Боевой отряд

      Оливер, удивлённый не меньше остальных, стоял перед зеркалом и смотрел, как Драко превратился в Пэнси, как у Гермионы округлились глаза от такого поворота. Надо же было додуматься взять ему волос девушки?       — Что интересного увидел? — спросила Кассандра.       До этого она долгое время с грустью наблюдала, как Рон и Гарри откашливались от воды и иногда пускала комментарии наподобие: «Ну и зачем нырять за ним, если повсюду сирены? Поттера они, значит, в гипноз ввели, а тебя и пальцем не тронут, да?» А когда одна из сирен заключила в объятия шею Рона, Кассандра сказала лишь: «Неудивительно».       Рона спасло только то, что Гарри был рядом и вспомнил заклинание Асцендио. Найдя в воде руку друга, он выкрикнул его с последним кислородом, и обоих вытолкнуло из воды так же эффектно, как это случилось с Гарри на четвёртом году обучения, на озере. В итоге, что мы имеем: первым в воду утащили Гарри, Рон нырнул к нему на выручку, но спасение утопающих оказалось в руках самого утопающего.       — Да Малфой учудил, — мотая головой, ответил Оливер. — В оборотное зелье кинул волос Пэнси Паркинсон. И вот, здравствуйте.       — Дело молодое, — усмехнувшись, подытожила Кассандра, а затем встала и подошла посмотреть на Драко самолично. Оливер уже устал не меньше Драко и Гермионы и не мог дождаться, когда их накроет сон, чтобы и самому немного отдохнуть.       — Как-то взросло звучит. Может, мне пора тебя по фамилии и через мисс звать?       — Только попробуй.       Оливер засмеялся, а Кассандра вслед за ним. Пара других наблюдателей обернулись на шум: одна закатила глаза, второй чвакнул, но ни один не сказал им ни слова.       — А если серьёзно, это вызывает опасения, — уняв себя, негромко, так чтобы услышала одна Кассандра, сказал Оливер. — С каждым часом я больше чем уверен, что эта дрянь сидит в одном из них.       — В Малфое или в…       — Грейнджер.       Кассандра обернулась к тем двум, но они уже на них не смотрели, тогда она наклонилась ближе к Оливеру и прошептала:       — Я тоже.

