Можно мне стать бетой для Вас?

      Она писала фанфик до часа ночи, совершенно забыв о том, что утром её встретит навязчивая мелодия будильника, безжалостно разрезающая полотно сновидений острыми звуковыми ножницами и неожиданно выдёргивающая из сбывшейся мечты. Её будут ждать прибивающая к постели дремота и тяжесть век, бесконечно стремящихся к своему исходному положению, какая бы сила их ни удерживала. И желание, мучительное желание лечь обратно в кровать, кажущееся настолько пленительным и беспрекословно истинным, что ощущается близость обморока, готового прийти в любой миг, если бедняга не вернётся под одеяло, уже подготовившее для него чувство сладкой истомы во всём теле. Но в этот момент главное – не сдаться. Потому что потом, застав утреннего страдальца уже за офисным столом, партой, станком – да за чем угодно, – приходит осознание ложности утреннего бессилия, и оказывается, что он вполне способен жить, будучи вырванным из сонного царства.       Так случилось и с Лизой. Проснувшись в семь часов, она, конечно, почувствовала холод пустой квартиры, чудовищную сонливость и ужас мнимого взгляда из-за коридорной стены, однако смогла себя пересилить, и теперь сидела на первом уроке, машинально решая несложные показательные неравенства. На уроках алгебры класс Лизы (и, скорее всего, не он один) всегда отставал от программы более продвинутых школ. В то время как в там уже вовсю изучали логарифмы, их класс топтался на показательной функции. Нерасторопная учительница математики любила объяснять любую тему долго, добротно, добиваясь того, чтобы все поголовно овладели теорией и техникой решения. Зато после её растянутых уроков даже самые последние по успеваемости ученики что-то соображали у доски, пусть отличники и хорошисты и завывали от скуки.       Таким образом, на алгебре у Лизы было время подумать о посторонних вещах. Она зевнула и с улыбкой вспомнила вчерашний успокаивающий вечер и творческую ночь. Ещё никогда вдохновение не захватывало девушку настолько, что она забывала даже сходить на кухню за стаканом воды или взглянуть на время. Такое случалось, разве что, три года назад, когда она описывала погоню с участием персонажей, состоящих в неординарных отношениях вроде лав-хейта, при этом Елизавета была страстно влюблена в фэндом, чего в последнее время с ней почему-то не происходило. Но тогда и стиль повествования у неё был более кратким, нежели сейчас. Вчера же она смогла вновь окунуться в стремительный поток непреодолимого творческого порыва. Это явление Лиза объясняла себе, без сомнения, тем, что жизнь, претерпевающая крушение, подобно подбитому авиалайнеру, внезапно выровняла полёт и, бесстрашно маневрируя, воспарила.       От мыслей девушку отвлёк звонок с урока. Она собрала вещи и несмелой походкой направилась в следующий кабинет. У самого входа в исторический класс перед глазами Лизы ясно возникла картина недельной давности. Кукушкина с ней за одной партой, недовольный возглас Валерии Денисовны, алый лебедь в дневнике, поражение. Она помедлила и остановилась у самого порога. Но твёрдый кулак Светы протолкнул Елизавету в кабинет. — Чё встала, бро? Ноги примёрзли? А на улице и не зима вовсе. Слыхала, да, какой репчик я тебе зачитала? — в своей забавной развязной манере проговорила челкастая и взорвалась смехом. — Да, уже качает. И не надо никакого бита, — с ноткой безучастия в голосе согласилась Лиза.       Она прошла до своей парты, села, и её взгляд устремился на хмурую учительницу, которая рылась в своём столе и доставала какие-то тощие папки, вероятно, принадлежащие одиннадцатиклассникам, готовящимся к ЕГЭ. Оторвав взор от нудного зрелища, Лиза обернулась. Таня Кукушкина села за последнюю парту с парнем, который систематически бегал в курилку на каждой перемене, и начала намеренно раздражать его, чтобы вызвать ответную реакцию. Место рядом с Осинниковой осталось свободным, но ненадолго. Вскоре к ней подсела Аня, которая разложила на парте учебник, тетрадь с помятой обложкой, знатно потрёпанный черновик, ручку и цветные карандаши, чтобы