Sofia Karlberg - Crazy in love
Следующий день был ничем не лучше прежнего. Небо с самого утра затянули мрачные темно-фиолетовые тучи, поглощая солнечный свет вместе со всей будничной красотой Парижа. Птицы суетливо проносились над головами, стаями спешно покидая город. Столица опустела, больше становясь похожей на место, потерпевшее стихийное бедствие, она беспечно уснула под толстой пеленой грозовых облаков. Темноволосая уныло мешала овсяную кашу в тарелке, опухшими глазами уставившись в экран телевизора. Новости повсюду трубили о назревшей опасности, панически вещая о новых случаях пропажи молодых девушек. Вероятно, Любовник хотел, чтобы о нём говорили, он хотел, чтобы его услышали. Чтобы на него обратила внимание та, кто так легко дала свой отказ. — Вчера поздно вечером на крыше отеля посреди города была замечена ЛедиБаг. Как сообщают очевидцы, она исчезла оттуда спустя несколько минут, пропадая из виду журналистов. Что произошло, и почему Париж всё ещё не в безопасности, – эти вопросы, возможно, так и останутся без ответа. — Ведущий кашлянул, возвратив взгляд к бумагам. — Теперь к другим новостям. Этим утром из Центральной Оранжереи исчезли все растения, кроме одной чудом сохранившейся розы. Было ли это дело рук бывшего напарника ЛедиБаг, нынешнего Дикого Любовника? Почему он так жестоко обошёлся именно с этим местом? Увы, мы с вами снова можем только догадываться... Маринетт ошарашенно уставилась на обнаженный вид коротко подрезанных стеблей, где в самом центре спокойно покоилась роза нежно-розового цвета, девственно сохранившая свой вид. «Знаешь, кого мне напоминает этот цветок?.. Тебя. Ты такая же абсолютно неповторимая, милая, безумно красивая и невероятная.» Слова эхом раздавались в её голове, порождая странное чувство опустошенности. Девушке внезапно захотелось опустить руки и взвалить все проблемы на кого-нибудь другого, более сильного и неунывающего. Действительность душила. Дюпэн-Чен испытывала огромное желание проснуться где-нибудь в параллельной вселенной, осознав, что она никакая не единственная надежда города, да и Парижу никто не угрожает вовсе. Смотреть реальности в лицо Маринетт никогда не умела, тем более если в конце концов ей придётся убить Кота. Человека, который не вписывается в понятия "друг" и "приятель", основательно выходя за рамки дозволенного. — Ты не должна унывать, — робко произнесла Тикки, когда ученица старших классов натягивала серый будничный пиджак. — В конце концов ты делаешь это ради жителей. Ради мира. — Я понимаю, но... это ужасно, — обессиленно произнесла ЛедиБаг, поднося руку ко рту, чтобы вновь не расплакаться. — Видимо обида Нуара была так велика, что Хищной Моли удалось вселить Акуму прямо в сердце. Это, надо полагать, почти невозможное явление. За всю свою историю я не помню ни единого такого случая. Возможно, он настолько любил свою леди, что не смог вынести подобного ответа. — Вздохнула квами, собираясь уже спрятаться в миниатюрную сумочку хозяйки. — Подожди, подожди, и... что, в самом деле нет других способов очистить её? — устало поинтересовалась Маринетт, с горечью во взгляде оглядывая стены, на которых любовно были развешены фотографии светловолосого парня. Если бы она только могла знать тогда, какой ценой обойдутся ей слова о любви. Однако людям все же свойственно совершать ошибки, даже самые ужасные. Это неотъемлемая часть человеческой жизни, и никуда от этого не денешься. — Поверь, я бы непременно предложила тебе что-нибудь другое, даже не будучи уверенной в этом способе на сто процентов, если бы хоть один таковой существовал. — Тикки с глубокой печалью взглянула на девушку, всем сердцем стараясь разделить с ней испытываемую скорбь. Темноволосая закрыла глаза, застыв на месте. Она сделает это не ради себя. Ради Парижа и счастья его жителей. Лучше спасти сотни семей и оставшихся в одиночестве людей, чем собственное, истерзанное в