Когда все отвернутся...

      — Умоляю вас, пропустите нас к ней! Позвольте мне хоть одним глазком взглянуть на свою девочку! — взмолилась миссис Дюпен-Чен. Они с Томасом уже больше часа пытались пробиться сквозь охрану в полицейском участке, но все было тщетно. Стражи порядка твердо стояли на своем, запретив любые встречи с преступницей.       — Мне нужно увидеть мою Маринетт! Моя девочка не могла сделать ничего плохого! Умоляю, пропустите!       Сабина вновь попробовала прорваться, но полицейский ловко затормозил её. За последние пару часов ему пришлось остановить столько фанатов, мечтающих увидеть Ледибаг в истинном обличии и плюнуть ей в лицо, что удержать взволнованных родителей сейчас было совсем нетрудно. Хотя если бы не эта дурацкая работа, служитель закона уже давно бы был в рядах злобной толпы, мечтающей поквитаться с обессиленной злодейкой.       — Ну почему вы такой бессердечный! — в сердцах крикнула Сабина, уже с трудом сдерживая слезы. — А если бы там была ваша дочь, вы бы тоже просто стояли на посту, подобно холодной статуе? Пропустите меня к моей малышке! Я не верю, что это она совершила столько злодеяний!       Полицейский устало потер переносицу. Сколько можно выслушивать одно и то же? До обеда оставалось ещё больше часа, но мужчина был уверен, что он не протянет здесь и десяти минут. Пожалуй, пора попросить напарника сменить его.       — Мадам, ваша милая малышка совершила покушение на дочь мера, едва не сожгла школу, собиралась захватить мир… — перечислял мужчина, загибая пальцы. — Она опаснейший преступник, поэтому я не могу пропустить вас к ней. И отвечу сразу на ещё один ваш вопрос. Моя дочь никогда бы не оказалась в тюрьме. А теперь можете быть свободны.       Полицейский даже не посмотрел на рыдающую женщину и утешающего её мужчину. Его всегда бесило, когда родители отъявленных преступников приходили в участок и слезами омывали порог. Почему так сложно понять, что если для вас ребенок ангел, это не значит, что он на самом деле такой? За свою пусть и недолгую службу полицейский видел множество рыдающих старушек, чей "милый сыночек" оказался отъявленным головорезом или маньяком.       Тихо скрипнула дверь, и какая-то черная тень осторожно проскользнула внутрь. Служитель закона слишком увлекся своими раздумьями, что даже не заметил, что в комнате стало на одного человека больше. Он лишь слегка поморщился, когда до его ушей вновь долетел тихий плач.       — Я так понимаю, уходить вы пока не собираетесь? Что же, тогда позвольте я схожу за своим напарником, — полицейский поднялся с места и, оглядев рыдающую пару усталым взглядом, направился к двери. Пожалуй, это было его лучшее решение за весь день, потому что голова уже давно раскалывалась от всевозможного шума. Тень незаметно скользнула следом, умело прячась в темных углах и скрываясь за шкафами, битком набитых документами. Дверь отворилась, пропуская служителя закона и его скрытый от посторонних глаз хвост.       Умело петляя по длинным коридорам и в уме просчитывая необходимые повороты, мужчина вышел к кафетерию. Но до столовой, откуда веяло аппетитным запахом свежее испеченных булочек, полицейский так и не добрался. Голос начальника застал его прямо у входа.       — Так, Билл, почему не на посту? Разве твой обеденный перерыв не через час?       Полицейский вздрогнул и напрягся, частично представляя, что будет дальше. И это "частично" ему ой как не нравилось. Эх, как не вовремя шеф оказался здесь.       С сожалением отпустив ручку двери, которая вела в самую вкусную комнату всего отделения, мужчина развернулся к начальнику, приготовившись к долгому объяснению случайности, по которой он оказался здесь.       — Здравия желаю, товарищ командир. Прошу принять во внимание тот факт, что я вовсе не иду на обед, а за своим напарником, — рапорт прошел почти без запинок, когда урчание живота в корне разрушило его неудачную ложь.       — Твой желудок говорит за тебя, Билл. Мне бы стоило сделать тебе выговор и лишить премии, но я сегодня в слишком хорошем настроении. Поэтому можешь идти обедать, но попроси кого-нибудь сменить тебя на посту.       — Правда?! — от радости Билл совсем забыл, как следует отвечать начальству, но командир, казалось, даже не обратил на промах подчиненного внимания. Шеф улыбнулся и махнул рукой.       — Правда. И не забудь о грандиозном празднике вечером в честь поимки суперзлодея. Как же я рад, что именно наше отделение патрулировало то интервью. Мы оставим след в истории! Другие подразделения нам обзавидуются!       