Ошибочное счастье

Как взрослые объясняют детям, например, как погиб их домашний питомец? Как они набираются смелости, чтобы рассказать об этом маленькому непонимающему многих вещей человечку? И как после этого чувствует себя этот человечек? Точно так же я ощущаю себя сейчас, находясь рядом с подругой. Я чувствую себя матерью, которая должна объяснить непростую вещь ребёнку, после которой его сердце будет разбито. Но, чаще всего, взрослые придумывают нелепую историю про кота-путешественника, или покупают точно такого же питомца, чтобы ребёнок не плакал у них в объятиях, скучая по любимцу. Они делают все, чтобы маленькое сердечко оставалось целым, лишь бы оно не знало огромных проблем и разочарований большого мира в столь раннем возрасте. Я чувствую точно такую же ответственность на своих плечах. Она должна знать о происходящем, но другая часть меня упорно мешает рассказать. И большую роль здесь играет страх потерять Дженнифер. Мы никогда друг другу не врали, а я сейчас делаю именно это, пусть даже для её блага. — От кого эта записка? «Мне жаль… Я знаю, что ты думаешь сейчас обо всем этом, но позволь объяснить? Завтра ровно в четыре дня у памятника корабля «Виктори». P. S. Я должен знать ответ, даже если он не оправдает ожиданий». Воспользовавшись тем, что подпись Малика ещё в кафетерии размыла неизвестно откуда возникшая капля, начинаю на ходу придумывать о том, что между мной и Квентином из «Спенсерс» творится нечто особое, что он пытался поцеловать меня, а теперь извиняется и просит дать ответ на то, согласна ли я встречаться с ним или нет. Тут же извиняюсь за то, что скрыла это от неё, оправдывая своей нелюбовью к нему и собственными раздумьями. Эта с неба взятая фантазия выходит настолько правдоподобной, что, кажется, я могу часами выдумывать детали этой небылицы. Джен все спрашивает и спрашивает, с улыбкой выслушивая ответы, как будто она ждала моей интрижки с кем-нибудь уже очень давно. — И все же я тебя не понимаю. Кью симпатичный, забавный… — Да он болтун! Если кто-нибудь задержится возле него больше, чем на минуту — получасового разговора не миновать. А ещё у него просто кошмарная привычка хлюпать, когда он пьёт, кошмар какой-то. — Значит, мы должны устроить двойное свидание. Ты и Кью, я и Зейн. Он тебе определённо пришёлся по вкусу. Будет потрясно! Или пригласи его в клуб с нами на выходных. Круто, я ввязала в свою бредовую историю друга и коллегу Квентина… — Нет, мне не хочется быть даже на километр близко с ним. К тому же, я планирую отдохнуть по полной. — Тебе срочно нужен парень, Пезз. — Ну уж нет, и в одиночестве живется не плохо. Надо уметь находить во всем свои плюсы, дорогая моя. — Ты говоришь как моя мама во время супер серьезного разговора, — засмеялась Филдс, возвращая мне салфетку и падая на кровать. Я улеглась рядом. — И все же мне бы хотелось побывать на двойном свидании. Ничего не отвечая, ударяю её подушкой по лицу. — Мы забыли про пиццу! — спрыгивая с кровати, скольжу по полу и отказываюсь у двери, которую резко дергаю за ручку, но курьера уже и след простыл. Замечательно, ещё и без пиццы остались! — Может, закажем лучше суши? Убедить Джен не звать с собой в клуб Кью оказалось не просто, но выполнимо, и я очень, просто очень этому рада. Но оставалась ещё одна, более весомая проблема — с минуты на минуту за нами должен заехать Зейн. Мне нужно просто вести себя как обычно, чтобы не вызвать подозрений у Филдс, но как можно делать вид, что все в порядке, когда все далеко не в порядке? Не буду отрицать, что безумно хочу увидеть его, и все же эта встреча уже не будет походить на те, что были пару месяцев назад. Сейчас мы будем играть, заменяя искренность актерством, а от этого не легче… — А может в Вегас рванем, девчонки? Таким красоткам только там и место, — обнимая нас, широко улыбнулась Николь. Раздельное синее платье ей безумно шло, как и Дженни, ее воздушное белое. Как и договаривались, в девять часов прибыл Малик, по улыбке которого было сложно понять, рад ли он на самом деле, или же нет. У