душевных муках сердце. Воцарить добро в городе любой ценой, пусть и зализывая раны самостоятельно. Таково её предназначение в этом мире. По дороге в школу Дюпэн-Чен встретились несколько хмурых полицейских, патрулирующих опустевшие улицы. Они удивлённо проводили старшеклассницу взглядом, наверняка задаваясь вопросом, как этот сильнейший гипноз ещё не подействовал на неё. Или почему у неё вообще хватает смелости отправляться на учебу, когда какой-то обиженный маньяк-кот помешался на собственном достоинстве, похищая ни в чем не повинных девушек. В то время в коллеже обстановка накалилась до предела. Ученицы пропадали одна за другой, вселяя в сердца учителей и учеников тоску. Никто толком не знал, как бороться с подобной "эпидемией", боязливо забиваясь в угол собственных сомнений в надежде на чудо. Каждый из них ждал ЛедиБаг, однако ни один даже не догадывался, что всеобщая героиня тоже способна показать свои слабые стороны. Например, сейчас. Маринетт незаметно скрестила пальцы за спиной, когда вошла в громадное здание, моля о том, чтобы Алья не попалась в сети Любовника. На всеобщее удивление в этот день девушек стало малость больше по сравнению со вчерашним днём. «Наверное, они просто побоялись сунуться сюда из-за тумана», — думала темноволосая, спеша к нужному классу. Но лишь увиденная мимолётом картина заставила её резко встать, словно вкопанную. Посреди огромного помещения со стеклянным куполом, мрачно разглядывая учеников из-под сдвинутых тёмных бровей, в тени неподвижно стоял Адриан, спиной облокотившись на стену. Рядом с ним находилось несколько девушек, которые словно гарпии смиряли каждого проходящего мимо убийственным взглядом. Дюпэн-Чен просто не верила своим глазам. По своему обыкновению аккуратно уложенные светлые волосы юноши сейчас терялись в сплошном беспорядке, под поблекшими зелёными глазами виднелись тёмные, почти черные, круги. Заметив тяжёлый, суровый взгляд молодого человека, который явно был сегодня не в духе, на себе, Маринетт растерялась, но, сильно сжав сумочку в ладонях, сразу же стыдливо исчезла из поля зрения Агреста. Сердце стучало так, будто темноволосой действительно было, за что стыдиться перед ним. — Ах, ты всё-таки пришла. — перепуганная Алья пальцами вцепилась в плечи девушки, облегченно переводя дыхание, стоило Дюпэн-Чен только робко пристроиться у колонны, поставив рюкзак на пол. Заметив явное расстройство на лице подруги, шатенка томно вздохнула, разочарованно посмотрев в сторону угрюмого блондина. — Тоже думаешь о том, что на него нашло сегодня? — Скорее всего, просто настроения нет. С кем не бывает, — скромно ответила Маринетт, печально опуская голову. И если бы кто-нибудь мог подозревать эту неуверенную девчонку в таинственной личности ЛедиБаг, наблюдая за ней, то в этот момент он бы точно убедился в своей неправоте. «Сначала Кот, теперь Адриан. И что с этими двоими вообще творится?», — хмуро размышляла ученица, недовольно сдвигая брови к переносице. — Снова не хочешь знать отрицательную сторону Адриана? Понимаю, понимаю, тогда давай лучше пойдём в класс, чтобы не портить впечатление о твоем каждодневном, идеальном "солнышке", — насмешливо проговорила Алья, несерьёзно толкая подругу вперёд. Маринетт беззаботно улыбнулась, оборачиваясь назад, и, подбирая рюкзак с пола, быстро рванула вперёд. Может, они были слишком юны и неопытны, чтобы заметить незримую связь между очерствевшим к людским проблемам Нуаром и обозлённым на весь мир Агрестом. А может, просто не хотели об этом думать.***
