feel me

      Она медленно бродила по лесу, с упоением вдыхая запахи диких трав и полевых цветов. Раз ромашка, два ромашка, три ромашка. Колокольчики и васильки. Дикие нарциссы и лютики. Небольшая плетеная корзинка в руках, набитая доверху очередными составляющими отравленного зелья. Добровольно отданная пыльца фей бледно-голубого цвета; нежно-розовая кровь единорога, надежно закупоренная в колбу, мирно позвякивающая в кармане дорожного платья; невидимые перья невидимой птицы прямо у нее в рукаве. Все было собрано и давно готово. Осталось только закрыться в своих покоях, чтобы во время полной луны растолочь все ингредиенты в ступке из кости последнего волка-оборотня, и оно будет готово. Отравленное любовное зелье. Приворот, который в буквальном смысле влюбляет до смерти. До пены вокруг рта и почерневших от тяжелой страсти глаз. Она готовила это пойло уже несколько недель. А теперь, когда наконец-то приблизилась к желаемому так близко, неожиданно даже для самой себя вылила перламутровое лиловое варево в отхожую яму, с какой-то победоносной улыбкой слушая, как оно шипит и злится из-за своей ненужности.       Нет, она завязала с подобного рода зельями. Теперь только лечебные отвары, настои от бесплодия и припарки, убивающие очередную болезнь. Ничего отравленного и безумного. Даже заговоры, и те под запретом. Это было одним из условий. Разумеется, Артур сделал все, чтобы она не могла больше никому навредить. Однако это не мешало Моргане загадочно улыбаться на его очередное правило, а ночью, под волчий вой и скрежет старинных деревьев ее леса, снова ворожить и колдовать, как бы отдавая дань тем временам, когда в ее руках находилась самая древняя и могущественная магия старой религии.       Теперь она не строила заговоров, никого не убивала и жила вполне себе мирной жизнью, лишь изредка вступая в контакт с внешним миром. Ее реальностью стали старинные свитки в библиотеке, уход за собственным садом и присмотр за волшебными созданиями в лесу. Вырывать ее из этого толстого пузыря удавалось лишь одному человеку, правда, он и сам об этом не догадывался, предпочитая избегать ведьму, причинившую ему столько страданий. О, разумеется, он не знал, какую боль испытывает она, каждый раз украдкой заглядывая в его глаза, читая в них лишь отвращение и презрение.       Раз ромашка, два ромашка... Она кидает ни в чем неповинный цветок на землю и с искаженным от злобы лицом топчет его, пока все до единого лепестка не превратятся в воспоминание. У нее вырывается не то шипение, не то истошный вопль: - Лжешь!       А затем она словно просыпается от старого и давно знакомого кошмара, поднимает почерневший истерзанный стебель и шепчет ему слова утешения, извиняясь за очередной приступ безумия.       Моргане Пендрагон можно сходить с ума. Ее никто не останавливает. Да и не пытается, если честно. Если раньше одно ее появление вызывало у людей страх и ненависть, то сейчас это было лишь равнодушие. Равнодушен был и он.       Только дракон не оставлял ее, позволяя свернуться у себя под боком калачиком, укрывая большим крылом от очередного кошмара и отогревая горячим дыханием давно замерзшую душу. Лишь в такие моменты слабости ведьма ненадолго открывала свое сердце для боли и слез, но стоило лишь вернуться под пышные своды замка, как пустота снова обволакивала ее, крепко прижимая к себе объятьями старого-доброго друга.