украдкой рисовать ими во время любой учительской паузы. На истории нельзя было особо расслабиться, но Аня всё равно вытащила своё богатство. К тому же она никогда не носила в школу пенал по неизвестной причине. Когда Аня закончила со своими канцелярскими принадлежностями, её зеленовато-карие глаза внимательно уставились на Лизу. — Лиз, ну что, ты же так и не поговорила с Валерой? Ну, насчёт той двойки, домашки… — полушёпотом спросила девушка. Елизавета отрицательно качнула головой, — Так и знала. Почему же ты такая несмелая? — Не знаю. Просто как-то не до того было… — в задумчивости протянула Лиза и зевнула. — Угу, а когда до того будет? Когда за триместр что-то не то вылезет? — не унималась Аня. Она всегда старалась сопереживать людям, а в особенности друзьям, давать им советы и подталкивать на «правильные» поступки, только не замечала, как увлекалась этим. Однако Лиза никогда не выражала ей своё недовольство и, в основном, старалась прислушиваться к её наставлениям или хотя бы делать вид, что слова подруги на неё повлияли. — Так и быть, убедила. Я подойду к ней после этого урока, — смирилась Лиза, но это ещё не значило, что она собиралась беспрекословно поступить таким образом. — Смотри у меня, — Аня сощурила глаза и погрозила ей пальцем.       Когда начался урок, пожилая женщина с типичным для неё сердитым выражением лица читала подробную лекцию о внутренней политике Алексея Тишайшего. В этот раз самостоятельной не было, потому что учительница, видимо, решила пощадить «ужасных детей» перед Новым годом. Через сорок пять минут, дописав последнее кривое слово в новой тетради, Лиза размяла уставшие пальцы правой руки и начала собираться. Она всё ещё раздумывала над тем, подойти к Валерии Денисовне или попытаться по-тихому улизнуть, так, чтобы Аня не заметила. Девушка уже начала мысленно составлять план побега, как вдруг случилось то, чего она не ожидала – Валера сама попросила её подойти. — Вот, как получилось. Удачи, — улыбнулась Анна, повесила рюкзак в ярких значках на клетчатое плечо и направилась к выходу из кабинета.       Лиза молча подошла к учительскому столу и посмотрела на преподавательницу истории, жующую морщинистыми губами с редкими тёмными усиками. — Знаешь что, Осинникова? — прервала учительница тишину на удивление спокойным старческим голосом, — Я вчера подумала и решила, что не буду ставить в журнал ту двойку. Всё-таки скоро Новый год, было Рождество. Я понимаю, что ты никак не могла списать у Кукушкиной. И, должно быть, не думала ей помогать. Но с такими, как она, надо быть осторожной. Ты не заслужила двойки. Я поставила тебе пять, — Валерия Денисовна улыбнулась, и вечная глубокая морщина меж её бровей немного разгладилась, — Всё, давай, иди. С наступающим! — Спасибо. И вас с наступающим. До свидания! — кратко попрощалась Елизавета. Она не привыкла долго беседовать с учителями, как поступали некоторые её одноклассники, или показывать им свои эмоции, потому что отчего-то боялась допустить речевую ошибку или употребить жаргонизм. Она всегда говорила с ними мало и исключительно по делу.       Теперь Лиза приобрела уверенную походку, потому что она поняла – случилось первое чудо. Проблема не просто испарилась, а перетекла в приятную и буквально более привычную форму. В журнале появилась гордая пятёрка. Лизе стало интересно, было ли это простой удачей или делом касания волшебной руки редактора. Она мечтательно понадеялась на второй вариант. Следующим уроком была МХК. Все записи Елизаветы по ней были безвозвратно утеряны, а переписывать многолетнее количество страниц стоило бы ей не одного десятка нервных клеток. Эта неутешительная мысль опечалила девушку, и она понуро вошла в экстравагантно оформленный кабинет, где её сразу встретили глядящая со стены рафаэлевская «Дама с единорогом» и кое-кто ещё.       