меня давно вынашивалась мысль напиться в хлам, а сейчас появился повод, которым я вполне могу прикрыть настоящий. Нет, на самом деле моё настроение сегодня самое что ни на есть весёлое, что является редкостью сейчас, я готова покорить тот клуб, в который мы сегодня попадем. И напиться. Ровно в десять вечера мы уже были в эпицентре техно и выпивки, среди бесстыдно трущихся друг о друга тел, которых оказалось больше, на сколько рассчитан этот небольшой клуб. Здесь очень жарко, особенно после пары стопок джина с тоником, просто крышесносящая смесь. Стараясь как можно меньше находиться в компании не пьющего этим вечером водителя, вытаскиваю Джен на танцпол, вертясь из стороны в сторону, ведь танцевать я абсолютно не умею, хотя кого сейчас это вообще волнует? Энергичная музыка — это вещь, от которой не устоит никто, особенно подвыпивший. Словно пара сумасшедших, я и подруга выкрикивали что-то, хлопая в ладоши и подпрыгивая, иногда даже сталкиваясь с другими. На несколько минут удалось забыть и про Зейна, наблюдающего за нами из далека. Мне действительно хорошо сейчас. Я дала себе раскрепоститься, расслабиться впервые за долгое время, наплевав на проблемы. Необходимость в этом дала о себе знать, как только мы оказались у входа в клуб. Ещё через два часа мы вдвоём были окончательно пьяны, держась друг за друга, чтобы не расшатываться из стороны в сторону. Нас смешил даже листик дерева, не говоря уже о Зейне, с которым я могла свободно болтать и касаться, потому что мне все равно. — Ты тако-о-ой смешной, Зейни! — протянула Джен, хихикая в руку. — Отрасти бородку, чтобы я могла вырывать из неё волосинки и загадывать желание. Трах-тибидох! Это получается, я буду делать тебе ещё и эпиляцию подбородка! Представь, как удобно, милый! Её слова казались мне настолько смешными, что я не удерживала громкий смех, откидывая голову назад и иногда похрюкивая. Действительно гениальная идея! — Так, больше никакой выпивки, иначе скоро будешь видеть инопланетян из «Улицы Сезам» прямо на лондонских улицах. Это касается обеих, — усмехаясь, брюнет открывает нам дверь своего автомобиля. Дело в том, что мы с Филдс добились поездки в другой клуб, потому что в этом нами вдруг стало скучно. — Вы не можете не пропустить нас! — возмущалась брюнетка, стоя напротив вышибалы центрального клуба. «Сегодня здесь закрытая вечеринка и посторонним вход воспрещён» — словно попугай повторял лысый громила снова и снова. Это начинало утомлять, но мы чувствовали свою обязанность попасть туда, не смотря ни на что, пытаясь снова и снова, даже предлагая дать взятку в размере десяти долларов. — Нет. — Послушайте, — приложив руку ко лбу, вдруг успокоилась Мэрин. — Сегодня у моей подруги день рождения, — она ухватила меня за плечи. — и в этот самый день её бросил парень, который сделал предложение месяц назад, так что сейчас и в мире не найдётся человека с большими проблемами и большим разбитым сердцем. Она говорила все это с настолько драматичным видом, что даже Зейн чуть не рассмеялся, отойдя на пару метров и притворившись, что разговаривает по телефону. А я согласно поддакивала ей, опустив голову и состроив великомученицу. Ещё бы минута, и мы все упали бы прямо на асфальт, умирая от сильнейшего приступа смеха, но у громилы оказалось не такое уж и каменное сердце, поэтому он тихо пропустил нас, оглядываясь по сторонам и высказав слова сочувствия и поздравления мне напоследок. — О Господи, ты самый ужасный человек во вселенной! — отойдя достаточно далеко от охранника, с хохотом обняла я подруг. — Достаточно будет поклона в пол и поцелуя ног. — Тогда тебе следует поцеловать мой зад, и тогда, возможно, я подумаю над твоим предложением! На самом деле частные вечеринки в клубах ничем не отличаются от обычных. Все устроено точно так же, даже запах один и тот же, и единственным отличием является дружеская или родственная связь всех присутствующих. Кажется, у одного из них сегодня родился сын, молодой папаша постоянно кричал в микрофон: «Он вырастет великим человеком!», «Мой