Командир уже развернулся, чтобы уйти, но в последний момент добавил:       — И ещё кое-что. Прежде, чем ты уйдешь на обед, возьми у секретаря документы и занеси их к Ледибаг. Она хотела ознакомиться с перечнем своих преступлений. Только будь аккуратен — это вполне может быть лишь хитрая уловка.       — Не волнуйтесь, товарищ командир, все будет выполнено с максимальной осторожностью! — И, присвистнув, довольный полицейский зашагал в сторону карцеров. Тень, что последние несколько минут стояла в десяти метрах от него, вжавшись в стенку, довольно усмехнулась и поспешила следом.       — Так, в какой она там камере? — Перебирая взятые по дороге документы, вслух размышлял полицейский. — Кажется, в десятой.       Шаги гулко отдавались в пустом обезьяннике. Взяв со стола необходимые ключи, мужчина двинулся к камере в дальнем конце коридора. Единственной из всех, что была сверхпрочной и противовзломной. Еще ни одному, даже самому опасному преступнику не удалось сбежать оттуда. И не удастся.       Преодолев две защитные двери и поздоровавшись с караулом, Билл наконец добрался до необходимой камеры, а точнее, провел туда незаметную тень. Железные стены полностью изолировали преступницу от внешнего мира, а через толстые прутья оконной решетки был виден силуэт девушки.       — Встань к стене и убери руки за голову! — Крикнул Билл в камеру и внимательно проследил за исполнением приказа. Девушка послушно встала с матраса и подошла к стене. Её плечи заметно дрожали от беззвучных рыданий. Полицейский щелкнул ключом и слегка приоткрыл дверь.       — Здесь полный перечень твоих документов. Можешь ознакомиться в свободное время, — с ухмылкой проговорил мужчина, кинув папку документов на матрас. Бумаги со смачным хлопком приземлились на старые пружины, отчего девушка задрожала ещё сильнее. Даже по звуку она примерно догадалась о размере папки, которая должна была быть не меньше десятка страниц в толщину.       Стоило только документам оказаться в камере, как Билл тут же затворил дверь. Но промежутка в несколько десятых секунды вполне хватило, чтобы тень смогла незаметно проскользнуть внутрь. Щелкнул замок, и послышались удаляющиеся шаги. Где-то там захлопнулась первая защитная дверь.       Убедившись, что теперь её никто не услышит, Маринетт медленно сползла на колени и позволила своим рыданиям вырваться наружу. Стоны и дикий, почти нечеловеческий вой наполнили камеру, сотрясая железные стены. Слезы непрекращающимся потоком лились на пол, сопровождая свое падение звонким эхом. Слишком больно. Слишком одиноко. Слишком неправильно.       Почему нельзя умереть прямо сейчас? Всем от этого станет легче…       — И долго ты собираешься вот так рыдать на полу, Ледибаг? — глухой мужской голос разнесся по камере, заставляя девушку испуганно оглянуться и замолчать. Красными от слез глазами Маринетт обвела комнату, пытаясь отыскать источник голоса, но белая пелена мешала разглядеть хоть что-то.       — Кто здесь? — Наугад выбрав направление, задала вопрос девушка.       — Друг. Новый друг, — черный силуэт был едва различим на фоне железной стены, и Маринетт усиленно щурила глаза, чтобы разглядеть лицо собеседника.       — Кот, это ты? — с надеждой произнесла девушка.       — Нет, — Маринетт вздрогнула и опустила голову. — Я кое-кто получше. Единственный во всем городе, кто верит в твою невиновность.       — Зачем вы пришли? Зачем я вам нужна?       — Хочу предложить тебе сделку, Ледибаг, — мужчина замолчал, давая девушке время переварить информацию, а сам подошел к матрасу и аккуратно поднял папку с документами. — Ого, вот это список. Кажется, местная полиция решила списать на тебя все нераскрытые преступления. Ты только глянь: ограбление магазина, уничтожение памятника, нападения на граждан… Да тебе тут минимум три пожизненных светит, дорогуша.       — Они убьют меня, — тихо прошептала девушка, утирая со щек слезы.       — Нет! С чего такие мысли? — С некоторым восторгом в голосе прервал её мужчина, — Живой суперзлодей за решеткой — доказательство успешной работы полиции. Ты нужна им, как трофей. Они ещё пятьдесят лет будут делать себе славу, придумывая твои неудачные побеги и нападения на служащих полиции. Кто же откажется от возможности стать знаменитым? Так что не волнуйся, ближайшие пол столетия тебя точно никто не убьет.       