Ошибочное счастье

Из головы все никак не выходили мысли о том, что Зейн сделал для меня. Надо же, он совершил такой прекрасный поступок, только чтобы я хоть на секунду улыбнулась в тот момент. Машинально поднимаю глаза вверх и улыбаюсь, видя зеленоватые звезды над кроватью, они всегда будут греть мне душу и успокаивать в трудные моменты. Наверно, я уже упоминала о том, что он внимателен ко многим вещам. Он всегда рядом, как ни странно, всегда поможет и поддержит… Иногда я думаю, что именно такого человека, как Малик, не доставало в моей жизни. Если с Дженнифер мы в большинстве случаев разные, то с ним наоборот — безумно похожи. Может, именно поэтому мне так легко, когда он рядом? Зейн обо всем рассказал Дженнифер. Именно за этим он приходил вчера ко мне, но вместо разговора ему пришлось защищать и успокаивать меня, поэтому мы поговорили на следующий день через Твиттер*. По его словам у Филдс не было истерических припадков, слез и проклинаний в его адрес. Она приняла это спокойно, как будто бы ей рассказали не про парня-бабника, а про погоду за окном. Странно, не так ли? Получается, что я, ее подруга, испытывала больше переживаний по этому поводу, чем она, его девушка? Кажется, что-то здесь не так, поэтому сразу же после утреннего душа я набираю ее номер, чтобы опровергнуть ложь. Нельзя ведь быть спокойной после этого. — Эдвардс, чего тебе нужно от меня ранним утром? — сонно пробормотала Джен спустя несколько утомительных гудков. — Сейчас полдень. — Полдень? Боже, я могла бы спать ещё час! — Как ты? — проигнорировав слова брюнетки, я решила перейти к главному. Болтать с ней можно сутками, но сейчас важнее узнать её состояние. — Ты о чем? Я, вроде, не болею… — Я про Зейна! — Откуда ты знаешь? — голос Дженни стал бодрее и серьёзнее. — Долгая история. Джен, ты действительно ничего плохого не испытываешь при мысли о прошлом Зейна? Прям ни капельки? — Перри, я люблю его и, уверена, что он меня тоже. То, что было, уже не важно. Не думаю, что Зейн возьмется за старое, я чувствую связь между нами. Все её слова звучали уверенно и в какой-то степени романтично, даже немного мечтательно, от чего я слегка улыбнулась. Та лёгкость, с которой подруга излагает мысли придаёт уверенности в нем и мне, как ни странно. Может, она права, и Зейн уже не возьмется за старое? Со стороны вы похожи на наивных школьниц, насмехается над нами мое подсознание, и в глубине души я согласна с ним… — Ты точно уверена? — Абсолютно. И тебе советую не волноваться по этому поводу. Мы вели вчера очень долгий разговор по этому поводу, ему можно доверять, — на мгновение возникла кричащая пауза, будто бы говорящая мне поверить во все это. — Так откуда ты знаешь? — продолжила подруга. Мне пришлось поведать Филдс о том случае на крыше, да и вообще обо всем, что накипело. Вот только не про Декстера и усовершенствованный Маликом потолок. Я пока не готова говорить про это, мне нужно самой подумать… — Итак, как ты собираешься отметить своё двадцати двухлетие? — протягивая, спросила Филдс о том, о чем я даже думать не желаю. Прямо-таки чувствую её хитрую улыбку через динамик. Нет, нет, нет и нет. — Никак, — злобно буркнула я. — Это просто понедельник, ничего особенного… — Ага! Ты не можешь так говорить! Мы должны повеселиться на полную, двадцать два всего раз в жизни! И так она говорит из года в год, заставляя меня все же отметить день рождения в клубе, ресторане или ещё в каком-нибудь, по её мнению, весёлом. Я с самого детства не люблю этот день, потому что каждый чертов год осознаю своё взросление, близость к старости… Я не хочу взрослеть! Никто не хочет… Единственная вещь, которая мне нравится в день рождения — клятва самой себе совершать одну безумную вещь. Например, в прошлом году я рискнула прыгнуть с парашюта (было жуть как страшно и нереально круто одновременно), а в позапрошлом перекрасила волосы в ужасный фиолетовый цвет! И в этом году я уже придумала