сын — моя точная копия! Вот только нос у него от Фелисити.» И никого не волновало присутствие трёх посторонних людей, двое из которых безумно пьяны. Уже прилично вспотев среди таких же потных тел, я не перестают двигаться, бесполезно пытаясь уловить такт музыки. Я напилась. Я в клубе и мне хорошо! Просто не передаваемое чувство не сравнимое ни с чем. Ноги ужасно болят от туфель, но у меня ещё столько энергии, что такая мелочь не остановит мои танцы! Поначалу наша маленькая компания была рядом, но позже незаметно рассыпалась по разным частям танцпола, и, кажется, никто из нас этот даже не заметил. Справа от меня уже не Дженни, неизвестный блондин, как и слева. Повернувшись вокруг себя, замечаю в толпе парня, одетого в футболку цвета хаки и чёрные обтягивающие джинсы, как и на протяжении всего вечера и ночи. Зейн находится в паре метров, неплохо танцуя. Не смотря на разноцветный свет от прожекторов и лазерные лучи, его карие глаза излучают свой особый свет, не похожий на остальные, и этот свет направлен на меня, прожигая насквозь. Я не в том состоянии, чтобы смущенно опускать взгляд, поэтому начинаю так же упорно смотреть на него, покачивая бедрами и немного стервозно ухмыляясь. Ну уж нет, победа будет за мной. От этого огонька в карамельных глаза сквозь затуманенный разум потихоньку просачиваются воспоминания о поцелуе: нежность губ, тепло больших и сильных рук, привкус ментола во рту и необъяснимые ощущения в животе и груди, больше проходящие на парад барабанщиков и легкие удары током. Эти картинки невольно заставляют меня опустить взгляд на его губы, краешком которых он в этот момент улыбается. Я бы хотела снова почувствовать всю эту палитру чувств и эмоций, от которых хочется подняться к небу. И вид Малика говорит о том же, он бы хотел поцеловать меня снова. Вдруг кто-то резко толкает меня с правой стороны, отвлекая от мыслей и привлекая все внимание к себе. Не контролируя эмоции, сжимаю плотно челюсть, тяжело вдыхая и выдыхая пропитанный смешением самых разных запахов воздух. — Прости, красотка, я случайно, — понимает плечами парень, вновь возвращаясь к своей компании. Издав рычащий звук, возвращаюсь к Зейну, который уже не стоит напротив, или даже где-то в стороне. Его нет. Нигде. Нахмурившись, оглядываюсь несколько раз, прежде чем пробираться сквозь толпы людей на его поиски. Он исчез, словно какой-то призрак в фильмах ужасов, или у него есть сверхъестественная способность испаряться? Ни у барной стойки, ни в мягкой зоне, как и Филдс, которую я тоже не нахожу спустя пятнадцать минут. Иду к туалетам, где тоже никого не оказывается, и тогда внутри начинает распространяться чёрное пятно паники и страха, я начинаю трезветь. Достаю телефон, набирая несколько раз обоих, гудки идут, но никто и не думает прикасаться к телефону. Обхожу зал ещё несколько раз, прежде чем голова начинает кружиться и болеть, тошнота подкатывает комом к горлу. Такое чувство, что меня вывернет прямо сейчас на одного из этих людей, так что в следующую минуту нахожу ведущую на улицу дверь и еле успевают выйти за неё, блюя куда-то за мусорный бак. Отлично, это чёрный вход, иначе было бы очень неловко перед тем охранником. Это настолько мерзко, настолько стыдно и противно — блевать от переизбытка алкоголя. Тот подкрашенный голубым коктейль явно был лишним. Как и три до него. Отдышавшись и отыскав в клатче жвачку, собираюсь продолжить поиски друзей, как вдруг приглушённые голоса, больше похожие на бубнежку, останавливают меня. Это двое людей, находятся где-то за углом здания, увидеть друг друга мы не можем. — Чего тебе не хватает?! Что я сделала не так?! Объясни мне, я не понимаю причину! — кажется, это женский голос, но из-за доносящейся музыки внутри мне не удаётся распознать голоса, или услышать что-то ещё. Явно у них состоится не маленькая ссора. Решив не лезть не в своё дело, захожу обратно, к барной стойке, чтобы заказать колы или хотя бы воды. Если Дженнифер и Зейн все ещё тут, то рано или поздно они и сами найдут меня. За то сейчас здесь