Новая порция всхлипов пронеслась по камере. Незнакомец мягко улыбнулся и подошел ближе.       — Но ты ведь не хочешь гнить в этой тюрьме, верно?       Девушка подняла заплаканные глаза вверх, тщетно пытаясь разглядеть лицо собеседника.       — Не хочу… Но разве у меня есть выбор? — хрипло ответила она и прикоснулась к мочке уха. — Я больше не Ледибаг, мои серьги забрали, пока я была без сознания. Наверное, моя квами сейчас заточена в них. Выхода из этой камеры мне нет. Я для всех давно стала злодеем.       — Выход есть всегда! — Воодушевленно заявил незнакомец. — Почему ты считаешь, что твоя новая репутация настолько плоха? Любой минус можно обратить в плюс.       — Что вы имеете в виду?       — Если весь мир считает тебя злодеем — стань им!       В камере повисла тишина, нарушаемая учащенным дыханием пленницы. Мутная пелена в глазах до сих пор не давала рассмотреть лица собеседника, но Маринетт чувствовала, что он улыбается.       — Я никогда не стану злодеем, — с напускной уверенностью прошипела девушка. — Я столько лет боролась против зла и не собираюсь сейчас изменять своим принципам.       — С твоими принципами тебе придется гнить всю свою жизнь в тюрьме, — холодно ответил собеседник, но потом резко изменил тон на более мягкий. — Хотя это твоя жизнь и тебе решать, как ты собираешься её провести. Остаться здесь навсегда, быть трофеем для тех, кто так быстро поверил в твою причастность к происшествиям последних дней. Или сбежать из тюрьмы вместе со мной и вновь обрести свою силу. А затем отомстить обидчикам. Выбор за тобой.       Незнакомец аккуратно положил документы на матрас, добавив сверху ещё один маленький элемент, и двинулся к двери. Девушка сидела неподвижно, переваривая полученную информацию. Стать злодеем? Никогда! Обрести свободу? А вот здесь можно и подумать…       Щелкнул замок, освобождая мужчине проход. Маринетт тут же встрепенулась, желая закончить разговор несколько иначе.       — Подождите, — негромко пробормотала она. — Вы говорили о свободе и возвращении моей силы. Поймите, я не хочу мстить людям, но и возможность провести жизнь в тюрьме мне тоже совсем не нравится… Помогите мне сбежать и я навсегда исчезну из вашей жизни. И из жизни всех людей мира. Обо мне не вспомнит никто и никогда…       — Девочка моя, — усмехнулся незнакомец, — неужели ты думаешь, что все так просто? Увы, у всего в этом мире есть своя цена. Не хочешь мстить — не мсти, но учти, что свобода тоже не бесплатна.       — Что же я должна сделать?       — Помочь мне в одном деле.       — Как я могу помочь вам, если даже не знаю, кто вы? — Маринетт сильнее прищурила глаза. Серый фрак, брюки того же цвета, элегантная трость, которая не издает ни звука при соприкосновении с полом. А вот лица не видно — оно скрыто под серебристой маской.       — Точно, мы же никогда не встречались с тобой в живую. И я, дурак, совсем забыл представиться. Давай знакомиться, Ледибаг. Мое имя Хищная Моль. И цена твоей свободы — помощь мне в захвате мира. У тебя двенадцать часов на размышление. Ровно в полночь я приду сюда вновь за ответом. Время пошло.       Дверь хлопнула прямо перед носом девушки, которая с криком бросилась на заклятого врага. Но Моль точно просчитал каждое её действие, и беспрепятственно выложил перед девушкой все карты, а после исчез. Кулаки Маринетт стукнулись о запертую дверь, и камера вновь наполнилась тихим стоном.       Двенадцать часов на размышления. Злодей или герой… Свобода или заточение…       Девушка схватилась за голову. Разве можно принять решение, от которого будет зависеть исход жизни, за столь короткое время? Да она не могла выбрать между двумя цветами для платья три дня!       Конечно, ещё неделю назад Маринетт без раздумий ответила нет, даже если бы ей в точности обрисовали ситуацию с тюрьмой и возможным исходом. Нет и ещё раз нет!       Но сейчас… Когда все было более чем реальным… Почему-то слово «нет» застряло глубоко в горле и ни в какую не хотело слететь с губ.       — Да чтоб ты горел в аду, Моль! — с криком Маринетт упала на матрас, подмяв под себя документы. Что-то твердое уперлось девушке в живот, отвлекая от столь важных размышлений. Левой рукой достав мешающийся предмет, Маринетт глянула на него. И тихо ойкнула.       Это был небольшой таймер. На котором красным цветом светились цифры 11.58, а чуть ниже красовалась надпись «Подумай хорошенько. Неверный шаг, и из пропасти тебя уже не спасет никто».