***

      — Дорогие мои!       Королева зазеркалья была женщиной не из робкого десятка, если решилась на такой эксперимент со своими волосами. Мало того, что они насыщенно зелёные, так вдобавок каждая прядь оплетала ветки искусственного дерева, и концы плавали в воздухе, как у плакучей ивы.       Сегодня, в такую тёплую ноябрьскую ночь, зазеркалье празднует день волшебной Ивы. Именно она превращает капли воды в зеркала, потому-то процесс не больше трудоёмкий, сколько долгосрочный.       — Как же я рада, что все вы сегодня здесь.       — Ага, особенно нам, — глядя на эту конструкцию из волос, сказала Пэнси. Сейчас она мотала головой точно так же, как недавно это делал Оливер, дивясь идиотизму Драко. — Ей уже лет — на покой в самый раз, а всё народ смешит.       — Скорее пугает, — поддержал её Блейз.       Неприкаянно на этом торжестве себя ощущала Гермиона. Ни в гостях, ни в Блейзе с Пэнси она не чувствовала укрытия. Из всего, что с ней произошло за последние сутки, спокойствие она ощущала только рядом с Драко. Все страхи, весь стыд обесценились, когда Гермиона поставила их в противовес её нынешнему положению. Как же ей хотелось быстрее прийти к Драко на выручку.       Общество Пэнси было нестерпимо для Гермионы. Она постоянно что-то рассказывала Блейзу, причём делала это таким образом, чтобы Гермиона чувствовала себя лишней. Вспоминала моменты, которую могут знать лишь они, места, где Гермиона никогда не была. И от этого одиночества среди них в памяти Гермионы всплыло первое задание. То самое: в поезде.       Команда, в которой был Драко, находилась в первом вагоне. Команда, в которой была Гермиона, в пятом. Задача — добраться до вагона команды-противника и изменить его цвет на цвет своей команды. Это известит всех о победе.       Гарри был уже в середине третьего вагона, когда впервые послышались подозрительные шорохи. Он полз под сидениями, Гермиона сидела за дверью, ведущей в вагон, с одной стороны, а Рон с другой. Они втроём вызвались добровольцами, хотя правильнее их назвать смертниками. Их было трое, с той команды пришли четверо. Один остался в первом вагоне, другой — во втором, а оставшиеся двинулись на передовую. Быть в тылу не так уж и хорошо, как казалось бы сперва. Ведь тот, кто захватил вагон команды-противника, автоматически приобретёт иммунитет.       Гарри остановился и прислушался, но в тот же момент стих и шорох. Всё продолжалось не более минуты. Когда Гермиона привстала, чтобы посмотреть через окно двери, что происходит в вагоне, она увидела первую красную вспышку.       — Рон! — вскрикнула она и поднялась на ноги.       Третий вагон осветили вспышки красного и зелёного цвета. На шум прибежала Падма, и на страже команды зелёных остались Симус и Дин. Увидев подмогу, Гермиона нырнула под сидения и поползла вперёд. Все из команды красных повыползали из своих норок, и никто не видел, что прямо под их ногами ползёт она. Красные точно знали, что с той стороны только трое, а большего им и не надо. Падма прибежала очень вовремя.       Когда Гермиона добралась до конца вагона, она сперва хотела встать и пройти за спинами красных неслышно, но Пэнси и Дафна обернулись практически одновременно, как будто по сценарию. И теперь, более не думая, Гермиона вылетела из вагона, захлопнула дверь и заколдовала ручку самым сложным заклинанием, какое смогла вспомнить. Одним — Алохомора — тут не обойтись.       Драко лежал на последних сидениях и глядел в потолок. Когда раздался щелчок замка и дверь приоткрылась, он замер как был, словно впал в анабиоз. В окне двери, что вела в первый вагон, он видел отражение. Кто-то зашёл в вагон, но фигура была ещё небольшой и расплывчатой, чтобы Драко наверняка угадал своего гостя. Гермиона расправила руки и навела палочку в центр вагона, а потом… отвернулась. Она решила, что вагон пуст. Боже, какая ошибка.       И вот теперь, когда Гермиона шла к нему спиной, боясь только того, что кто-нибудь расколдует дверь и прибежит сюда, Драко выглянул из-за сидения. Он расплылся в такой ухмылке, что и смотреть на его радость противно. Самая большая его радость — злорадство. Самая искренняя и чистая. Ничто так не радует больше, как неудачи других.       Он вышел из засады и пошёл ей навстречу, следуя шаг в шаг, чтобы Гермиона не услышала, как он приближается. Вытянув руку с палочкой вперёд, он не мог не гордиться собой. Он шёл к ней навстречу, придумывая, как себя раскрыть. Что лучше сказать? Он шёл вальяжно, как гордый петух, а она кралась как мышка. И вот, какие-то шаги до его разоблачения.       Три шага.       Два шага.       Шаг.       Палочка.       Спина Гермиона.       Оба останавливаются.       — Пиф-паф, — сказал он. — Один из нас обратился в прах.

