Letters / Письма

Сидя на скамейке возле стенки, Сэнди внимательно наблюдала на подругой, которая сейчас стояла у станка, старательно выполняя упражнения. Вот уже третью неделю девушка пыталась прийти в форму, и буквально изнуряла себя долгими тренировками. Чен разрешил жене вернуться к работе, и поэтому Аманда с особым рвением занималась едва ли не каждый день. Вот и сейчас — занятия уже давно закончились, темнота за окном оповещала о том, что пора бы уже разойтись по домам, но Аманда всё никак не хотела покидать просторный зал. Что-то изменилось в ней в последнее время. Что дало толчок для столь резкой перемены, девушка не могла сказать и сама. Возможно, этому послужило общение с Джастином. Возможно, письма, которые она получала от матери. А может, у Аманды попросту открылись глаза на происходящее. Постоянные унижения и побои со стороны мужа, замкнутость, отсутствие нормального общения с другими людьми — все эти факторы играли немаловажную роль в жизни девушки, которая по натуре своей была довольно впечатлительной и мнительной натурой. Устав от домашней тирании, Аманда была рада любой возможности выбраться из дома. Ченни не столько бил её, сколько сама атмосфера напряжённости и недоброжелательности давила на психику отчаявшейся девушки. К тому же, головные боли, которые раньше были незначительными, переросли сейчас в постоянную мигрень, иногда сопровождающуюся сильными приступами головокружения, к которым изредка примешивалась тошнота. Аманда писала неимоверно длинные письма матери, но зачастую у неё попросту не хватало духа, чтобы отправить их. Вместо этого она стала писать ей коротенькие «У меня всё хорошо, жду в гости, скучаю сильно, твоя Аманда», и подобную ерунду. Девушка попросту не хотела огорчать свою маму, которая однажды обмолвилась в письме, что у неё начались проблемы со здоровьем. Она даже выслала матери денег, чтобы та смогла нормально отдохнуть и подлечиться, так что вариант уехать к маме от жестокого мужа Аманда даже не стала рассматривать. — Может, уже пойдём домой? — проговорила Сэнди, глядя на то, как её подруга безжалостно истязает себя — по-другому этого и не назвать. — Ещё немного, — отозвалась запыхавшаяся Аманда, приподнимаясь на носочки. Сэнди горестно покачала головой. Малышка Зизи уже уснула, прижавшись к своей маме, и женщина сидела, слегка покачиваясь, держа дочку на коленях. Её и саму потихоньку начинало клонить в сон — тишина в помещении, неяркое освещение, тяжёлый день и позднее время делали своё дело. Прикрыв глаза, Сэнди задремала и не сразу поняла, что происходит, когда Аманда принялась тихонько теребить подругу за плечо. Без лишних слов они собрались и покинули здание балетной школы. Положив дочку на заднее сиденье и укрыв её пледом, Кассандра села за руль, и машина тронулась с места. Аманде не хотелось возвращаться домой. Зачем? Чтобы вновь смотреть на недовольное лицо Чена? Выслушивать его нотации на тему того, что она — неумёха и идиотка? Терпеть очередное сравнение с бывшей женой? Она уже написала заявление о разводе. Оставалось только отнести его и подать, но что-то каждый раз не давало этого сделать. Девушка уже не чувствовала той всеобъемлющей любви к своему супругу, что была раньше. Порой она ловила себя на мысли, что уже не чувствует к Чену ничего, кроме обиды, негодования и ревности. Да, она всё ещё ревновала его, но с каждым разом это чувство становилось всё слабее. Раньше он казался Аманде едва ли не богом. Сейчас же ей хотелось как можно скорее избавиться от этого чудовища. Квартира встретила её молчанием. Полоска света неярко пробивалась из-под двери кабинета, в который ей было запрещено входить. Чен дома. Ну и чёрт с ним, пускай сидит там взаперти. Он сам себе делает хуже. Себе и Аманде. Но самой девушке, казалось, было уже всё равно. Переодевшись, она быстро приняла душ, поужинала, и, по привычке, села писать очередное письмо маме, но сегодня мысли упорно не шли в голову. Аманда задумчиво стучала ручкой по столу, глядя в никуда. На душе было