К Лизе подошёл Паша – тот самый, который помог ей встать на ноги, когда она упала со ступенек. Его большие тёмные глаза беспокойно бегали, а в руках он сжимал какую-то тетрадь. — Лиза, слушай, это самое… — он протянул свой артефакт Елизавете, и она увидела, что это действительно толстая тетрадь с афинским храмом на обложке, — Это тебе просил передать… знаешь, кто? Ну, Костя. — Да? — она сильно удивилась, потому что никак не ожидала получить от Константина его собственную тетрадь по МХК, тем более, через непримечательного одноклассника, — Спасибо.       Лиза взяла тетрадь из слегка дрожащих рук Паши и стала внимательно её рассматривать, переворачивать страницы. Памятник античной архитектуры на обложке, с обратной стороны фамилия и имя владельца – Фонарёв Константин. Неужели он подарил свою тетрадь Елизавете? Она ему больше не нужна? Ну, конечно. Он уже скоро закончит одиннадцатый класс. Старые записи ему ни к чему. Насколько девушке было известно, программа МХК заканчивалась в десятом классе. Возможно, в школе Кости всё обстояло так же. В таком случае беспокоиться за него было излишне. Она пролистала тетрадь дальше и увидела знакомые записи. Кажется, точно такие были в её старой тетради. Сердце Лизы забилось быстрее. Она сильно обрадовалась тому, что, возможно, ей не придётся проделывать лишнюю утомительную работу, переписывая то, что выводилось её же рукой в течение нескольких лет. В обнимку с миниатюрным древнегреческим храмом девушка чуть ли не вприпрыжку подлетела к своей парте и бережно положила свою новую тетрадь под дневник. Елизавета решила пока не подписывать её, а всё-таки для начала уточнить подробности у Константина.       Все последующие уроки она пребывала в прекрасном расположении духа, и теперь, казалось, ничего не могло её сломить. С лёгкой душой отсидев геометрию, Лиза попрощалась с некоторыми одноклассниками и воздушной походкой отправилась домой. Разумеется, она не забывала про присыпанный снегом лёд и опасность сокращения пути под окнами жилого дома. Поэтому на этот раз она была предельно осторожна и не жалела того ничтожного минимума сил, который требовался, чтобы дойти до нормальной дорожки, ведущей к дому.       Когда Лиза вернулась домой, она решила приготовить яичницу с запечёнными сосисками. Это блюдо не блистало оригинальностью или изысканностью, но всё же оно было лучше ежедневных фабричных пельменей или бутербродов. Экспериментировать не позволял ворчащий пустой желудок. Пока яичная масса с сосисками потрескивала на плите, Елизавета решила заглянуть в дневник. На следующий день почти не было задано уроков, потому что он был последним. В среду разрешили не приходить всем, кроме физико-математического профиля, потому что результаты их пробного ЕГЭ по математике посчитали недостаточно хорошими. В глубине души Лизе было даже жаль бедных технарей, которые и так в этом году не сильно прохлаждались. А в четверг Новый год уже заканчивал готовиться к своему наступлению. Осталось совсем недолго – три дня, и из телевизора снова донесутся бой курантов и торжественный гимн, а за окнами огненные цветы распустятся на тёмном небе, окрашивая его в красноватый цвет и оставляя облака дыма.       После обеда Лиза сразу уселась за компьютер. Уроков было задано очень мало, да даже если бы их было прилично, то никто бы не следил за их выполнением. В этом и состоит небольшая прелесть одинокой жизни – можно делать всё, что хочется и когда только вздумается. Свобода заманчива, однако выключать внутренние ограничители, если таковые имеются, было бы крайне непредусмотрительно. Девушка понимала это, и потому не каталась по полу с опустошённой наполовину бутылкой вина, которую, вероятно, можно было найти в этой квартире. Нечего говорить и о том, что она не горела желанием напиться, поскольку не находилось подходящего печального повода.       Елизавета зашла на Книгу Фанфиков и увидела сообщение от своего беты, в наличии которого, впрочем, и не сомневалась:       «Мой уважаемый автор, я очень рад, что Вы заметили и оценили даже малозначительные корректировки. Я постараюсь как можно эффективнее справиться с поставленной задачей, чтобы просто увидеть Вашу ласковую улыбку.       