Cinderella from Japan

       Свято верить в то, что в мире полно справедливости, а затем неподготовленной, попасть из радужной сказки сразу в кромешный ад — не самая завидная судьба.       Будучи жизнерадостной, она однако не была глупой, но очень наблюдательной. И она видела, что в мире ровно столько добрых людей, сколько и злых. И верила, что если оградить свой внутренний мир от зла, то и извне зло её не коснется. Поэтому в каждом пыталась увидеть​ хорошее, каждого пыталась понять и принять. И ей вполне уютно было проживать свои года в такой манере. И когда её персоне начал оказывать знаки внимания тайный поклонник, она ещё раз убедилась в правдивости своей теории. Ей казалось, что это подарок судьбы, но это стало её наказанием.       Сначала сокурсник из другой группы не хотел раскрывать своего имени, но она настойчиво требовала этого в своих письмах, которые всегда оставляла под третьим горшком в коридоре. Когда они, наконец, встретились, никто не был разочарован. И он был похож на божий одуванчик​, но и внутри у него было не менее красиво - целый неизведанный мир, интригующий до дрожи в пальцах. Порой он напоминал ей идеал, но она тем временем напоминала себе, что идеала не существует. Но это не умаляло той силы, с которой она ждала новой встречи.       Она действительно поверила в сказку в реальной жизни, и, может, даже на секунду позволила себе влюбиться в парня, хотя до этого не смела думать о чем-то, кроме учебы. А ей нельзя было. В день, когда она решила объяснить ему, что сейчас не время, он показал свое истинное лицо. Он попытался взять её силой. В тот момент она увидела весь его внутренний мир, который отражался в глазах — отвратительное хранилище всего гнусного. Весь образ идеального парня разрушился в одночасье, разбился на осколки, и ничто уже не могло их склеить. Ни его извинения, ни его вновь полные любви глаза, ни просьбы о втором шансе. Никакого второго шанса. Она не была глупа, но наблюдательна. Он не совершил ошибку — это всего лишь было его нутром. И нечего тут было прощать, уж точно не отсутствие тех качеств, которые он себе пририсовывал.       После тщетных попыток вновь привлечь девушку своими сладкими речами, он просто стал преследовать её. Без попытки контактировать. Ходил за ней по пятам, смотрел, следил и наблюдал. И даже когда его не было рядом, она чувствовала на себе чей-то взгляд. Но и сказать с уверенностью был он сейчас неподалеку или нет — она не могла. Она не знала, где он видел её, с кем, как и когда. Она не была уверена смотрит ли он, как она завтракает, как спит, как идет в колледж. Она не была уверена, одна ли она в ванной или в квартире. И вскоре она уже была не уверенна в порядке ли её рассудок.       Одна мысль о том, чтобы попросить у кого-то помощи или поделиться с кем-то, казалась ей противной. Это её проблема — и она решит её сама. Ну как решит... Ей пришлось запастись продуктами и не выходить из дома какое-то время, не отвечать на звонки и не спать. Пришлось дышать через раз и сидеть сутками с задернутыми шторами. Сжимать от ужаса зубы, когда в очередной раз её поклонник стучался в дверь с бешеной силой. Он перестал быть просто наблюдателем, а она — объектом восхищения.       Когда в очередной раз зазвонил телефон, она вновь вздрогнула. У него не было номера её телефона, но было глупо надеяться, что тот его не раздобыл. Поэтому всегда — "сбросить". Но на этот раз что-то заставило её принять звонок. Ей так хотелось, чтобы её поняли без слов. Так хотелось, чтобы приехали и забрали отсюда в тёплое и светлое место, откуда родом её душа. Но звонившая подруга не сумела ничего понять. Но многого и не стоило ждать, поэтому Сана не расстроилась. Накрыло лишь непреодолимое желание немного поспать, хоть немного отдохнуть от всего этого — страха, внутренних истерик и шумных стуков в дверь. Но без таблеток заснуть было проблематично.

