kygo feat. parson james - stole the show
«Самая замечательная ЛедиБаг на свете.»
Маринетт изо всех сил зажмурилась во сне, стараясь укрыться от этих слов при помощи толстого одеяла, но они болезненно пульсировали в висках, словно старая заслушанная пластинка повторяясь раз за разом. В мыслях в очередной раз появлялись счастливо сверкнувшие глаза, которые в один миг приобрели жизнерадостный светло-зелёный оттенок, с расширяющимися от удовольствия тёмными зрачками.«...если на твоей шее все ещё будут эти отметины...»
Девушка нервно сглотнула, обессиленно вертя головой из стороны в сторону в полном изнеможении из-за непривычной жары.«...ты проиграла.»
Короткая фраза, словно раскат грома, заставила темноволосую тотчас распахнуть глаза, сев на кровати. Только приснившийся ночной кошмар неприятно вкрадывался под кожу, вызывая едва заметную дрожь по всему телу. Старшеклассница опасливо разглядывала погружённую во мрак комнату в попытке успокоиться и убедить себя в том, что сейчас она, должно быть, в безопасности. Хотя о какой к черту безопасности может идти речь, если сегодня днём постороннему человеку в чёрном спандексе удалось беспрепятственно проникнуть сюда?! Стоило Маринетт лишь закрыть глаза, как перед ними вновь появлялась самая зловещая из всех улыбка с заострёнными кошачьими клыками, которые недобро сверкали на свету, и девушка тут же открывала глаза снова. Тяжело дыша, Дюпэн-Чен старалась не думать о завтрашнем утре. Даже понятия не имея, где и в каком часу ей нужно было встретиться с Любовником, она все же понимала – их встреча оставалась неизбежной до самого конца, теперь почти настигшего обоих. Но даже будучи хранительницей столичного города уже несколько лет, искореняя зло вместе со своим верным напарником, ЛедиБаг никогда не доводилось погубить кого-то своими руками. Она могла сломать и уничтожить любую вещь, несущую в себе ростки самого, как она считала, Дьявола, но потерять тем самым самого близкого, понимающего, пусть и малость надоедливого, человека... не была готова ни за что. Девушка никак не могла простить себе эгоистичные мысли о нежелании прощаться с Котом ради благополучия Парижа и все же с грустью вспоминала его отвагу и мужественность перед очередным посланником Хищной Моли, его самоотверженность и доброту. «Уверена, на моем месте Нуар бы даже не сомневался. Он бы в любом случае поступил правильно», — твёрдо думала Маринетт, роняя голову набок. И все же... Вернуть каждую девушку в городе на своё место, возвратив покой в семьи, но тем самым больше никогда не услышать ноток заигрывания в мурлычущем голосе, не разделить совместную победу фразой «отличная работа», значащей порой так много, не увидеть, как лучи солнца играют в растрепанных светлых волосах, не почувствовать поддержку, только взглянув в спокойные зеленые глаза, – больше никогда не насладиться вещами, ставшими чем-то привычным и необходимым в жизни. Разве об этом юная ученица мечтала? Зализывать раны в одиночку, с каждым днём увядая все больше от невозможности поделиться переживаниями с кем-нибудь, но продолжать гордо хранить свой секрет? Переживать потерю незаменимого человека, не имея возможности даже разрыдаться от полного бессилия, чтобы оставаться сильной для себя и окружающих? Видеть возлюбленного и прятать лицо, каждый раз вспоминая о совершенной когда-то ужасной ошибке? Определённо, нет. И именно это заставляло темноволосую проклинать тот день, когда она возложила на себя обязанности защищать Париж с непонятным парнем, изображающим из себя взбалмошного черного кота, пообещав спасать жителей от всевозможных бед. Может, сейчас бы вместо неё кто-нибудь страдал так же, лёжа на кровати с этим невыносимым, до жути ненавистным ЛедиБаг желанием расплакаться, как маленькая беззащитная девочка. Кто угодно, но только не Маринетт, нет. Всю ночь девушку мучили странные кошмары, где почти в каждом из них она по своей воле гибла. Один из них ей показался самым пугающим и реалистичным, когда Дюпэн-Чен обессиленно уходила под воду, все больше задыхаясь. Она чувствовала, что не может дышать, изо всех сил стараясь открыть глаза и проснуться. Темноволосая почти задохнулась, прежде чем через мутную белую пелену увидела взгляд тёмных, почти чёрный от злости глаз напротив. В ужасе осознав, что сейчас может погибнуть, Маринетт из последних сил попыталась столкнуть с себя убийцу, чувствуя как все чернеет перед глазами. Ещё бы секунда, и Париж потерял свою спасительницу, но высокая светловолосая девушка наконец прекратила душить свою жертву, отдаляясь в противоположный угол комнаты - как раз туда, где царствовала тень. Судорожно – и все же это очень мягко сказано – хватая ртом воздух, ЛедиБаг подалась вперёд, медленно приходя в сознание. Всё плыло вокруг – предметы, звуки, пальцы – и даже странная особа, только что пытавшаяся убить её, сейчас не так волновала старшеклассницу. Дышать. Я не мертва. Потребовалось несколько минут, прежде чем темноволосая пришла в себя. Уверенная в том, что девушка уже ушла, она откинулась на кровать, прикладывая руку ко лбу. Сердце, теперь явно находившееся не в порядке, глухо отдавало в груди, никак не находя спокойствие. — Очнулась, мышь? — раздраженно раздалось в воздухе, заставляя Маринетт вскрикнуть, подскакивая с постели. — З-зачем ты пыталась убить меня? — испуганно спросила ученица, пытаясь отойти от пережитого шока. Ей вдруг начало казаться, что этот голос она уже слышала однажды, только он не был таким низким и взрослым в тот раз. Незнакомка хмыкнула. — Ты думаешь, если ты ЛедиБаг тебе всё позволено? Как такая серая мышь, как ты, вообще могла приглянуться Любовнику когда-то?!.. Каким образом он вообще мог полюбить тебя, убожество?! — Дюпэн-Чен удивлённо уставилась на мрачную тень в углу, узнавая этот капризный высокий голос. — Не может быть... Хлоя? — тихо спросила ученица, слушая недовольное сопение в темноте. Та гордо молчала, наверняка сдерживая слезы от обиды. Такие, как она, вероятно, не привыкли проигрывать. — Какая ещё Хлоя?! Я любовница номер триста сорок девять, и не смей меня вообще так называть, булочница! — Она наконец вышла из тени, грозно сверкнув глазами. Маринетт не могла отрицать, что Буржуа была настоящей красавицей, такой, что она даже рядом с ней не стояла. В большинстве случаев эта самая красота была напускной, но сейчас, при одиноком свете луны, красивые завитые локоны изящно спадали по бокам, слегка подпрыгивая от каждого недовольного движения головой. Темноволосая, засмотревшись, внезапно пришла в себя, вспоминая, что сейчас должна быть в бешенстве от выходки этой высокомерной девицы. Первичный ужас исчез, отчего девушка почувствовала неожиданный прилив смелости. — Ну и... какого черта, Хлоя Буржуа, ты только что чуть не задушила меня?! Блондинка взбесилась. — Прекрати повторять это имя немедленно! Иначе я задушу тебя окончательно, — она немного помедлила, подбирая слова. — Понимаешь, ЛедиБаг, я привыкла побеждать, когда рядом со мной совсем нет конкуренток, и я, честное слово, давно была бы уже рядом с Диким Любовником, если бы не ты, маленькая и невзрачная заноза в заднице! — Безусловно, наверное, поэтому твой номер именно триста сорок девять. С такими всегда становятся победителями. Хотя, нет, под таким номером рождаются чемпионы, — насмешливо произнесла Маринетт. — Я бы убила тебя голыми руками, негодяйка, — прошипела светловолосая, больше всего в эту секунду напоминая змею. — Мне было поручено передать тебе новость о том, что сегодня утром в одиннадцать тридцать Господин будет ждать тебя на крыше отеля Буржуа. Теперь я больше не вынесу твоего общества, так что, я сваливаю. Дюпэн-Чен с интересом наблюдала за неуклюже карабкающейся по лестнице девушкой, прежде чем та сердито смерила её взглядом. — Если ты завтра получишь его, я найду и убью тебя, где бы ты ни пряталась, мышь. Темноволосая сделала вид, будто действительно поверила словам Буржуа, утвердительно покачав головой несколько раз. Плотно захлопнув люк, она измотанно присела на кровать, чувствуя непривычную нервозность. Она думала, что давным-давно перестала чувствовать страх перед чем-то, но от сложившейся ситуации ей было явно не по себе. — Надо же, Господин, я даже не знала, что Вы будете таким жестоким, — язвительно фыркнула ЛедиБаг, пытаясь подавить дрожь. Больше этой ночью девушка не спала.***
