***
— Ты уверена, что все сделала правильно? — слабо зазвенели серьги голосом Тикки. Ледибаг украдкой глянула назад и утвердительно кивнула головой. — Да, в этот раз я не ошиблась. — А я думала, что твоя цель — доказать всем, что ты герой, а не злодей. Девушка едва заметно улыбнулась: — Так и есть. — Но… — Тикки замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. — Тебе не кажется, что ты только что сделала все в точности наоборот? — Нет, — коротко ответила Маринетт, с трудом сдерживая довольную ухмылку. Квами напряглась, переваривая полученную информацию. Но то, что она только что увидела, однозначно не сходилось с ответами девушки. — Маринетт, не морочь мне голову! — с некоторым недовольством буркнула Тикки. — Ты две минуты назад сказала журналистам, что готова сегодня дать эксклюзивное интервью о своей карьере злодея. Конечно, заявить в камеру, что ты поведаешь свой план по захвату мира сегодня в полночь — лучший вариант доказать, что ты герой! — И у меня ещё три часа, чтобы придумать этот план, — гордо проговорила девушка, запрыгивая на крышу. Квами в серьгах насупилась, подумывая, стоит ли отвечать на это или разумнее будет промолчать. Но любопытство не дало Тикки посидеть в тишине и двух минут. — Какой к черту план, Маринетт, какой злодей? — Ого, кажется, чьи-то нервы уже начали сдавать, — мурлыкнула девушка, взглядом окидывая Париж с высоты. С этой крыши открывался чудесный вид на Эйфелеву башню, где уже собирались полицейские машины и толпы журналистов. Если все получится, то этот день войдет в историю. А если нет… Маринетт старалась не думать об этом, ведь точно знала ответ. Если её план не сработает, то Ледибаг должна будет уйти. Навсегда. — Тикки, как ты думаешь, если бы я подошла и сказала журналистам, что хочу сегодня доказать всем, что я не злодей, у башни сейчас собралось бы столько народу? Квами тихо вздохнула, догадываясь, к чему клонит девушка. А Маринетт продолжила: — Нет. Правду никому не интересно слушать. А вот сладкую ложь, из которой потом выйдут сенсационные заголовки… Тикки, люди верят в ложь лучше, чем в правду. Так пусть получат её. Моя задача — собрать их сегодня на площади у Эйфелевой башни. А дальше… А дальше я разберусь. Я покажу им, кто здесь настоящий злодей. — Ты, — чей-то мужской голос раздался с другого конца крыши. — Злодей тут только один. И это ты, Ледибаг. Тикки в серьгах испуганно притихла, когда девушка резко развернулась к источнику звука. Пустота. Ледибаг напрягла глаза, вглядываясь в темноту. Крыши. Сотни черных крыш, ничем не отличающихся друг от друга. И ничего больше. Кроме силуэта, стоящего на краю… Он стоял спиной к ней, смотря куда-то вдаль. Его лица не было видно, лишь трепетавшие на ветру уши и хвост. И когтистые пальцы, сжатые в кулаки. — Думаешь, от меня так легко избавиться? — хриплый голос заставил девушку вздрогнуть. А Кот даже ухом не повел. — Так смотри, я ещё жив. Может быть, я слаб. Но пока мое сердце бьется, я не оставлю город в беде. Особенно, если эта беда — ты, Ледибаг. — Нуар… — имя само слетело с губ, когда девушка отшатнулась от парня. А он словно и не слышал. Все так же стоял спиной к ней, глядя на ночной Париж и сильнее сжимая кулаки. — Я дурак. Глупый, наивный мальчишка, влюбленный в тень. Сколько лет ты так ловко водила меня за нос? Теперь время вышло. Я готов взять реванш. Лучше бы он кричал. Это холодное спокойствие выбивало Ледибаг из колеи, заставляя ежиться от страха. — Кот, послушай… — начала было девушка, но Нуар, не поворачиваясь, перебил её. — Нет, это ты меня послушай. Я думал, что мы напарники. Думал, что мы сражаемся заодно. Мне плевать, что говорят люди. Ты всегда была мне поддержкой. Я любил тебя…. Каким же я был глупцом! На глаза Леди навернулись слезы. Слова подобно холодному ножу впивались в сердце. Как же больно, когда тебя предает лучший