синее пламя. — Эд, нет! — поспешно вскрикнул Джастин, осознав, что он собрался делать. — Отвлеки её! — дрогнувшим голосом бросил Эд, устремляясь к прялке, от которой тянулась алая нить. — Отвлечь? Как? Спеть ей или сплясать?! — Да хоть балладу спой! — Умник, — буркнул Джастин. – Эй, страшила, я здесь!       Ведьма обратила на него взгляд полыхающих глаз, размахивая хлыстом. Всего секунды хватило, чтобы Эд, метнувшись к прялке, схватился за огненную нить. Алое пламя стремительно синело, нить рассыпалась, когда становилась голубой. Крылья, синея, остывая, исчезли. Песня оборвалась недоумённым вздохом, колесо тут же остановилось. — Хватай веретено! — сквозь зубы прорычал Эд.       Джастин подобрал упавшее веретено. В миг, когда ведьма рухнула на прялку, Джастин вонзил острое веретено ей в грудь. Остриё напоролось на что-то твёрдое, раздался треск. Взвыв, ведьма рассыпалась чёрным пеплом. Лишь на острие веретена остался треснутый Кристалл Души. — Ангел. Она была Ангелом, — выдохнул Джастин, разглядывая кристалл.       Его прервал судорожный стон. Джастин обернулся. Эд, рухнув на колени, рассматривал дрожащие ладони. Приблизившись, Джастин увидел багровые кровавые ожоги. Сквозь стиснутые зубы Эд выл, словно раненый зверь, судорожно сжимая и разжимая пальцы. По щекам Лафнегла катились слёзы. — Ну вот, вы убили мою пряху. Какая досада, — раздался голос Исиды. – Но, признаюсь, это было красиво. — Исцели его, — попросил Джастин, сам не ведая, почему вообще просит. — Зачем? Он получил раны по собственной глупости. Не хватило ума погибнуть, вот пусть и расплачивается. -- Госпожа, прошу вас! — взмолился Джастин. — Оставь, Джас, — прохрипел Эд. — Притащи мантию, перемотаем руки и пойдём дальше. — Но… — Не помру, не бойся. Меча у меня нет, держать пока мне нечего. А там, глядишь, я что-нибудь придумаю.       Пока Джастин лоскутами мантии оборачивал ладони Лафнегла, помещение стремительно менялось. Исчезли обгоревшие половицы, на смену им появилась мраморная плитка. Вместо почерневших стен выступали белые колонны. В противоположной стене появилась высокая дверь.       Эд тяжело поднялся на ноги. Пошатываясь, он направился к двери. Джастин старался не отставать. Лафнегл болезненно вскрикнул, схватившись по привычке за ручку двери, пришлось Джастину открывать двери самому, пропуская раненного друга. Однако, шагнув следом во второе помещение, Джастин понял, что Эда здесь нет. -- Командная игра это, несомненно, прекрасно, — вновь раздался голос Исиды. — Но развести вас по разные стороны было бы гораздо интереснее, не находишь?       Джастин понял, что остался совершенно один. Наедине с Исидой, Чумой и собственными страхами, глубокими, как старая рана. Продолжение следует…