Подарок

Пустота… Темнота… Бесконечность… Раньше я думала, что в человеческой жизни не может быть вечности, сейчас же я поняла, что глубоко ошибалась… После его… ухода… Да, я до сих пор стараюсь думать, что он просто ушел, как тогда… как в лесу… как в первый раз… Я стала просто не «не жить», как помню выразился отец, а погрязла в самобичевании и воспоминаниях, где он был рядом со мной, когда он был ещё… Нет! Не могу я это произнести даже в своих мыслях, я не могу это сделать физически, мозг отказывается это принимать, абстрагируется от неизбежности, с которой ничего уже нельзя поделать. Уже поздно. Надо было раньше и быстрее действовать… Но я… я не успела… Очередной глухой полу-истерический всхлип вырывается из груди. Я что есть силы вжимаюсь в кровать, жалея, что она слишком мягкая, что она не может мне причинить хоть какой-то физической боли. Пытаясь сморгнуть слёзы, поднимаю правую руку прямо к глазам, начиная с упоением рассматривать толстые и тонкие, свежие, с едва слезшей корочкой и совсем уже зарубцевавшиеся, прямые, как чирканье карандаша и полукруглые, как следы от зубов шрамы… Я полюбила смотреть на кровь, я стала регулярно резать себе руку. Меня успокаивало наблюдение за тем, как в слив медленно стекают различные багряные оттенки крови. Только так я могла хоть на малое время успокоиться. Мне необходимо было испытывать физическую боль, чтобы заглушить душевную… Хотя… порезы на теле и даже вид крови, который раньше был просто бальзам на изорванную в клочья душу теперь стали приносить всё меньше облегчения. Человек удивительная животина, привыкает ко всему… даже боли… Сначала, когда Элис меня доставила домой, после… моего недолгого путешествия по Тоскане, я всё время думала про то, что неплохо было бы по настоящему разрезать вены, а не только для душевного успокоения… Итог: я так не решилась на это… Вот такая я слабачка, была, есть и буду. Хотя… может быть во мне до сих пор теплиться надежда, что это чья-то злая шутка, что этого просто не может быть, что жизнь не должна быть ко мне настолько несправедлива… Хотя, кто я такая, в конце концов-то?!. Прикасаюсь губами к полумесяцу оставленному Эдвардом (как же больно даже в мыслях произносить его имя!), который был тщательно обнесён мной и квадрат вырезанный на коже и быстро достаю из прикроватной тумбочки новенькое лезвие, вчера скрупулёзно выковоренному мною из свеже-купленной бритвы. Я безумно боюсь занести себе инфекцию, поэтому перед каждым «пуском крови», как я называю сие действие, тщательно всё дезинфицирую спиртом. Похоже на бред сумасшедшего, не так ли? Немногим ранее хотела умереть, а сейчас до обморочного состояния боится всяких микробов, которые могут привести к летальному исходу… Я иногда сама себе не понимаю, особенно в моменты, когда тщательно бинтую руку и надеваю толстую кофту, чтобы Чарли не в коем случае не заметил перевязки. В такие моменты наступает полное опустошение, моральная боль отступает, физически я тоже мало что ощущаю. Я знаю, что это происходит от кровопотери, но, тем не менее, стараюсь себе убеждать, что это блаженное состояние наступает от связи Эдварда со мной, через мою кровь. Делаю очередной надрез и с улыбкой на губах, но безразличием в душе смотрю на быстро бегущие капли на край старой, желтоватой ванной. Перебинтовывать придётся минут через пятнадцать, тогда же и наступит мой личный экстаз, моё обожаемое полуобморочное состояние. Однажды Чарли меня почти поймал. Всё произошло до глупости просто, он пораньше вернулся домой с работы и сразу направился в ванную, а я не услышала его шагов, продолжая лежать и ловить кайф, как выражаются многие мои одногодки, у себя на кровати. Моя кровать вообще в последнее время стала для меня чем-то вроде пристанища, убежища. Помню, когда в школе были двух-недельные каникулы, я вылезала из неё, чтобы только сходить в туалет, даже еду мне приносил в комнату Чарли и позволял есть прямо в кровати ни о чём не спрашивая, за что я ему безмерно благодарна… А в тот раз, когда он пораньше вернулся домой, а я лежала распластанной звездой на кровати… Да… лучше не вспоминать… Чарли тогда влетел ко мне сломя голову, а я едва успела запихнуть несколько минут назад перевязанные руки под одеяло. Последовали вопросы про кровь в ванной, чего и следовало ожидать, а я не нашла ничего лучше, как промямлить что-то про неожиданно начавшиеся месячные, Чарли смутился и мгновенно ушел, даже не подумав о том, откуда же столько крови при месячных… Эх… отец-отец… В школе многие стали думать, что я сумасшедшая, из-за желания причинять самой себе боль. Я не отрицаю, пусть думают, что хотят… Но я-то знаю, что я не сумасшедшая, просто я полюбила себя наказывать за смерть Эдварда… Я почувствовала, как из лёгких вышибло весь воздух, а из глаз полились слёзы. Я всё-таки это признала, я в пятый раз разрешала себе подумать о том, что Эдвард… Дура! Дура!!! ДУРА!!! Я ещё ни разу не плакала одновременно с тем, что кровь утекает в слив… Поняв, что сегодня «кровопускание» облегчения не доставит, я включила воду, ополоснула под хлеставшей струей запястье, обмыла ванну, чтобы вновь не случилось разборок с Чарли и на ходу перевязывая руку, направилась в комнату, решив принять снотворное, чтобы хоть сон подарил покой. (Спать я в последнее время стала только с помощью снотворного, лекарство давало мне свободу от ужасающих снов). Две таблетки. Обычно пью полторы, но сегодня случай особый, в школу идти не нужно — выходной, дел никаких нет, а грудь невыносимо разрывает тоска… Таблетки подействовали почти мгновенно, я сильнее сжала кулаки над одеялом, которое совершенно сейчас не грело, до хруста шеи вжалась в пушистую подушку и почувствовала, что слезы опять скопились в уголках глаз… Темнота наступила, я заснула.