друг. Тот, кому ты так долго доверял. Неужели и он отвернулся от неё? Неужели он тоже поверил? — Так знай же, Ледибаг. Как бы я не дорожил тобой раньше, я готов убить тебя сейчас. Я буду бороться за Париж! Я не дам тебе его захватить! Я защищу его даже ценой своей жизни! Кот резко обернулся, взглядом пронзив девушку. Ледибаг сделала шаг назад и едва не упала — крыша кончилась. Она стояла на узком карнизе над пропастью в несколько десятков метров. Девушка невольно перевела взгляд на своего напарника. И вновь ужаснулась. На неё смотрели два потускневших зеленых глаза, где бездонным морем плескались пустота и тоска. А ещё была злость и решимость. То, что блестело раньше подобно изумрудам, сейчас больше походило на болото, готовое в любой момент утянуть тебя на глубину. Сжатые в тонкую полоску губы слегка дрогнули, изогнувшись в ухмылке. — Что, Леди, боишься нападать на меня в этот раз? Или ждешь зрителей? Они не придут. Нуар и не думал подходить ближе. Он просто стоял на месте, взглядом испепеляя девушку. — Я должен убить тебя, Леди. Я должен защитить город. Так нападай же на меня! Мне противна моя же слабость — я просто не могу первым ударить тебя. Атакуй! Пробуй победить меня! А в зеленых глазах все также сияла тоска. Ледибаг видела, как Коту больно. Он не хочет с ней драться — он должен. — Нуар, я не собираюсь нападать, — тихо прошептала девушка, собрав всю свою решимость в кулак. — Просто поверь мне… — Никогда! — Парень легким движением удлинил жезл. — Я не верю предателям. И даже если в тебе проснулась совесть — это ненадолго. И когда ты будешь готова, мы сразимся. И знай, я не отдам тебе этот город. Я — его защитник! Он исчез в ночи. Эхо вторило его последним словам, отдаваясь в голове бедной девушки. Я — защитник. А кем же тогда стала она? — Мне жаль, Нуар, — произнесла Ледибаг в пустоту. По щеке скатилась одинокая слеза, со звоном разбившись о крышу. — Мне жаль, что ты не готов поверить. Но, может, твое сердце ещё не разучилось чувствовать правду? Серьги слабо мигнули, напоминая о важном деле. — Площадь, точно! Репортаж! Мне нельзя опоздать! — Ледибаг подпрыгнула, как ужаленная, и, схватив йо-йо, помчалась туда, где светилась Эйфелева башня.***
— Смотри, это Ледибаг, — волна негромких возгласов прокатилась по толпе. Многие с нескрываемой злостью смотрели вверх, туда, где на фоне темного неба был едва различим красный силуэт. Другие с тоской опустили глаза к земле, вспоминая те дни, когда Ледибаг была их идеалом. И всего несколько человек с надеждой смотрела на девушку, мечтая о том, чтобы все это было лишь сном. Страшным кошмарным сном, где их герой стал злодеем. Но стоит только проснуться — и все вновь вернется на свои места. Как жаль, что жизнь не настолько проста. Сделав ещё пару сальто в воздухе и удачно приземлившись на одну из нижних балок Эйфелевой башни, Маринетт со страхом и сожалением глянула вниз, откуда доносились неразборчивые крики и ругань. У неё всего одна попытка. Она должна открыть людям глаза, доказать, что они ошибаются. Иначе Ледибаг придется исчезнуть. Навсегда. Яркий свет резанул по глазам, и сильный поток воздуха едва не сбил с ног. Прикрывая глаза рукой, девушка с трудом разглядела вертолет, зависший в десятке метров от неё. Из кабины торчала камера и высовывалось чье-то напуганное лицо. Бедный журналист переводил взгляд с девушки на землю, явно боясь случайно вывалиться из кабины или быть выкинутым оттуда главной злодейкой города. Секунду поразмышляв о том, что, пожалуй, не стоит пугать бедолагу и ухудшать мнение о себе, Маринетт приняла решение слегка изменить место встречи. Она жестом указала на крышу близ стоящего дома, намекая, что интервью она будет давать там. Лицо моментально скрылось в темноте винтокрылой машины, и вертолет резко отлетел в сторону, позволяя девушке вновь услышать крики толпы. Одна попытка… Изящный