— Я говорю тебе, последние несколько дней посещаемость ЛедиБлога просто очуметь, какая высокая! Парижане ждут каких-либо новостей о ЛедиБаг от меня, и от этого даже неловко становится, потому что мне приходится только репостить новые записи о ней, выкладываемые аккаунтами телеканалов. Интересно, почему она ещё не вызволила Акуму из Кота? Его нахальная улыбка меня пугает. — Скорчилась шатенка, водружая на руки поднос с едой. В столовой как всегда собралось множество учащихся, желающих подкрепиться после третьего урока. Парни галдели, кажется, обо всем на свете. Больше всего внимания привлекал четвёртый стол в первом ряду, вокруг которого шумели, словно у громадного улья. В том месте сосредоточились только девушки, однако они, судя по всему, не торопились садиться, не позволяя даже глазом взглянуть на причину подобной шумихи. Маринетт с Альей проходили мимо столов, забитых учениками, высматривая пару свободных мест. Но безлюдными оставались лишь только последние, пятые, столы. Хотя, подождите... — Эй, смотри, там Нино за пятым столом в первом ряду. Пойдём к нему. И правда, прямо за кучей щебечущих учениц, сгорбившись, сидел явно расстроенный чем-то парень, скорее всего, стараясь остаться незамеченным до конца этого дня, растворившись на фоне белесой стены. Дюпэн-Чен отчётливо видела, как выражение лица подруги сменило свой окрас до глубокого, искреннего сочувствия. Ох, уж эти сердечные дела. — Нино-о-о, хэй, чувак, ты чего такой грустный тут сидишь? — неуклюже постаралась поднять однокласснику настроение Маринетт, шутливо задев того по плечу. Никакой реакции. — А почему один? Где Адриан? Алья грозно шикнула на приятельницу, но, поняв, что уже слишком поздно, и тема Агреста затронута, мученически закатила глаза к потолку. Не то чтобы она знала причину расстройства парня, но ей просто казалось, что она чувствует это своим нутром. Будто он сам рассказал об этом. А, с другой стороны, из-за чего может грустить старшеклассник, постоянно находящийся с лучшим другом, который именно сегодня, мягко говоря, немного не в себе? Нино молча указал большим пальцем руки за спину, прямо на стаю разбушевавшихся девушек. Подруги недоуменно переглянулись между собой, косо поглядывая на главный источник шума в столовой. Абсурд. — Ты хочешь сказать, что Адриан... там? — неуверенно спросила Дюпэн-Чен, испуганно сжавшись. «Этот мир точно сошёл с ума», — было единственным, о чем она могла думать в этот момент. Глаза Альи, кажущиеся несоразмерно большими из-за очков, старались высмотреть светловолосую макушку в толпе. — Когда я пришёл сюда, то решил приземлиться рядом с ним, как это обычно бывало, но он только сказал, что не хочет общаться и тем более сидеть с таким неудачником, как я... — Адриан?! — не сдержалась Маринетт, почти что взвизгнув от удивления, прикрывая рот рукой. Однако шатенка грозно посмотрела на неё, немо требуя замолчать и оставить истерику на более позднее время, давая Нино договорить. — ...потом он сразу же отсел за соседний стол, привлекая в себе кучу учениц разных возрастов. Они появились со всех сторон, и я вообще не понял, как такое возможно. Тупо словно из стен вышли. Все трое застыли в полном оцепенении, в неуловимой немой мольбе уставившись друг на друга так, будто один из них все же знал ответ на всеобщий главный вопрос. Дюпэн-Чен чувствовала, как безнадёжно быстро колотится сердце и как недобро кружится голова, заставляя мир плыть перед глазами. — Дыши, — скомандовала Алья, уставившись на совершенно растерянную подругу, которая в эти мгновения почему-то думала о развешенных фотографиях возлюбленного на стене. — Не представляю, что бы с тобой было, если бы именно тебя Адриан назвал неудачницей. Вдруг ученицы коллежа, прежде окружавшие четвёртый стол, неожиданно стали расступаться, наконец показывая остальным предмет своего увлечения. Облачённый во все белое, высокий, с виду похожий на небесного ангела, юноша появился из-за девушек, грациозно откидывая челку. Он высокомерно оглядел компанию, к которой относился ещё совсем недавно, насмешливо ухмыляясь, демонстрируя ряд ровных зубов. ЛедиБаг могла поклясться сейчас, эту самую ухмылку она уже видела, когда сбегала от Любовника вчера вечером, задыхаясь от ужаса. — Вы только посмотрите на кучку этих