***

      — Так, значит, она переборщила со снотворным? — уточнила Момо слова врача, которые ей пересказала Мина. — С чего ты взяла, что она хотела убить себя?       — Переборщила? — возмутилась Мина. — Да так невозможно переборщить! Шла, споткнулась, заглотнула тройную дозу? Конечно!       Эту неприязнь, что исходила от каждой клеточки тела Мины и от каждого слова, невозможно было не заметить. Но вот причина на горизонте не была видна. Момо могла понять её переживания, но не эту грубость в свой адрес. И пока Саной занимались врачи и не пускали никого к ней, девушка решила, что это подходящее время, чтобы выяснить всё. Иначе она так и останется в неведении, потому что Мина не была из тех, кто пускал субтитры внизу своего лица, дабы окружающим были понятны её эмоции.       — И в чем дело? — Мина и ухом не повела. — За что ты так зла на меня?       — А то ты не понимаешь, — буркнула та, не сводя глаз с противоположной стены, на которую смотрела уже несколько минут.       — Не понимаю, — честно ответила Момо.       — Ты совсем о нас забыла со своей новой шикарной жизнью. И вот результат — у нашей девочки своя палата в...       — Если уж на то пошло дело, то ты её бросила, — повысила голос Момо. И хотя она понимала свою ошибку и чувствовала испепеляющую вину, продолжала: — Я была далеко, ты это знала. И я доверила Сану тебе, но ты где-то пропадала сутками. Как обычно, знаешь...       Момо заметила, как из глаз неподвижно сидящей Мины выкатились скупые слезы, и почувствовала укол в сердце. Но не бросилась утешать подругу, ожидая ответа.       — Я знаю. Мы обе виноваты. Мы бросили Сану. Оставили совсем одну... — Японка подняла глаза на Хираи и с нервной улыбкой хрипло заговорила: — Помнишь её маленькой? Боже, да она ведь маленькой и осталась. Её смех всегда был таким звонким, а улыбка — самой яркой. Что могло её вынудить..?       Момо не ошиблась, что подруга была на грани, потому что Мина в следующую секунду осеклась и больше не могла говорить​ — тихо пускала слезы. Сердце Момо обливалось кровью, она не смогла сдерживать порыв и, сев рядом с подругой, крепко обняла.       — Мы обе виноваты, слышишь? Но главное, что все обошлось.       Мина уткнулась в грудь подруги, и Хираи уже чувствовала, как её тонкая водолазка мокреет. В мокрую ткань Мина проговорила тихо, но достаточно, чтобы Момо услышала:       — Что, если она нас ненавидит? Что если никогда больше не заговорит с нами? И мы не узнаем причину... её поступка?       Такие мысли приходили Момо в голову, но она не смогла и себя утешить, не то что подругу. Поэтому просто продолжала молчать, гладя Мину по красным волосам. Водолазка становилась мокрее, но всхлипы Мины — тише.       Вскоре Мина уснула на плече подруги, а та через несколько минут тоже не смогла совладать с желанием. Но через время их разбудил доктор. Он знал Мину, как ту, которая обнаружила пациентку, и поэтому, очевидно, ей только и доверял. И обратился тоже только к ней, когда сказал, что к Сане можно пройти.       Момо осталась ждать подругу в коридоре, в очередной раз перекручивая в голове отрывки последнего телефонного разговора с Саной. И с каждой минутой девушка понимала, какой ужасной подругой являлась на самом деле. А идей, как все исправить, на ум не шло. И так бы она саму себя превратила в своих глазах в пустое место, если бы её не прервали. С легкой улыбкой на лице и заплаканными глазами Мина присела рядом с потерянной в материи Хираи. Мюи сдавленно втянула воздух и спокойно заговорила:       — С ней всё будет в порядке. Она просто переборщила.       — Серьезно? Такую дозу?       Мина усмехнулась.       — Ты же знаешь нашу глупышку. Она просто хотела поспать. — Мина была похожа на одержимую с этой неуместной улыбкой и фальшиво-спокойным голосом. — Потому что какой-то мудак полоумный не давал ей спать! — теперь возбужденный тон — было похоже на неё. — Преследователь, бл*ть! Да я ему все наблюдалки поотрываю, нечем будет наблюдать и мочиться...       