Дождь уныло стучал по крышам домов ещё с самого рассвета, образуя лужи на улицах города. Ветер визгливо и до жути противно завывал в трубах, иногда так громко, что, кажется, невозможно было заставить себя сомкнуть глаза. И до того тошно становилось. Жители Парижа начинали отчаиваться, всерьёз думая, что всеобщая героиня бессильна против одичавшего Любовника. Кто-то разочарованно выключал телевизор, так и не услышав желанного «ЛедиБаг в очередной раз спасла Париж», кто-то с надеждой смотрел в окно, высматривая яркий силуэт, скачущий по крышам где-нибудь на горизонте, а кто-то просто ждал, не покидая стены родного дома. Наблюдая за сказочной иллюминацией Эйфелевой башни, ЛедиБаг угрюмо молчала, ощущая холодные капли, все чаще приземляющиеся на ярко-алый костюм. Вероятно, она просто пробовала собраться с силами. Далеко не каждый способен с легкостью убить своего друга, пусть и ради благополучия остальных. Однако мысли старшеклассницы полны были сожаления о том, что Акума нашёл своё место именно в сердце Кота. Не в каком-нибудь забавно звенящем колокольчике на груди и даже не в крохотном кольце на безымянном пальце, а в сердце. Там, от чего так просто не избавишься. Может, взрослый человек смог бы трезво оценить ситуацию, приходя к выводу, что так будет лучше для общества, смог бы обдумать свои действия и поступать рационально, но на месте какого-нибудь зрелого, уравновешенного во всех отношениях парижанина здесь все ещё был эмоциональный, готовый бросить всё это, ребёнок, который отчаянно старался вести себя по-взрослому. И у него оставалось всего несколько минут, чтобы попрощаться с прежней жизнью, где завидное место занимал легкомысленный напарник. Задрав голову, девушка блаженно наслаждалась тем, как волосы глубокого темно-синего цвета постепенно намокают. Шум непрекращающегося дождя заглушал убийственный рой мыслей в её голове, вводя в состояние частичного забвения. Она вспоминала Адриана с грустной улыбкой на лице, и даже его грубое поведение сейчас казалось поправимым по сравнению с тем, что ЛедиБаг предстояло совершить. Она вспоминала искренний смех Альи, когда та узнала о неподписанной валентинке, из-за которой было приложено столько усилий, вспоминала и голубой шарф на шее Агреста, тщательно подысканный в качестве подарка в честь дня его рождения. Конечно, будничная её жизнь резко отличалась от жизни в роли хранительницы, но, безусловно, она все-таки любила и эту героическую часть. Но все же представить её без Кота было невыносимо... больно. Серое невзрачное небо, напрочь затянутое облаками, дополняло картину всеобщего уныния. Маринетт меланхолично смотрела на мокрые улицы Франции, заливаемые ливнем, сама, честно говоря, промокнув до нитки. Она мечтала валяться сейчас в постели, досматривая сон, как обычные ребята в её возрасте. Не заботиться ни о чем, зная, что в какой-то момент придёт их спаситель, и всё рано или поздно станет на свои места. Ещё она мечтала хотя бы поделиться с кем-то своим секретом, не принося тем самым себе никакого вреда. И мечты эти обречены были остаться лишь мечтами. Был ли у ЛедиБаг какой-то план? Нет. Точнее говоря, даже если бы он как таковой существовал, она бы обязательно сделала что-то не так. Девушка особо не умела чётко планировать свои действия заранее, потому что обычно во время схватки к ней в голову приходили блестящие, главное, действующие идеи. Так что в планах старшеклассница не нуждалась. «Может, вообще не стоило сюда приходить? Таким образом и секрет остался бы в тайне», — размышляла Дюпэн-Чен, все больше оттягивая час расставания с Котом. Она понимала, что поскорее необходимо было покончить с Акумой, заточенным у него внутри, но все же нерешительно медлила, пытаясь в полной мере подготовить себя к худшему исходу событий. Дождь лил как из ведра, не переставая. Шум от него стоял столь сильный, что, кажется, даже если крикнуть, ничего не услышишь. Маринетт жмурилась, когда капли с намокшей челки случайно стекали к глазам, попадая на ресницы. Сердце неспокойно стучало в груди, и от этого становилось до того паршиво и одиноко на душе, что хотелось с крыши сброситься или, того хуже, повеситься. Да что угодно сделать лишь бы не дать такому дорогому человеку умирать на своих руках. — Рад тебя видеть, моя леди, — раздалось за спиной у девушки, но та даже не подумала обернуться. ЛедиБаг слышала это предложение сотню раз, но ещё никогда оно не звучало так презрительно. Капли беспорядочно текли по её лицу, и она не могла с точностью сказать – плакала ли она от отчаяния или ливень шёл столь интенсивно. — Скажи, — громко начала девушка, — ты нарочно приказал ей меня душить, или она это, так, чисто из собственного желания? Любовник легкомысленно рассмеялся. — Она душила тебя? — обрадованно спросил юноша, что заставило Маринетт обернуться. Больше всего сейчас ей хотелось ударить его по светящемуся от счастья лицу, скорее всего, от переживаемой обиды. — Моя ревнивая девочка. Светловолосый сказал это так приторно сладко, что ЛедиБаг внезапно затошнило от отвращения. «Проклятье. Где мой Кот?» — наивно думала она, разглядывая парня из-под сердито сдвинутых бровей. Все тот же блондин с по-дурацки взлохмаченными, намокшими волосами, все тот же чёрный как смоль, костюм на нем, те же широкие плечи и зеленые глаза, но это был совсем не Кот. А самое настоящее дьявольское отродье. — Ты смеёшься, потому что я чуть не погибла? — раздраженно поинтересовалась темноволосая, наконец вставая на ноги. Она приблизилась к нему почти в плотную, прожигая в молодом человеке дыру ядовитым взглядом голубых глаз. — Я ненавижу тебя, Любовник. — Взаимно, моя леди. Он натянуто улыбался, скрестив руки на груди. ЛедиБаг, кажется, все ещё убеждала себя, что городу станет гораздо спокойнее, если она сотрёт с лица земли дрянного Акуму, захватившего его. Но дождь только подливал масла в огонь, как бы безрассудно это не звучало. — И венцом моей ненависти станет твоя безответная любовь. — Его руки, словно цепи, неожиданно зажали девушку в тисках, отчего та сначала растерялась, но потом яростно попыталась освободиться. Но оказалась не так уж сильна, по сравнению с юношей. — Никогда в этой жизни! — сквозь шум прокричала она, изо всех сил попытавшись вырваться, толкая светловолосого в грудь. Но он лишь сжал её сильнее, даже не отреагировав на сопротивление темноволосой. — Моя леди, что с тобой? Вчера ты была более сговорчивой. — Любовник посмотрел на Маринетт, ожидая реакции, но она даже бровью не повела, оставаясь разозлённой. — Кстати, помнишь, что я обещал? Надеюсь, ты готова стать моей, ЛедиБаг. Ярость в груди у старшеклассницы перерастала во что-то большее, зажигалась ярким пламенем, пылая жаром. Акума уничтожил Кота в этом человеке, значит теперь девушка так же может уничтожить отражение этого дикого мотылька – Любовника. Разрушить плод Хищной Моли, погубивший