Что касаемо моих любимых жанров в литературе… Мне нравятся научная фантастика, приключения, ужастики, немного симпатизируют детективы. Но сейчас мне бы хотелось прочитать что-нибудь классическое, спокойное и осмысленное. Например, пару месяцев назад я задумал ознакомиться с книгой «Ночь нежна» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, но так и не приступил, потому что не довелось зайти в библиотеку или книжный. А электронные книги я терпеть не могу. Странно, правда?) Учитывая моё увлечение фанфиками. Наверное, в них я вижу немного другой вид искусства, органично вписывающийся в экран».       Читая сообщение, Лиза уже улыбалась. Она подумала, что это движение мимических мышц она готова дарить ему каждый день безвозмездно. Улыбка даётся легче, когда рядом приятный человек, притом желающий уберечь от отрицательных эмоций. Нет, если Костя выполнит обещанное, Лиза не просто улыбнётся. Она обязательно отблагодарит его по всем правилам: вручит подарок и сделает всё, что он попросит, если только это не будет противоречить её принципам.       «Тогда могу пожелать Вам удачи! Вы обязательно увидите мою улыбку, это я гарантирую. Вот как. Хорошо. Порой прочитать такое классическое произведение приятнее, чем щекотать свои нервы очередным ужастиком. Перерывы полезны почти во всём. Я согласна с Вами насчёт того, что мало хорошего в том, чтобы читать книги на электронных устройствах. А фанфики и правда заслуживают называться отдельным видом искусства.))»       Елизавета отправила это сообщение Косте и подошла к своим книжным полкам. Когда-то давно она читала «Ночь нежна», но потом эта книга куда-то пропала. Возможно, Лиза отдала её кому-то на время, и оно впоследствии, как часто бывает, растянулось на бесконечность, а, может быть, тогда просто брала книгу в библиотеке, но уже забыла об этом. Она оглядела разноцветные корешки, но не нашла произведение Фицджеральда. Тогда девушка решила прогуляться до магазина и купить там новую книгу без многолетней истории, чтобы предоставить её Константину как совершенно чистый холст для незримых следов его тонких пальцев. Да, она всерьёз задумала преподнести ему новогодний подарок. Красивая упаковка могла заваляться где-то дома, но, дабы опять же не утруждать себя долгими поисками, Лиза решила купить её в том же книжном, где подарочные пакеты должны продаваться в изобилии.       Так Елизавета и поступила. Сделав для галочки малочисленные уроки, она прошлась до ближайшего книжного магазина, где добрый полный продавец в светлом старомодном костюме любезно помог ей выбрать подарочную упаковку для книги. Выбор пал на кофейного цвета пакет с напечатанным на нём чёрным силуэтом винтажного автомобиля, такого старенького, с вытянутыми острыми контурами, казавшегося хрупким и музейным. Лиза расплатилась за покупки и незамедлительно опустила в свеженький пакет выбранную книгу в твёрдой терракотовой обложке, с аккуратными золотистыми буквами на ней.       К Новому году было почти всё готово. Осталось лишь переждать несколько беззаботных дней, не обременённых никакими проблемами и невзгодами. Даже одиночество уже не казалось Лизе таким подавляющим, потому что она его не чувствовала: взаимоотношения с мамой были налажены, появился новый занимательный друг. С другой стороны, для Константина это время являлось сроком, в течение которого он должен был успеть выполнить свою работу как беты и окончательно продумать свой план. И он с данной ответственностью превосходно справлялся.       Незаметно пролетел вечер понедельника, потом послабленный вторник. В школе ученики практически ничем не занимались, а лишь сидели на пустых бессмысленных уроках со скучающим видом, копаясь в телефонах или играя в «правду или действие», рисуя что-то в черновике, как это делала Аня, или разговаривая преимущественно на темы предстоящих каникул. Во вторник Костя прислал короткий ответ на сообщение Лизы, в котором поблагодарил её за пожелание удачи. А после они побеседовали по поводу приключившихся чудес: справедливой пятёрки и «случайным» образом появившейся тетради со всеми темами, и выяснилось, что судьбоносный редактор действительно