Боевой отряд

Третье правило боя: найти слабые места противника.

      Драко проснулся рано, на улице даже не светало. Он ничего не помнил из того, что произошло с ним, Блейзом и Гермионой. Как только Драко открыл глаза, он буквально выпрыгнул из кровати. Голова его отяжелела, а глаза вместо вида комнаты посылали в мозг одну рябь.       Вокруг него были незнакомые стены. Оливер предупреждал их, что бояться таких ситуаций не стоит. На бюро лежал выпуск «Ежедневного пророка». Драко понял, что в газете, скорее всего, заключена информация о его очередном испытании, но, взяв газету в руки, он читать её не спешил. Подойдя к окну и отодвинув шторку, Драко оценил местность. Напротив висела вывеска, буквы на ней знакомые, — английские — но где это? В какой он части Англии? А может, вообще не в Англии? Свет в комнате автоматически зажёгся, Драко отошёл от окна и опустил взгляд к первой полосе в газете.       Ждала ли страна когда-нибудь судебное разбирательство так сильно, как это? Схватка двух незауряднейших умов, ни один из которых в своей практике не имел поражения. В арсенале каждого найдётся ответ на любой вопрос, чтобы не оставить никаких сомнений в степени вины подсудимого.       Рональд Уизли, ну и шуму было с тем делом об украденных волосах единорога. Кто бы мог подумать, что, с виду немощная старушка, окажется такой матёрой и изощрённой преступницей? После этого громкого скандала начался строгий учёт фестралов. А Драко Малфой? Никто не ставил на то, что леди в синей шляпке, против которой указывали все улики, окажется помилованной.       Один из них явно прибегнул к помощи тёмных сил, чтобы добыть такой недюжинный ум, согласитесь? Что ж, по результату сегодняшнего процесса мы с вами обязательно выясним, кто же пришёл к нам от самого дьявола.       Рон кладёт газету на бюро.       — Дело об украденных волосах единорога?       Так, надо сперва успокоиться. В комнате Рон был один, и поэтому его хождения из угла в угол никого не раздражали, но и помощи от них мало. Суд. Сегодняшний процесс. То есть это случится уже сегодня! Его третье испытание. Вот его-то уже нельзя провалить. Рон провалил первое и самое лёгкое задание. В нём проверялись знания заклинаний. Гарри вот молодец, воспользовался опытом предыдущих лет и вспомнил, только Гарри уже отчислен.       Рон сел на пол и облокотился спиной о диван.       — Значит, я — прокурор, а Малфой — адвокат? Тогда должно быть дело… — Логическая цепочка в голове Рона уверенно шла в нужном направлении.       После сказанного верхний ящик бюро самостоятельно выдвинулся. Внутри лежала папка. Драко вытащил её и сразу же раскрыл.             Доброе время суток тебе, Драко Малфой.       Это я, Оливер. Ты прошёл уже треть уготованных тебе испытаний, я рад этому. Суть этого задания, думаю, объяснять не стоит? Здесь же всё предельно понятно. Ты — адвокат. Твоя задача — оправдать подзащитного. Зная твои способности, я выбрал дело полегче. В этой папке вся информация о твоём подзащитном, которая тебе доступна. И тут маленькая оговорка: все факты говорят о вине, кроме одного. Сможешь его найти — оправдаешь. Если нет — увы и ах.

ОВ

***

      По кабинету Оливера разбросаны смятые листы пергамента. Он же сидел за столом и с яростной силой давил на перо, что-то записывая на свою очередную жертву. Все его пальцы измазаны чернилами. Прикасаясь к лицу, он оставлял синие мазки и на нём. В общем, сидел за столом юноша, которому вот-вот подъедет двадцать три года, а судя по владению письмом и чернилами — шесть. И точно так же подумала Кассандра, когда зашла к нему на разговор. Её неизменное каре, чёлка, закрывавшая брови. Волосы чёрные и настолько густые, что даже немного жаль, что она их постоянно состригает.       — Что это здесь у тебя, мозговой штурм?       Она подняла один из шариков пергамента и развернула. Чернилам Оливер даже не давал высохнуть, а сразу брал листок, мял и выбрасывал, потому понять в его смазанных каракулях хоть что-нибудь не представлялось возможным.       — Кэсс, я что-то упускаю, уверен в этом, — высверливая взглядом лист, сказал Оливер. Хорошо, что он не увидел, как сверлила его своим взглядом Кассандра: ей никогда не нравилось это «Кэсс». — И это что-то на самом же видном месте.       — Ну нет, так не пойдёт. Ты же себя изводишь, Вуд. — Кассандра ходила по кабинету, собирала листы и выбрасывала их в урну. Она почти забыла про «Кэсс», но не до конца, раз назвала Оливера по фамилии, намекнув этим, что он кое-как обидел её. Оливер явно не понял столь тонкого намёка, потому что даже не поднял головы, а просто слушал. — Это уже не твоя обязанность. Ты должен был только заподозрить кого-то и сообщить Кодану, а дальше пусть они думают.       — Да Кодан скажет снять их обоих с испытаний, — теперь наблюдая за её слаженными действиями, парировал Оливер. — Им же жить спокойно не дадут. Никто же не знает, как извлекать Небулус. А вдруг я ошибся? Я же их жизни тогда сломаю.       — И что ты предлагаешь? Молчать?       — Конечно, пока я не буду уверен в одном из них на сто процентов.       Академия изначально была выбрана тем местом, которое послужит Небулусу приманкой. Непризнание академией факультета Пуффендуй — чем не вызов обществу? Волшебники перешёптываются, возмущаются, отчего жертва идёт прямо в лапы. Для безоговорочной уверенности в то, что приманка сработает, Кодан придумал повторное определение факультета. Ох, как нелегко было подписать Министерству акт о полной свободе действий верхушки академии, но иного пути не видели. Громовещатели, или как их называют в простонародье «кричалки», поступали на имя министра тоннами.       Мой ребёнок не выходит на улицу, потому что не может пройти и десяти шагов без оскорблений в свою сторону! С каких пор факультет Пуффендуй стал скопищем тех, кто не подошёл к трём другим факультетам?!       Меня уволили с работы за то, что, обучаясь в Хогвартсе, я был на факультете Пуффендуй! Как такое возможно в демократической Англии?!       Дело могло дойти до свержения только-только зарождающегося руководства, но к счастью, осенью мятежи пошли на спад. В сентябре птички залетели в клетку, и дверца захлопнулась. Осталось выяснить, какая из них привела под перьями неприятеля.