Нуара. — Только через мой труп, — тихо произнесла Дюпэн-Чен, чтобы никто не смог услышать, а после, когда блондин потянулся к её лицу, она резко и, скорее всего, очень болезненно толкнула его в грудь, увеличивая дистанцию. — Для начала поймай меня, — с вызовом сказала Маринетт и, немного погодя, добавила, прекрасно зная, что разозлит его, — Кот. Не разбирая дороги она со всех ног рванула в противоположную сторону, располагая йо-йо в своей ладони. Сквозь сплошную пелену дождя были видны лишь очертания крыш домов, но и этого было вполне достаточно, чтобы понять, в какой момент стоит прыгать. Без конца петляя, ЛедиБаг не смотрела назад, пролетая мимо одних и тех же улиц. Сердце бешено стучало, все отчетливее появлялась одышка, но героиню это отнюдь не останавливало. Ей необходимо было запутать Любовника, чтобы потом нанести сокрушающий удар. В один момент завернув за угол, Дюпэн-Чен нырнула в безлюдный закоулок, укрываясь в небольшом расстоянии между домов. Присаживаясь на корточки за высоким мусорным баком, она наконец использовала Супер-Шанс, надеясь увидеть что-нибудь по-настоящему действенное. Темноволосая не поверила глазам, когда в своих ладонях обнаружила небольшой кинжал с красно-чёрной рукояткой. В ту же секунду действительность буквально ударила ей в лицо, заставляя поверить в происходящее, и вся та напускная смелость перед ситуацией, которую она нагоняла ещё с поздней ночи растворилась так же, как и решимость убить Дикого Любовника. ЛедиБаг растерянно пялилась на изящное оружие, прежде чем её передернуло. Конечно, она знала, что, вероятно, так и будет, но именно сейчас дрожала, как осиновый лист. Кажется, каждая клеточка её организма наполнилась страхом, изнывая от теперешнего безвыходного положения. Ведь если Маринетт сама не выйдет отсюда, то её обязательно найдёт светловолосый юноша, не терпящий быть побеждённым. А он обязательно найдёт. Девушке казалось, что, если она поднимется на ноги, то в конце концов снова упадёт. Убить. Кота. Убить Кота. Это звучало, как что-то невозможное, словно Нуар на самом деле был бессмертным, не подчиняющимся смерти. — Моя леди-и-и, я знаю, ты где-то здесь, так что тебе лучше перестать прятаться, — послышался притворный голос где-то совсем рядом. И если бы ЛедиБаг могла сейчас попросить прощения за всё у своего напарника, она непременно бы это сделала. Больше всего ей бы хотелось извиниться за то, что ему пришлось страдать из-за неразделенной любви к ней. Страдать настолько, что оказаться захваченным Акумой полностью. Сжав в дрожащем кулаке рукоятку кинжала, Дюпэн-Чен сначала долго сверлила его глазами, после чего откинула голову назад, будто собираясь с мыслями о том, что назад пути уже нет. Да и не будет. «Кот бы гордился тобой. Он бы, наверное, ласково сказал "отличная работа, моя леди", попытавшись в очередной раз прикоснуться к тебе», — говорила сама себе в голове девушка, и от этого на глаза незаметно наворачивались слезы. Вовремя утерев мокрые глаза, старшеклассница прерывисто вздохнула, наконец поднявшись на ноги. — Эй, Котик, это всё, на что ты способен? — Покидая тёмный угол, провокационно спросила темноволосая, уставившись на удаляющуюся спину оппонента. Он тотчас развернулся, и, не медля, словно пуля, рванул в её сторону, словом, так же быстро, как и исчезла ЛедиБаг, взмывая в воздух благодаря незаменимой вещице. Стоило девушке взглянуть назад, как её взгляд столкнулся с хищным взглядом Любовника, находившегося почти у своей цели. Слишком засмотревшись на разозлённого юношу, Маринетт со всей силы впечаталась в возвышение на крыше невысокого здания, болезненно упав на спину. Кинжал выпал из её ладони, расположившись всего в нескольких сантиметрах от пальцев. Она застонала от боли, скорчившись на мокром и холодном покрытии. Треклятый дождь поливал что надо, добивая и без того загнанную в угол девушку. Удивляясь, как ещё осталась в сознании, темноволосая наблюдала за высоким силуэтом, постепенно приближающимся к ней. Он гадко и громко смеялся, и если бы Дюпэн-Чен только могла, она бы плюнула ему прямо в лицо. Честное слово. Кое-как схватив рукоятку, при этом зашипев от саднящего чувства, хранительница спрятала оружие под себя. — Какая жалость. Ты думала, что сможешь убежать от меня. Парень свысока разглядывал повреждённый красный костюм и расцарапанную правую щеку. На миг ему даже стало жаль ЛедиБаг, но в следующую секунду это чувство растворилось, не оставляя после себя даже неприятного осадка. Акума достаточно хорошо контролировал эмоции и испытываемые чувства, так, что их даже не было заметно на лице. — Какая жалость. Ты снова ничего так и не понял, — сморщившись, выговорила Маринетт, чувствуя, как тело ломит от удара. — Прекрати уже свои грязные игры и смирись, что у тебя никогда не выйдет заполучить меня. — О, нет, моя леди, у тебя не получится отвертеться от меня. Ты проиграла, потому что я все-таки поймал тебя. — Любовник присел перед ней на корточки, заправляя темно-синюю челку за ухо. — Отвертеться? — прохрипела она. И если бы светловолосый не находился так близко, он бы, скорее всего, ничего не услышал. — Ты заполучил практически всех девушек в этом городе, оставляя несчастными семьи, но тебе этого мало, твоё самовлюблённое эго не успокоится, пока та единственная, которая не подчинилась твоему обаянию, не попадёт в твои сети, страдая от неразделенной любви к тебе. — Конечно. — Натянуто улыбнулся молодой человек, издавая звуки, похожие на мурлыкание. — Потому что ты заставила меня страдать, ЛедиБаг. — Только страдал не ты, — с горечью подметила Маринетт, — страдал Кот. — Только не делай такое лицо, будто тебе грустно из-за этого или что-то такое. Я ненавижу это. Тошнит, — морщась от капель, попадающих на лицо, громко прокричал Любовник из-за усилившегося шума. Дождь, который, казалось бы, уже пуще пойти не мог, только увеличил свою амплитуду. — Ты сначала дала свой отказ, а потом строишь паршивое сожаление. — Ещё хуже обнадёживать человека, когда любишь ты совершенно другого, — вскричала в ответ Дюпэн-Чен, немного приподнимаясь, но тут же, вдыхая воздух через зубы от боли, легла обратно. — Любишь совершенно другого, — незаметно фыркнул юноша. — Что ещё за чушь?! Любви не существует. Это выдумали какие-то кретины, чтобы легче жилось, чтобы можно было списывать все проблемы на неё. ЛедиБаг медлила. Она смотрела на насквозь промокшего парня, на его повисшие светлые волосы и полузакрытые от мешающих капель воды глаза. Любовник был, безусловно, гнилой личностью, но его уродливое эго скрывалось в теле Кота, отчего становилось совсем тоскливо. Слышишь, что такие вещи говорит заядлый романтик, и прямо не по себе становится. Кажется, девушка тоже была в какой-то мере эгоисткой. Она привыкла к вниманию Нуара, к его бережному обращению с ноткой заигрывания, вообще принимала это как должное или даже злилась, и только когда лишилась – осознала, как нуждается в прежнем напарнике. Да, она действительно была эгоисткой в этом плане. — Но, в конце концов, моя леди, ты и так помотала мне нервы, так сейчас просто приготовься стать моей. Мне плевать, кого ты любишь, ты проиграла мне, — грозно произнес светловолосый, все ближе наклоняясь к ЛедиБаг. Она растерянно смотрела на него, понимая, что ещё чудовищно не готова. Невозможно было решится на этот поступок. Невозможно. Время будто остановилось, пока Маринетт думала обо всем на свете, прежде чем губы Любовника коснутся её губ. Она думала о том, как действительно важен ей Кот, она вспоминала его дурацкое поведение, когда он, глупо улыбаясь, вручал ей цветок из длинной вазы в отеле; как всегда слушался и пытался угодить; по-своему, но так обворожительно, называл "моя леди". Как однажды ночью назвал безымянную звезду в её честь; как бесстрашно дрался, как первый раз представился чёрным котом, сияя, словно начищенная монета; как попадал в передряги, как готов был помочь и как преображался, когда нужно было решить серьёзную задачу. Он вёл себя по-дурацки, и именно за эту ненаигранную искренность ЛедиБаг его любила. Всем сердцем любила. А сейчас этого нет. И Кота тоже нет. Эти мысли врезались в сознание, словно острые осколки, затуманивая здравый разум. Горячие слезы текли по щекам, когда она позволила Любовнику поцеловать её, дрожащей рукой нерешительно доставая кинжал. Ей необходимо было попрощаться с горячо любимым прошлым сейчас, иначе дальше станет совсем невыносимо. Она открыла глаза, смотря, как ресницы парня трепещут. Черт побери, это был Кот.Darling, darling, oh, turn the lights back on now Дорогая, дорогая, пускай зажгут свет в зале