Мина была похожа на ту, кто могла исполнить все угрозы. Но она была настоящим, верным другом, и благополучие друзей было для неё всегда выше, чем её собственные чувства. Поэтому Момо знала, что та ничего не станет делать, ведь её личная ненависть к обидчику Саны могла и подождать. Главное сейчас — заботиться о ней и оберегать, чтобы подобного больше не случилось. Видя прежнюю Мину и слыша её шутки, Момо чувствовала, как сгусток печали и тревоги рассасывается внутри.       — Мне можно? — спустя какое-то время спросила Момо.       — Она уже спит, очень слаба.       И Момо продолжила тихо сидеть, думая о своей жизни и поступках. Она собиралась быть здесь до тех пор, пока не получит шанс увидеться с Саной, чтоб такой же веселой и бодрой, как Мина, выйти из её палаты. Но подруга вдруг накрыла её руку своей и настойчиво, но нежно заговорила:       — Почти сутки прошли, тебя не потеряли там?       — Я отправила смс, — словно не желая говорить о той жизни, отмахнулась Момо.       — Я останусь, а ты возвращайся на работу.       Момо недоуменно уставилась на Мину. Недавно та почти проклинала новую работу и жизнь Момо... Неужели она хочет спровадить подругу? Не желает допускать её до Саны? Или резко изменила мнение?       — Я не уйду.       — Послушай, — едва взмолилась Мина, — ты не должна принимать каждое моё слово в гневе близко к сердцу. И из-за Саны не должна отказываться от того, что любишь. Ты действительно заслужила что-то получше, чем старая квартира с тараканами и работа в вонючем кафе. А Сана... Она уже взрослая, сама сделала выбор и сама примет последствия. Хотела бы — обратилась к нам. — Горящие неподдельной радостью за обеих подруг глаза Мины всмотрелись в лицо Хираи. — Тебе нужна работа, а лучшей не найдешь. Поэтому иди и делай своё дело.       — А что насчет тебя? — В глазах Мины возник вопрос. — Ты тоже нашла что-то достойное? Сана говорила что-то про твою новую работу.       Мина слегка повела уголком губ.       — Не предел мечтаний, но лучше, чем было.       — Судя по голосу, это очень "не предел мечтаний". И вот так вот останется? — Момо не знала, как интерпретирует её вопрос подруга, но сама она под "вот так" подразумевала их разлуку, её новую жизнь, новую жизнь Мины и брошенную Сану.       — Кто-то сказал, что счастливый конец зависит от того, где мы решим остановить историю. — Она подождала, пока Момо вникнет. — Это значит, что только мы решаем, где остановиться и подвести итог. И я буду идти дальше, к лучшему месту, пока не дойду. И когда почувствую, что счастлива, тогда и скажу себе "Вот и конец". И мой конец будет счастливым. Как и твой.       Мина посмотрела на подругу, как прежде, заботливо, по-матерински, с долькой порицания, чтобы та взяла себя в руки. И Момо по дороге до дома как мантру бормотала "Счастливый конец зависит от того, где мы решим остановить историю". Ей казалось, будто эта их встреча с Миной была последней.       Но отчасти, это на сто процентов было правдой. Потому что Момо знала, что с той Миной, которую она всегда знала, она виделась в последний раз. Теперь они будут расти и меняться вдалеке друг от друга, не будут замечать мельчайших вещей, изменений и трансформаций. И поэтому при каждой новой встрече будут с трудом узнавать друг друга. И речь, конечно, не о внешности.       В доме все было по-прежнему — никаких следов прошедшего приема. И даже ДжиУ вновь улыбалась и выглядела беззаботно, как и раньше. Она встретила служанку, на которой не было лица, в гостиной.       — Момо, ты..? — Она хотела спросить или предложить что-то, но этот вопрос сошел на нет. Возник другой: — Ты в порядке?       Честно говоря, не смотря на речи Мины, Хираи ничего не хотела делать: ни говорить, ни приступать к уборке, ни даже плакать. Она так надеялась, что ДжиУ все поймет без слов и отстанет, но она была не из тех, кто бросал печального человека.       — Просто неприятности, — шепнула японка.       — Чем помочь? — без промедлений и лишних расспросов вопросила ДжиУ.       — Само пройдёт.       — Прыщ что ли? Насморк? — отшутилась Чон. — Сыпь в интимном месте? — повысила она голос, несмотря на смущающий характер шутки.       — Что в интимном месте?       Хосок услышал голос сестры у входа и, пока разувался, из-за привычки думать, что они с сестрой одни дома, подхватил её слова. Но пройдя дальше узрел, что сестра сидит в компании с подавленной Момо. Он тут же задумался о причине её настроения.       — Не хорошо девичьи разговоры подслушивать.       — Ой, нун, заседание клуба "Между нами - девочками​"? Ну, я ж не знал, — с этими словами​ он пошагал наверх.       Хосок на удивление был улыбчив и в хорошем расположении духа, и ДжиУ не могло это не радовать. Поэтому она, как в трансе, с глупой улыбкой наблюдала за удалением брата, пока тот не скрылся из виду. А затем снова обратила своё внимание на работницу.       — Не отказывайся от помощи.       — Мне правда не нужна помощь, — выдавила улыбку девушка. — Это завтра же как рукой снимет.       И ДжиУ тут же сдалась, видя, что Момо не играет, набивая себе цену, а то, что та действительно была в состоянии справиться сама. И не была расположена к принятию помощи из вне. Женщина проводила японку грустным взглядом, пока та поднималась по лестнице, от которой ещё пахло счастливым Хосоком.       Будучи погруженная в мысли, Момо не шибко заботило всё то, что происходило вокруг. Она без опасений вошла в комнату Хосока и приступила к уборке. Он в это время лежал на кровати с книгой. Парень удивился, но ничего не предпринял. И Момо очнулась и заметила, что убирается при Хосоке, когда было уже поздно что-то менять. И затем периодически она уходила в мысли, а когда возвращалась, то чувствовала на себе чужой взгляд. Тишина, требующая разбавления, делала атмосферу ещё более странной.       Девушка как раз протирала полки с медицинскими книгами, когда в голове всплыл вчерашний вечер и поцелуй. Медицина напомнила ей о Хосоке, хотя она уже несколько минут находилась в его обществе. Этим воспоминаниям она рада не была, но хотя бы могла отвлечься и перестать копаться в себе. Время копаться в Хосоке.       Очень ей хотелось спросить, какого черта он сделал, но в той же мере хотелось забыть о том случае и никогда не вспоминать. Наверное, из-за того, что его "причина" поступка прозвучит в виде стебной шутки — а Момо не это хотела услышать. Но что она хотела, ей тоже ведомо не было.       — У тебя что-то случилось? — вдруг подал голос Хосок, и от его заботливого тона Момо аж тряпку выронила.       — Нет, с чего ты взял?       Парень недовольно хмыкнул.       — Даже не знаю. Тебе позвонили, ты сорвалась и убежала, пропала на сутки и вернулась разбитая. — Момо ничего не отвечала, и Хосок выжидал. — Тебе настолько не понравилось меня целовать?       Его смешок стал триггером для японки, и она, развернувшись, запустила в него тряпку.       — Не смей шутить на эту тему. Вообще не смей шутить.       Он все-таки напомнил. Все-таки заговорил. И как она и предполагала — с пренебрежением и в шутливой форме. Момо готова была убить его за его же бесстыдную предсказуемость.       — Дышать-то можно?— усмехнулся парень, не обратив внимание на тряпку, что пролетала мимо в угол комнаты.       — Дыши, только не мне под ухо. Ешь, только не со мной за одним столом. Смейся, только не в моем присутствии.       Ни Хосок, ни сама девушка, не понимали такой реакции. Но парень мог это пережить, а вот Хираи беспокоило её мощное эмоциональное возбуждение и агрессия. Злость бурлила внутри до скрежета в зубах.       — А когда ты под кроватью, считается за присутствие?       Момо злобно зыркнула на довольное лицо парня, но его это не убедило. Он вообще воспринимает всерьёз хоть что-нибудь из того, что она произносит? Ей оставалось только показать ему, насколько её настрой серьезен. Поэтому девушка спешно подошла к его кровати и, схватив подушку, начала долбить ею парня. Удары были не шуточные, но он это понял и перестал смеяться только, когда сила этих ударов ослабла, и Момо села на пол, пуская слезы.       — Служанка?       Все, что мог вымолвить потерянный парень. Где-то в глубине мозга он понимал, что она просто сорвалась из-за того, что у нее случилось. Но сейчас он судорожно осознал, что довел девушку парой шуток. Да ему в пору книгу писать. Только, как успокоить рыдающую японку, сидящую в его комнате, он не знал.       И девушка избавила его от сложностей и вскоре поднялась с пола, утирая слезы. Пройдя в конец комнаты, она наклонилась за влажным куском материи, которая стала орудием. Когда она, сжимая в руке тряпку, развернулась и собиралась вернуться к месту уборки, преградой ей стала грудь парня. Он внимательно всматривался в неё. И пусть она не видела в его глазах ничего, что было ей знакомо, все-таки решила, что он продолжает свою игру. И тогда неправдоподобно натянув улыбку на лицо, произнесла:       — А, ждёшь извинений? Прости. Надеюсь, твои ребра целы.       И когда она собралась его обогнуть, Хосок схватил её за запястье и с силой согнул её руку в локте так, что предплечье касалось плеча. Это предполагало боль при попытке продолжить движение, и так парень был уверен, что она не рискнет вырываться.       — Я вообще-то серьезно спросил.       Он начал наступать, а Момо пятиться, потому что идти вперед — сделать больно руке. И так он довел её к стене и слегка прижал своим телом к поверхности. Момо крепко сжимала тряпку в руке, готовая к бою, но была уверена, что это его очередная шутка. Но улыбка так и не появилась на его лице. Выглядел серьезным.       — Тебе настолько не понравилось?       Почти заглотнув последние звуки фразы, парень припал к слегка покусанным губам девушки. Она всегда кусала их, когда думала о чем-то глубоко и тревожно, но никогда не помнила. И позже удивлялась. А Хосок сейчас думал о том, какие же мысли заставляли Хираи "калечить" свои губы.       Он бы соврал, если бы сказал, что не почувствовал подъем какого горячего чувства в груди, когда понял, что девушка не отдаляется. Она бы соврала, если бы сказала, что хочет сбежать или врезать ему. Хотя второе все-таки​ было в списке её желаний на каком-то месте. Но её рука выронила тряпку, расслабившись. И все тело Момо расслабилось, и ей казалось, что злость выглядит по-другому.       И как бы она не хотела сейчас быть злой, не выходило. Поэтому и поцелуй прервал парень, насладившись тем, что она не сделала это первой. Он хотел было самодовольно улыбнуться, но не смог себя заставить. Ему было не по себе. Как и Момо, которая стояла на месте, опустив голову.       И в эту самую голову, переполненную мыслями, не пришло лучшей идеи, чем убежать без слов. И она почувствовала себя дышащей и живущей только, когда выбежала на улице в объятьях прохладного ночного воздуха. Сев на крыльцо, она всмотрелась в закатные лучи солнца, которыми было расписано небо.       "Что это такое сейчас было?" она должна была спросить Хосока, который снова позволил себе то, на что прав не имеет. Но задала она его Момо Хираи, самой себе, той, которая не убежала и не дала отпор. Той, которая почувствовала себя странно для просто служанки с манией жалеть избалованных детей (и не совсем детей). Что же за пугающий симптом?       В тусклом свете девушка не сразу заметила гостя, но сразу услышала. Чьи-то шаги по дорожке от ворот к дому были тихими и робкими. Но вот сам гость этими качествами не обладал.       — Наён?       — Нет, бл*ть, сын старой клячи — Юто Адачи!       Раздраженный тон было Момо слышать не в новинку, но вот то, что Наён до сих пор не набросилась - было потрясением. Она напряглась и привстала, готовясь к чему-то. Но Наён махнула на неё рукой с недовольной физиономией.       — Ой, просто не говори со мной, не говори. Позови Хосока и скройся куда-нибудь на денёк.       — Позови его сама, раз так надо.       Ощутив себя в безопасности из-за того, что Наён всё ещё была на расстоянии и не собиралась налетать с кулаками, Момо по традиции осмелела. Гостья буркнула себе под нос какой-то мат и приблизилась к "дерзкой служанке". Попыталась схватить её за руку, но Момо не позволила и оттолкнула Наён так, что та села на землю.       — Ты сама закрыла себе путь в этот дом, поэтому теперь хоть в окно влезай, если так хочешь.       Хираи вспомнила слова ДжиУ о том, что ноги Наён в доме её не будет, и наказ не пускать "стервозную девчонку". Но признаться, японка не ожидала, что устоит перед натиском Наён; она была удивлена, что та с боем не прорывалась в дом, будто понимала, что ей туда нельзя. Но разве Наён хоть раз демонстрировала наличие совести или знаний приличия?       — Позови Хосока, пожалуйста, — глухо взмолилась Наён, и Момо обомлела от её такого тона. — Он не принимает звонки от меня.       Девушка всмотрелась в лицо гостьи, чтобы убедиться в том, что та не притворялась разбитой и опустошенной. И она действительно не притворялась. Сейчас казалось, что увидеть своего парня было, для неё жизненно необходимо. Не думала Момо, что Наён хорошая актриса, но сейчас была уверена, что та Наён, которая была всем известна - лишь образ. Только в таком жалком состоянии она выглядела естественной и настоящей. Но не Хираи рассуждать о внутреннем мире малознакомой девушки.       — Наён, слушай, — также естественно начала японка, — не могу тебе помочь... — Девушка почти забыла свой позорный побег, но не теперь.       — Он тебе нравится? — с усмешкой спросила Наён, но будто не ждала ответа.       — Юто?       — Дура! Хосок.       — Хочешь спровоцировать меня? — возмутилась Момо, помня, что каждое её слово - повод для Наён начать драку.       — Да вижу, что нравится. Я, конечно, бля, понимаю, что не в твоих интересах помогать мне, но позволь поговорить с ним последний раз.       Тишина нарушалась только стрекотанием кузнечиков. Наён больше нечего было говорить, она выложила всю правду как есть. А Момо и сама не могла разобраться в мыслях, что переполняли её голову, а тут её гостья подкинула пищу для размышлений. И это явно было лишним. Так что девушка не смогла что-либо ответить.       Она решила, что даже будучи котенком, не нужно показывать льву свой страх. Поэтому собрав всю храбрость в кулак и игнорируя стыд, она постучалась и вошла в комнату Хосока. Тот непринужденно лежал на диване, как и всегда. Независимо от событий, Хосок всегда занимал то место, которое должен был. Момо хотела бы уметь делать также.       — Наён хочет с тобой поговорить, — аккуратно сообщила девушка.       Парень поднял на неё незаинтересованный взгляд.       — То есть?       — То есть стоит внизу и ждет тебя, — повысила она голос.       — И ДжиУ до сих пор не спустила на неё собак? — Он усмехнулся, но все-таки встал со своего места.       Девушка надеялась, что он направлялся к гостье. Потому что японке сейчас очень хотелось, чтобы его разговор с Наён состоялся. Она не знала почему и не хотела знать.       — Не думай даже натравить свою сестру на неё. Спустись.       Хосок сделал вид, что проходит мимо, и Момо уже собралась начать дышать в нормальном темпе, но парень сменил курс. Он вернулся на пару шагов назад и встал перед Момо.       — Я-то спущусь. Но почему тебя это волнует так?       — А ты, наверное, хотел, чтобы я ей лицо расцарапала за тот вечер? Просто спал и видел? Бои во имя твоё? Не дождешься.       От такой бурной реакции, Хосок немного потерялся в мыслях и забыл сценарий, который придумал в голове, для очередного подкола служанки. Но виду не подавал и демонстрировал своё положение "на шаг вперед" улыбкой.       — И с чего это тебе драться во имя моё? Если только ты не..?       — Если только что? — сурово потребовала Момо.       — Помнишь, как я сказал, что буду защищать тебя от неё до определенных пор?       — До того, как я влюблюсь в тебя, бла-бла, тогда спасением моей жизни я буду заниматься сама, бла-бла, — артистично покривлялась и пожестикулировала девушка. — Но твоя помощь мне не требуется, она, к твоему несчастью, драть за тебя никого больше не хочет​. — Девушка ехидно улыбнулась и пожала плечами.       И Момо удалилась, оставив Хосока, который больше не произнес ни слова. Он не был похож на проигравшего, а она, даже после того, как уделала его, не чувствовала вкуса победы на губах. На губах, которых недавно коснулся Хосок. Причины этого действительно её беспокоили. И она, задумчивая, пошла вперед, мимо Наён, через ворота, прямо по тропинке к шоссе, скрытая вечерним сумраком.       Она не хотела думать, о чем же будут разговаривать Наён и Хосок, заставляла себя мыслить о более важных проблемах. Но так становилось хуже. Мысли о резко изменившемся отношении парня, который её поцеловал, доставляли меньше боли. Шагая по тропинке, она не могла слышать ни звука из вне - только те, что в её голове. И те были не самые мажорные.       Ей хотелось плакать от разрывающих её грудь чувств. Много было здесь вины и тихого отчаяния от незнания, как дальше строить свою жизнь, но основной, мягко говоря, дискомфорт доставляли непонятные чувства и неизвестные. Но если быть честнее, Момо прекрасно понимала, что за чувства хищно прокрались в её сердце, но она совершенно не понимала их причину и время зарождения — слишком нежданно она осознала их наличие.       Как избавиться от непонятной тяги? Как скрыть очевидное? Как теперь вернуться и вести себя достойно? Она могла смириться со всем, что случилось и имелось сейчас, потому что ропча вслух, глубоко в душе знала, что заслужила. Каждое "несчастье" — результат её выборов. Хорошими они были или плохими. Но это — она не выбирала. И от злости хотелось плакать.       Когда она помыслила о возвращении, то оглядела пространство вокруг себя. Уже отошла от района с особняками и шла по безлюдной трассе. Там, вдалеке, был островок её прежней жизни. Жизни счастливой, как ей казалось сейчас. Она думала об остановке, что была кварталов через пять. Та остановка, от которой она собиралась ездить в колледж, но и это у неё отняли. Если бы она тогда настояла на своём и отказалась ездить с ним... И снова нарисовался результат её выбора. И тогда Момо поняла, что и здесь вина лежит на ней. И ей стало ещё более грустно.       Она вспомнила, что раньше не успевала даже сойти с лужайки, что была перед домом ДжиУ — чья-то машина всегда нагоняла её. А теперь она ушла так далеко — как никогда была близка к остановке — но её никто не нагонял. И стало не по себе, когда после этих мыслей, она услышала шум машины. Едва ли Момо успела развернуться, как авто промчалось мимо с бешеной скоростью. Девушка узнала транспорт Наён. И видя скорость её передвижения и помня до сих пор её потерянное лицо, Хираи невольно взмолилась "Береги себя". Но думать о том, что Наён могла себе навредить она не хотела более — только мыслей о смерти ей не хватало.       Следом послышались ещё звуки машины. В этот раз авто двигалось медленно и прямо за её спиной, и японка уже знала, кто это мог быть. Оглядываться или останавливаться не хотелось.       — Эй, служанка!       Его зов раздразил её достаточно для того, чтобы она развернулась и ударила его. Но она решила держаться. И постаралась ускорить шаг так, чтобы это не было заметно.       — Наён сказала тебе что-то вроде "Иди потеряйся"? — со смехом проговорил Хосок. — Так это она не буквально, можешь вернуться домой.       — Я туда и направляюсь.       — Твой дом в другой стороне, служанка, — напряжено произнес он очевидное, словно сомневаясь во вменяемости Момо.       — Это твой дом, не мой, — все ещё шагая, отвечала она. — Я там всего лишь служанка.       Автомобиль Хосока поравнялся с девушкой и теперь ехал параллельно с ней, с той же скоростью.       — Другого у тебя нет.       — Ошибаешься.       — Ты о той съёмной квартире с тараканами, откуда моя сестра тебя вытащила?       — Дурак, — вздохнула она. — Дом — не жилище, а люди.       — Ты о тех людях, которые регулярно лапали тебя в твоей забегаловке, когда им угодно?       — Не смей, — уже сквозь зубы произнесла Хираи. — Не говори так, словно знаешь мою жизнь и словно кроме вашего дома лучше места нет. —       Ей надо было много что сказать сейчас, но она решила сосредоточиться на основном. Она развернулась, а Хосок тут же остановился. — Будто ты не делаешь со мной что угодно, когда вздумается. Будто не обращаешься со мной как с вещью. Будто не лапаешь, когда захочется...       Она не смела долго смотреть ему в глаза, чтобы не видеть его ликования или усмешки — ведь она знала, что её слова не возымеют иного результата. И она продолжила свой путь. И ей захотелось прямо сейчас убежать, потому что был слышен хлопок двери машины и его шаги по тротуару.       — Нет, нет, остановись, уважаемая, — на повышенных тонах заговорил парень, всё ещё приближаясь сзади. — Если у тебя есть претензии, самое время высказывать их.       Он почти подошёл к ней вплотную, но в этот миг она развернулась. Их взгляды встретились. Он был в недоумении, и Момо становилось смешно. Серьезно считает, что ничего дурного не сделал?       — Нет у меня претензий, — раздраженно отрезала Момо. — Не было, когда ты натравливал свою девушку на меня ради прикола, не было, когда я должна была в тайне убираться в твоей комнате, не было, когда ты таскал меня, куда вздумывалось, и не было, когда ты валил меня на кровать и играл со мной. Претензий не было даже, когда я должна была, как бездушный манекен, играть твою идеальную девушку. И сейчас претензий нет, даже когда ты несколько раз целовал меня без моего чертового разрешения, словно я всё ещё бездушный манекен.       Она была удивлена, что в глазах Хосока отражалось понимание. Но долго всматриваться в его лицо, чтобы понять, искренен ли он, она желания не имела. Девушка собиралась развернулась и уйти прочь вновь, но была схвачена парнем за локоть. И эту руку ему она хотела откусить. И сделала бы это, если бы в кармане не зазвонил телефон.       Вызывал Юто.       — Что, в такой час? — почти крикнула Момо, надеясь, что друг поймёт, что он не виноват в её плохом настроении.       — Момо, я не знаю, как тебе сказать...       — Можешь на корейском, можешь на японском.       — Дело в том, что я... Мы... Мы с парнями решили вызвать проституток...       — Вот придурок! — вздохнула Момо. — Бросаю трубку.       — Стой. — Юто убедился, что его слушают, и позволил себе сделать паузу, чтобы вздохнуть. — Три проститутки, и...       — Юто Адачи, серьезно думаешь, мне интересны твои похождения?       Казалось, что Юто настолько был обеспокоен тем, что хотел сказать, что даже не замечал грубость Момо. Это заставило её напрячься.       — Одна из них — твоя подруга Мина! — решился, наконец, японец.       Момо, чьи мыслительные процессы были притуплены злостью и холодным воздухом, не сразу поняла, что было произнесено имя её подруги.       — Что за прикол? — Раздраженно хрюкнула Хираи​. — Откуда ты знаешь, как Мина выглядит?       — Я видел твою красноволосую подругу на фотке на твой тумбочке, — виновато сообщил парень.       — Шастал в мою комнату, — укоризненно констатировала Момо.       И только девушка хотела начать представлять, как этот своевольный японец ступал на неприкосновенную землю её комнаты, как её, словно молнией, поразило понимание и осознание слов друга. Она, не бросая трубки, с изумленным лицом повернулась к Хосоку, желая увидеть хоть чье-то лицо сейчас, которое даст ей понять, что она не спит. Но лицо парня она могла лицезреть лишь миллисекунду, потому что в следующий миг она заметила темную фигуру за его спиной, и после Хосок повалился на пол. Фигура пошла на неё, и после своего же отчаянного крика, японка почувствовала, как ей прикрыли рот тряпкой. И затем — сладкий сон.