Твоя очередь
7 апреля 2017 г. в 20:57
Когда Блейз привёл Драко во дворец, ничего ареста не предвещало. Драко встал в строй и приготовился к команде, но как только зазвучала музыка, управляющая танцующими дама опять всё прервала.
— Лакей! — закричала она. — Как ты посмел привести сюда его! Арестовать!
И она направила свой указательный палец прямо на Драко. Юноши и девушки повернули к нему свои головы, и по толпе прошёлся шёпот. Те, кто стоял к Драко очень близко, отпрыгнули от него как от каличного, а прибежавшие амбалы схватили его тем временем за руки и ноги.
— Руки убрали, — глядя то одного амбала, то на другого, сказал Драко грубым тоном, но они его не послушали. Тогда он попробовал вырваться. — Да отвалите от меня!
— И как тебе совести хватило прийти сюда? — подойдя к нему, сказала женщина, не скрывая отвращения. Кожа её лица была настолько белой, что сомнений, накладывает ли она на себя тонны мела, не возникало. — Хам!
Даже её белые волосы не были такими белыми, как кожа. Намотанные по образу и подобию мазка сливок, они нисколько не сковывали движений дамы. Казалось, их тяжесть она даже не ощущает.
— Я прошу прощения у вас, — пересилив свой гнев, произнёс Драко. Он хотел сказать ещё что-нибудь в своё оправдание, но дама не дала ему договорить.
— Закрой свой рот, — каждое слово она сказала как отдельное предложение. — До конца своих дней ты проведёшь в клетке!
***
— Как поживает мистер Малфой? — спросил директор Орлеан Кодан. В просторном зале стояло четыре зеркала во весь рост, каждое из которых отведено одному из выпускников. У зеркала, которое показывало Драко, стоял Оливер, за Роном наблюдала Кассандра, а за Симусом и Падмой незнакомые нам служители академии. — Вышло небольшое недоразумение, — Оливер старался говорить спокойно, и он с этим переборщил. Медлительность его можно сопоставить с речью нервно больных, которых накачали транквилизаторами. — Малфоя не выпустят из зазеркалья. Чуть больше полугода назад он разбил зеркало у себя дома. Орлеан медленно повернул к нему голову, по этому движению легко стало ясно, что он по меньшей мере вне себя. — А для чего им даются анкеты? — он едва не усмехнулся. Улыбками в этой ситуации, конечно, ничего не добьёшься, ведь проблемы с зазеркальем всегда вызывали трудности. После их благополучного разрешения не стыдно и взять себе несколько выходных для восстановления. В последний раз Орлеан столкнулся с точно такой же проблемой, и того испытуемого одно время уже и не думали увидеть по эту сторону зеркала. — Малфой ответил, что ничего не разбивал, вот. Оливер суёт ему лист, где в самом деле на вопросе о том, разбивал ли он за последние семь лет зеркало, крестик стоит около слова «нет». — Это даже хорошо, — говорит Орлеан. — Я думал, что смотреть мне придётся на одну лишь драму между ним и мисс Грейнджер, так тут раскрылся, как оказалось, целый букет. Понятия не имею, как он будет выбираться оттуда, но это не моя и не твоя забота, Вуд. Если тебя направили в зазеркалье по ошибке, то сейчас ничего подобного нет. Этот Малфой сам выбрал такой путь, его предупреждали, что отвечать нужно крайне честно. Именно Оливер был тем парнем, из-за которого Орлеан буквально волосы на себе рвал, — может, с тех пор он и лысый — не зная, как вызволить нарушителя главного запрета о неразбиении зеркал. Дело всё в том, что изготовить зеркало — не то чтобы трудоёмкий, скорее долгосрочный процесс, да и вообще оно создаётся не для самолюбования. — Но сэр… как же так, — неуверенно выговорил Оливер. — Неужели мы оставим его просто так? — Нет, конечно, Оливер, — на этот раз улыбнулся Орлеан добродушно, и, больше ничего не сказав, вышел. В это время Драко и Гермиона только проникнули в зазеркалье через портал в лесу. Оливер наблюдает за ними со стороны Драко, и поэтому, когда Драко стал по ту сторону, все выходы для него закрылись автоматически. Все зеркала стали просто местом самолюбования, Драко в буквальном смысле оказался заперт. — Что случилось? — оставив Рона, рассекающего по волнам моря, Кассандра подошла к зеркалу Оливера. — Малфой… Кассандра понимающе кивнула. Драко, видимо, ассоциируется в их кругу лишь с проблемами. — Я слышала немного ваш разговор. Ты можешь с ним связаться? Оливер смотрел в зеркало. — Нет, у меня такая же, как и у него, проблема с зазеркальем. Кодан почему-то ненавидит Малфоя, вот и не хочет помогать. Но при чём здесь я? Зачем меня в это впутывать? — Оливер говорил, не отрывая взгляда от зеркала. Это отбивало у него страх предполагать подобные вещи о директоре. — С чего ты так решил? — Да это же Малфои. Его отец или мать могли сделать Кодану что угодно, вот он и отыгрывается на их сыне. — Но это лишь предположения, — сказала Кассандра в защиту директора. — Когда он увидел, что к нему в помощники вызвалась Гермиона