Стрелу не остановить

      Век эльфов долог, человеческая жизнь на его фоне - все равно что кораблик посреди океана. В эльфийских сказках даже сказано, что "с людьми лучше не сближаться, иначе боль постигнет обоих". И, конечно, маленькие эльфы говорят, что никогда не будут дружить с людьми. Если бы просто дружить!       Аделин все еще помнит, как повстречала Эрика, и это воспоминание отдается сладостью и скорбью в душе. Для лучницы, чья жизнь длится столетиями, одно знакомство может ничего не значить, но Аделин всего двадцать шесть, и она еще не забыла его сверкающий взгляд и веселую улыбку, тепло его объятий и звенящий голос. И больнее всего вспоминать тот день, когда они кричали друг на друга, когда на лицо разгневанного Эрика было страшно смотреть, а Аделин не думала ни о чем, кроме кипящей ярости. Тогда все были удивлены подобной ссоре между влюбленной парой и беспокоились, когда, отбросив меч, разгоряченный Эрик умчался.       Аделин не извинилась. Аделин не успела извиниться.       А потом птица принесла весть на своих синих крыльях, и мир обрушился в одну секунду. Аделин потеряла все, но что было хуже - они не попрощались. Сперва Аделин долго не могла поверить, ей все казалось - сейчас Эрик вернется, извинится, так мило и смущенно улыбаясь, как всегда улыбался после ссоры... Аделин бегала к воротам Колдрока и стояла там часами, пока не темнело; тогда прибегала Мэй, крепко хватала эльфийку за плечи и уводила в дом. Странно, как люди многогранны - Мэй часто донимала всех своими хлопотами и мелочной суетой, жалобами, хвастовством, но не оказалось друга надежнее в тяжелой ситуации. Пока Аделин с горем пополам глотала сонный напиток, Мэй помогала ей постелить кровать, а потом тихо уходила, но эльфийка знала, что её сон сторожат. Думают, что она сбежит? Нет, она лучше Эрика дождется. Когда он придет, она обязательно попросит прощения...       - Он не верется, Аделин, - жестко сказал ей Декарт, взяв за руки и сжав их. - Он умер.       - Что? - Девушка вздрогнула и отступила, по лицу её разлилась бледность. - Но...нет... нет, Эрик... не мог...       Она вырвалась и убежала прочь, не понимая ничего, все перемешивалось перед глазами, а очнулась она только в Заброшенном квартале. Фергус пришел за ней и вернул в Колдрок. Декарту было не менее больно, но он больше не говорил ей ничего; Аделин и сама все поняла. И с тех пор она не покидала город. И перестала петь.       Аламэль оглядывается на одинокую фигуру эльфийки через мост, но из-за падающего снега её не видно. Декарт сочувственно хмурится, жалея, что именно ему пришлось полностью рассказать эту историю, хотя Мэй объяснила все обрывочно. "Бедная Аделин!" с ужасом думает Аламэль. "Она полюбила человека, как же так..."       - Я хочу помочь ей... Можно?       - Мы все были бы рады. Все же Аделин уже давно не пела. Но, если мы найдем дневник Эрика, может быть...       Декарт сокрушенно качает головой, и Аламэль поспешно отворачивается, чтобы не выдать тоски. Нельзя эльфу кого-то любить, нельзя. И нельзя ни к кому привязываться... иначе больно будет обоим.