прыжок, и Ледибаг уже стоит на крыше, куда по лестнице бегут запыхавшиеся журналисты. Что поделать — двадцатый этаж. Хотя, наверное, лучше бы было выбрать здание, где мог бы приземлиться вертолет… — Надеюсь, вы не очень устали, пока добирались сюда? — спросила Маринетт и мягко улыбнулась, когда любопытный глаз одной из камер направил на неё свой взгляд. Что-то тихонько пикнуло, и позади на площади ярким светом загорелся огромный экран. — Ничего себе… Я в прямом эфире… — удивленно прошептала девушка, рассматривая свою точную копию, только увеличенную раз в сорок. Сейчас на площади собралось полгорода, а сколько тогда ещё людей будут следить за прямой трансляцией? Тысячи? Миллионы? Нельзя ошибиться… Бледный журналист, чье испуганное лицо Маринетт узнала сразу — это именно оно выглядывало из кабины вертолета, — наконец отдышался и подошел ближе, сохраняя между ним и девушкой приличное расстояние. Ледибаг усмехнулась, глядя как лихорадочно соображает парнишка, куда ему нужно будет бежать, если вдруг он накосячит и настроит против себя бывшую героиню. Его взгляд остановился на спутниковой тарелке, и журналист облегченно вздохнул, решив, что это точно спасет его в случае чего. Лучше бы он подумал о том, как безопасно спрыгнуть с высоты в двадцать этажей. — Здравствуйте… эм… Ледибаг, — парнишка заметно волновался. Даже микрофон в его руке дрожал. — Или вас лучше называть Леди Бад? Вроде вы оставляли именно такие росписи на месте своих злодеяний. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Я никогда не называла себя Леди Бад, — заметив, как рот журналиста открылся, чтобы оспорить сказанное, девушка поспешила исправиться. — Но не в этом суть. Прошу, зовите меня просто Ледибаг. — Х-хорошо, — журналист громко сглотнул. — Тогда я позволю перейти к делу и задать вам вопрос, который волнует сейчас весь Париж и ещё половину Франции. Когда вы будете захватывать мир… вы убьете нас? — Что?! — такого вопроса Маринетт точно не ожидала. Правда, парнишка тоже не ожидал подобной реакции и невольно отшатнулся от девушки. — Погодите, вы что-то явно путаете! Я никогда не желала никому зла! Ведь я столько лет спасала вас… — Нет смысла больше притворяться, Ледибаг, — холодно прервал девушку подошедший пожилой журналист, забрав микрофон у трясущегося от страха напарника. — Нам известно намного больше, чем вы можете себе представить. Ваши похождения больше не для кого ни секрет. Скажите честно, неужели вы думаете, что мы настолько глупы и что нападение на дочь мера осталось бы без огласки? Он говорил серьезно, без страха и эмоций, стоя всего в метре от девушки, не боясь быть скинутым с крыши. Маринетт искренне недоумевала, о каких нападениях идет речь, но в голове медленно стала из кусочков складываться единая картинка. Нападение на дочь мера… Множество злодеяний… Недоверие… Меня подставили… Догадка молнией пронеслась в голове, и Маринетт едва не упала от удивления. В одно мгновение сложнейший пазл собрался воедино, поражая свое элементарностью. Стоило лишь сопоставить факты. Вот только вывод ничуть не улучшил ситуацию. Девушка с сожалением взглянула на толпу, словно ища в ней поддержку. На секунду Ледибаг показалось, что там внизу мелькнула рыжая голова Али. Её самой преданной фанатки. Которая, как и все, так легко поверила в обман. Легкая злоба защекотала сердце. Неужели люди настолько глупы, что не смогли увидеть обман. Неужели они настолько легко верят в любую ложь? Или настолько не доверяют своим героям, что хватаются за первую же возможность оклеветать их? — Пожалуйста, дайте мне микрофон. Я хочу сказать пару слов жителям Парижа, — холодно попросила Маринетт. На лице журналиста не дрогнул ни один мускул, но он послушно протянул девушке микрофон. Ледибаг уверенно взглянула в камеру. Пора! — Добрый вечер, граждане Парижа. Я знаю, что вы все собрались