***

      Нельзя было терять ни минуты, хоть Драко и обрекли куковать за решёткой до конца его дней. Но когда Блейз привёл Гермиону и Пэнси к тому месту, куда меньше часа назад спускал под конвоем Драко, то наткнулся на большую преграду — стену. Не было никаких ступеней, только стена, которая будто и была здесь изначально.       — Нет, этого не может быть. Я точно помню, что мы пришлю именно сюда!       Он размахивал руками и хотел уже кричать на весь коридор. Да он бы и сделал это, не будь их спецоперация столь секретной. Беспомощно глядя на голую кирпичную стену, Блейз приготовился отчаяться. Грустный бы вышел этюд: Гермиона и Пэнси, одна в красном, а другая в синем пышных платьях, и Блейз в своём бархатном наряде, такие красивые, но такие несчастные.       — Может, ты всё-таки ошибся? — спросила Пэнси. Она подошла к стене и прикоснулась к бежевому кирпичу, но рука не прошла сквозь него, на что Пэнси рассчитывала первоначально, поэтому она сделал вид, что изучила его на предмет пыли. — Может, спуск где-нибудь в другом месте?       Блейз сначала не отвечал. Обернувшись к Гермионе, Пэнси убедилась, что хотя бы она её слушала.       — Конечно! Пэнс, ты гений! — наконец ответил ей Блейз. Он был рад и улыбался. Но рад не так, как обычно любит радоваться Драко, нет. Блейз нашёл объяснение всему, что произошло здесь и сейчас. — Если что-то исчезло в одном месте, то оно обязательно должно появиться в другом.       — Хочешь сказать…       Но он не дал договорить Пэнси:       — Это не просто дворец, — заключил Блейз. — И наша цель — понять его систему, чтобы найти Малфоя.       И тут впервые за долгое время молчания голос подала Гермиона:       — Понять систему? Забини, ты даже не знаешь примерную планировку дворца, о какой системе может идти речь?       — Я хотя бы что-то предлагаю, Грейнджер, в отличие от тебя. — А где былая радость Блейза? Ушла. Он сделал навстречу Гермионе два шага. Он не выдержал. — Конечно, кто такой для тебя Малфой? Да ты палец о палец не ударила, чтобы хоть чем-нибудь помочь нам. Я до сих пор понять не могу, зачем ты выбрала его? Хочешь помочь с победой Уизли, вставляя Малфою палки в колёса? — Он приблизился к ней почти вплотную. — Да я тебя насквозь вижу. Тебя и Уизли. Только попробуй хотя бы задумать что-нибудь против нас… — он шумно втянул в себя воздух и отошёл. — Я тебя предупредил.       Пэнси как завороженная смотрела на них, особенно после слов Блейза о её выборе. Точно, Гермиона же призналась ему, Драко, когда смотрела на него по ту сторону решётки. В тот момент Драко ничего не понял, но Блейз молодец, сейчас он всё расставил по своим местам.       — Да ты меня даже и не слушал ни разу, — оскалившись, ответила Гермиона. — Да, я здесь, я сама выбрала Малфоя, и только потому, что не хочу идти к другим. Он был меньшим из зол.       — И ты думаешь, я тебе поверю? — по тону Блейза было слышно, что он считает её слова ложью. — Вы ненавидите друг друга с первого дня знакомства. Да я не знаю людей, которых бы он презирал больше, чем тебя и твоих Поттера и Уизли. — Пэнси на его словах вздохнула, как будто хотела вставить что-то своё, а потом передумала. — Не пытайся меня убедить, что знаешь Малфоя лучше.       — В том-то и дело, Забини. Да, у нас с ним взаимная неприязнь, и мы оба это знаем. Так же как знаем, что ничего хорошего ожидать друг от друга не будем.       — Не понимаю тебя, — вмешалась Пэнси.       — Мы больше друзья с Роном, так понятнее?! — Её злоба, что копилась весь этот час, сейчас обратилась к Пэнси во взгляде, тоне. И после ей стало легче, свободнее. Безусловно, она даже согласится повременить с освобождением Драко. — И ещё, у меня была идея… Даже не знаю, стоит ли теперь о ней говорить после такого ко мне отношения.       Пэнси, принявшая на себя весь удар её злости, фальшиво рассмеялась, а потом сказала:       — Ну конечно, идея у неё. И момент такой выбрала, — согласись, Блейз — чтобы не говорить нам о ней. Гордая. Оскорбили её. Нет у тебя никаких идей и не было, Грейнджер. А своё шоу прибереги для семейного архива, думаю, всем твоим очень понравится сцена разоблачения личности Уизли.       Пэнси обезличила все её слова. Минуту назад Гермиона так гордилась собой, что смогла заткнуть этим двоим рот, а в итоге, что получила? Как у них это славно получается: связать несколько слов воедино и ударить ими, словно плетью. Нет в них души: ни в Паркинсон, ни в Малфое. Они точно стоят друг друга, в этом Гермиона уверила себя окончательно.       — У лакея можно спросить, где вход, — силясь не поддаться эмоциям, заговорила Гермиона. — Не было смысла усложнять себе задачу, тем более тебе, Блейз. Тебя и сделали лакеем. Думаешь, просто так?       — А ты думаешь, это так просто: взять и спросить? Они мне ничего не скажут. Я не дорогу в парк спросить собираюсь.       — Ты даже не пробовал.       Они узнали, где находится вход, как и сказала Гермиона, им помог лакей. Сославшись на забывчивость, Блейз не вызвал подозрений. Но вот они пришли туда, и что случилось? Все трое лежат на полу и спят мертвенным сном. Конечно, ничего не стоит найти вход к заключённым, если там тебя поджидает армада защиты. Гермионе хватило половины глотка усыпляющего тумана, чтобы он подействовал. Пэнси — глотка, а Блейзу, как самому крепкому среди них — целых три.       Да и в самом деле, сколько можно держать их в зазеркалье? Главная же цель — не спасение Драко, а раскрытие его таланта перевоплощения. Он хотел всех удивить, и у него это получилось. Блейз поверил безоговорочно, Гермиона, поколебавшись, тоже сдалась, несмотря на то, что целовала этого человека.