Маринетт, в последний раз со всей пылкостью поцеловав юношу, мимолетно посмотрела на острие, располагавшееся у его груди, и, сильно-сильно зажмурившись, вдохнула до боли в рёбрах, чтобы затем вонзить кинжал прямо в сердце, совершая, несомненно, непоправимую ошибку в своей жизни. Парень широко распахнул глаза, глядя бешеным, до жути диким взглядом на ЛедиБаг. Она, стараясь не заскулить, приняла сидячее положение, и, превозмогая все болезненные чувства, прижала родную светловолосую голову к своей груди, теперь рыдая в голос. Боль физическая мешалась с болью душевной, и девушка даже сказать не могла, когда в последний раз ей было так паршиво. Боль щемила в груди, не давая дышать, отчего Маринетт задыхалась, отчаянно зарываясь в блондинистую макушку пальцами. А вокруг был только проклятый шум дождя и полное, кажется, неизлечимое одиночество.Watching, watching, as the credits all roll down Шире веки, посмотри, как нас ждали
Кровавый кинжал соскользнул на её колени, ударившись рукояткой. Темноволосая осторожно положила юношу на спину, безуспешно стараясь прекратить свою истерику, прикрывшись рукой. Густая, тёмная кровь струилась из глубокой раны, стекая вниз. ЛедиБаг неотрывно смотрела на него, и скорбь в её груди почти доходила до физической, её эмоции не были под контролем с этой минуты.Crying, crying, know we're playing to a full house, house Слезы терпки, но зал полон перед нами... весь... весь
Маринетт беззащитно прижималась к Нуару, словно сумасшедшая сотни раз вымаливая прощения. Кто поручил этой семнадцатилетней, совсем ещё глупой девчонке спасать мир? Кто совершил этот чудовищный поступок, из-за которого теперь её сердце буквально разрывается от горя? Пурпурное свечение, характерное только для Хищной Моли, в последний раз появилось над лицом Кота, то погасая, то появляясь вновь, из-за чего старшеклассница услышала низкий, пренебрежительный голос: — Это конец, ЛедиБаг. В эту же секунду кольцо юноши принялось беспорядочно пищать, и темноволосая зажмурилась, осознавая, что сейчас она, скорее всего, увидит истинное лицо Нуара, из-за чего ей станет прискорбнее вдвойне. Она думала, что хуже ей уже точно не будет, но как же она все-таки ошибалась. Боязливо открыв глаза, из которых безостановочно текли слезы, Маринетт издала вопль, закрыв рот рукой, потом, пытаясь отдышаться, ещё один, а после она закричала во всю глотку от испытываемого отчаяния. Истерика, рвавшаяся из груди, захлестывала всё тело, и, казалось, что можно было умереть от переполняемой боли, если только немного дернуться.We used to have it all, but now's our curtain call У нас было всё, но пришло время прощаться.
— Адриан... Господи. — Она закрыла лицо ладонями, вспоминая его грубые слова в школе, и не могла успокоиться, понимая, насколько глупой была. Эти светлые волосы, добрые зеленые глаза, немного подернутые улыбкой, и даже кольцо на безымянном пальце. Столько времени проводя с обоими его личностями, она даже понятия не имела, что это один и тот же человек. Один человек, двум сторонам которого принадлежало её хрупкое девичье сердце. Кот полюбил её героическую сторону с безупречной гибкостью, изворотливостью и очаровательным, хитрым, чуть даже нахальным, взглядом, а Маринетт – его солнечную сторону, полную теплоты, спокойствия и удивительной доброты. Странно и даже абсурдно было понимать это сейчас. Спустя два с половиной года, когда Агрест умирал на её руках. ЛедиБаг пришлось приложить усилие, чтобы поймать и очистить Акуму, который появился из ниоткуда, взмывая воздух, несмотря на настойчивые капли дождя. Белоснежный мотылёк бесследно исчез, стоило девушке выпустить его. Она не знала, что теперь делать. Склонившись над юношеским невинным профилем, темноволосая не могла сдержать слез, обнажая зубы так, что сводило скулы. Она должна быть сильной. Она должна защищать Париж. Но не сейчас, и не здесь, когда её собственный мир умер, оставляя после себя только гнетущую боль и чувство вины, которое теперь будет жить с ней вечно, напоминая о себе каждую минуту, каждый час и каждый день. Всегда, когда девушка будет счастлива.Oh, it's our time to go, but at least we stole the show Мы уходим... Но мы затмили всех
— Чу-, — запнулась Маринетт, глотая слезы, — Чудесное исцеление... ЛедиБаг. Из последних сил подкинув кинжал в небо, она снова взглянула на Адриана, чувствуя, как капли дождя все реже приземляются на землю. Темноволосая отвернула голову в сторону, когда губы её предательски дрожали, а щеки оставались безнадёжно мокрыми. Не выдержав, старшеклассница беззащитно прижалась к Агресту, словно могла ещё что-то изменить. Её спина часто вздрагивала, пока она проклинала всё на свете, проклинала себя за то, что дала отказ парню, которого любила всей душой. Кто вообще поручил этой мягкосердечной девчонке быть ЛедиБаг?.. Длинные ресницы молодого человека были умиротворённо опущены, находясь в полном покое, они даже не трепетали. Он будто крепко спал. Маринетт потянулась вперед, чтобы поцеловать Адриана в скулу, и, закрыв глаза, дала слезам в очередной тихо побежать по щекам. Она осторожно расположила свою голову у него на груди, с печалью рассматривая облака на небе. Такие серые, тоскливые, безнадежные.At least we stole the show Мы затмили всех
И девушка даже не заметит, как глубокая рана на теле светловолосого, словно чудом, начнёт затягиваться, не оставляя шрама. Как кровь вновь побежит по венам, как сердце тихонько забьётся в груди... ЛедиБаг была самой настоящей волшебницей, располагая исцеляющей силой, способной исправить что угодно. Жаль только, что она это до сих пор не до конца понимала. — ЛедиБаг? — слышится осторожный голос сзади, заставляющий старшеклассницу застыть на месте. Она чуть не сошла с ума. Чуть не помешалась, думая, что уже стала сумасшедшей, слыша этот голос в голове. И только снова встретившись с чистыми зелёными глазами, полными удивления и ласки, она поняла, что не спит и не бредит. Здесь больше не было проклятого Любовника, перевернувшего её жизнь к верху ногами, здесь был Адриан. Её любимый, добрый, дорогой Адриан, совместивший в себе образы пай-мальчика и легкомысленного романтика. И Маринетт позорно разревелась у него на глазах. Просто кинулась к нему на шею, словно маленький ребёнок, и, не говоря ни слова, стала реветь пуще прежнего. Что это были за слезы... Может, счастья, может, облегчения или горя, восторга или пережитого ужаса. Но чувствовать, как родные, тёплые руки обнимают за талию в ответ, было невозможно приятно. Кажется, они оба ревели. Не задавая лишних вопросов, не спрашивая разрешения. У них тоже были свои уязвимые места