Шаг за шагом

      Новая библиотека деревни была больше своей предшественницы в несколько раз и разделялась по секторам доступа, представляя собой полноценный и защищенный архив Конохи. Многие двери были чипированы, а сам каталог с бумажных носителей перенесся на электронный массив. Хината отметила и то, что работники библиотеки ей отдаленно знакомы: чуунины из старого архива Резиденции.       Поколебавшись немного, она прошла к одному из компьютеров, стоявших чуть поодаль, в углу за стеллажами. Скорее инстинктивно, чем осознанно, словно опасаясь, что кто-то сможет заметить ее за… собственно ни за чем предосудительным. Наверное. Сев за компьютер, она перебрала в голове все «за» и «против» – в конце концов, информации может просто не быть, учитывая, как пострадал архив во время войны. Будет хорошо, если получится найти сводку с датами и сухими короткими пояснениями по ним. Надеяться и в самом деле не стоит, но все же Хината, вбила в поисковик «Учиха». На экране появилось окошко с мигающей змейкой, обозначающее, что идет обработка запроса.       Хината скосила взгляд в сторону, стремясь совладать с сердцем, что быстро стучало в груди, со жгутом, крепко обвившим желудок, с легкой, но вполне ощутимой дрожью, волнами отдававшейся от колен к бедрам. Неправильность происходящего не отпускала, в том числе и по причине воспитания: одно дело добывать сведенья о потенциальном враге и совсем другое – применять столь недостойные методы в отношении знакомых. Саске же относится к категории «знакомых»? Губы чуть поджались, пряча эмоцию, которая тенью проскользнула по лицу. Ей неизвестно, к какой категории можно его отнести.       Стараясь не смотреть на монитор, она прикоснулась переплетенными ладонями к плотно сомкнутым губам, как если бы хотела запретить словам или какому-либо иному звуку сорваться.       Саске.       Все поменялось слишком сильно. Могла ли Хината подумать, что когда-нибудь будет плакать, прижимаясь к нему, и, смешно, искать поддержки именно у него, ведь из всех людей только Саске оказался ближе всех? Никогда. Представляла ли она, что человек, к которому она начнет испытывать иррациональную по своей природе привязанность, будет не Наруто? Никогда. И никогда Хината не предполагала, что чей-то взгляд будет столь же осязаем, как и удавка, накинутая на шею.       Хината одернула себя, но мысли уже успели разворошить воспоминания. Сперва о комнате, в сумраке которой Саске прижимал ее к себе, не давая возможности ни вырваться, ни оказать какое-либо иное сопротивление, позволяя лишь беззвучно плакать о своих чувствах, об обиде, нанесенной тем, кто дорог, о собственном проступке, а также о том, что она рада присутствию Саске. Последнее было самым постыдным, ведь он это начал! Из-за него все пошло не так. И сказанные им слова… Хината смогла понять их смысл, несмотря на свое состояние. Учитывая, как она и Наруто идут к своим целям, насколько оба верны выбранному пути и преданы убеждениям, могло ли косвенное вмешательство третьего человека до основания истончить ту прочную, как казалось Хинате, алую нить, которая связывала ее и Наруто?       Следующее воспоминание затронуло события последней недели: вечер, которому предшествовали пять дней без присутствия Саске, ушедшего на миссию. Нельзя сказать, что его отсутствие как-то повлияло на нее, но одновременно было ощутимым. А когда вечером пятого дня он оказался в ее комнате – опять – издала тихий облегченный выдох. Ей, по правде, не нравилось, когда кто-то приходил к ней без приглашения, но она не решилась выгнать его. Просто занялась своими делами: как раз была работа, связанная с восстановлением некоторых рукописей клана, но не имеющая отношения к техникам. В ином случае, она бы точно попросила его уйти. Саске не мешал, сев напротив нее за стол и приступив к написанию своего отчета. После, когда закончил, откинулся на спинку стула и, отвернув лицо к окну, закрыл глаза. Хината работала допоздна, полностью погруженная в свое занятие, а когда закончила, то с удивлением обнаружила, что Саске дремал, а время близилось к утру. Бездумно она накинула на него покрывало с кровати, а сама… Сама взяла книгу и опять села напротив него. В какой-то момент сон одолел ее. Когда проснулась, то Саске уже не было, а покрывало лежало на ее плечах. За окном светило солнце.       