очередное маленькое безумие. Я бегу по бесконечному коридору, видя перед собой только размытое из-за льющихся слез очертание стен. Ноги вскоре устают, от этого истерика усиливается, силы медленно оставляют тело, и вдруг оно вовсе замирает на месте. Даже пальцем пошевелить невозможно, только глаза мечутся из стороны в сторону, в поисках чего-то ужасного, пробирающего до дрожи. Настает тишина, сводящая меня с ума почти что сразу. Сейчас что-то случится, подсказывает сознание. И именно в этот момент в безжизненном коридоре раздается дьявольский голос: «Не бойся, Пезз. Ты же всегда любила меня, помнишь?» Мой крик отдается в собственном мозгу адским многократным эхо, появляясь и пропадая ежесекундно. От этого голова начинает невыносимо болеть, все внутренности будто бы оторвались и упали куда-то вниз живота, разбиваясь попутно на сотни колющих осколков. — Тише, Пезз. Тебе же нравится это, — снова эта фраза, снова этот мерзкий ушам голос разъедает сердце. Лицо Декстера Миллера с улыбкой дьявола появляется передо мной, в его голубых глазах горит ядовитое пламя и нескончаемое море похоти. Я пытаюсь вновь закричать, но не могу. Мой рот… Он пропал! На его месте лишь гладкий участок кожи. Единственное, что я могу сейчас делать, так это глухо мычать и реветь что есть сил. — Милая Перри… Рука блондина касается моей шеи сзади, он приближается… — Перри! — уже громче орет он. — Перри! Я подрываюсь с криком, вся в холодном поту и с дикой одышкой, моментально поднося руку ко рту и убеждаясь, что губы на месте и нет никакого гладкого участка. Шум до сих пор находится в голове, перед глазами мельтешит. Мне очень редко снятся ужасы, до такой степени пугающие, что кричу во сне. Хочется спрятаться в укромном уголке, лишь бы это не случилось снова. — Перри? — на этот раз голос не Декстера, а мамы. Я поворачиваю голову в сторону и вижу ее испуганное лицо. Ну, конечно, она тоже напугалась. Не каждый день увидишь свою дочь в таком состоянии. — Что случилось? Снился кошмар? Боже, дорогая, тебе никогда не снились кошмары… — затараторила она. — Мам… — попытка номер два. — Мам! Я в порядке… — пропустив волосы сквозь пальцы, повысила я тон. — Это просто плохой сон. — Что тебя так напугало? — Фильм, — как выстрел из пистолета, сорвались слова с языка. — Я посмотрела фильм ужасов перед сном, вот и приснилось… Мама несколько секунд изучающе разглядывала меня, будто бы убеждаясь в правдивости моих слов и пытаясь понять, не вру ли я ей. От её внимательных каре-зеленых глаз мне не по себе, будто бы она — детектор лжи, а я — самый большой в мире лжец, убивший с десяток людей. Решив снять дискомфорт или хоть как-то немного уйти от него, я посмотрела на прикроватные часы. Семь утра. Круто, можно было бы поспать еще полчаса, потому что занятия сегодня с девяти. — Пе… — Я в порядке! Шумно выдохнув, она все же продолжила: — Перри, с днем рождения! — что? Даю себе мысленную пощечину, сегодня ведь день рождения. Не завтра, а сегодня. Следом за ее восклицанием в дверь комнаты влетают счастливые Папа и Эдвард, вереща традиционную песенку в честь дня рождения. Нельзя было не заметить приличных размеров коробку в руках у папы, так и манящую заглянуть внутрь. — С днем рождения! — родители по очереди обнимают ошеломленную меня, за ними это же проделал и младший брат. — Помни, ты самая удивительная и прекрасная девушка, мы безумно гордимся тем, какой умницей ты выросла, любимая. Я, папа и Эдди очень-очень любим тебя! — они втроем берут коробку и протягивают ее мне. Здоровую коробку. Мне. Любопытство так и распирает, руки чешутся открыть поскорее свой подарок. — Ой! — коробка звонко тявкает, чуть ли не доводя меня до инфаркта своей внезапностью. Скорее снимаю крышку и вижу самое милое существо на всей планете — померанского шпица. Щеночка, о котором я мечтала все детство! Маленький, рыжий и пушистый комок счастья смотрит своими маленькими глазками-бусинками на всех нас по