неудачников. Жалкая, трусливая девчонка, безнадёжно сохнущая по мне, которая всегда напоминает серую мышь, ничего не представляющая из себя блоггерша, возомнившая из себя звезду, как только создала свой никчемный ЛедиБлог об этой никчемной девчушке, делающей вид, что спасает Париж, и, конечно же, робкий парень, не вызывающий иных чувств, кроме жалости, до сих пор думающий, будто дружит со мной. Извините, что заставил думать, словно общаюсь с вами. Веселого времяпрепровождения, неудачники. Когда свита скрылась в дверях, никто даже не думал что-либо говорить. Маринетт едва сдерживала слезы, через силу убеждая себя снять все плакаты Агреста со стен, заодно поменяв заставку на компьютере. Нино боролся со злостью, сверля взглядом пустое место, а Алья просто смотрела на угнетенную подругу, подкапливая яда у себя внутри, чтобы однажды высказать всю родившуюся ненависть за каждое мучение темноволосой из-за горькой влюбленности и публичное унижение к тому светловолосому человеку, что оказался полным лицемером. На самом же деле, как бы молодые люди не пытались скрыть свои эмоции, внутри они были абсолютно сбиты с толку, шокированные подобным поведением своего одноклассника. Ну, для кого-то даже больше, чем одноклассника. Прежде обладатель на удивление доброй души, солнечный парень со светло-зелёными дружелюбными глазами, теперь был похож на мрачную, страшную тучу с грозовыми молниями в виде сокрушающих, ужасно обидных высказываний. — Извините, мне срочно нужно отлучиться в уборную, — всхлипнула Дюпэн-Чен, и, никак не отреагировав на возгласы приятелей, со всей силы рванула в сторону дамской комнаты. Спешно проверив все ли кабинки пусты, она облегченно выдохнула, чувствуя, как слезы, наконец, отчаянно бегут по щекам. Пусть Кот и слишком заботился о своём собственном эго, выкидывая остроумные шутки, он хотя бы был честен с тем, что он делает. — Маринетт, — ласково воскликнула Тикки, кидаясь на шею хозяйки. — Тебе не нужно пока расстраиваться. Уверена, что Адриан не в себе сегодня по некоторым причинам. — Несмотря на то, какими бы эти причины не были, мне плевать. Я все равно не прощу ему то, что он сделал, — глотая слезы, сказала темноволосая, ощущая новую волну жжения в переносице. Ненависть сжигала накопленное приятными воспоминаниями тепло изнутри, но, как бы она не пыталась, нежные чувства к некогда светловолосому принцу на белом коне испепелить не имела возможности. Недостаточно сильной для этого являлась. И от этого бедной ученице становилось только хуже. Уж лучше умереть, чем терпеть всё это, решая непосильные задачи в полном одиночестве. — Даже если узнаешь что-то ужасное, что заставило его вести себя так не по его воле? — Даже если так. — Шмыгнула носом юная хранительница, взглянув в зеркало. Долго здесь находиться девушка не могла, иначе Алья могла с легкостью заподозрить что-то неладное. Хотя, что тут врать, она давно догадалась о намерениях подруги, отпуская её одну поплакать. Так, должно быть, людям должно становиться легче. Приведя себя в порядок, Маринетт велела квами возвращаться в собственное безопасное место и после открыла дверь, чтобы выйти в коридор, но вместо привычных стен с куполом она увидела лишь мужскую грудь перед собой. Девушка рвано выдохнула, узнав белую футболку с зеленой и фиолетовой полосами, связавшуюся у неё с каким-то странным жгучим чувством внутри. Чем-то средним между неприязнью и физической болью. — С кем ты разговаривала внутри? — раздался холодный отчетливый тон сверху, заставляющий Дюпэн-Чен нервно передернуться. Сердце её разрывалось на части, крича от испытываемых мучений, оно обливалось кровью с каждым новым бессердечным поступком Агреста, рвалось наружу и билось в истерике. — Какое твоё дело? — со всей испытываемой ненавистью темноволосая подняла заплаканные глаза, обжигаясь очередной вспышкой дежавю. Глаза. Они переполнены непонятной яростью, злобой на