приложил к ним руку. Проскользнула среда, ставшая для технарей, в числе которых был и Паша, моральной и физической пыткой. В тот день Лиза побывала на кружке психологии, где также не узнала ничего нового и просто хорошо провела время, слушая рассказы из жизни преподавательницы. А светлым утром следующего дня девушка обнаружила на Фикбуке другое, новое сообщение, датированное поздней ночью со среды на четверг:       «Доброе утро, если Вы, конечно же, читаете это утром, мой милый автор. Как вы заметили, я уже достаточно далеко продвинулся в выполнении предложенной Вами работы. И, чтобы довести её до совершенства, мне осталось произвести, полагаю, последний шаг, который я сейчас с уверенностью ступаю.       Итак, Лиза, позвольте пригласить Вас в эту волшебную новогоднюю ночь в мою скромную обитель. Я встречу Вас у Вашего дома в восемь часов вечера. Если Вам будет удобно встретиться в другое время, то, пожалуйста, сообщите. Если вы согласитесь, это будет для меня большой честью. Откажете – я буду крайне расстроен. Но в любом случае я отнесусь к Вашему выбору с пониманием и уважением.       Ваш бета»       Лиза прочитала это, будет правильнее сказать, приглашение и удивилась тому, в какой высокопарной манере оно изложено. В их диалоге данное обстоятельство было привычным, но всё равно несколько позабавило девушку, и она невольно вспомнила принца из «Дюймовочки», который шантажировал героиню своей смертью в случае её отказа. Однако Костя предоставил ей выбор, что было уже в некоторой степени хорошо. Елизавета представила дивную новогоднюю ночь в мерцании свеч, объятую мандариновым ароматом и душистым запахом хвои. Хоровод белых блёсток за окном и отдалённые, а то и устрашающе близкие взрывы фейерверков. Потрескивающий (если бы) мороз за окном и уютное домашнее тепло внутри квартиры, заставляющее невольно нежится в его мягких потоках. Звон колокольчиков по телевизору, а затем величественный бой курантов на Спасской башне, производящийся в сердце Москвы и раздающийся, подобно пульсации в венах, во всей чудовищно огромной стране. Мысленно очутившись в ярких фантазиях, которые совсем скоро могут притвориться в реальность, Лиза едва не растаяла, как снеговик, принесённый с улицы в то самое домашнее тепло. Но, будучи предусмотрительной девушкой, она задумалась и над другим аспектом предстоящего вечера. Разумно ли будет остаться в чужой квартире ночью и, вероятно, наедине с хотя и вежливым, приятным и, кажется, искренним в своих намерениях, но малознакомым парнем? Лишняя осторожность никогда не помешает. Мама с детства внушала Елизавете, что ходить по чужим квартирам опасно, тем более, в обществе людей мужского пола. Но разве это не шанс познакомиться ближе? На улице холодно, в кафе неуютно и много людей. Остаётся только последний вариант – провести праздник дома. В конце концов, не отменять же всё из-за какой-то предвзятой осторожности. «Будь что будет», — подумала Лиза и решительно напечатала ответ:       «Доброе, мой уважаемый бета. Вы действительно безукоризненно вносите правки. Так профессионально, что Вас не в чем упрекнуть.       Я позволяю Вам довести работу до совершенства и с удовольствием принимаю Ваше приглашение. Встретимся в восемь, меня устраивает.       Ваш автор»       Письмо было отправлено, торжественный механизм заведён. Лиза начала торопливо готовиться к свиданию. Нечего и говорить, что она волновалась. А как не волноваться, если впереди ждёт великое новогоднее чудо? Одновременно увлекательное и внушающее трепет. Чудо, которое она ждала, кажется, с того самого момента, как познакомилась со своим любимым праздником в году. Чудо, которое так заманчиво описывалось в рождественских романах и подавалось в той бесконечной веренице фильмов, неизменно прокручиваемой на всех каналах каждый Новый год. Это таинственное сказочное чудо со вкусом имбирных пряников и сопровождаемое трогательными детскими песнопениями.       