Смешно, что последнее она отметила столь же педантично, как и его уход. И все остальное так или иначе связанное с ним. Не могла уже иначе.       Перед глазами промелькнули иные моменты, но более короткие, отражающие суть мгновения: случайная, а может и нет, встреча в Резиденции или на улице, намеренный приход к нему домой за данными – она вновь начала выполнять эту обязанность лично – и все остальное, столкновения, когда они могут не сказать друг другу и двух слов. Да, слов нет, но есть взгляды, от которых все чаще по ее коже пробегают мурашки, а предательский румянец проступает на бледном лице. Таков его взгляд, рождающий смятений в душе больше, чем раньше.       А какой у нее взгляд в ответ? Хината не была готова это узнать.       Она думает о нем. Именно мысли и привели ее сегодня сюда: об этом человеке ей неизвестно ровным счетом ничего, кроме общей информации и тех обрывков, что вскользь и часто случайно упоминал Наруто. При мысли о нем сдавило горло, но слез не последовало. Хината не могла поставить чувства выше гордости своего клана. Что до боли, то она постепенно утихает – так устроен человек.       Взгляд вернулся к экрану, на котором высветились два результата: первый относился к архивным записям о родах Конохи и находился в общем доступе, второй – в закрытой секции. У Хинаты как наследницы Клана и джоннина имелась своя печать доступа, но этого может оказаться недостаточно. В кармане словно стала тяжелее другая печатка, принадлежащая главе клана Хьюго: все ли будет нормально, если она ею воспользуется?       Сперва стоило ограничиться доступными записями.       Книга была новой и, как и предполагала Хината, не содержала ничего интересного: год основания клана, кто стоял у истоков, хронология событий, в том числе и роковых. Со следующей страницы, подобно записям в некрологе, шел перечень имен – все погибшие в ночь резни. На именах главы клана и его жены Хината задержала взгляд. Затем переместилась ниже, бегло дочитав до конца. Последними оказались Учиха Итачи и Учиха Обито, которые значились как погибшие во время войны. Не герои, но и не преступники – шиноби, жертвы боя. Отдельно находились записи про Учиха Мадару – одного из основателей Конохи, шиноби-отступника, человека, выступившего против Альянса, по факту, создавшего предпосылки к войне и в последующем принявшего в ней непосредственное участие.       Хината не испытывала к нему ни жалости, ни ненависти, ни какого бы то ни было иного сильного чувства – война же воспринималась как действие, изначально лишенное смысла. Мадара хотел погрузить всех в вечное Цукуёми, и Хината ощутила на себе силу этой техники, не менее бесчеловечной, чем ее создатель. Но не только ведь Мадара все начал. Руку приложил и Обито. Как ненавязчиво расставлены акценты. Причастных несколько, но виновный только один.       Имя Саске мелькало в хрониках нового времени – один из героев. На этом слове ее будто передернуло и вроде немного запульсировало в голове. Предположив, что всему виной нервозность и переутомление последних дней, Хината решила закрыть книгу, напоследок скользнув взглядом по заключительной строчке раздела, где значилось имя единственного ныне живущего потомка клана. Жестокая строчка, подталкивающая к бестактному и почти издевательскому вопросу: что он чувствует, будучи единственным?       Она одернула себя, поднимаясь и возвращая книгу на полку. Да, Саске потерял семью, но он не один. У него есть Наруто, Какаши и Сакура – люди, прошедшие с ним огонь и воду, боровшиеся за него и выигравшие это сражение. Его семья, не кровная, но приобретенная.       А кто для него она?       Сделав глубокий вдох, Хината направилась в закрытую секцию, показывая дежурному свою печать.       – Прошу прощения, Хьюга-сама, но вашего уровня доступа недостаточно, – уважительно произнес шиноби.       – О. Ясно.       Сохраняя полную бесстрастность, Хината потянулась к карману и предъявила печать Хиаши.       – Мы восстанавливаем записи, – пояснила она, тем самым предупреждая возможный интерес дежурного.       Тот же словно и не удивился, лишь коротко кивнул, делая пометку в журнале и открывая дверь. На случай, если Хиаши станет известно о том, что воспользовались его печатью, Хината заранее подобрала наиболее правдоподобное оправдание: тот сам нагрузил ее работой по хроникам, и не все данные, особенно неофициальные распоряжения Первого Хокаге в период становления деревни, имелись в сохранившемся архиве клана. Но лучше, чтобы приход сюда остался тайной.       В помещении воздух ощутимо чистый, можно сказать, стерильный. Свитки и книги рассортированы по хронологическому принципу. Архивариус сидел за столом, сшивая нитками толстые, продырявленные в области корешка папки. Ему не было особого дела до Хинаты, что немного успокоило.        По учетным номерам свитков она искала тот, который выписала на клочок бумаги с компьютера, но на деле оказалось, что это был общий номер секции, занимающей целый стеллаж. Нервный неровный вдох наполнил грудь. Наугад она потянулась к картонной папке, что первая попалась ей на глаза, и открыла ее – личное дело какого-то АНБУ клана, служившего еще при Втором Хокаге. Пролистав его, она вытащила другую папку с той же полки – член личной гвардии Хокаге, характеристика, положение, контракт, навыки и список миссий с пояснениями по выполнению или провалу. Учитывая, насколько засекречена подобная информация, Хинате стало немного жутко, но это ее не остановило. Просмотрев подряд несколько папок, она, чисто из прихоти, переместилась к концу длинной полки, вытаскивая последнюю – Учиха Итачи. Первое, что она отметила: папка была тонкой, в сравнении с другими. Поколебавшись, все же открыла ее, обескураженно уставившись на один-единственный лист с общими сведеньями и черно-белой фотографией, с которой на нее смотрел двенадцатилетний ребенок.       Неужели это все, что у Конохи могло быть на этого человека? Хината, при определенном простодушии, не была глупа, чтобы поверить в подобное. На ум вдруг пришли слова Наруто, те самые, вскользь брошенные, когда они гуляли вместе в парке рядом с мемориалом погибших шиноби. О том, что на трех массивных черных плитах, стремящихся к небу, нет всех имен. А когда она спросила, кого не хватает, после некоторой заминки Наруто назвал несколько человек, среди которых были и Итачи, и Нагато, и кто-то еще, кого Хината не могла отнести к героям. Спросить «почему?» она тогда не решилась, продолжив наслаждаться прогулкой, о чем теперь сожалела. Стоило задать вопрос, тем более, что Наруто наверняка ответил бы на него. Теперь же у нее не было подобной возможности, разве что спросить у Саске?       Рука замерла в воздухе, так и не положив папку на место.       – Хьюга-сан, вам нужна помощь? – послышался глухой голос архивариуса за стеллажами.       – Нет! Нет, спасибо.       Сердце учащенно стучало.       В этот раз она взяла свиток с верхней полки, привстав на цыпочки. В нем были не то отчеты, не то что-то, очень похожее на медицинские карты: описание группы крови, четвертой с отрицательным резус-фактором, взаимодействие с другими группами, несколько провалившихся тестов. Хината не владела медицинской терминологией, чтобы понять все до конца. В последующих свитках содержалась информация аналогичного характера, упоминался геном – базовые техники, непосредственно их влияние на мозг. В горле встал ком.       Взгляд медленно прошелся по помещению, не задерживаясь ни на чем конкретном. Наверняка ее клану также отведен какой-то стеллаж.       Просмотренный ей материал и правда являлся засекреченной информацией, но не настолько, чтобы хранить ее за семью печатями. Может, она плохо ищет? Сложность состоит и в том, что ей неизвестно, какие именно сведенья ее интересуют. Что-то более развернутое, относящееся к семье Саске и его жизни. Той ее части, о которой ей ничего неизвестно: как он жил у Орочимару, на какие сделки с совестью был вынужден пойти в Акацуки и… как он смог убить брата? Почему Итачи уничтожил свой клан? Всех его членов, кроме Саске.       