***

      Время неумолимо текло сквозь прутья решетки, забирая по очереди минуты с циферблата маленького гаджета. Маринетт растеряно переводила взгляд с таймера на тарелку с чем-то, издали напоминавшим еду, и обратно. Он предложил свободу. Но цена её слишком высока. Она не хочет, чтобы мир погряз в пучине хаоса. С Молем нужно бороться — он не должен прийти к власти. Но тогда в пучине погрязнет сама Ледибаг. Люди никогда не поверят в её невиновность. У неё нет ни одного доказательства. А с того момента, как раскрылась её личность, обвинений стало ещё больше.       Девушка в сотый раз раскрыла перед собой папку с документами. Где же эта строка? Ага, вот она. «…Использование своей силы для создания клонов, сидевших за неё на уроках, что должны были обеспечить ей алиби в случае провала задуманной операции…» И не важно, что клонов она почему-то создавала в виде своей гражданской личности, которые никоим образом не могли помочь с алиби. Людям на этот факт было наплевать. Главное придумать побольше обвинений, чтобы Ледибаг выглядела ещё опасней, а заслуга полиции в её поимке — ещё выше.       Девушка топнула ногой от злости и обиды, едва не расплескав съедобную жижу. Пара капель все же упало на таймер, где горели красные цифры, обозначающие оставшиеся полчаса. День прошел слишком быстро. Постоянные допросы, встречи с адвокатом, попытки вновь и вновь доказать свою невиновность. Каждую свободную минуту Маринетт возвращалась к своим раздумьям, взвешивала все «за» и «против». Но от волнения мысли сбивались в кучу, путались и переплетались между собой. Спустя десять минут разборку приходилось начинать сначала. А потом вновь допросы и расследования…       Двадцать пять минут.       Пальцы девушки скользнули в волосы, приводя и без того неидеальную прическу в сущий беспорядок. Губы задвигались в беззвучном танце — мысли уже не могли оставаться в голове. Может, хоть так будет легче принять решение?       Она Ледибаг. Она должна защищать добро. Должна бороться со злом. Ей запрещено даже думать о том, чтобы сменить сторону. Никогда! Её задача — нести добро. Интересы людей всегда должны быть выше её собственных. Даже если люди эгоистичны… Даже если они никогда не скажут «спасибо»… Даже если они за добро упрячут за решетку?!       Камера сотряслась от удара кулаком об железный пол. Маринетт глухо прорычала проклятье и упала на матрас.       Двадцать минут.       Она должна была принять случившееся и простить глупых людей. Нет, не так. Ледибаг должна… А вот у Маринетт на такое бы сил не хватило. Проблема лишь одна: Маринетт и Ледибаг — единое целое.       Девушка вновь схватилась руками за голову. Философские мысли — не её конек. Как же ей в этот момент не хватало Тикки, которая точно не позволила бы девушке даже думать о том, чтобы присоединиться к Хищной Моли. Малышка бы мигом выбила эти дурацкие мысли из головы наивной подопечной. Вот только квами сейчас заточена в серьгах благодаря эгоизму людей, которым нужна только слава. А талисман наверняка сейчас исследуют множество ученых, делая Тикки ещё хуже!       Из груди вырвался глухой звук, напоминавший рык. Вот и как после таких мыслей не злиться на людей и не мечтать отомстить им?!       Пятнадцать минут.       Так, всё! Хватит думать о ерунде! Осталось совсем немного времени, прежде чем нужно будет дать Моли конкретный ответ.       Маринетт с тоской оглядела серую камеру. Четыре стены, голый матрас, тарелка с кашей, отхожее место, откуда стоял жуткий смрад. На потолке камера, которая почему-то перестала работать во время прихода Хищной Моли, но охранники даже не заметили этого. Наверное, это просто ещё один вид магии, а может, страже просто было наплевать на пленницу. Хотя, это вряд ли, все-таки она тут самый ценный экспонат. В одной стене дверь с маленьким отверстием для еды, в противоположной — окно с толстыми железными прутьями, через которые с трудом можно было разглядеть темное небо. Глядя на все это, Маринетт все сильнее старалась сопротивляться соблазну принять предложение Моли и получить свободу.       