Прошлая жизнь шинигами

      Путь был невероятно скучен, однообразен и невзрачен, даже и мимолетному взгляду не за что было зацепиться, более того — задержаться на чем-либо дольше, чем на секунду, так же не представлялось возможным. Но именно это и помогало Тоширо полностью погрузиться в свои ненавязчивые раздумья, текущие неспешной рекой, заметно успокаивавшие его возбужденные нервы. Именно эти-то мысли, возникающие в моменты полной отрешенности от мира, когда взгляд бездумно скользит по окружающему пространству, а мозг не отвлекается на всевозможные задачи, он и ценил больше всего. Ведь в них можно было просто невероятно глубоко погрузиться, исследовать со всех сторон и только затем отложить на полочку, вдоволь ими насладившись. Хоть эти мысли и были весьма отвлечены от реальности, и почти ни на что не пригодны, разве что, в составлении мнения о различных вещах и происшествиях, из тех, что благополучно забываются затем на долгое время, оставляя лишь красочную дымку, они все же доставляли такую радость и удовлетворение, которого не могли доставить ежедневные практические мысли. Но долго задерживаться на них не удавалось, всё внимание больше концентрировалось на предстоящей проверке, вовсе не радовавшей Широ одним своим фактом проведения, ведь это была первая в его жизни официальная встреча и проба своих способностей. И волнение от этого предстоящего действия затмевало все те радости, которое оно могло ему дать в случае успеха. Избавиться от этой излишней нервозности, вполне имевшей возможность помешать ему в любой момент прохождения теста, никоим образом не удавалось, несмотря на все его немалые усилия, приложенные к достижению этой цели.        Но вот на горизонте показались маленькие коробки домов, явственно темневших на фоне белоснежной природы, становившиеся все ближе и четче с каждым шагом, нередко дававшимся с огромным трудом уставшим и замерзшим ногам. Между ними деловито шагали люди, казавшиеся с такого расстояния маленькими муравьями, образовывавшими свой, закрытый от других мирок, наполненный своими тайнами и загадками. Куда все они так спешили в такую рань, в то время, когда так и тянет полежать хоть на секундочку подольше в согретой за ночь кроватке, и нет никакого желания высовываться в этот холодный и недружелюбный мир? А спешить все же есть куда — никто не отменял дела, не терпящие отлагательства, да и разве многого можно добиться, не вылезая с постели? И вот, эти угрюмые фигуры теперь снуют по городку, зарывшись по самые уши в одежду, едва дававшую успокоительное тепло. И ни у кого из них не было ни желания, ни сил выдержать еще хоть секунду в этом жутком холоде, чтобы остановиться и взглянуть на небо приятного голубого оттенка, и задуматься о чем-то своем, столь же необходимом, как воздух, но которому так мало времени отводится в повседневной жизни. Хоть мальчик и был родом из этого города, и исходил его за свою жизнь вдоль и поперек в поисках куска хлеба, все вокруг казалось ему незнакомым, новым и необычным, словно мир, который еще только предстоит исследовать, и сложно было сказать, от чего так — от того ли, что он раньше мог только крадучись пробегать по улицам, ожидая неизменного пинка от прохожих, или от того, что успел, сам того не заметив, измениться до неузнаваемости за те два года, что не посещал этого города.        Мальчик и заметить не успел, как они пробрались сквозь многочисленные кособокие домишки к зданию городского управления, почти ничем не отличаясь от остальных, разве что тем, что на его крыше гордо восседал золоченый дракон, чья краска постепенно продолжала облупливаться, открывая взору прячущуюся под ней медь, тускло блестевшую под скупыми лучами солнца. Но хоть этот дом являлся таким же серым, невысоким и старым, именно в нем таится сама жизнь, бурная и насыщенная, именно здесь решаются все вопросы, касающиеся города в целом и некоторых его отдельных деталей.        