В ее руках оказалось дело почти столь же тонкое, как у Итачи – Учиха Шисуи. Оно почему-то находилось в папке с очередной медицинской статистикой – ничем не примечательной: банальный список вакцинации и заболевших за какой-то год. Возможно, попало случайно и из-за размера не было обнаружено. А может, кто-то и спрятал, но это слишком глупое предположение: в Конохе есть куда более надежные места, где, скорее всего, находятся и все сведенья на Итачи.       Дело содержало в себе несколько листов бумаги: с большего, медицинские показания, в первую очередь по глазам. Вплоть до размера глазного яблока. Грудь стала вздыматься чуть чаще. Хината вновь успокоила себя тем, что при современном уровне медицины подобные данные вполне реально получить. Взгляд зацепился за вывод под анализами: пригоден. Для чего? Прочитав все еще раз, она вставила папку обратно в дело статистики.       В голове отсутствовали какие-либо предположения, только вопрос: а где дело Саске? Здесь или «там» ? Снизу вверх пройдясь взглядом по стеллажу, Хината тяжело вздохнула. Предстояло много работы, ведь она не изучила даже одной трети. Неожиданно Хината ощутила отголосок пока еще глухой далекой злости: на ситуацию, на тайны, на вопросы, которых за последний час стало в разы больше, и на собственную жуткую уверенность в том, что, если она продолжит читать дальше, несостыковок появится намного больше.       Если Наруто причислил Итачи к героям, то считает ли и Саске так же?       Хината резко положила на место свиток, который даже не успела развернуть. Нет. Нельзя. Она не должна во всем этом копаться просто так из праздного любопытства и нежелания – боязни? – спросить напрямую. Происходящее было глупостью с самого начала. И если для нее все это действительно важно – жизнь Учиха Саске – то она спросит у него самого. А от его ответа станет окончательно понятно, как именно он ее воспринимает и что она для него значит. В конце концов, Саске не относился к тем людям, которые каждому встречному будут рассказывать о себе и своих близких.       Приличия ради покопавшись с час или около того в документах по тематике, заданной отцом, Хината покинула архив, облегченно выдохнув в тот момент, когда за ее спиной закрылась дверь. В душе остался определенный раздрай, но настроение заметно улучшилось, что доказывало кое-что и самой Хинате: Саске стал достаточно важен, чтобы у нее отсутствовало желание как-то действовать за его спиной. Стоит это признать и просто смириться взамен поиска оправданий и нелепых метаний, причиняющих боль в первую очередь ей.       – Хината?       Она внутренне вздрогнула, широко распахивая за миг до этого прикрытые глаза. Сакура стояла в нескольких метрах от нее, держа в руках пару увесистых книг. Хватило и взгляда мельком, чтобы заметить легкую усталость, залегшую под глазами и отраженную в небольшой бледности лица. Чуть позже Хината увидела и покрасневшие белки, отчего зеленые глаза Сакуры казались еще ярче, и, возможно, некую худобу, явно вызванную неправильным питанием. Чувство стыда окутало ее: она считала с человека больше, чем должна была.       – Здравствуй, Сакура.       – Да. Здравствуй.       Улыбки обоих вышли вялыми и натужными.       – Редкость увидеть тебя в библиотеке. В том плане, – быстро поправилась Сакура, – что собрания книг и рукописей клана Хьюго достойно восхищения. Или ты…       Оборвавшись на полуслове, она глянула за плечо Хинаты на читающего свиток дежурного.       – Поручение отца, – просто ответила Хината без какой-либо запинки: это чистая правда. – Архивы клана сильно пострадали. Кто-то должен заняться их восстановлением.       Выражение лица Сакуры немного смягчилось.       – Понимаю. С Фондом схожая проблема. Было решено создать базу данных как погибших для оказания помощи семьям, так и выживших. И не только Конохи – централизация данных всей страны Огня. А также беженцы из других стран и деревень… Данные на каждого, особенно медицинские – считай, мы собираем по крупицам.       – Поэтому ты выглядишь такой усталой?       Сакура замялась.       – Да. С большего, – она тут же улыбнулась: – Но я справлюсь.       