Нет! Это неправильно! Ледибаг никогда бы так не поступила! Но она сейчас не Ледибаг, а Маринетт…       Девушке хотелось взвыть от мыслей, что разрывали её пополам. Почему это так сложно?       Десять минут.       Стоп!       Маринетт резко подскочила и оглядела комнату. Шестеренки в голове закрутились с бешеной скоростью. Внезапно все стало более чем ясно. Кем бы она ни была, она не должна предаваться злу. Она несет свет. Даже сейчас, за решеткой камеры, она не может отказаться от принципов, за которые боролась столько лет. Тикки бы сказала также.       Девушка сжала кулаки. Пускай будет сложно и больно. Она справится. Всегда побеждала — победит и теперь. Главное, это уверенность в победе.       Восемь минут.       Со стороны окна раздался глухое покашливание.       — Пришел наконец? А ты не пунктуален. У меня ещё восемь минут на раздумье, — холодно заявила девушка, даже не повернувшись и продолжив взглядом сверлить дверь, — Хотя знаешь, мне и этого вполне хватило. Ответ готов. Так знай же, я никогда не примкну к тебе!       — Как странно слышать это от тебя, Моя Леди, — раздался веселый юношеский голос, и Маринетт, ойкнув, резко обернулась, — А я-то думал, что ты мечтаешь меня увидеть. Особенно после того случая на крыше.       — Нуар?! — Челюсть девушки была готова буквально стукнуться об пол.       — Рыцарь в сияющих доспехах к вашим услугам, — шутливо поклонился парень, качнув черными ушками, — Кто же мог знать, что такая милая принцесса окажется девушкой, скачущей по крышам в красном костюме.       — На себя бы посмотрел, — буркнула Маринетт, поднимаясь с места и недоверчиво поглядывая на гостя. — Что ты тут делаешь? Насколько я помню, твоим последним желанием было убить меня и защитить город. Пришел исполнить свой долг?       — Планы слегка изменились после того, как я узнал, кто скрывался под маской. Но это долгая история, — Кот смущенно отвел глаза и почесал затылок. — Надеюсь, ты простишь мне те злые слова, что по неосторожности сказал. Они были предназначены не тебе. Точнее тебе, но другой половине. Или клону… Агрх, как все сложно!       Девушка усмехнулась и подошла к напарнику, который от неловкости уже не знал, куда деть взгляд.       — Извинения принимаются, Котенок.       Руки Маринетт обвили шею напарника, прижимая его к девушке. Как было приятно впервые за неделю почувствовать чье-то тепло. Чье-то доверие. Голова пленницы легла на грудь напарнику. Как часто бьется его сердце. Неужели боится, что девушка не простит его. Поздно об этом думать. Она простила его ещё в тот момент, как увидела здесь. И пускай он совершил столько ошибок. Их совершают все. Главное, успеть вовремя их исправить.       — А теперь моя Леди не согласится умчаться вместе с рыцарем навстречу закату?       — Устраиваешь для меня побег? — усмехнулась девушка, не поднимая взгляда. Она была готова хоть весь день стоять, прижавшись к Нуару. Но в планы Кота это не входило.       — Уже устроил, — довольно ухмыльнулся парень и, поймав на себе удивленный взгляд напарницы, добавил. — Твои серьги у меня. Я ещё днем проник в отделение за ними. Удивительно, что не работала ни одна камера.        — Это проделки Моли, — тихо вставила Маринетт. — Он приходил ко мне днем.       Нуар, казалось, не услышал.       — Сейчас талисман находится в надежном месте. Снаружи как раз происходит смена караула. Решетку в окне я уничтожил. Дело за малым — пойдешь ли ты со мной?       — И стать опасной сбежавшей преступницей, которую боится весь город? А как ты думаешь?       Ушки Нуара опустились, догадываясь об ответе. Маринетт улыбнулась кончиками губ и мягко чмокнула Кота в щеку.       — Конечно же, да, — прошептала она.       Звякнула тарелка. Спустя секунду в камере уже никого не было. Лишь таймер, чьи красные цифры залила съедобная жижа.       Время вышло.       Дверь распахнулась, открывая взору Моли пустую комнату.       — Черт!       Мужчина щелкнул пальцами, мгновенно включая камеры и сигнализацию. Коридор окрасился в красный от мигалок и наполнился противным воем. Невесть откуда повыскакивали полицейские. И во всеобщей панике раздался громогласный крик:       — Она сбежала!