и слабости. Пусть некоторые из них они находили друг в друге, сейчас сдерживаться не имело никакого смысла. Слишком долго быть сильными невыносимо сложно. Будь ты семнадцатилетним или пятидесятилетним. Потребовалось достаточно много времени, прежде чем девушка успокоилась. Агрест мягко гладил её по спине, не говоря ни слова. Понятия не имея, что произошло после того, как он сидел на краю моста, обижаясь на ЛедиБаг, юноша все же был несказанно рад находится рядом с любимой девушкой. Первый раз за всю жизнь настолько близко. И даже когда темноволосая попыталась отстраниться, он не сразу отпустил её. — Извини, я... я... что-то совсем расклеилась. — тихо сказала Маринетт смущённо отводя глаза. Щеки её блестели от недавних слёз, и Адриан впервые видел её такой. Смущающейся, ранимой девчонкой, краснеющей от одного его взгляда, в то время как смело и твёрдо она держалась при битвах, не смея показывать усталости или растерянности. Словом, ни с кем хранительница себя не вела подобным образом. Светловолосый находил это невероятно очаровательным, он делался самым счастливым человеком на свете при одной только мысли, что сердце его принцессы принадлежит только одному рыцарю. Ему самому. — Ты, наверное, хочешь узнать, что случилось? В тебя вселился Акума два дня тому назад, когда... После того, как... мы избавились от Садовницы, ты... ты помнишь? Агрест замер, наконец понимая, что его личность раскрыли, и от этого становилось ужасно неловко. Может, потому, что истинное лицо ЛедиБаг до сих пор оставалось окутано тайной. Не то, чтобы его особо волновало то, какая девушка скрывалась под красно-чёрной маской, нет, наоборот, он был готов полюбить любую в той же мере, что и свою леди, просто... факт того, что только он теперь остался в дураках немного смущал. Дюпэн-Чен же было просто не по себе от неловкости. Она узнала, кем являлся человек, которому она постоянно отказывала, дерзила, приказывала или вовсе которого оставляла ни с чем. Жестокая ирония судьбы сыграла свою злую шутку, когда этот человек все два долгих года слыл её одноклассником, а также парнем, бессовестно укравшим её мечты, мысли и сердце, находясь так удивительно близко. Да, Маринетт теперь знала, кто, скрывающийся под личиной ухмыляющегося Кота, на самом деле признался ей в своих чувствах, и осознание этого чуть даже не заставляло прыгать вне себя от радости, но также темноволосая прекрасно понимала, что любовь его принадлежала не ей самой. Не застенчивой девушке, не понимающей, как подружиться с парнем, который ей нравится. А доблестной ЛедиБаг, не имеющей страхов и препятствий на пути. — Помню, — наконец ответил Адриан, немного краснея. Наверное, Натали с отцом сейчас, скорее всего, ищут его. — Э-э-эм... После того, как мы избавились от Акумы, ты сильно обиделся на меня. Мне, правда, очень жаль, я совершила большую ошибку. — Старшеклассница извинительно пожала плечами, расположив ладонь на задней части шеи. Светловолосый внимательно смотрел на неё, немного кивнув, чтобы она продолжила. — Ты сильно обиделся, и Акума завладел тобой. Агрест хмуро отвёл взгляд. Проснувшись на крыше здания мокрым, пока такая же абсолютно промокшая девушка плакала на его груди, он сразу почувствовал дело рук Хищной Моли. Он также осознавал, что доставил своей леди уйму проблем, и действительно очень сожалел об этом. Но в то же время отчётливо понимал, что сожаления сейчас совершенно не к чему. Парень снова кивнул. — Когда я впервые встретилась с тёмной личностью тебя, что-то подсказывало мне, что не всё так просто. Да, это был самый настоящий Кот, но... Это было пугающим. Я попыталась сломать бубенчик, но это не помогло, и я решила предпринять ещё кое-что, — тут Маринетт покраснела, кажется, до кончиков ушей, — однако все усилия остались тщетными. И только вечером того дня я поняла, что Акума затаился не в какой-нибудь вещи, он вселился прямо в сердце. И чтобы избавиться от него, мне нужно было... убить тебя. Прошу, прости меня. Я так во всем виновата и я даже не знаю, как мне извиниться перед тобой. Конечно, она утаила от одноклассника все свои переживания, не позволявшие спокойно спать, минуты отчаяния и слезы, а также несколько достаточно пикантных моментов, от которых она теперь будет краснеть, кажется, до конца жизни. Адриан только мягко улыбнулся ей одними губами, дотронувшись пальцами до её щеки. — Одного поцелуя моей леди будет достаточно. Дюпэн-Чен сильно засмущалась, услышав просьбу молодого человека. Вероятно, она несколько раз целовала Кота, но самого Адриана... Никогда. Она бредила этим, жила мечтами об этом счастливом моменте, раскладывала по полочкам, что и как должно быть, но сейчас почему-то испугалась, сама не зная почему. Тогда Агрест, расплывшись в улыбке, положил свою ладонь на щёку Маринетт и притянул её ближе к себе, завлекая в долгий, чувственный поцелуй. И ЛедиБаг растаяла. Она наконец почувствовала недостающие счастье, умиротворение и покой, находясь рядом со светловолосым парнем. Здесь ненужно было слов, чтобы говорить о чувствах, здесь всё было и так предельно ясно. Ничего на целой планете больше не надо, лишь бы этот момент не прекращался. Их полную идиллию прервал тревожный писк серёжек. Дюпэн-Чен испуганно схватилась за них рукой, думая, как можно скорее исчезнуть, и юноша, заметив нервозность в её быстром взгляде, расстроенно спросил: — Ты хочешь уйти? Она, мимолетно взглянув на Адриана, снова стыдливо отвела взгляд, уткнувшись в свои ладони. Темноволосая долго молчала. — Пойми... та, кого ты сейчас увидишь, вряд ли тебя впечатлит, скорее даже расстроит. Она резко отличается от ЛедиБаг, она совсем не такая. Быть мо- — Поверь, мне по-настоящему не важно, кто ты на самом деле, — взволнованно перебил её Агрест, сжимая крохотную ладонь в своей. — Я полюблю тебя, кем бы ты ни была. Прошу тебя, останься. Дюпэн-Чен просто не могла отказать, глядя в эти искренние глаза, светящиеся безмолвной мольбой. Послушно оставшись сидеть на своём месте, она безумно нервничала, и раскрывать главный секрет своей жизни кому-то ещё было до чёртиков странно и непривычно, да и вообще не по её правилам, но бесконечно солнечному парню, крепко держащему её за руку, с необычайно добрыми глазами можно было сделать исключение. Когда серёжки во второй раз издали предупредительный звук, старшеклассница зажмурилась, чувствуя, как парень сильнее сжал её ладонь. Кажется, она даже задержала дыхание. Адриан тоже, если честно, самую малость волновался, наблюдая за красным свечением, превращающим девушку в её повседневный облик. Душа его ликовала – он наконец сможет узнать, кто же скрывался под маской его любимой. Теперь их карты будут раскрыты. Агрест облегченно улыбнулся, лишь увидев перед собой Маринетт. Приятное удивление теплилось в груди, когда он вспоминал эти аккуратные два хвостика, перевязанные красной лентой, её доброжелательное отношение к людям и желание помочь, застенчивый, мечтательный взгляд, долго томившийся на нем, и полные энтузиазма, теплоты, глаза. Светловолосый был безумно счастлив, обнаружив здесь именно Маринетт. Никакая другая девушка на её месте точно бы не заставила его радоваться так же сильно, и в этом он был уверен. Будучи умиленным, какой хорошенькой и хрупкой на самом деле может быть ЛедиБаг, и как умело она совмещает эти две стороны своей жизни, оставаясь собой, Адриан даже не сомневался, что уже любил эту замечательную девушку. И мог полюбить ещё сильнее. Обязательно полюбит. Темноволосая же готова была провалиться под землю, просидев с закрытыми глазами почти целую минуту. Юноша молчал, и это было буквально худшим