находится Николь, хоть кто-то имеет совесть и не бросает друзей в самый разгар веселья. — Итак, как дела в «Cosmopolitan»? Уже нашла красавчика журналиста с накаченным телом и идеальными волосами? — склонив голову набок, ухмыльнулась я. — Нет, — протянула она, тут же пригубив стакан, но не смотря на это, уголки губ непоколебимо приподнимались. Изгибаю бровь, говоря о том, что не верю ей. — Ну ладно! Ладно, его зовут Эштон. Не знаю на счёт накаченного тела, но под рубашкой оно смотрится не менее эффектно. — Поверить не могу! У тебя появился парень, и ты все это время молчала? Негодяйка! — легонько толкаю подругу в плечо. Я так рада за неё! Давно пора ей покинуть холостяцкую жизнь. — Притормози, он не мой парень. У нас даже свидания не было… Только если встреча длиной в пять минут возле кофейного автомата во время обеда. — Он тебе нравится? — Ну… — Звони ему, — твёрдо говорю я. — Что?! — Позвони ему, пригласил присоединиться к нам или прогуляться. Дерзай! Немного замявшись, Мэрин притупила взгляд в пол, и через несколько секунд посмотрела на меня сияющим взглядом, согласно кивая головой в ответ. Она взяла телефон в руки и скрылась в толпе; я сжимаю руку в кулак, тем самым говоря, что поддерживаю её. Теперь я окончательно осталась одна. Я абсолютно не помню, как добралась до дома, кто довез меня. В памяти всплывают редкие воспоминания прошлой ночи, последствием которой стало весьма не слабое похмелье, но тем не менее я дома. Скорее всего, Зейн привёз меня обратно, потому что рядом возле кровати лежит его чёрный бомбер. Ох, этого приключения и алкоголя мне хватит ещё на год или даже сто лет… Скривившись от головной боли, подношу к виску руку, медленно поднимаясь с постели. Такое ощущение, что солнце сегодня решило светить в миллион раз ярче, и Хатчи специально путается в ногах, жалобно поскуливая. — Сейчас, милый, мамочка выпьет таблетку и накормит тебя. Отыскав тапочки, прохожу мимо гостиной, мельком замечая что-то большое на диване и тут же вскрикивая от испуга, ведь оно издает звуки, похожие на храп. — Ммм… — недовольно протягивает нечто; я все еще не намереваюсь подходить к дивану. Мне видно только черную длинную полоску, иногда подрагивающую. Щенок подбегает и прыгает на полоску, радостно виляя хвостом. — Зейн? С похмелья не сразу удалось понять, что это даже не предмет, а человек. Тем более Зейн, который по неизвестной причине спит на моём диване с полупустой бутылкой вина в свисающей руке. Так он пил, после того, как развез нас по домам? Наверно, тяжело было смотреть на двух алкоголичек, а самому пить колу. Даже до дома не дотерпел, бедолага. Обойдя диван, несколько секунд внимательно смотрю на пакистанца, пытаясь сфокусировать взгляд, но, похоже, он не собирается просыпаться. Левая часть его лица напоминает кожу Шарпея, такая же складчатая от положения головы и тела, но, даже не смотря на это, он выглядит неизменно прекрасно со своими густыми ресницами и слегка приоткрытыми губами. Меня немного смущает его присутствие, особенно когда между нами неразбериха. Хорошо, расспрошу обо всем позже. Накормив питомца и выпив две таблетки аспирина, снова ложусь спать, иначе бодрствовать в таком состоянии физически невозможно. Меня будит приятный запах еды, вот только какой, разобрать не могу. Потягиваясь, слегка улыбаюсь, вспоминая те дни, когда Декстер готовил для нас завтраки. Для меня уже давно никто не готовил завтраки… Да и теперь на кухне стоит Зейн, или быть может мама, а Малик уже ушёл. И сколько сейчас время? Три часа дня. Официально этот день можно считать упущенным. Живот неприятно урчит, желая поесть. Слона бы съела. — Мам, привет, — собирая волосы в хвост, захожу на кухню и застревая в дверном проеме. — А, это ты. Добрый день, мистер Пол-Бутылки-Вина. Ничего не хочешь объяснить? — И тебе привет, доча, — усмехается брюнет. — Прости, я не мог ехать выпившим домой. — Тогда почему дома не выпил? — сейчас я напоминаю себе стерву, но и ответы знать должна. — Я… — запнулся он. — Не знаю. Ещё раз прости. — Видимо, было