***

      Он не знал, зачем это делает, но каждый раз, стоя на посту, не мог не проводить взглядом девушку на красивом вороном коне, уезжающую в темный лес. Что она там делает? Снова договаривается с мятежниками? Встречается с наемными убийцами? Артур строго дал им понять, что в лесу Моргану лучше не беспокоить, но разве Гвейна зря называли самым храбрым и отчаянным из всех рыцарей? Он вызвался выполнять одно из поручений короля, и его путь как раз лежал через волшебный лес. До небольшой деревушки Гвейн доехал без особых происшествий, с сожалением так и не заметив в чаще никаких ведьм, строивших козни. После выполнения задания зашел в небольшую таверну, пропустил там пару кружек эля и в смешанных чувствах поехал обратно в замок. Он был уже на середине пути, как услышал буквально в нескольких сотнях метров от себя странные и жуткие звуки, хруст деревьев и рычание. Его конь заметно нервничал, так и норовя увезти седока куда подальше от этого.       Рыцари Камелота ничего не боятся, так? Вот и Гвейн привязал коня к ближайшему дереву, погладил его по вспотевшей шее и, держа руку на рукоятке меча, пошел на странные звуки. Идти пришлось недолго, хотя сам лес, казалось, преграждал ему путь: за одежду то и дело цеплялись всевозможные колючки, ветки деревьев больно били по рукам и ногам, а кустарник как будто нарочно рос слишком буйно и густо, чтобы через него невозможно было пройти чересчур любопытным рыцарям.       Наконец он вышел на небольшую поляну, где его глазам предстала следующая картина: юный дракон, явно чем-то взволнованный и нервничающий, и ведьма, пытающаяся его успокоить. На его появление они среагировали мгновенно: животина еще больше распалилась и даже ненароком снесла хвостом деревце позади себя, а лицо Морганы исказилось от негодования и злобы. - Проваливай отсюда, - прошипела она, испепеляя незваного гостя взглядом – Если она тебя сожрет, я мешать не буду!       «Так это девочка!»       Гвейн сделал пару шагов навстречу этой странной парочке. Над поляной раздался звон вынимаемого из ножен клинка. Драконша, как это выяснилось, оскалилась и начала выпускать из пасти клубы дыма. - А ну убери меч, идиот! – взревела Моргана, стараясь успокоить уже разбушевавшегося зверя.       Рыцарь лишь сильнее сжал свое единственное оружие, не желая оставаться беззащитным перед двумя разъяренными женщинами. Хотя, его опыт показывал, что лучше все-таки сделать так, как просят. Если бы ведьма хотела убить, она бы уже это сделала. Гвейн убрал меч и сделал пару шагов назад, стараясь показать дракону, что не собирается причинять ему вреда. Зверюга заметно успокоилась, но еще продолжала скалиться на него, украдкой поглядывая на Моргану, словно спрашивая разрешения. И тут он понял. - Она защищает тебя? - Ну разумеется! – ведьма посмотрела на него как на самого последнего олуха Камелота, как будто он сейчас озвучил самую очевидную в мире вещь. А после снова повернулась к драконше и ласково погладила ее по морде и могучей шее, шепча утешительные слова: – Эйсуза, мне правда ничего не угрожает. Я в полной безопасности. Ты можешь лететь домой.       Гвейн со смесью благоговения и страха наблюдал за тем, как зверюга по-детски ткнулась огромной мордой в плечо ведьмы, аккуратно, чтобы ненароком ей не навредить, а после издала какое-то жалобное подобие рева, прощаясь с хозяйкой. Пара сильных взмахов крыльев, шипение в его сторону, и драконша скрылась за облаками. Моргана же быстро отвязала своего вороного коня, которого он и не заметил до этого времени, быстро вскочила в седло и направилась в сторону дороги. - Подожди! Я должен поехать с тобой! Ведьма остановила коня и, усмехаясь, весело спросила: - Должен? Правда? Кажется, наш любимый король ясно дал вам понять, что в лесу ко мне лучше не подходить. - Нечего тебе здесь одной ездить! - До этого я вполне нормально справлялась без посторонней помощи, - девушка легко пришпорила вороного и погнала его рысью к тракту, не дожидаясь каких либо реплик со стороны Гвейна. Но уже несколько минут спустя он нагнал ее, самодовольно сощуривая глаза и улыбаясь своей фирменной улыбкой. Признаться, сейчас рыцарь меньше всего думал о том, что мирно едет со своей убийцей. - Это Эйсуза тебя тогда спасла, да?       Моргана никак не отреагировала не его вопрос, сделав вид, что не расслышала. Еще несколько минут они ехали в гробовой тишине. Затем до него дошел чуть слышный шепот ведьмы: - Мы спасли друг друга, - Моргана перевела задумчивый взгляд на Гвейна. Это был их первый разговор, в котором они не пытались оскорбить оппонента или же убить. Просто два человека, сражавшихся раньше по разные стороны баррикад, сейчас были вне споров и войн прошлого. - Ты присматриваешь за ней, - это был не вопрос, но она все равно почему-то решила ответить: - Да. И за всеми остальными волшебными созданиями тоже.       Они продолжали ехать молча до самого замка, каждый думая о своем.       Гвейн, о том, что впервые с того момента, как столкнулся с воскресшей ведьмой в Камелоте, видел ее настоящие эмоции, ее заботу и любовь по отношению к другому существу и огонек жизни в темно-серых глазах.       А Моргана прекрасно знала, что Гвейн сам попросил это дурацкое задание у Артура, которое мог выполнить любой другой идиот, только для того, чтобы проехать через лес. Она видела это сегодня ночью, впервые проснувшись не от кошмарного видения, а от того, которое было ей приятно. И, одевшись, немедленно отправилась проверить Эйсузу, чтобы притворить его в жизнь.