Грейнджер, он сказал мне такую вещь… что, попав в академию однажды, ты становишься навсегда её частью. Ещё он так интересно прибавил в конце: «Да, Оливер?» — Кассандра внимательно на него смотрела, ведь она прекрасно помнит, как Оливер, будучи отчисленным, после этого этапа снова восстановился, а с тем, кто проходил все эти шесть испытаний, попрощались. — Но ты же и правда был лучше Пенелопы. Конечно, он был лучше Пенелопы Кристал, хоть она и училась на Когтевране, что давало ей преимущество. Оливер говорил это сам: в академии быстрее всего адаптируются когтевранцы, потому как её условия им близки по духу. Он с неохотой вспоминает то время, так как чувство, что им воспользовались, не покидает его до сих пор. Его отправили в помощники к Пенелопе, хоть он и писал, что хочет к Кассандре. Оливер был лучше Пенелопы хотя бы тем, что не был влюблён в неё, а она в него была. И что-то похожее он видит сейчас в Драко и Гермионе, только не может понять кто из них двоих Оливер, а кто Пенелопа. И чтобы продвинуться дальше, он должен это выяснить. Кодан захочет оставить того, кто играет с чувствами, в этом Оливер убеждён точно.***
Как только Гермиона открыла глаза, то ощутила такую широкую улыбку, что ей захотелось прижать ладони к щекам, чтобы она не показалась гримасой. Они снова поцеловались с Драко, что может быть веселее? Если б за развитием их отношений следили тысячи преданных зрителей, те бы с умилением вздохнули. Щёки Гермионы налились краской, и одновременно со смущением она опять почувствовала страх. Что, если Драко над ней издевается? Наверное, она ещё долго не сможет отпустить этот вопрос и дело даже не в самооценке. Это правда несложно: уложить в голове то, что питаешь симпатию к своему врагу. Сложнее поверить, что эта симпатия взаимна. — Да скажи ты хоть что-нибудь, — не выдержав, почти шепчет Гермиона. — Ты всегда что-нибудь говоришь, просят тебя или нет, а почему сейчас молчишь? — она ударила ладонями по прутьям. Это так неуместно смотрелось, что Гермиона, в красивом пышном платье, и выбивает из Драко слова таким образом. Сколько она передумала о них двоих, если её терпение так легко надорвалось? — Недавно мне кое-кто понравился, — с лёгкой улыбкой сказал Драко. Наверное, рассмешил её гнев. — Сможешь угадать кто? Она хочет ему поверить, но не может. Лучше бы Драко сказал, что решил таким образом посмеяться, но не это. И ещё: кое-кто понравился? Да он даже не может сказать прямо: «Гермиона, ты мне нравишься», а всё отшучивается. — Мы ненавидели друг друга семь лет. Точнее ты меня ненавидел и презирал. Драко, — она делает паузу, думая, что лучше говорить дальше. — Пока тебе не сказал это Блейз, скажу я. Драко, я хотела попасть к тебе. Я специально отметила в анкете твоё имя. Я даже не надеялась, что Оливер выберет меня, но… но я здесь. Сейчас я не понимаю, зачем это было нужно. Как только я увидела тебя там, на улице, я пожалела обо всём. Кто ты и кто я? Мы живём по раздельности, мы никогда не общались раньше, и это… — она вздохнула и остановилась, потому что говорила очень быстро, и воздуха не хватало. Это не имеет смысла. По крайней мере для неё, так она хотела продолжить. Но скажешь ли такие слова человеку, рядом с которым забываешь о неприятностях, заботах? Рядом с которым в радость даже просто стоять и молчать? Взгляд Гермионы просветлел, и она сказала: — Твоя очередь.***
Летом, когда Драко только собирался поступить в академию, родители ему сказали: — Будь осторожен. Сейчас за нами наблюдают, и неизвестно как долго это будет продолжаться. — Я понимаю. Он и правда понимал. Кто его семья? Они Пожиратели смерти. Возможно, к ним относились бы по-другому, если бы они не предали и Волдеморта. Малфои стали людьми, с которыми лучше не иметь дел, на которых нельзя положиться. Малфой-Мэнор называют осиным гнездом. — В академии ты должен показать, что мы теперь лояльно относимся к магглорождённым. — И как я это сделаю? Да и зачем это мне? Все поймут, что я так пытаюсь преподнести нас в лучшем свете. А я не привык лицемерить. Он сидел за столом, а Люциус и Нарцисса стояли рядом. — Начни общаться с одним из них, — Люциус будто и не слышал слов сына, он без запинки говорил по тексту, который готовил для этого разговора. — Что в этом сложного? Вам — детям — легче. — Ты только пойми, — подхватила Нарцисса, — если нам не дадут шанс, мы станем нищими. Твоего отца не допустят до прежней работы, как и тебе в будущем не разрешат занимать высокопоставленные должности. И кем мы станем, Драко? Пожалуйста, попытайся. Министерству нужны действия и результаты. Она подошла к Драко и положила ему на плечи руки, которые он сию минуту скинул и поднялся со стула. — Нам — детям — легче? — крикнул Драко, поймав взгляд отца. — То есть ты не собираешься унижаться перед всеми! Так почему я обязан?