трудно устоять после того, как насмотрелся на пару сотен выпивающих, да? — уже более расслабленно усмехаюсь я, усаживаясь за стол. — Ага. Да, — вернулся к тушеным овощам Зейн. Обычно после такого вопроса люди улыбаются или посмеиваются, но никак не кивают головой, безразлично кидая односложные ответы. Он даже не повернулся ко мне лицом, продолжая стоять спиной, будто бы на его лбу что-то написано. Или в глазах. — Посмотри на меня. — Что? — Ты слышал что. — Зачем? — Зейн, посмотри на меня, сейчас же. Шумно вздохнув, Малик откладывает кухонную утварь, разворачиваясь ко мне. Невооружённым глазом можно понять, что-то произошло, и ему определённо стыдно, судя по проявляющемуся румянцу на щеках. — Зейн, что произошло? — настораживаюсь я. — Я сделал это, понимаешь? Она так долго кричала и била меня, не знаю даже, сколько бы это ещё длилось, если бы ты не позвонила ей, — опустив голову, хрипел кареглазый. — Господи, я не думал, что ей будет настолько больно, понимаешь? Она плакала, пыталась понять, почему я поступают с ней так, буквально билась в истерике… И в какой-то момент запретила подходить к себе даже на десять метров близко. Где-то в памяти всплыл тот отрывок вечера, когда я слышала ссору у чёрного входа того элитного клуба, но я некоим образом не думала, что это будут Зейн и Дженнифер, что это они ссорились, а не другая пара. Я надеялась на это. Надеялась, что они просто ушли, решили побыть наедине, что Зейн передумал разрывать их отношения. Надежды рухнули ещё в тот момент. — А тебе было больно? Моя вопрос явно ввел в ступор парня, он задумчиво застыл, будто бы пытаясь восстановить вчерашние ощущения во время ссоры. После чего вновь повернулся в мою сторону, ответив: «Я не знаю». «Я не знаю» может означать все, что угодно: неопределённость, намерение скрыть настоящий ответ, один из способов ввести себя и других в заблуждение, уйти от ответа или его поиска, страх. Можно выстраивать сотни предположений на счёт значения, но редко удаётся найти верный, и чаще всего даже владелец этого ответа не знает точное. «Я не знаю» имеет намного больше значения и смысла, чем подразумевается, даже если кажется, что эти слова полны пустоты. В его случае это скорее по большей части означало «нет», чем «да», потому что если бы было обратное, он бы не стоял на моей кухне, пытаясь отвлечь себя приготовлением ужина. Не сложно представить, что ощущает сейчас Дженнифер, закрывшись у себя в комнате, или уснув с мокрыми от слез щеками. Можно ощутить ее боль в груди, пульсацию висков от долговременного плача на протяжении нескольких часов, услышать мысли в собственной голове. Внезапная злость и обида накатили на меня волной, я начала кричать на парня, чуть ли не плача нести какой-то неосознанный бред, виноваты мы оба. И все же кричала я не на него, а на себя. Это было словно мысли вслух, которые он слышал. Я не хотела, чтобы он бросал ее… Не хотела влюбляться, вообще чувствовать что-то похожее на любовь к кому-то, потому что когда ты свободен, твое сердце рассыпается от чувства одиночества, а не от беспощадной ошибочной любви. Любовь — это минное поле, на котором, оступившись, ты можешь разорваться на кусочки. Я беру куртку, хлопаю входной дверью, оставляя посреди комнаты Зейна в бездействии то ли от шока, то ли от такой же колющей вины. — Джен! Дженнифер, открой дверь! Я знаю, что ты дома, слышишь?! — звоня в дверь и параллельно стуча по ней ладонью, уже десять минут стою я. — Если… Дверь открывается, и на пороге появляется Филдс с распухшими глазами и носом, готовая вновь заплакать при виде близкого человека на пороге. Она крепко обнимает меня, утыкаясь носом в плечо и воя от боли. Ее тело трясется, как лист на ветру, на ней все тоже платье, в котором она была в клубе. Высокая красотка вдруг сделалась такой маленькой и беззащитной, что мне и самой захотелось так же громко плакать от безысходности. «В жизни каждого человека бывают минуты, когда для него как будто бы рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих звезд.» — Виктор Гюго