Небулус
23 января 2018 г. в 11:53
Завыла сирена. Её вой был настолько громким и неожиданным, что заставил Драко подпрыгнуть в кресле. Первые несколько секунд он в растерянности продолжал сидеть, тупо глядя на дверь, но затем рука самопроизвольно потянулась к фляге с оборотным зельем. Конечно, его не хотелось пить, а превращаться в другого человека не хотелось ещё больше. Порадоваться можно лишь тому, что зелье не в форме пилюль. Крепко держа флягу в руке, Драко подошёл к двери и прислонился к ней ухом, надеясь услышать хоть что-нибудь, что позволит ему не пить оборотное зелье. Но сирена выла так громко, вибрация была настолько сильной, что услышать другие звуки приравнивалось к нахождению капли раскаяния в сердце Волдеморта. Делать было нечего – Драко выпивает зелье.
Царапина на двери теперь находится прямо на уровне глаз, а до этого Драко упирался в неё лбом. Дело сделано – он обращён. Открыв дверь, Драко выходит наружу. Мимо его каюты как раз только прошёл Палмер (точнее Гарри). Окликать его Драко не решился, он оборвал себя на этой мысли, поняв кое-что намного важнее поднятой тревоги.
Драко без труда найдёт её сам. В этой компании немного девушек, как он успел заметить в течение дня. Четыре или пять. Это даже меньше половины, всего лишь четвёртая часть.
***
С палубы открывался прекрасный вид на Северное море. Небо сочетало в себе синий, розовый и фиолетовый цвета, которые переходили друг в друга так просто, будто все они оттенки одного. Волны ловили лучи заходящего солнца, и море переливалось в них подобно драгоценному камню. Все молча стояли в куче, и Драко бросал быстрые взгляды на девушек, находясь в поиске знакомых движений, манер и фраз, что ассоциируются у него с Гермионой. Одна из девушек, с коротко стриженными рыжими волосами, начала говорить. Это позволило Драко не скрываясь наблюдать за ней. Говорит она очень много. Нет, это не похоже на Грейнджер. Для неё больше характерно молчание, если дело не касается демонстрации своих знаний, конечно. А эта рыжая рассказывает о себе. Она с такими эмоциями описывает совершенно незначительные вещи, что со стороны это смотрится как будто не ребёнок научился держать ложку в руке, а сделал это взрослый и дееспособный человек. В конце каждой её истории у Драко возникает только один вопрос: «И что?» Не выдержав, он задал его после третьей истории. Она была про покупку драконьей чешуи, из которой Рэйчел хотела сшить перчатки, чтобы держать в руках свою саламандру. — И что? — спросил Драко не своим голосом. Сейчас он говорит немного звонче. — Кто не хочет слушать, может закрыть уши, — не показав, что её ущемили, ответила Рэйчел. На первый взгляд она показалась недалёкой, но после того как дала отпор, Драко перестал принимать её несерьёзно. Но Рэйчел всё равно не Гермиона. Драко больше чем уверен, что Гермиона наверняка не знает, кто именно прячется под одной из масок, поэтому должна вести себя обычно, свойственно Гермионе Грейнджер. Когда сирена затихла, появился Джонатан. За рассказами Рэйчел многие уже и забыли, зачем вышли на палубу, задаваясь в голове этим вопросом. — Это хорошо, что вы так быстро собрались, — произнёс Джонатан. В руках он держал перчатки из драконьей чешуи. Драко на мгновение подумал, с какой завистью, наверное, Рэйчел смотрит сейчас на них. — У нас случилось очень пренеприятнейшее происшествие: из одной клетки пропал дракон. У всех глаза округлились. Никто не знал, как отреагировать и что в таком случае говорить. Можно простить пропажу кого угодно, но не дракона. Огромная огнедышащая ящерица сейчас вольготно летает где-то над морем. Если его не найдут как много раньше, дракон может попасть в зону видимости магглов, а это уже чревато серьёзными последствиями. Четверо остались на корабле, а остальные получили по метле и отправились на поиски. Направление полёта: восток.***