очереди, неуверенно виляя хвостом и подергивая черненьким носиком. Дрожь, охватившая тело еще мгновение назад, улетучилась, будто бы ее и не было вовсе, замирание тела от страха сменило замирание от неописуемого счастья, будто бы мне подарили не щенка, а я выиграла миллион в лотерею. Детская радость прокралась в душу, возрастая с неимоверной скоростью. — Господи, — протянула писклявым голосом я, сажая комочек себе на ноги. Он такой мягкий и легкий! — Привет, солнышко! Спасибо вам огромное! Не ожидала, что вы догадаетесь подарить щенка! — Помнишь, когда ты была еще совсем маленькой, у тебя была игрушка в виде такой собаки, вот мы и подумали… — Хатчи! Его звали Хатчи, значит, и тебя будут так звать. Хочется зажать, будто бы ожившую игрушку в объятиях и показать ему, насколько сильно он будет любим в новом доме., но, боюсь, что таким образом можно навредить малышу, поэтому я осторожно вожу рукой по его взъерошенной шерсти, пока он любопытно обнюхивает постель. — Замечательное имя, зайка. Еще немного мы все вместе посидели в моей комнате, болтая и играя с новым членом семьи, после чего семья дружно ушла в квартиру родителей, а мы с Хатчи остались дома. В этот день я даже приготовить завтрак нормально не могу, потому что телефон и соц. сети просто разрывает от поздравлений! Странно, что в день рождения люди, с которые чаще всего забывают о твоем существовании, вообще вспоминают о тебе и твоем взрослении. Дженнифер и Николь были следующими, после семьи. Они очень громко визжали в трубку наперебой, как будто сегодня не мой день, а день Дилана О`Брайена*. Конечно, нельзя забывать о том, что у меня самые сумасшедшие в мире подруги (может, даже самые-самые), но это ведь не может не радовать! Их энергия так и заряжает позитивом! Вскоре они уходят, оставляя меня наедине с новым другом. Мысли возвращаются к тому ужасному сну… Неужели Декстер настолько напугал меня, что этот страх теперь преследует меня во снах? Мурашки разбегаются по телу, когда перед глазами возникает почти не видимое искаженное от злости лицо Миллера. Боюсь, вскоре он сделает из меня параноика… Я лишь снова убеждаюсь в том, с каким человеком мечтала умереть в один день. Так, Эдвардс, ты не должна думать о нем, а уж тем более доводить себя до слез. Соберись, сегодня не должно быть слез, слышишь? «Ты просто обязана пойти со мной кое-куда в два часа. — Пезз хх» С тяжелым отстуком сердца в ушах и смешанным чувством грандиозного счастья и страха, я ухватилась покрепче за руку русоволосой Николь. Вот он — салон, в котором мне сделют пирсинг. «Будет жутко больно! Тебе проткнут нос ОГРОМНОЙ ИГЛОЙ!» — визжит внутреннее Я, но в следующую секунду: «Но это будет смотреться чертовски круто! Ты ведь давно мечтала проколоть нос!». Как будто Инь и Янь сознания ведут войну, частично это сводит меня с ума. Как жаль, что рядом нет еще и Дженнифер, с двумя подругами было бы легче. Хотя кому я вру? Мне бы и в таком случае было бы не легче! Она категорически отказалась идти с нами и я не виню ее в этом. Она противник покрасок, пирсингов и татуировок. Все, что ведет к вредящему, по ее мнению, изменению ей не нравится. Но меня и бесшабашную подругу Николь такое не останавливает. — Готова? — выдохнула Мэрин, поднимая голову на разноцветную вывеску салона «Tatem». Да. Нет. Черт, не знаю! Все же неуверенно кивнув, я потянулась к металлической ручке двери и потянула ее на себя. Внутри играет металл, на стенах висят фотографии татуированных мужчин и проколотых во всевозможных местах женщин. От их вида стало только хуже, они пугают меня. За ресепшном стояла девушка с выбритыми на виске черными волосами, она что-то писала, пока Ника не откашлялась, привлекая к себе внимание. Девушка удивленно подняла на нас свои черные глаза, а за тем улыбнулась. — Вы по записи? — Эм… Нет. Мы бы хотели сделать пирсинг, — подруга хватает меня за руку и притаскивает ближе к столу. — Она бы хотела. — Простите, но