В этом сомнений не было. Пожалуй, именно это качество Хината когда-то определила как общее для себя и Сакуры: как бы ни было тяжело, они обе справлялись с трудностями каждая по-своему, не останавливались и упрямо шли до конца. Сакуре это позволило превзойти Пятую, а Хинате – создать собственные техники и стать достойной преемницей отца, а также… начать отношения с Наруто.       Но сейчас для Хинаты не было более некомфортного человека, чем Сакура. Слепая к ее чувствам, теперь она понимала, что действия Саске сильнее, чем на ком-либо, отражаются на Сакуре: та любила его столь же долго, как и Хината – Наруто. А теперь – одна сплошная неопределенность, которая разрушила ожидания многих, в том числе и самих девушек: кто, как не принцесса Бьякугана, может составить пару Первому Герою Великой Войны, и кого, как не преданную сокомандницу, гениального медика, выберет в спутницы жизни Второй?        «Отступник».        – Хината? Ты в порядке?        Сдавило виски, но приступ боли удалось перетерпеть.        – Тоже немного устала.        Неожиданно лицо Сакуры оказалось очень близко, и в следующую минуту Хината ощутила, как та прикоснулась к ее лбу, а после потянула на себя ворот кофты, оголяя шею. Картина предстала неприглядная, но не столь плачевная, как несколько недель назад: опоясывающие синяки от удушения блекло-желтыми пятнами еле-еле проступали на коже. Хината тут же одернула ворот кофты, инстинктивно отступив на полшага.        Обе молчали несколько мгновений.        – Это…        – На миссии была невнимательна, – быстро проговорила Хината, заставляя себя улыбнуться. – Ерунда.        Меж бровей Сакуры залегла напряженная складка. Было видно, что она хочет что-то сказать, но по какой-то причине не делает этого.        Хината также не могла выдавить из себя ни слова, хоть в голове и прокручивала возможные варианты вопросов и ответов на них, опасаясь на деле лишь одного единственного: как давно она была на миссии? Верный ответ: почти полтора месяца назад. Что до отметин, то причина их происхождения нелепа и постыдна. С одной стороны, Хината заверяла себя в том, что разрыв с Наруто был слишком тяжелым, она находилась в жуткой депрессии, вернулись кошмары, хоть наутро она никак не могла их вспомнить, а единственными напоминаниями служили холодный пот и бешеное сердцебиение. С другой стороны, насколько нужно стать эмоционально нестабильной, чтобы одной из ночей проснуться от того, что душишь саму себя: ладони лежали на шее, во рту было сухо, а кашель раздирал горло. Теперь Хината вынуждена принимать перед сном седатив, чтобы максимально упокоить себя. В этом был смысл: сны без сновидений и относительное равновесие в течение дня. Проблемы нет, пока никто не знает.        – Это… сделал Саске?        Произнесенный, наконец, вопрос оказался столь неожиданным, что Хината вновь посмотрела на Сакуру прямо, моргнув при этом несколько раз.        – Что? Нет. Говорю же: была невнимательной на миссии.        Причем здесь Саске?        Сакура молча отвела взгляд, сжимая руки сильнее. Стало окончательно неуютно. Для подобного вопроса вполне могли быть основания: Саске дважды пытался убить саму Сакуру, пусть начатое он и не собирался доводить до конца, ради прикрытия.        В голове что-то щелкнуло. А почему Хината уверена, что существовало именно две попытки? Ей точно рассказывала сама Сакура, но когда была вторая? Боль, о которой удалось забыть на несколько минут, вернулась.        – Хината, скажи, ты ведь все еще любишь Наруто?        Не то вопрос, не то утверждение, ведь ненамеренно, но очень отчетливо в словах Сакуры проскользнула искра скрытой надежды. У Хинаты резко пропал голос.        Раздался взрыв, отдавшись волной по земле. Миг спустя в помещение воцарилась звенящая тишина. Сакура и Хината ошарашено смотрели одна на одну, прежде чем одновременно броситься на источник шума к окну. С рыночной площади поднимался столб дыма. Взрыв баллона? И тут последовало еще два в северо-западном направлении на расстоянии ста метров друг от друга – это не случайность. Послышались первые крики.        Сакура спрыгнула на улицу первой, Хината – за ней.        Все вопросы и ответы напрочь позабылись, а книги валялись на полу.