Широ толком и не осмотрел внешний вид здания, как оказался втянут в темное зево дома, как его можно было бы литературно описать, да жаль, под это определение оно никоим образом не подходило. Это была обычная дверца, хоть и выглядящая слабой, но твердо держащаяся на своем месте и спасавшая от резких ударов ветра, спешившего заглянуть внутрь хоть одним глазком, словно бы воришка, оценивающий объемы возможной добычи. Внутренняя же часть дома также оставляла желать лучшего — износившееся дерево являлось не лучшей составляющей здания, а загрязненность пола говорила о том, что-либо никто не удосуживался позаботиться о его чистоте, либо же никакие средства уже не могли спасти место, являвшееся самым посещаемым во всем городе. Хоть и выглядело все довольно жалко, до неприличия серо и безлико, но Тоширо чувствовал настоящую радость от предвкушения того, что сможет влиться в работу огромного механизма, устроившегося в таком простом и старом логове. Но разве же от этого стало хуже то, что скрывается за этими стенами? Вовсе нет, а потому мальчик с нетерпением оглядывал окружающий его интерьер, в мечтах переносясь в то время, когда он уже ежедневно ходил в это место, прохаживался мимо ставших родными стенами, спокойно ориентировался в нахождении необходимых бумаг или людей, спеша в это место ежедневно. Но сейчас это было лишь незнакомое ему доселе помещение, пугавшее своей отчужденностью и некоторой непривычностью. В сердце снова прокралось подозрение о том, сможет ли он, собственно, стать достойным работником, да и сможет ли вообще им стать. Но к этому времени коридор уже закончился, уперевшись в створку двери, и ему не оставалось ничего иного, кроме как взять себя в руки и изо всех сил доказать свои способности, не упадя при этом в лицо перед начальством. Возможно, в будущем ставшим бы его.       Комната, в которой оказался Тоширо, была самой просторной из всех, какие ему когда-либо доводилось встречать, а предметы интерьера, ее украшавшие, явно были подобраны со вкусом, да и стоили немало, стоило лишь бегло на них взглянуть, как сразу бросались в глаза все те вещи, недоступные людям со средним достатком. За небольшим столиком восседал Ёшимару-сама, выглядевший ещё величественнее в этой комнате, где каждая вещь была подобрана словно бы для того, чтобы подчеркивать все прекрасное в нем, делая его еще лучше в глазах других. Это его преобразование немало смутило мальчишку, нервно посмотревшего сразу после этого на свои ноги. Хоть ничего в них и не изменилось, да и их подробное рассматривание являлось не самым приятным и важным занятием, но это хотя бы помогало чувствовать себя чуть более уверенно, ведь стоило ему посмотреть на этого мужчину, как вся прежняя нервозность словно бы возвращалась с удвоенной силой. Один факт нахождения в одном помещении со столь значительной персоной уже оказывал немалое влияние на его настрой, а уж необходимость пусть и краткого, но разговора, попросту уничтожала все его слабые попытки держать себя в руках. — Тоширо-кун, ты всё же пришёл, — медленно и с расстановкой произнес мужчина, вполне дружелюбно протянув мальчишке тоненькую стопочку бумажек, зиявших белыми проблемами среди черных иероглифов. — Возьми задания. Думаю, ты легко с ними справишься. — указав небрежным взмахом руки на столик в углу комнаты, Ёшимару вернулся к своим записям и беседе с другим своим гостем, выглядящим не менее презентабельным, но не имеющим этого чарующего шарма, коим обладал Ёшимару-сама.       Уже отходя от стола этого мужчины, мальчик обратил внимание на то, что его учитель скромно притаился у двери, словно бы и не он обладал тем ужасным характером и самомнением, а вчера запросто беседовал со своим начальством. Этой перемены понять юному ученику не было дано, а потому он просто притаился в уголке и занялся решением данного ему теста.       Тоширо с удовольствием погрузился в свое любимое дело, постепенно все меньше внимания обращая на то, что происходит вокруг. Напряженное ожидание спало, открыв путь для спокойной и плодотворной деятельности. И если сначала все задания представлялись невероятно легкими — всего лишь незначительные вычисления, которые можно было даже не записывая совершить, то далее пошла та часть, на которой и заваливались большинство работников, имеющих даже некоторый стаж в своей профессии. Тут требовалось правильно применить те знания, о которых ни слова не было в задании, а узнать их откуда-либо было крайне трудно. Хотя, сказано не особо верно. Получить необходимую информацию было весьма просто, но вот не каждый догадывался искать ее у обычных людей. Казалось бы, что могут знать типичные горожане, жители деревушек, да будь это отдаленный дом? Многое. Все новости мигом просачивались в их дом с помощью работниц, приходивших на пару дней вместе со всеми последними слухами, многие из которых были основаны на реальных событиях. Обладая прекрасной памятью, Тоширо вспоминал каждый из них, в нужных местах вставляя эти познания. Вероятно, именно незнание или неумение применять данные и являлись камнем преткновения для поступления на работу чиновником, считавшуюся в то время одновременно и самой простой, и самой сложной. Все же, заполнение бумажек никоим образом не