наказанием. «Ну зачем, — на грани истерики думала она, — зачем нужно было оставаться? Дура набитая». — Поверить не могу, что все это время учился с моей леди в одном классе, — беспечно произнес Агрест, с умилением, подобным матери, которая любуется своим ребёнком, рассматривая сопевшую одноклассницу. Дюпэн-Чен сжала губы. «Что это ещё значит? Он действительно расстроен, что это оказалась я?» — спрашивала она сама у себя, все ещё не в силах открыть глаза. Непонятное чувство стыда охватывало бедную девушку. Стыда за то, что именно она являлась ЛедиБаг. — Я... Послушай, я же говорила тебе, что это совсем не то, что ты ожидал, — раздосадованно, даже немного обидчиво, сказала старшеклассница. Сердце болезненно сжималось при одной только мысли, что её любимому не понравилась та, кто на самом деле раз за разом отстаивала Париж. Тем более, когда это была никто иная, как она сама. Щеки пылали, когда ученица вспоминала его пламенные слова с обещанием полюбить кого угодно. Но темноволосая даже не могла допустить мысль о том, что эта любовь каким-то чудесным образом может распространяться и на неё тоже. Будто она была вне этого своеобразного "соревнования". А Адриан всё думал, как сильно хочет её обнять. И потом зацеловать до потери памяти, чтобы она выбила эту дурь из своей головы. Правда, только в своих сокровенных мечтах. Но это пока что. — Почему ты всё ещё прячешься от меня? — недоуменно спросил он. — Да потому что мне действительно стыдно за то, что я... — Дюпэн-Чен запнулась, набирая побольше воздуха в лёгкие, — за то, что я ЛедиБаг. И за то, что не оправдала твоих надежд. Прости, да, я всего лишь незаметная девчонка из твоего класса. Но вместо тишины она ощутила лишь прикосновение прохладного носа к своему лбу, шелковистые волосы, едва касающиеся кожи и две крепкие руки, плотно прижавшие её к горячему юношескому телу. Старшеклассница оторопела, распахнув глаза, чувствуя, как сердце учащает свой темп. Перед ней сидел Агрест, почти мурлыкающий от удовольствия. Он умиротворённо улыбался, заражая спокойствием, казалось, всё вокруг. — Глупая, — мягко начал светловолосый, — я ни о чем другом мечтать не мог. Ты — лучшее, что можно было ожидать, Маринетт. Ох, что в эти минуты творилось с бедняжкой Маринетт. Внутри словно кто-то нечаянно устроил роскошный фейерверк на несколько минут. Кажется, она не смущалась так ещё никогда. Щеки пылали с неимоверной силой, так, будто возлюбленный только что признался ей в своих чувствах. Именно ей, не ЛедиБаг. Сердце то и дело готово было выпрыгнуть из груди. То ли от переполняемого счастья, то ли от волнения. «Держи себя в руках. Держи себя в руках.» — Правда? Ох, эм... А-а-а... Я... Ты не хочешь меня поцеловать, Адриан? — по глупости выдала девушка главную мысль за эти несколько минут. Но если быть точнее, то за прошедшие два года, но сейчас это не так важно. — Черт! В смысле, нет... Извини... Это случайно получи- Агрест же просто ждал разрешения. Аккуратно накрывая приоткрытые розовые губы своими, он желал унести её волнение с собой, заставляя перестать нервничать и расслабиться. Ведь если ты влюблён, тебе не нужно напрягаться, чтобы изобразить из себя личностью стоящую и достойную, тебе просто достаточно оставаться самим собой. И никто, наверное, не замечал двоих подростков, бессовестно целующихся на крыше. Город ликовал, отмечая победу ЛедиБаг самыми изощренными методами, жители радостно выбегали на улицу встречать дочерей, жён, сёстер и подруг, но никто даже не знал, чем девушке пришлось пожертвовать ради благополучия Парижа, и что она обрела теперь. Ни один не знал и о том, что главный злодей этого города за прошедшие дни сейчас с искренним обожанием рассматривал свою героиню номер один, под пальцами ощущая теплоту трепещущего тела. Не знал никто, кроме этих двоих. Но в этом и заключается прелесть быть супер-героем. — Интересно, который час? — беспечно спросила Маринетт, щурясь от лучей солнца, пока сама незаметно переводила дыхание. Адриан, стараясь отдышаться, поправлял ворот белоснежной рубашки. — Полагаю, уроки ещё не кончились, — в тон девушке ответил молодой человек, заставляя её неожиданно опомниться. Она чуть не вскочила с места, но крепкая ладонь, схватившая её за предплечье, удержала на месте, оставляя рядом с собой. — Послушай! — взволнованно воскликнула Дюпэн-Чен. — Дело в том, что, пока ты был под влиянием Акумы, твоя тёмная сторона наломала немало дров в коллеже. Так что, если бы я так и не узнала, что Кот — это ты, то серьезно бы обижалась на тебя до сих пор. Не знаю, сколько людей Любовник успел оскорбить, но среди них есть Нино и Алья. Не знаю, насколько дуется на тебя Нино, но Алья, по-моему, просто в бешенстве. Агрест побледнел. Мысль о потере друзей ужасно ранила, она жалила всё его существо, порождая невыносимое чувство вины. Будто светловолосый был виноват во всех грехах человечества, во всех его бедах и катастрофах. Он, право, всегда очень сильно переживал, когда тема касалась его друзей. Потому что их у него никогда не было. Маринетт сочувственно взглянула на парня, кладя руку ему на плечо. — Не расстраивайся. У меня есть одна идея, как вернуть всё назад, и я очень надеюсь, я почти полностью уверена, что она обязательно сработает. Только доверься мне, хорошо? — тихо спросила темноволосая, получая в ответ лишь слабый кивок юноши.***
maroon 5 - maps
Солнце медленно и торжественно поднималось из-за невысоких зданий по ясному небосклону, проливая свой яркий свет на ещё только просыпающийся город. Этим утром словно дышалось легче. Зеленеющие деревья за окном вновь приобрели живой вид, бросаясь в глаза свежими ярко-зелёными листьями, переливающимися в лучах солнца. Тёплый воздух врывался в раскрытые окна квартир, распространяя по комнатам приятный весенний аромат, пахнущий едва распустившимися цветами из кашпо. Гармония вернулась в Париж вместе с обычным ранним утром, постепенно наступающим в жизни жителей. Адриан сонно раскрыл глаза, услышав будничный звон будильника. Протерев глаза, юноша слабо усмехнулся, когда первое, что пришло ему в голову, был скромный поцелуй в щеку на прощание от внезапно застеснявшейся ЛедиБаг, до этого так искренне старающейся спасти его доброе имя. Он впервые чувствовал непередаваемое счастье, пока мысли вращались вокруг единственной девушки, заставившей необузданное мальчишеское сердце любить. Откуда-то из-под соседней подушки послышались приглушённые, до жути недовольные возгласы, становившиеся отчетливее с каждой секундой. Наконец крохотная чёрная голова высунулась наружу. — С какой стати я должен вставать так рано?! Иди в свой коллеж без меня, пока я тут досплю, — рассерженно причитал Плагг, удобнее устраиваясь на подушке. Агрест снисходительно улыбнулся. — Как насчёт целой головки камамбера? — Две, — твёрдо воскликнул квами, хлопая зелёными глазами, — Две головки сыра. В качестве компенсации за ваши вчерашние сюсюкания. — Так и быть. — Вздохнул Адриан, проводя ладонью по волосам. Сегодняшним утром ему предстояло унести целых две головки этого вонючего сыра со стола ради маленького прожорливого приятеля. Поднявшись с постели, светловолосый направился в душ, с трепетом размышляя о сегодняшней встрече со своей милой леди. Сердце любовно заходилось в бешеном ритме, стоило ему только представить, как девушка застенчиво поприветствует его в школе, опустив взгляд васильковых глаз вниз, а дыхание её собьётся при одном его виде. Любовь забурлит в жилах, светлым чувством блаженно разливаясь в груди. И это мгновение запомнится им обоим надолго. Может быть, даже навсегда. Юноша закрыл ладонью