Вивьен сидела на своём троне, когда к ней попросился войти Лемюэль. Зал отличался всё той же помпезностью, что и любой уголок Зазеркалья. К трону вела вымощенная разноцветными камнями узкая дорога, по обеим сторонам которой простирались два больших бассейна. Когда Лемюэль шёл к трону, из бассейна справа вынырнул дельфин. — Моя королева. — Лемюэль отвесил низкий поклон. Ярко-голубую шляпу он на этом моменте снял и прижал к груди. — Ох, Лемюэль, я сгораю от нетерпения. — Вивьен поднялась с трона и спустилась к безликому по разноцветным ступенькам. На ней было тёмно-зелёное платье, его пышная юбка увита перьями из хвоста павлина. — Я специально не следила за вами через зеркало. Что он сказал? — Он сказал, что она ему противна. Она его не достойна и, если вы хотите увидеть шоу, выберите других актёров. Вивьен распахнула свои зелёные глаза в окружении теней и туши. — Но он же поцеловал её, причём, судя по разговорам, дважды. — Наверное, поцелуи в их мире теперь мало что значат. — Нет, Лемюэль, хоть в Зазеркалье и разучились любить, мы все ещё помним, как выглядит это чувство, мы знаем его симптомы. И поцелуй – это ярчайший признак. Я хочу увидеть его! Увидеть что? Поцелуй, чувство или Драко? Лемюэль не понял, а переспрашивать не стал. Этот зал был чересчур ярким, помпезным, как говорилось ранее, однако за этими цветами скрывалась лишь пустота, потому что люди потеряли способность любить. И эхо от любого шороха усиливало звук в разы, превращая маленькое неповиновение – в тяжкое преступление, а разбитое зеркало – в самый страшный грех. Вивьен подходит к краю бассейна. — Покажи мне Драко Малфоя. — Прозрачная гладь воды начинает быстро темнеть, пока не становится полностью чёрной. — Ничего не понимаю. Где он? — Наверное, чем-то завесил зеркало. Вивьен берёт в руки камень и кидает его в воду. Брызги разлетаются в разные стороны, а камень идёт ко дну. Чёрная вода светлеет, а затем вновь становится прозрачной. И точно так же, с такими же брызгами в воду с метлы упал Драко.***
Глаза открылись. Сам бы Драко проспал до утра, но неведомая сила разбудила его среди ночи. Он лежал не в своей каюте. Тут всё было по-другому: витрина со стеклянной дверцей стояла рядом с кроватью, в ней покоились разного вида колбочки. Напротив было круглое окошко, в котором Драко видел чёрное ночное небо. В своём непрерываемом покое Драко полежал от силы минуту, а затем перед лицом вспыхнул яркий свет. Проморгавшись, Драко стал различать колдографии. Да, эти люди были все с корабля. Ему нужно сделать выбор. Указать на того, кто выдаёт себя за другого. Точно, конечно. Задание на корабле. А что случилось? Драко помнит лишь как летел вместе со всеми, а потом боль в руке и те же ощущения, что он испытал в ледяной ванне, в последнем своём задании. Вода была повсюду, холодная и парализующая. Он помнит эти ощущения, когда она заливалась ему в горло и лилась через нос. Стало неприятно, потом страшно, дальше Драко ничего не помнит. Но всё началось из-за боли в руке. В какой? Правой или левой? Правая болит… хотя нет же, боль прошла. Он настолько привык к ней за эти два дня, что даже не сразу заметил её исчезновение. Получается, штраф оплачен? Или ему сделали подарок? Колдографии мигают перед лицом, подобно пульсирующей боли, становясь то ярче, то практически прозрачными. Нечестно. У него было меньше времени. Он помнит только Палмера и ту рыжую, что рассказывала ужасно глупые истории. Рука тянется к женской колдографии, сначала к одной, потом к другой. Драко старается вспомнить их обладательниц, как они вели себя и что делали, но выходит пока что скверно. Слева от него висит зеркало, и почти нажав на выбранную колдографию, Драко вдруг чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, он увидел в зеркале Лемюэля, стоящего около витрины. Не поверив своим глазам, Драко мигом перевёл взгляд на витрину, что стояла справа от него, но там никого не оказалось. А в зеркале Лемюэль так и продолжал неподвижно стоять, возможно, до сих пор глядя на Драко. — Что тебе нужно? — садясь, спросил Драко. Не дав Лемюэлю ответить, он продолжил. — Пришёл обрадовать, что заложил суду ещё кого-то из моих близких? — Ты хоть понимаешь, как оскорбил всех жителей Зазеркалья и саму Вивьен? — подходя ближе, ответил Лемюэль. — Чем же? — Ты разбил однажды зеркало, Драко Малфой, а теперь соизволил прийти к людям, которые с таким трудом его сделали. Драко закатил глаза. — Я виноватым себя в этом не считаю. Прощения просить не буду. Лемюэль громко расхохотался. — Прощения! — саркастически повторил он. — Это было бы слишком просто, мальчик. Теперь придётся отвечать за свой поступок по всей строгости. — И что ты сделаешь? Воскресишь осколки того зеркала и проткнёшь меня ими? — Во-первых, не