***

      Гермиона сидела в зале суда в качестве одного из судей. На ней, как и на остальных, мантии сливового цвета с вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди. Глядя то в центр зала, где сидела подсудимая в голубом платье, больше походившем на простыню, а рядом с ней стоял Драко, облачённый в чёрные доспехи костюма, то глядя вправо, откуда на неё и Гарри смотрел Рон, она не могла переключиться на процесс, потому что голову, подобно рою ос, атаковали мысли. Она думала о себе самой и её отношении к другим, ведь все пути, выстроенные за семь лет, вдруг резко поменяли курс. То ли она поняла, что шла совсем не туда, то ли компас внутри неё залихорадило.       С Пэнси и Блейзом было сложно, особенно с Пэнси. Она не так проста и посредственна, как Гермиона считала раньше. Дав обвести себя вокруг пальца, Гермиона стала делить с ней секрет, о котором (в чём она была уверена) Драко даже не догадывался. Пэнси расскажет ему? Или уже рассказала? То-то Малфой нет-нет, да и глянет на Гермиону, отчего она себя так неловко чувствует.       Да, с Пэнси и Блейзом сложно, но не сказать, что с Гарри и Роном легче. Она всегда была одна, даже с ними. Они её друзья, но они её не понимают. Гермиона во многом разбиралась сама. Закрыв лицо книгой, не смеялась над их шутками, когда не хотелось, а потом с серьёзным видом отвечала, что должна читать, и уходила. Сама виновата, что не просила помощи. Оба — и Рон, и Гарри — считали, что знают её, хотя в сущности не имели представления и о четвёртой части. Поэтому они очень удивятся, если Гермиона проголосует за то, чтобы оправдать эту девушку. Малфой подал ей отличную идею, уж такой удар в лоб раскроет слепым мальчикам глаза.       Драко одёрнул Гермиону, когда она уже заходила в зал. Гарри попеременно смотрел на обоих, готовясь к чему угодно, хоть к словесной полемике, хоть к драке, но Гермиона сказала, что всё в порядке и позже она объяснится.       — Я решил использовать твой должок.       — Ты меня для этого позвал? — спросила она недовольно, даже попрекнула Драко в этом нахальстве. Чем же теперь отвечать Гарри, вот главный вопрос. А что до причуд Малфоя — это сейчас на втором плане. Да зачем она вообще остановилась? Зачем разговаривает, если решила пресечь любое с ним общение, отрезать все пути связи и больше никогда по ним не ходить?       — Нет, конечно же нет, — он смотрел как Гермиону, как на отшибленную. — Я позвал тебя, чтобы узнать, как твои приступы слабоумия. Вижу, ещё беспокоят?       — К чему это всё? — она закатила глаза. Пусть идёт к Забини и Паркинсон, хвалится перед ними своим остроумием, а ты уходи, Гермиона, иди к Гарри и желай Рону победы.       — В общем, я хочу, чтобы ты проголосовала за меня при любом исходе.       — Ещё чего? — Гермиона усмехнулась и сложила на груди руки.       Драко бы по-хорошему стать темнее ночи, но ответ Гермионы его позабавил. Наверное, его бы больше расстроило: «Хорошо, сделаю».       — Вау…       Как же её передёрнуло от этого «вау», как по нерву ударило. Псевдомалфой в клетке сказал точно так же, когда увидел её в том красном платье. Глаза Гермионы забегали, она опустила руки и отшагнула.       — Я тебе ничего не должна. И держись от меня подальше.       Вот так, ни с того ни с сего переменилась и ушла. Почему? Ответ был у Драко за спиной, он сам всё сопоставил, когда услышал шаги. Обернувшись, он даже не поскупился на похвалу:       — Уизли? — Драко прищурился. — Ты ли это? Что, продал дом, чтобы купить этот костюм?       — Спасибо за комплимент, — только и ответил Рон, проходя мимо. Он не хотел больше ничего говорить, хотел сделать вид, будто его не трогает хамство Малфоя, но не получилось. — А ты, вижу, уже в трауре. Подсознательно готов проиграть?       — Это кому, тебе?       Костюм Рона был тёмно-синим, но на фоне Драко он казался просто синим. То, что Рон сейчас скажет, он хотел сказать с того самого дня, когда они подрались. И вот этот момент настал.       — Ну да, в прошлый же раз проиграл, — без запинки. — Кстати, как лицо? Вижу, зажило? Хотя чему я удивляюсь, на псах всегда всё быстро заживает.