***

— Не надо! Нет!!! НЕ НАДО!!! — я подскочила на кровати с жутким визгом. Голова дико болела, а внизу кто-то мерзко трезвонил в звонок. Понятно от чего проснулась. Кого же это принесло, Чарли по любому рано… Мельком глянув на часы, я поплелась вниз. Звонки прекратились и не повторялись с тех пор, как я поняла, что в дверь звонят. Будто бы знали, что я проснулась и что у меня болит голова. А… вдруг… это… — Дура. Идиотка! — обругала я себя вслух за дебильные мысли. Этого не может быть. Замерев около двери, я несколько раз глубоко вдохнула, как советовала книга с советами психологов, которую мне подарил Чарли, перед этим прочитав её сам и после тщательно меня экзаменовал вплоть до «по тексту». Пришлось её читать и отвечать на ежедневные вопросы, чтобы ещё больше не расстраивать отца. Распахнув дверь, я почувствовала, как сердце пропустило удар. За дверью никого не было. Ушли и не дождались? В принципе, возможно, не известно сколько ждали и звонили до того, как я проснулась. Я вышла на порог, чтобы получше осмотреться и неожиданно наступив на что-то босой ступнёй, зацыкала и запрыгала на одной ноге. — Чёрт… — наклонившись, я подняла конверт, к которому простой белой ниткой была привязана странная фигурка с телом лошади, а с головой не то дракона, не то ещё какого-то чудо-зверя. Видимо об неё я чуть и не пробила себе ногу. Рассматривая конверт, который к слову сказать, был абсолютно без каких-либо надписей и опознавательных знаков, я вошла в дом, перед этим всё же убедившись, что поблизости никого, кто бы мог оставить этот конверт, нет. Войдя в прихожую, я не особо заботясь о целостности фигурки отодрала её от конверта и бросила на тумбочку, мимоходом разворачивая письмо, в котором было всего несколько строк. Жадно пробегая глазами эти строки, я до последнего надеялась, что они от… Господи, до чего же я жалкая. До чего же я наивна и жалка… Почерк был не знакомым и далёк от каллиграфического, определённо его писал простой человек… Постаравшись отбросить эмоции, я вновь перечитала письмо, на этот раз на сколько смогла вдумчиво. Цилинь: Дар: перемещение в прошлое (на небольшое количество времени). Описание: Обладатель Цилиня может переместится назад во времени, совсем не надолго, при этом объективное время продолжает течь с той же скоростью и поток его не нарушается. Для этого всего лишь надо сжать фигурку в руке и мысленно задать временной период. Теперь ты владеешь этим, Белла. Используй с умом и помни, что прошлое менять нельзя. Белла… Оставивший это письмо знает как меня зовут… Интересно, кто это. Я притворялась. Мне было безразлично, кто это оставил. Видимо, чья-то злая шутка. «Переместиться назад во времени»… Что за чушь! Не думала, что кому-то в этом городе я настолько не нравлюсь, чтобы насмехаться над моим горем! Ярость меня затопила до краёв. Бессильно зарычав, я метнулась на кухню и разорвав бумагу на мелкие клочки швырнула её в ведро. Захлопнув дверцу под раковиной, я почувствовала, как злость отступила так же неожиданно, как и нахлынула. Появилась жуткая сонливость. Зевнув, я направилась наверх… Видимо, снотворное продолжало действовать…