всё вокруг, в них плещется сплошная обида, такая, что, кажется, уже ничто не способно утешить её. В точности, как у Любовника. — Мне? Мне до тебя нет абсолютно никакого дела, — незримый удар под дых, — только прекрати обманывать людей, трусливо уверяя их в том, что ты не ЛедиБаг. — Что за бред ты несёшь? Что с тобой вообще сегодня? — услышав своё второе имя, так небрежно произнесенное человеком, с которым она хотела провести свою жизнь, Маринетт задрожала, стараясь не выдать трясущихся коленей. Она действительно испугалась. Что-то странное происходило вокруг, но ещё не опалённый взрослыми проблемами разум хранительницы не мог прямо воспринимать информацию, теряясь в сплошных догадках. Решать взрослые, трудные задачи семнадцатилетней девчонке было чертовски трудно. Тем более, когда делать это нужно самой, без чьей либо помощи или совета. — Бред говоришь? Тогда открой свою сумку, что встала? Спокойно, только не выдавать нервозности. — Рыться в дамских сумочках? Что может быть ниже, Агрест? Откуда-то появилась куча зевак, наблюдающих за молодыми людьми. Темноволосая старалась высмотреть Алью или Нино, но все бестолку. Давай, Маринетт, покажи закалку героини Парижа. — Я думал ты кроме того, как булки печь ничего не умеешь, а, надо же, оказывается, остроумничать любишь. Отдай сумку, — прошипел светловолосый, впиваясь в круглый тканевый предмет на цепочке. Дюпэн-Чен, не веря своим глазам, несколько секунд пребывала в шоке от его наглости, после чего, зажмурившись от натуги, начала тянуть обратно. Немудрено, что в таких широких мужских плечах пловца кроется огромная сила, но и в хрупкой на первый взгляд ученице старших классов было нечто, доставшееся от десятков битв с неприятелями. — Адриан, хватит, отпусти, — назидательно проговорила темноволосая, наверняка прожигая дыру в зелёных глазах напротив. — Прекрати, это моя сумка. — Пусть люди узнают, что ты ЛедиБаг. Отдай мне сумку! — зло воскликнул он, сверкнув глазами, дёрнув на себя. Маринетт почти была готова сдаться, она почти была в шаге от смерти, как... — Адриан, какого черта ты делаешь?! Ты в своём уме? — вовремя подоспевший Ким оттолкнул светловолосого в сторону, возвращая вещь хозяйке. Не медля ни секунды, Дюпэн-Чен побежала со всех ног, куда глаза глядят, лишь бы не видеть перед собой то самое выражение лица, переполненное ядовитой злостью. Не ощущать себя на волоске от гибели, пряча голову в песок. Не надеяться на то, что всё пройдёт без твоего вмешательства. Остальные уроки темноволосая провела в костюме ЛедиБаг, устроившись на крыше дома неподалёку от коллежа. Тяжесть. Непередаваемый вес ответственности тяготил её душу и сознание. Решиться покончить с Любовником было крайне сложно, до такой степени, что невольно вновь накатывала слабость, и хранительница, сжавшись в клубок, тихо плакала, вспоминая о своём верном приятеле. Но потом, беря себя в руки, девушка корила себя за то, что стала такой плаксой, затем вновь всплывали приятные воспоминания о проведённых вместе закатах, звёздных ночах, и она в очередной раз совсем незаметно плакала. Так продолжалось до тех пор, пока Маринетт не почувствовала, что ей пора домой. Мама пожелала ей доброго дня, предложив свежеиспечённые круассаны, но Дюпэн-Чен отрицательно покачала головой, поднимаясь на второй этаж в свою комнату. Закрыв люк, старшеклассница устало повернулась в сторону кровати, мечтая завалиться спать, и чуть было не вскрикнула. В центре комнаты возвышалась высокая юношеская фигура с широкими плечами, облачённая в чёрный латекс, и, согнувшись, с интересом рассматривала многочисленные снимки симпатичного светловолосого парня, которыми была усеяна комната. Почему он вообще здесь? — Влюблена в него? — девушка почувствовала незначительное головокружение, услышав его голос, и нервно сглотнула, пытаясь понять, что привело его сюда. Любовник, довольно улыбаясь, указывал на фотографии