у нас только по записи. В этот момент что-то тяжелое рухнуло внутри, кажется, это моя маленькая мечта только что разбилась. — Но у нее день рождения! — после минутного молчания, воскликнула голубоглазая. — Ей всего-то нужно проколоть нос. Пожалуйста. Девушка с татуировкой на руке в виде кинжала еще немного помолчала, переводя взгляд с Николь на меня, а потом тяжело выдохнула и согласно кивнула. Только в честь такого крутого праздника, как день рождения, наконец, улыбнулась она и повела нас в одну из многочисленных дверей. Кажется, чем ближе я к моменту, когда игла проколет мой нос, тем быстрее бьется сердце, и сильнее подкашиваются ноги. Нет, если я не сделаю это сейчас, то буду сожалеть потом, может, даже ненавидеть себя. — Джо, примешь девушку? — черноволосая окликнула крупного афроамериканца, такого же хардкорного, как и она сама. На ее голос он повернулся и растянул губы дугой. — Конечно! Я Джо, — мы пожали друг другу руки. — Что вы хотите проколоть? Пупок, бровь, язык? Задницу, как бы закатывая глаза, отозвалось подсознание, от чего я чуть было не засмеялась в голос, пришлось прикусить губу. — Нос. — О, Вам точно пойдет! Будет выглядеть шикарно. Проходите на кресло, я подготовлю приборы. С замиранием я медленно села в твердое кресло, Николь села на диван в углу, схватив первый попавшийся журнал. Вот оно. Еще одна мечта исполнится прямо сейчас. — Гвоздик или кольцо? — протирая внушающих размеров иглу, спросил Джо. — Кольцо. Ухо, не буду скрывать, буквально горело от боли, но оно того стоило. Такой элемент добавил мне чуть больше уверенности и рок-н-ролла, мне это, безусловно, нравится. Все же вопреки моим предубеждениям, я решила позвать своих родителей и друзей, чтобы отпраздновать тортом и двумя бутылками шампанского. Скорее, я делаю это не ради себя, а ради них. Мне кажется, если я не отмечу свой же день рождения, то разочарую их или обижу тем самым образом. Поэтому прямо сейчас мы с Николь направляемся к двери моей квартиры с пакетами еды. — Ты сказала Джен и Зейну? — Да. Они скоро будут, не волнуйся. И вообще, ты согласилась праздновать без уговоров! Я поражена! Где наша Пезз, куда ты дела её, незнакомка?! У Николь удивительный талант превращать что-то и без того удивительное в самую смешную и ещё более удивительную вещь. Она так сильно смешит нас, что потом живот болит ещё несколько часов от непрерывного смеха. Хохоча, достаю ключи и открываю дверь. Поставив пакеты на пол, сообщаю подруге, что схожу к родителям за новым другом, как вдруг в комнате возникают люди, визжа поздравления и хлопая в ладоши. Все тут. И Дженни, и Зейн и Эдди, родители. Прямо здесь, в моей квартире! Мама держит в руках небольшой бисквитный торт, на котором кремом написано моё имя и вдруг мне захотелось плакать. Я самый счастливый человек. Именно в эту минуту такое чувство посетило меня, даже слов связать не могу! Оборачиваюсь на Мэрин, изгибая бровь, говоря тем самым: «Ты обо всем знала?», на что получила подтверждающий кивок. — Я… Боже, спасибо! — смущенно произношу, закрыв лицо руками. Просто непередаваемо… — Скорее загадывай желание и задувай свечи! — выкрикивает Филдс и остальные её поддерживают. Набрав в лёгкие максимальное количество воздуха, подхожу к торту и зажмуриваю глаза. «Хочу, чтобы все дорогие мне люди были счастливы». О, да, я мастер банальности, но мне действительно хочется, чтобы все мои близкие и родные были счастливы. Разве об этом не мечтает любой человек? Эд и Зейн взрывают конфетти под новую волну аплодисментов, и я начинаю обнимать каждого, благодаря за такой чудесный сюрприз. Кажется, стоит полюбить свой день рождения, все-таки это жутко приятный день, в который мечтам дано исполняться. Что ж, вечеринка начинается! *Дилан О`Брайен - американский актёр, музыкант, наиболее известный по роли Стайлза Стилински в телесериале «Волчонок» и роли Томаса в экранизации романа Джеймса Дэшнера «Бегущий в лабиринте».