здесь, чтобы услышать увлекательную историю о том, как я собираюсь захватить мир, а затем своими криками попытаться меня остановить. Возможно, полиция и Кот Нуар помогли бы вам в этом, но я вынуждена вас разочаровать. Я не собираюсь захватывать мир. Более того, я хочу вам сказать одну очень важную вещь. Я не злодейка! События последней недели не более, чем обман, в который вы так легко поверили. Толпа на секунду притихла, прежде чем разразиться гневными воплями. Ледибаг тихо вздохнула. Она знала, что все не будет так просто. — Послушайте меня, прошу вас! Просто позвольте мне сказать! — крикнула девушка в камеру, но её крик потонул в яростном гуле. — Пожалуйста, тише! Нуль реакции! Разве что вопли стали ещё сильнее. Злость ещё сильнее запылала в груди девушки. Мало того, что глупые люди моментально поверили в чистой воды обман, даже не попытавшись задуматься над достоверностью аргументов, так теперь они ещё и слушать не хотят! Мир не так прост, как им кажется! Пора разрушить их глупую точку зрения, которая у них одна на всех! Маринетт сжала микрофон и, резко развернувшись, зашагала к краю крыши, туда, где внизу бушевала толпа. — Тихо! — гневный крик буквально разорвал пространство, резанув по ушам людей. Через мгновение над площадью была абсолютная тишина, а люди со страхом смотрели на разозленную девушку. Наверное, вы бы тоже замолчали, если бы с высоты небоскреба на вас свирепо смотрела главная злодейка. Вряд ли хоть кто-то из толпы планировал умереть прямо сегодня. — А теперь вернемся к теме. Я не знаю, что вы там себе напридумывали, но сейчас я хочу доказать вам, что это все лишь выдумки! Или умелая ложь! — Маринетт уверенно вещала, явно не собираясь отступать от поставленной цели. — Я клянусь вам: меня подставили! По толпе прошелся шепоток. Девушка глянула вниз и, убедившись, что тысячи ничего не понимающих глаз смотрят на неё, продолжила: — Я не знаю, кто и зачем это сделал. Я не знаю, что вам такого втолковали. Я просто надеюсь на ваше благоразумие. Разве может герой в один день стать злодеем? Молчание. Никто не ответил. Маринетт мельком оглядела толпу. Сколько знакомых лиц. Вон Нино, там, кажется, Хлоя, а в правом углу виднеется Тео. О, а вон там, практически у самых стен здания, стоят Роза с Джуликой. Только почему каждый из них отводит взгляд? Почему они с таким сомнением оглядываются по сторонам, словно раздумывая над тем, чтобы уйти? Тихий писк нарушил раздумья Маринетт. Едва мигнув, погасла одна из черных точек на серьгах. Девушка машинально протянула руку к уху, недоумевая, почему время так быстро подошло к концу. Я ведь не использовала Талисман Удачи… Маринетт было невдомек, что время трансформации истекает быстро, если кто-то вытягивает из квами энергию. Именно этим и занимался красный призрак, бледным пятном растекшийся по стене. И улыбался. — Пожалуйста, люди, поверьте мне. Я вовсе не собираюсь захватывать мир. Я хочу спасти его. От Хищной Моли. Он здесь злодей, а не я. Я бы никогда не причинила вам вреда. Никогда! Толпа до сих пор молчала, но в сердце Маринетт уже затеплилась надежда, что её слова подействовали на людей. Может, они ещё не так глупы, как казалось в начале. Может, они ещё верят в чудо? Но чей-то писклявый голос из толпы в одно мгновение разрушил надежду: — Неужели ты думаешь, что мы так просто поверим тебе? Нет ни одного доказательства, что там был кто-то другой! — Взобравшись Киму на плечи, кричала Хлоя. — Может, ты просто допустила где-то ошибку, а теперь хочешь вернуть себе былую славу, пока твои силы вновь не позволят тебе открыть истинную сущность? — Вот именно! — раздался второй голос, и, присмотревшись, Маринетт разглядела в том месте Алю. — В своей пламенной речи ты даже не вспомнила про свое алиби. Наверное, у тебя его просто нет! Ледибаг открыла было рот, чтобы высказать созревший в её голове аргумент, но… Во