спокойно, но такое спокойствие скорее говорили о равнодушии, нежели об обычном состоянии души, находящейся в покое. — Чем занимаешься? — обняв её сзади, прошептал на ухо тихо вошедший Ченни, и Аманда вздрогнула от неожиданности. Сердце застучало так сильно, что на несколько секунд ей стало тяжело дышать. — Хотела написать письмо маме. Ты меня напугал, — вполголоса ответила девушка, продолжая неподвижно сидеть на месте. — Хорошо. Чен замолчал, а Аманда пыталась понять, зачем он пришёл и чего хочет от неё. Они молчали так несколько минут, думая о своём. — Ченни, — осторожно начала девушка, стараясь предугадать настроение мужа, — я хотела поговорить с тобой. — Хорошо. Опять этот односложный ответ, поставивший её в тупик. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Аманда решилась. — Знаешь, я много думала о нас. И мне… — она замялась, — мне кажется, что нам нужно… нужно… — Нужно? — повторил вслед за ней мужчина, крепче обнимая жену, да так, что Аманде стало трудно дышать. — Ты меня задушишь, — сдавленным голосом пробормотала девушка, пытаясь высвободиться. Чен слегка ослабил объятья, и она продолжила, — нам нужно побыть отдельно друг от друга. Она так и не смогла произнести слово «развестись» — испугалась будущей реакции мужа. Пусть будет так. Может быть, они побудут немного порознь, и Чен поймёт сам, что развод просто необходим? — Почему? — всё так же спокойно спросил мужчина, и Аманда даже удивилась этому вопросу. — Как это почему? Неужели ты не видишь, что творится в нашей жизни? — стараясь не повышать голоса, произнесла она, — нормальные супруги не живут такой жизнью, Чен. Если тебе со мной сложно, давай попробуем пожить отдельно какое-то время. — Хорошо, — неожиданно согласился Чен. Аманда не поверила своим ушам. Неужели он вот так легко и просто согласился? Не может этого быть! И тут, словно в подтверждение её неверия, он продолжил, — только не думаю, что ты нужна кому-то. Куда ты пойдёшь? К такой же неудачнице Сэнди, от которой сбежал собственный муж? Или к своей больной мамочке, которая сейчас лежит в больнице? Голос Чена был по-прежнему спокоен, словно он не выяснял сейчас отношения с женой, а просто беседовал на ничего не значащую тему. — Упадёшь в обморок где-нибудь по дороге, и кто тебе поможет? Ты же такая слабая, Аманда, ты даже с собой справиться не можешь. Допустим, я дам тебе денег, чтобы ты не умерла от голода, но что потом? Я так понимаю, ты хочешь уйти от меня? И не делай вид, что я не прав, твои мысли написаны у тебя на лбу, и мне вовсе не нужно видеть твоего лица для этого. Если бы сейчас прямо над ней отверзлась крыша её комнаты, и в неё ударило молнией, Аманда была бы поражена этому гораздо меньше, чем словам, что только что прозвучали из уст некогда самого любимого ей человека. Ей были непонятны его слова: то ли он так выражает свою заботу, то ли лишний раз тычет в её же безысходность. — Ченни, позволь мне самой решать, как поступать, — осмелилась произнести девушка, — в конце концов, моя жизнь — это моя жизнь, и я сама вправе выбирать, что делать. — Вот как, значит? Жизни свободной захотела, шлюха? — внезапно рассердился Чен, — плохо тебе с мужем? Ну хорошо. Ты сама напросилась. Резко схватив жену и поставив её на ноги, мужчина потащил Аманду из комнаты в прихожую. Девушка закричала от неожиданности и страха, не зная, что на этот раз задумал её супруг. — Чен, отпусти! Пусти! — кричала она, тщетно размахивая руками и пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. — Сейчас я тебя отпущу, не бойся, — приговаривал мужчина, одной рукой быстро открывая входную дверь, — просила? Получай! Он больно стукнул её, прижав спиной к стене, и процедил сквозь зубы, гневно глядя в заплаканные глаза, в которых явно читался дикий страх: — В этом доме нет абсолютно ничего твоего. Ты хотела уйти? Уходи! Ты здесь никому не нужна. Ты вообще нигде никому не нужна. Одетая в домашнюю одежду, разутая, напуганная, плачущая Аманду была вышвырнута в подъезд, словно ненужная вещь — на помойку.