Агреста, невольно заставляя прожить весь сегодняшний день заново. — Как раз собиралась выкинуть, — самоуверенно заключила Маринетт, бросаясь к стене, чтобы сорвать пережитки прошлого. Но длинные пальцы в перчатках, впившиеся в тонкие запястья, не дали ей этого сделать. — Нет-нет, пусть они висят. Я пришёл совсем по другой причине. Знаешь, один мой приятель нашептал мне, что именно ты, принцесса, и есть ЛедиБаг. А он, знаешь ли, не такой глупый и просто так ничего говорить не будет. Так вот, пока ты не стала полностью моей, я хочу услышать из твоих уст признание в том, что именно ты обладательница прекрасного Камня Чудес и именно ты, девушка, давшая мне отказ, покорилась моему великолепию. Ну, давай же, не бойся, иди ко мне. Я не кусаюсь. Пока что. — Парень улыбнулся, обнажая зубы. Дюпэн-Чен бросало то в жар, то в холод. Она действительно понятия не имела, что ей делать теперь. — Вы меня, наверное, с кем-то путаете. Какая из меня ЛедиБаг? Из серой, жалкой мыши, дочери владельцев местной пекарни. — Сердце ускоряло свой темп с каждым новым словом и шагом Любовника, приближающимся к дрожащей жертве. В мгновенье преодолев разделявшее их расстояние, светловолосый впечатал девушку в стену, наслаждаясь сладким видом неприступной красоты, трепещущей у него в руках. — Самая замечательная ЛедиБаг на свете. Его мягкие губы неожиданно накрывают её искусанные, приказывая подчиниться его воле. Пламенная любовь, зажигаясь где-то глубоко в груди, смешивается с воспалённым сознанием и овладевшей им Акумой. Юношей владеют сильные, нежные чувства к этой беззащитной девушке, играющей роль героини, но он об этом не знает, не догадывается, как это объяснить, назвать, понятия не имея ничего о любви. Ведь у беспощадных посланников Хищной Моли больше не существует понятий, кроме "обида", "ненависть" и "злость". Он целует её так мягко, как только может, не в силах противостоять повиновению собственного тела. Ловко подхватывает её ноги, усаживая к себе на бёдра, прижимает так близко, чтобы она почувствовала жар его тела. Маринетт, неожиданно для себя очарованная последней фразой, охотно поддаётся, зарываясь пальцами в шелковистые светлые волосы на макушке. Что-то внутри у нее трепещет, невинно представляя перед собой Адриана, прежнего пай-мальчика, поддавшегося влиянию чувств. Так, будто парень, обычно излучающий неприступное сияние, сейчас дерзко ухмылялся, на руках поднося дрожащую старшеклассницу к постели. Когда, наконец, его пальцы бережно сняли маленький женский пиджак, забираясь под белую футболку, он припал к мягкой коже шеи губами, кусая ее своими заостренными кошачьими клыками, а затем снова незаметно прикасаясь теплыми губами. Молодой человек, ведомый страстью человеческих чувств, невольно будит в себе Кота, который торжествующе мурлычет любимой на ушко, сходя с ума от удовольствия и переполняемого восторга. Но Хищная Моль, к сожалению, не может так долго оказываться побежденным. Акума, все еще безвозвратно отравляя юношеское любящее сердце, внезапно вернувшая ему здравый рассудок, заставит его невозмутимо подняться с постели, победно ухмыльнувшись. — Я... рад, что ты оказалась такой наивной, купившись на мои уловки. Теперь, при следующей нашей встрече завтра утром, если на твоей шее все ещё будут эти отметины, ты проиграла, навсегда становясь моей, если же нет – ты будешь свободна, забывая обо мне навечно. Прощай, моя леди. — Любовник ловко выбрался через окно наружу, оставляя распаленную и до жути смущенную девушку одну со своими мыслями. Она стыдливо уткнулась лицом в свои ладони, чувствуя жар пылающих щёк. И Маринетт, наверное, уже никогда не узнает, что, уходя, парень солгал ей. Ему было велено сегодня покончить со всем этим, забравшись к ней домой и забрав драгоценные Талисманы ЛедиБаг в виде серёжек, а он просто не смог этого сделать, Потому что глубоко внутри понимал, что любит. До сих пор любит.