второй раз пропищали серьги. Время тает слишком быстро. Я должна успеть… — Вы правы, мне нечем доказать свою невиновность. В то время, когда произошли злодеяния, я находилась в своем повседневном обличии совсем в другом месте. Микрофон едва держался в скользкой от пота руке. Колени дрожали от волнения и усталости, поэтому Маринетт прикладывала все силы, чтобы не упасть вниз. Она знала, что там её никто не поймает. Никто не поможет. Поэтому нужно довести начатое до конца. Краем глаза девушка уловила, как кто-то вдалеке карабкается на бочку. Мутная пелена в глазах уже не давала возможности разглядеть человека. Лишь секунду спустя, когда голос незнакомца разнесся над площадью, Маринетт поняла, с кем имеет дело. — Если то была не ты, так почему сразу не обратилась в полицию? — кричал Тео. — Почему не попыталась объяснить нам раньше, что в городе появился новый злодей-Имитатор? Ты спокойно наблюдала за всем со стороны и только сейчас решила вмешаться? Напрасная попытка, твоя ложь слишком очевидна! И снова писк серег… Толпа взорвалась криком, приветствуя смелого скульптора. Все знали, что он стал жертвой Ледибаг одним из первых. Все были уверены, что Тео не может ошибаться. — Я не лгу! Честно! — пытаясь скрыть слезы и дрожь в голосе, ответила Маринетт. Увы, все было тщетно. Толпа уловила слабость девушки и решила, что та просто испугалась, что в её ложь уже никто не поверит. Крики внизу стали сильней. Осталось немного… — Просто сдайся, Ледибаг! Мы уже никогда не поверим тебе. Твой обман слишком неубедителен. Хочешь убить нас? Попробуй! Мы знаем, что в городе остался ещё один герой. Он защитит нас! Нуар… В четвертый раз раздался тихий писк. Собрав последние силы, Маринетт вновь поднесла к губам микрофон. — Нуар, я знаю, что ты здесь. Просто услышь меня. Толпа слегка притихла, ожидая нового подвоха, и с недоверием глянула на девушку. Только один человек поднял тусклые зеленые глаза к небу и напряженно вслушивался в каждое слово. — Нуар, я знаю, что ты хочешь защитить Париж. Ты единственный, кто у него остался. Возможно, нам ещё придется сразиться. Возможно, ты тоже теперь считаешь меня врагом. Пусть так и будет, у меня больше нет сил пытаться убедить кого-то в обратном. Просто в погоне за мной постарайся не забыть, от кого нужно защищать граждан в первую очередь. А теперь прощай. Я уйду и постараюсь больше не возвращаться. И знай, ты всегда был для меня лучшим напарником. И другом. Может, даже больше, чем другом… Ледибаг резко развернулась к журналистам, где уже вместо них стояли полицейские, держа наготове наручники. Увидев, что враг собирается бежать, служители закона бросились на девушку. Снизу закричала толпа, болея за своих защитников. Лишь Адриан молчал, с отвращением смотря на отныне ненавистную ему лгунью. Злодейка ловко увернулась от удара, а затем, бросив в мужчин микрофон, раскрутила йо-йо. Мгновение — и красное оружие уже обмоталось об антенну на соседней крыше. Осталось лишь прыгнуть… В последний раз пропищали серьги. И леска, и йо-йо в одно мгновение растаяли в воздухе. Толпа резка притихла, когда розовая вспышка осветила воздух. Секунда — и перед вспышками камер предстала Маринетт. На девушку смотрела тысячи глаз. Со злостью, с презрением, с изумлением. И только одни зеленые глаза пораженно смотрели на неё, как будто увидели то, чего там никак не могло быть. Всеобщее смятение длилось всего пару секунд. Затем щелкнули наручники, и толпа разразилась радостными воплями. Маринетт даже не сопротивлялась — усталость взяла свое, и девушка едва держалась на ногах. А теперь, лишившись костюма, она была готова в любой момент свалиться с ног. Последнее, что она услышала, прежде чем упасть в обморок, это чей-то сладкий голос: — Теперь моя миссия закончена. Удачи, Ледибаг… Перед глазами проплыла красная бабочка, а потом все погрязло в темноте.