***

Проснулась я от противного скрипа двери — на пороге комнаты стоял Чарли. — Папа? — Извини, Белла, я стучал, но… Давно уже надо эту дверь смазать! — занервничал Чарли и резко перескочил с одной темы на другую. — Ничего страшного, — поспешила я успокоить своего папочку, который и раньше-то плохо знал, как ему себя со мной вести, а уж в свете последних событий… — Это ты прости, я опять не приготовила ужин… — вздохнула я, садясь на кровати и привычно пряча руки. — Я поужинал в ресторане, а тебе принёс половину пиццы… Будешь? — Наверное, нет. Не хочется. Я днём ела. Поставь в холодильник, я с утра съем. — Ладно, — поджал губы Чарли. — Настаивать не буду. Это твоё? — подошел он ближе и на раскрытой ладони протянул мне утреннюю фигурку, как говорила записка Цилиня. — Да… — неуверенно протянула я, забирая у отца фигурку. — Я на него случайно наступил…, но вроде не сломал, — виновато сказал Чарли и неуклюже попятился к двери. — Я пойду. Дверь за ним закрылась, а я резко встала и подошла к окну. Обычно под снотворным сны мне не снятся, а сейчас снился, да так, что я запомнила его в мельчайших подробностях. Этот сон говорил о том, что всё написанное в разорванной мною записке правда, что благодаря этой фигурке действительно можно попадать в прошлое… Я посмотрела на этого Цилиня. Ничего необычного, маленькая, витиевато-узорная, скорее всего медная фигурка. Погладив большим пальцем Цилиня по удивительной голове, я почувствовала странное тепло, а потом боль на запястье. Застонав, я инстинктивно выронила фигурку из рук и прижала руку к груди. Цилинь глухо стукнулся о ковёр. Пекло сильно, но не критично, через несколько секунд я посмотрела на кисть и почувствовала, как открылся мой рот. Тряхнув головой и закрыв рот, я продолжила пораженно наблюдать, как все мои шрамы на искромсанной вдоль и поперёк руке затягиваются. Да…, а я думала, что уже никогда не столкнусь ни с чем сверхъестественным… Как же я в очередной раз ошибалась… Погрязнув в раздумьях, я не сразу заметила, что боль прошла. Рука была идеально чистая, кожа слабо блестела под светом полной луны лившемся из окна. Подхватив фигурку с пола, я судорожно сжала её и сдерживая слёзы, мысленно произнесла число, из того времени… когда я и Эдвард были вместе… были счастливы… Ладонь начало нестерпимо жечь, но я ещё сильнее сжала её в руке и зажмурилась…

***

Мне в лёгкие ударил свежий, морозный, лесной воздух. Сразу стало холодно, ведь я была в одной футболке и домашних шортиках. Цилиня я крепко сжимала в кулаке, боясь, что это неправда, что ничего не сработало… Руку больше не жгло… Я боялась открыть глаза. Боялась, хотя и понимала, что я больше не в комнате. Босые ноги щекотали опавшие сухие иголки от сосен, вся кожа покрылась пупырышками холода… Страх пропал так же внезапно, как и появился. Я открыла глаза. Я оказалась в лесу… рядом с нашей с Эдвардом поляной… Услышав голоса и заметив силуэты двух людей сквозь густые разлапистые ветви сосны, я инстинктивно шагнула вперёд и испуганно отшатнулась. Ажурные края фигурки, которую я механически сжала ещё сильнее, впились в ладонь. Голова начала кружиться, перед глазами всё качалось… Резко затошнило, как при сильном кишечном гриппе. Боже-боже-боже! За что мне все эти мучения?! Ведь я практически не грешила в своей жизни… разве только утопила в кипятке аквариумных рыбок… и то, это была случайность! — Ах… — я судорожно попыталась втянуть воздух, но не смогла. Лёгкие сдавило будто железным обручем, из глаз полились слёзы. Я и не подозревала, что в один момент можно умереть и сразу воскреснуть. — Эдвард! — весело рассмеялась над чем-то Белла-из-прошлого. — Эдвард, — одними губами прошелестела я и отчаянно кляня себе, что теряю такие мгновения, ради которых только и стоило всё это время существовать, провалилась в проклятую темноту.