Лиза распустила чистые густые волосы, надела одну из своих лучших блузок – воздушную, розовую, с пайетками сзади, на кокетке – в общем, идеальную для праздника; блузку заправила в мягкие светло-голубые джинсы-бананы. Она даже подкрасила ресницы и нанесла на губы ароматную гигиеническую помаду с лёгким алым оттенком. Лиза покрутилась напротив зеркала и подмигнула себе, а потом засмеялась от комедийности данного действия.       Наконец стрелки на настенных часах показали без трёх минут восемь. Лиза надела рюкзак, в который поместила подарок, содержащий, помимо книги, молочный шоколад как дополнение, вышла из квартиры, трясущейся рукой заперла дверь и тихо спустилась вниз по немного влажной, видимо, недавно помытой, источающей скверный запах лестнице. Она прошла в тамбур и в нерешительности остановилась в темноте возле входной двери, из-под которой просачивалась узкая полоска света. Лиза напряжённо дышала, её сердцебиение беспрестанно учащалось, а в груди появился некий дискомфорт, будто лёгкие и сердце что-то защемляет и оттягивает вниз. Её охватило странное волнение, похожее на трепет, удушающий, но в то же время азартный страх, какой бывает перед поездкой на американских горках. Она сделала над собой усилие, нажала на кнопку и открыла дверь. Как обычно, послышался мелодичный звук. Девушка вышла на улицу и увидела… Константина, кого же ещё. — Привет, — с добродушной, несколько женственной улыбкой, благодаря которой его лицо становилось симпатичнее, произнёс юноша и медленно подошёл ближе. — Привет, — робко ответила Лиза, тоже улыбнулась и опустила взгляд.       Поскольку человеческий мозг не способен с абсолютной точностью записать происходящее и надолго сохранить его, подобно видеокамере, память людей несовершенна, и любые пережитые события уже на следующий день подёргиваются лёгкой дымкой, теряя свою сенсорную и зрительную яркость. Поэтому часто человек бывает не уверен даже в вещах, случившихся несколько дней назад. Тем более, если вещи эти имели чересчур непривычный характер или включали бурные переживания. Так, если неделю назад мы проводили время с какими-либо людьми, были в них полностью уверены, веселились и вели себя развязно, то, встретив их сейчас, нам нужно вновь убедиться в их надёжности, понять их настрой и только потом мы сможем восстановить первичную манеру общения. В дополнение ко всему этому важно помнить, что люди ‒ многогранные и изменчивые создания, поэтому какая-нибудь занятная личность буквально каждый день может представать в разных амплуа. Так получилось и у Лизы с Константином. В субботу она растрогалась и даже обняла его на прощание, но сегодня всерьёз задумалась о его намерениях, а также о том, что знала о нём крайне мало, поэтому между юношей и девушкой установилось некоторое смятение. — Мне не верится, что это происходит на самом деле, — с едва различимой дрожью в голосе проговорил Костя и развернулся по направлению предстоящего пути, — Я волнуюсь, на самом деле, не буду скрывать. — Я тоже, — Елизавета засмеялась честному признанию парня и на удивление самой себе поспешила развеять обстановку, — Ладно, не робей, мой превосходный бета. Отправимся в твою чудесную мастерскую? — Пойдём, мой фантастический автор.       Костя тоже тепло рассмеялся, и изначально напряжённая атмосфера стремительно разрядилась. «Как я могла подумать о нём такое?» - пронеслось в мыслях у Лизы, когда она вспомнила свою недавнюю предосторожность. Они двинулись к зданию метро мимо тёмных домов с переливающимися окнами, сверкающих сугробов, мерцающих проволочных оленей в скромных витринах, задорного свиста и бегающего, мелькающего то тут, то там, прячущегося от пронзительных взглядов новогоднего чуда. По зябкому воздуху до их слуха доносились восторженные крики, уже слышались далёкие гулкие взрывы. Всё это пробирало до кончиков капилляров, стреляло в сердца и отражалось в глазах: в загадочно глубоких зелёных и больших серых, в прозрачной радужке которых нельзя было ничего утаить. Когда они неуклюже пробирались по уплотнившемуся дорожному снегу, длинные пальцы изящной кисти на миг непроизвольно коснулись тыльной стороны более маленькой, нежной.

Автор принимает работу беты.