могло сравниться с тяжестью физической работы, но только начавшая распространяться по мелким деревушкам умственная деятельность давалась не каждому. Вовсе не являясь огромным городом, в котором чуть ли не каждый умел читать и считать, а в приоритете работа была именно интеллектуальная деятельность, данный городочек еще не успел перейти к новому образу жизни, до сих пор являясь в первую очередь поставщиком сельскохозяйственной продукции. Правда, несмотря на все это, простота заданий не могла не смутить мальчика. Его преследовало настойчивое чувство того, что для него подготовили особые, облегченные документы. Но разве в его способностях настолько сомневались? Он уже достаточно времени выполнял работу чиновника, посвящен во многие детали, имеет опыт, которого так часто не достает новичкам. Так почему же ему настолько сильно облегчили задачу? Или же его учитель врал, говоря о невероятной сложности теста, который даже он едва ли не завалил? Но тогда его мнение об этом мужчине не могло упасть, что не могло не огорчать — несмотря ни на что, он должен испытывать чувство уважения к своему учителю. Ведь было несложно догадаться, что это не какой-то особый тест, прохождение которого требует особых навыков, а что-то вроде экзамена для поступления на низшую должность чиновника. А это обозначает лишь то, что все его проходили... навряд ли бы стали сильно изменять задания, только если, их содержимое. Тогда и его легкость вполне можно обьяснить - для того, чтобы служить писцом больших знаний и не надо. Это уж на более высоких должностях требуются знания и умения, имеющиеся не у каждого. Растрачивать хороших работников на подобную должность было бы не самым верным решением. Во всяком случае, даже эта незначительная работа ему просто необходима как возможность начать собственную жизнь, не зависящую от его учителя, вовсе не ставившего задачу что-либо делать для ученика. Но все эти мысли мешали ему сосредоточиться, а потому мальчик стал сосредоточенно смотреть на очерненный кончик мягкой кисточки, отгоняя от себя все те ненужные мысли, словно ветер рассеивающие его мысли. Его рука бездумно вывела на полях черный мазок, словно бы еще раз показывая очередные преимущества кисточки над отжившими свое палочками. Не так уж и много времени прошло, прежде чем он снова принялся за свою работу, легко выводя аккуратные иероглифы, заполняя пробелы, наслаждаясь хоть какой-то работой разума, уже успевшего застояться от нехватки новой информации, новой работы, новых знаний. Работал он невероятно быстро даже для гения, почти не задумываясь над ответами — они буквально сами приходили, бери и записывай. А потому уже через полчаса труда он готов был нести свою работу Ёшимару-сама, но желание сделать идеальную работу было сильнее, а потому он и задержался на подольше, проверяя каждый столбик, каждый иероглиф, дабы не допустить ни единой ошибочки, пусть и наималейшей. Но никакая проверка не может длиться вечно, а потому Тоширо пришлось встать, слегка подрагивая от напряжение — не каждый же день твою работу оценивает столь высокое лицо, да еще и лично. Краткий путь до мужчины он проделал с трудом, весь сгорая изнутри от раздиравших его эмоций, неподвластных контролю. Но самое ужасное для него произошло в тот момент, когда ухоженые руки чиновника взяли из его грязных, покрытых шрамами, стопку бумажек, а глаза стали внимательно изучать их содержимое. В любой момент можно было ожидать недовольства качеством, попреки грубейшими ошибками, нескрываемое неодобрение. Сердце глухо билось в груди, только нагнетая остановку — что, если его услышат? Услышат этот стук, словно бы кричавший о напряжении мальчика, о его переживаниях, для многих показывшимися бы смешными... что, если бы... Довести подобные мысли до конца ему не дали. — Ты оправдал мои надежды, Тоширо-кун. Результаты еще лучше, чем я предполагал. Несмотря на твой непозволительно юный возраст, я возьму тебя на службу. Думаю, тебе удобнее будет жить где-то поблизости, — мимолетный взгляд, брошенный на учителя мальчика, явственно говорил о том, что Ёшимару-сама по каким-либо причинам не доверяет ему, а потому и старается отдалить от своего нового подопечного. — Приходи завтра вместе с учителем на работу, вместе со своими вещами. Благодушно кивнув, мужчина снова вернулся к своим делам, ненавязчиво намекая на то, что им пора бы и честь знать. Недовольно нахмурив брови, чиновник вышел из комнаты, ведя за собой и Тоширо, находящегося в полной растерянности, что и неудивительно — весь его мир только что перевернулся, разбив на осколки старый.