лицо, почувствовав, как волна смущения заставляет щеки покрыться предательским румянцем. На его губах играла искренняя глупая улыбка, переполняемая радостью, нетерпением и желанием. Мысли о поцелуях всегда заставляли его краснеть. Маринетт суетливо носилась по комнате в поисках наряда, в котором сегодня задумала появиться в коллеже, вместо своих будничных футболки, пиджака и зауженных штанов. Проспав звон будильника, она в сумасшедшей спешке приводила себя в порядок, выбитая из колеи, собираясь на учебу. Девушка безумно волновалась. Сегодня был совершенно особенный день, день, когда всё должно было измениться и превратиться в ту самую сказку, до этого жившую лишь в её мечтах. Поэтому и выглядеть необходимо было по-особенному. «По-моему, я вешала его в шкаф прошлый раз», — нахмурившись, думала темноволосая, перерывая вешалки в своём шкафу. Наконец, светло-голубое приталенное платье, усыпанное маленькими ромашками, отыскалось на плечиках вместе со свободным серо-бежевым кардиганом, отчего Дюпэн-Чен и решила надеть его поверх. Долго раздумывая, чего бы такого учудить на голове, в последний момент она просто решила распустить привычные два хвостика, немного взлохмачивая волосы. Немного погодя в отражении зеркала появилась Тикки, важно складывая руки на груди. — Теперь, после того, как Кот знает, кем является ЛедиБаг, а ты знаешь, кем является Кот, хочу спросить только одно – ты счастлива? — скрывая улыбку, спросила квами. — Очень. — Мечтательно выдохнула Маринетт, получая одобрительный взгляд крохотного существа. Да, Тикки была создана для того, чтобы направлять хозяйку на правильный путь и говорить, что можно делать, а что нельзя, но также Тикки способна была понимать человеческую боль, человеческую печаль и радость. И сияющую от восторга девушку, раскрывшую свою героическую сторону возлюбленному парню, она тоже способна была понять. — Как ты думаешь... ему понравится? — скромно поинтересовалась девушка, пальцами взбивая темно-синие волосы. Квами оглядела её с ног до головы, прежде чем довольно ответить, улетая вглубь комнаты. — Он будет без ума от тебя. Можешь не волноваться.***
Алья восхищенно раскрыла рот, заметив неподалёку бегущую на учебу подругу. На ней не было серого пиджака или розовых зауженных штанов, на ней было... платье. Сезер и припомнить не могла, когда последний раз видела Маринетт в платье, но так, чтобы её волосы были распущены, она воочию видела впервые. И это делало брюнетку возмущённой. — Привет, — дружелюбно поздоровалась Дюпэн-Чен, наблюдая за кучей одноклассников, собравшихся у здания коллежа, — а почему наш класс стоит на улице? Но Алья её не слушала. Точнее даже не слышала. — Матерь божья, что такого могло случиться за вчерашний день, что тебе пришло в голову надеть это и не сделать свои два хвостика!? Куда вы дели Маринетт? — Эмоционально выдала старшеклассница, вызывая смех подруги. Солнце настойчиво слепило глаза, заставляя обоих забавно щуриться. — Ничего особенного. Просто настроение хорошее. Вон... очередной победе ЛедиБаг радуюсь, — задумчиво ответила темноволосая, высматривая в толпе Адриана (хоть и категорически отказываясь признавать это). Старшеклассники привычно шумели, беззаботно смеявшись, и она была счастлива видеть здесь девушек, как ни в чем не бывало разговаривающих о чем-то своем. И даже Хлоя, что-то надменно объясняющая своей подруге брезгливым тоном, вела себя как обычно. По крайней мере, не пыталась задушить соперницу. Сезер подозрительно нахмурилась. Признаться, она догадывалась, что причиной такой неожиданной перемены являлась вовсе не спасительница Парижа, избавившая город от Акумы, но подавать вид не стала. Решила просто немного подождать. — Кстати о ЛедиБаг, — карие глаза внезапно вспыхнули, — ты не представляешь, что вчера случилось! После учебы я как всегда вернулась домой, но в своей комнате я ни с того ни с сего обнаружила, знаешь кого? Самих Кота Нуара и ЛедиБаг, ты представляешь? Ва-а-а-а, как я обрадовалась! Маринетт мило улыбнулась, кивнув девушке, чтобы та продолжала. Слышать о себе из уст подруги, которая даже не догадывалась о том, что сама Чудесная Божья Коровка стоит сейчас прямо перед ней, было ужасно странно. Впрочем, как всегда. — Знаешь, что они мне сказали? — голосом, полным энтузиазма, рассказывала брюнетка. — Они попросили извинить Адриана за его грубого поведение. Я просто стояла в полном оцепенении, едва переваривая информацию, и думала о том, как ЛедиБлог взорвётся от таких новостей. Оказывается, Адриан стал одним из посланников Любовника, призванным отыскать ЛебиБаг в столичных учебных заведениях! Так что, ты можешь быть спокойной – твоё солнце теперь никуда не денется. — Она успокаивающе улыбнулась, положив руку темноволосой на плечо. Маринетт изобразила искреннее удивление, услышав слова, которые вчера придумала для спасения репутации молодого человека, и даже восторженно обняла Алью, чувствуя, как волнение от предстоящего появления светловолосого "принца" безнадёжно растёт. — И все-таки, почему мы стоим на улице? — наконец задала интересующий вопрос Дюпэн-Чен. Сердце билось быстрее в каком-то сладостном трепете, стоило ей лишь подумать, что всего через несколько минут здесь появится блондин из её самых сокровенных мечтаний. Сезер оглянулась на стоящий за спиной галдёж, махнув рукой. — Сегодня мы должны отправиться в одно место, но, в какое именно, пока неизвестно. Очень стра...нно. — почти шёпотом закончила брюнетка, когда они обе уставились на чёрный, блестящий в лучах солнца автомобиль, с шумом подъезжающий к зданию коллежа. Сердце Маринетт практически ушло в пятки. Тело пробило на лёгкую дрожь, полную предвкушения. Она закрыла рот рукой, чтобы никто не смог увидеть её восхищенную улыбку, пока высокий юноша самостоятельно покидал дорогой кожаный салон. Леди и джентельмены, знаменитый Кот Нуар – очаровательный Адриан Агрест. Волна девичьих вздохов пронеслась по воздуху, прежде чем светловолосый выпрямился во весь рост, пальцами убрав мешающую челку с глаз. Под светлой джинсовкой с закатанными рукавами скрывалась голубая рубашка с белым выглаженным воротником, открывая взору слегка загорелые предплечья с тонкими запястьями и крупными ладонями, остававшимися в карманах. Стройные длинные ноги в черных узких джинсах с вырезами на коленях уверенно пересекали выступ перед зданием своими белыми заниженными конверсами, приближаясь к лестнице, где собрались остальные. Зеленые глаза из-под густых ресниц тщательно кого-то выискивали, с надеждой вглядываясь в лица. Когда взгляд его нечаянно столкнулся с восхищенным взглядом небесных глаз, непрерывно смотревших на него с неприкрытым обожанием, молодой человек остановился, трепетно оглядывая девушку с ног до головы, заставляя её смущённо отвернуть голову. Сердца их словно забились в унисон в тот момент. Адриан сходил с ума от вида своей леди в платье, от вида её обнаженных очаровательных ножек и темно-синих распущенных волос, мирно покоящихся на выступающих ключицах, а Маринетт не могла дышать от восторга, рассматривая своего выросшего милого мальчика в таком виде. И одна только Алья ни черта не понимала. Она удивлённо смотрела на этих двоих и поверить не могла, что что-то между ними наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Агрест улыбнулся, собираясь подойти ближе, но в эту секунду радостный Нино, проталкиваясь сквозь кучу одноклассников, буквально сбил его с ног, накинувшись с дружескими объятиями. Дюпэн-Чен слабо усмехнулась, глубоко вздыхая. — А теперь объясни мне, что произошло между вами, пока я не начала кричать, — спокойно сказала Сезер, поправляя очки, немного съехавшие к носу. — Подо- — Дорогие учащиеся, — перебил её только вышедший из здания коллежа преподаватель, — если все в сборе, нам пора выдвигаться. Итак, доношу до вас сведения, что сегодня нам предстоит экскурсия в одно из самых красивых мест Парижа, в Центральную оранжерею. Маринетт машинально обернулась на Адриана, замечая его игривый и до умиления ребяческий взгляд, обращённый к ней, и тут же вспыхнула, отводя глаза. — Прошу вас вести себя прилично. Нам пора выдвигаться. Так этим утром старшеклассникам и не удалось поздороваться.***