я сделаю. А во-вторых, сам скоро всё узнаешь. Лемюэль ушёл, и тогда Драко ткнул в первую попавшуюся на глаза женскую колдографию с такой злостью, что проткнул изображение. Ему откровенно не нравился этот нездоровый интерес королевы в его сторону. Ну да, разбил он зеркало, но не специально же. Это был эмоциональный порыв, не будь там зеркала, Драко попал бы в стену. Он не целился именно в него, как это можно не понимать? Драко бы перестал обращать внимание, но слова Лемюэля об отце уже были оскорблением в сторону четы Малфоев. Если это правда, если Вивьен на самом деле упекла Люциуса в Азкабан, то он готов разбить все зеркала на свете. Кто она такая, чтобы рушить жизнь членам его семьи? Драко выбрал девушку с русыми волосами, едва достающими до плечей. В одной из кают сложилась точно такая же картина, только на колдографиях отсутствовала та самая девушка, зато вместо неё был парень с тёмными волосами и густыми бровями. Девушка выбрала Палмера, и другие колдографии исчезли, а Палмер начал неистово мерцать, осветив в темноте лицо выбиравшей. Пэнси. Всё дело в том, что кого бы ни выбрал Драко, он в любом случае не промахнётся. Это похоже на беспроигрышную лотерею, только участники этой лотереи не знают об этом и каждый ищет свой счастливый билет. Драко проиграл, если, выбрав ту колдографию, он решил, что за лицом этой девушки скрывается Гермиона, но в ту ночь Драко это мало интересовало. Он долго не мог уснуть после выбора, думая о связи отца и зеркал. Что такого Люциус мог сделать, раз отражение предало его и упекло в Азкабан? Что имел в виду этот Лемюэль – пугало в голубом костюме – когда угрожал Драко? И почему они впутывают в это Гермиону, с которой не то что любовь демонстрировать – вежливость, и ту не получится показать с первого раза. Скорее всего, Вивьен поклонница нездоровых отношений, но эти отношения были бы уж слишком нездоровыми, граничащими с клиническим случаем. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. А она ведь серьёзно поверила, что нравится мне. Этот поцелуй в академии словно проплыл в тумане. Казалось бы, всё это началось пару месяцев назад, но у Драко складывалось впечатление, будто прошло по меньшей мере лет пять. А самое главное, что эта любовь ни к чему не привела: Люциус в Азкабане, а Нарцисса на чемоданах. Он ненавидел Зазеркалье, Лемюэля и Гермиону. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Это сочетание больше подходит для криминальных сводок. Люди, которые знают их обоих, никогда бы не подумали, что эти двое могут друг другу понравиться. Драко даже не понимал, что всё это время, пытаясь отвратить от себя мысли о Гермионе, непроизвольно только о ней и думал. Из плена этих размышлений его вывела резкая боль в левой руке. Раньше метка болела, только когда призывал Волдеморт, поэтому Драко пробила дрожь. Он не решался поднять одеяло и посмотреть на руку, боясь увидеть там что-то поистине ужасающее. «Вол… Волдеморта убил Поттер. Мне нечего бояться», — мысленно обнадёживал себя он. Поколебавшись с секунду, Драко резким движением убирает с себя одеяло. Метка, уродливая, изогнувшая под себя его вены, которую так хотела увидеть Гермиона в той кладовке или где они тогда спрятались от Рона. Метка не двигалась, но вены вздулись. Они набухали, кровь словно магнитом притягивалась к метке и не имела возможности течь дальше. А потом… потом из глаз черепа потекла кровь. Две тоненькие ярко-красные струйки, которые марали его кожу и простынь. Драко встал с кровати и судорожно начал глядеть по сторонам. При этом он что-то говорил, то вслух, то лишь в голове. Отрывистые предложения, излагавшие точно суть его проблемы. Нужна палочка, но её не было. Была лишь витрина с разными колбочками и сосудами. Там же лежал бинт. Драко вынул его и принялся перематывать руку, даже не смывая пролитые капли. Бинт быстро окрашивался, а пальцы становились липкими. Он использовал весь моток, и вскоре боль начала спадать. Зарывшись пятернёй в волосы, Драко придал передним прядям красный оттенок. — А вот это уже несмешно, — сказал он после того как вновь опустил взгляд на руку. Верхние слои бинта слабо испачканы кровью, а под ним кожа была однородного красного цвета. Теперь Драко вспомнил: у него заболела левая рука, она и послужила причиной его падения в воду.