Цветы нескончаемым ковром всех оттенков радуги пестрили в глазах на фоне зеленоватого стекла, распускаясь сладостным ароматом в легких. Купол шарообразной формы пускал солнечные блики в разные стороны, красиво подсвечивая затемнённые углы, оставшиеся во мраке. Усталые и замученные нудным рассказом экскурсовода ученики таскались от одной крупной клумбы, сплошь забитой лепестками, к другой, слушая длинные характеристики растений, их происхождение и целый список наград, которые, как заученное до тошноты предложение, старшеклассникам пересказывал низкий пожилой человек, незаинтересованно смотря куда-то сквозь толпу. Кто-то незаметно слушал музыку вдвоём, связываясь проводом от наушников, кто-то, отделившись, снимался на фоне цветов, как Хлоя, например, а кто-то просто оставался позади группы, не слыша и не видя ничего, что происходит за плотно выстроившимися друг за другом телами. Как Маринетт, например. Она озиралась вокруг, отмечая про себя, что это место не показалось ей таким красивым, когда они с Котом были здесь в прошлый раз. Девушка грустила. Дюпэн-Чен потеряла Адриана из виду, ещё когда в самом начале их разделили на группы, уводя в разные стороны комплекса. Им так и не удалось поговорить, и даже когда она решилась предложить ему сесть рядом в автобусе, перед её носом проскользнула Буржуа, нагло устроившись на соседнем месте вместе с Агрестом, оставляя темноволосую ученицу растерянно пялиться на юношу, который даже её не заметил, увлекаясь вежливыми предложениями уйти. — Эта экскурсия точно для юных натуралистов, — устало выдохнув, шёпотом выдала Алья. Маринетт согласно кивнула головой, подпрыгивая, тщетно старалась разглядеть хоть что-нибудь, позже осознавая, что это бесполезно. — Какой-то непроходимый лес, — недовольно буркнула девушка, обиженно сложив руки на груди. Тот особенный для неё день превратился в скучную, серую череду обстоятельств, мешающих воплотить главную мечту в реальность, и, казалось, Дюпэн-Чен даже с этим смирилась. Дальше они снова не разговаривали на протяжении долгого времени, тянувшегося до того момента, пока экскурсионная группа не попала наконец в знакомое крыло, усаженное розами. Душистый аромат тут же ударил в нос, и приятное терракотовое освещение совсем не било в глаза, давая вдоволь насладиться прекрасными нежными растениями всевозможных сортов. — Итак, начинается крыло с группы сортов роз, именуемой «флорибунда». Первым здесь представлен один из самых успешных и распространённых современных сортов роз, отличающийся универсальностью применения, устойчивостью к заболеваниям и неприхотливостью. Сорт «Боника 82», также называемый «Демон». Выведен нашей соотечественницей, француженкой Марией-Луизой Мейан в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, — монотонно вещал мужчина, пока Маринетт безуспешно пыталась увидеть этот самый сорт. — Цветки чашевидные, раскрываются из ярко-розовых бутонов и выгорают до нежно-розовых, почти белых. И только Дюпэн-Чен хотела начать толкать всех подряд, как кто-то крепко схватил её за руку, резко потащив в неизвестном направлении, отчего она даже не успела закричать. Немедленно остановившись в укромном месте, темноволосая оказалась тут же прижатой к сильной груди, сидя на коротко подстриженной траве с закрытым чужой ладонью ртом. Наверное, она бы точно испугалась, если бы не узнала эти высокие кусты шиповника, окружающие её. И от этого даже сделалось как-то неловко. — Доброе утро, моя леди. Тихий обволакивающий голос раздался над её ухом, обжигая своим горячим дыханием. Убрав руку, молодой человек тотчас обнял её, сомкнув кисти на животе, однако Маринетт ловко извернулась в его руках, замечая перед собой зеленые глаза, заботливо смотрящие на неё из-под чёрной маски. От этого ей сразу стало гораздо спокойнее. Ведь с Нуаром ей удавалось говорить намного лучше, чем с Адрианом. — Что ещё за приёмы, Кот? Ты же у нас приличный мальчик, и похищать девушек, тем более в общественных местах, не по твоей части, — уверенно выдала темноволосая, удобно расположившись на его бёдрах. — Тем более, я думала, хорошие мальчики никогда не отрываются от своей экскурсионной группы. — Никто не запрещал приличным мальчикам украсть хорошенькую девушку, которая с самого утра выглядит умопомрачительно, — Агрест легко поцеловал старшеклассницу в скулу, довольно наблюдая, как её щеки покрываются румянцем. — Тем более, когда она так очаровательно смущается. — И... зачем ты меня сюда привёл? — немного погодя спросила Маринетт, пальцами собирая выбившиеся локоны обратно в челку. Кот лишь улыбнулся, закрывая глаза. — Знаешь, — беззаботно начал он, — недавно я был очень расстроен. Расстроен настолько, что думал сейчас умру от тоски. Я думал, что навсегда останусь таким разбитым неудачником, и в те минуты целый свет не был мне мил. А сейчас... я так счастлив, что хочу делиться этим чувством со всеми подряд. Я не умею говорить длинные красивые речи, просто потому что никогда не делал этого. Никогда и никому я не говорил этого, но... Однажды ты украла ключи от моего сердца, и сейчас я хочу, чтобы те драгоценные ключи к твоему сердцу, которые ты хранишь для кого-то особенного, ты... подарила мне. Я полностью твой, но, пожалуйста, стань моей сейчас. Я люблю тебя. — Его глаза искренне сверкали переживанием, пока Адриан крепко сжимал хрупкую женскую ладонь в своей. — Пожалуйста, Маринетт. Позволь мне... встречаться с тобой. Темноволосая печально улыбнулась, отводя взгляд в сторону. Она должна была быть безумно счастлива услышать такие слова, наполняемая чувством непередаваемого восторга и любви, стремительно растекающейся по всему телу, но одно обстоятельство резко врезалось в сознание, не давая полноценно насладиться ситуацией. Или просто девушка никак не могла поверить в слова, сказанные Агрестом вчера на крыше. Или она просто была ужасно глупой, совершенно не заметившей, что парень не умеет и не желает ей лгать. — Ты... любишь не меня, Адриан. Ты любишь ЛедиБаг. Пожалуйста, не пытайся убеждать себя, что ты полюбишь меня. Это просто невозможно. — Маринетт осторожно взглянула в ласковые глаза напротив, в которых не было даже намёка на сомнение. — В таком случае это ещё раз доказывает, что невозможное всё-таки случается. Я и не знал, что моя леди так недовольна собой. Что ж, нам предстоит долгая работа над этим, — спокойно произнес Нуар, прежде чем мягко поцеловать Дюпэн-Чен, даже не разрешив возлюбленной ответить что-либо. Потому что прекрасно знал – она непременно согласится. И вместе их ждут не один застенчивый взгляд, не одна смущенная улыбка и не одно неловкое молчание, прежде чем эти двое научатся свободно общаться друг с другом, не думая даже о том, что стоит сказать. Впереди грядёт не одна нелегкая битва, не один чёткий план и не одно совместное решение, прежде чем они научатся чувствовать друг друга, как никто другой. Не одно свидание, не одна звездная ночь, проведённая вместе, и не один поцелуй, прежде чем они поймут, что абсолютно созданы друг для друга. Время опустить занавес.