Don't let me go

Прохладный воздух пробирался в комнату вместе с первыми солнечными лучами сквозь распахнутое настежь окно. Ночь, словно по какому-то давно продуманному сценарию, выдалась довольно холодная, что заставляло Лидию на бессознательном уровне ютиться ближе к Стайлзу, в надежде согреться. Парень не раз невольно просыпался, поправлял вечно сползающее с плеч девушки одеяло, а затем вновь погружался в сон. Несмотря на частые пробуждения, он впервые за долгое время спал спокойным и безмятежным сном. Ему ничего не снилось, хотя, порой казалось, будто он слышит тихое сопение Лидии сквозь сон, но это лишь навевало какое-то наслаждение. Парень даже в бессознательном состоянии чувствовал острую необходимость продлить ночь, дотянуться до магического рычага и выключить солнце, лишить его возможности нарушить это хрупкое равновесие. — Стайлз, проснись. — Равновесие нарушено. Оно рассыпалось на мелкие кусочки, и виной тому совсем не солнце, а голос Лидии звенящий в голове парня. — Стайлз! — Лидия, я жутко не выспался, можно я хотя бы сегодня не буду вставать так рано? — пробормотал Стайлз, нехотя открывая глаза в надежде на то, что девушка сжалится и позволит ему провести следующий час в теплой и уютной постели. Солнечные лучи ослепляли, а холодный воздух заставлял вновь укутаться в одеяло, сохранить тепло. — Да нет же, ты волен спать столько времени, сколько душеньке твоей угодно. — Лидия выглядела взволнованной, возможно, испуганной. Стайлз приподнялся на локтях, пытаясь осознать, что могло стать причиной ее волнения. Это почему-то жутко беспокоило его. — Просто, мне кажется, что там кто-то есть. Меня разбудил хлопок, словно кто-то закрыл дверь, а затем послышались шаги и какой-то странный шум. — Может отец вернулся? —  то, что так взволновало девушку, казалось Стайлзу ерундой, скорее всего навеянной ее же бурной фантазией. — Вполне возможно, что это Скотт. Он любит создавать лишний шум. — Шериф на работе, вернется ближе к вечеру, а Скотт предупреждал о том, что не сможет сегодня приехать. — Лидия, ради всего святого, просто ложись спать! — Стилински повалил девушку на кровать, обхватывая руками плечи и лишая возможности вырваться. Лидии показалось, что все ее тело пронзили тоненькими иголками. Тревога ушла. Лидия закрыла глаза. Пожалуй, сегодня можно себе позволить лишний час сна. Вдруг послышался странный грохот, за которым, словно из пулемета, последовали ругательства. В другой момент руки Лидии автоматически бы закрыли собственные уши, чтобы не слышать всего многообразия брани. На этот раз отрицать факт того, что это подозрительно, было глупо. Лидия вскочила с кровати, испуганным взглядом одаривая Стайлза. — Помоги мне встать, — тихо произнес он, хватаясь за протянутую руку и удивительно быстро поднимаясь. Раздался приглушенный стон, а сердце Лидии сжалось, словно при приступе. Она видела, как в его взгляде отразилась жгучая боль, которая, казалось, прожигала все его тело. Ей вдруг стало жутко от одной только мысли о том, что каждый день Стайлз вынужден бороться с этой болью, а она понятия не имеет, как ему помочь. Парень, не без труда, сел в инвалидное кресло, которое все это время стояло около кровати. Раздался очередной грохот. — Моя бита в шкафу. Стайлз рукой указал на большой платяной шкаф, не замечая удивленного взгляда девушки. Мартин была уверена, что шериф не знал о том, где его сын хранит очередную биту. А это значит, что никто не мог сообщить об этом парню. — Стайлз, с чего ты решил, что она именно там? — взволнованно произнесла девушка, открывая шкаф и хватаясь за рукоятку биты. Казалось, парень даже не смотрел в ее сторону. — Я оставил биту там сразу после того, как ты мне ее подарила, — вдруг Стайлза осенило, он резко развернулся, одаривая улыбающуюся девушку ошарашенным взглядом. — Я помню. Лидия чувствовала, как какое-то вдохновение, воодушевление по каплям наполняло ее, а затем смешивалось с молекулами воздуха и передавалось Стайлзу. В его глазах вновь загорелся огонек, способный согреть душу. И только в этот момент Мартин осознала, насколько важна для него каждая крупица хрупких воспоминаний, насколько необходимо ему все вспомнить. И этот радостный миг тишины был неожиданно нарушен очередным грохотом. — Жди здесь, — тихо произнес Стайлз, выхватывая биту из рук девушки. Он поднес указательный палец к губам, тем самым лишая девушку возможности высказать все свое недовольство. — То что я в коляске, еще не означает, что я не смогу постоять за себя. К тому же, мне терять нечего. А ты останешься здесь, поняла? Твоя задача — вызвать копов, как только я закричу. Не успела Лидия возразить, остановить его, отговорить от этой глупой затеи, как он уже скрылся, плотно закрыв за собой дверь. В сердце девушки поселилась тревога. Она схватила телефон, набирая всем известный номер. Она понимала: Стайлз знает, что делает. Нужно довериться ему. Вот только бездействовать и прятаться в комнате она не могла. Девушка медленно открыла дверь. В коридоре было тихо, лишь какой-то шум доносился из кухни. Вдруг раздался глухой удар, а затем чей-то приглушенный крик. Мартин бросилась к кухне, позабыв о своей миссии и о копах. Это все казалось ей слишком странным, глупым. Кому понадобилось врываться в дом шерифа ранним утром? Девушка совершенно точно помнила, как закрывала парадную дверь и оставляла ключи на полке. Запасные есть только у Скотта и мистера Стилински. Дверь в кухню была раскрыта. — Стайлз! — невольно вскрикнула девушка, наконец, проходя в кухню, откуда доносились странные, приглушенные крики. Стайлз, к превеликому счастью, был в порядке, а на кафельном полу, извиваясь, словно уж на сковородке, разместился Лиам. — Стилински, черт тебя дери, ты отдавишь мне пальцы! — взгляд Лидии скользнул по инвалидному креслу Стайлза, одно из колес которого действительно было расположено на покрасневших пальцах Лиама. Стилински хитро улыбнулся, хватаясь рукой за другое колесо, резко прокручивая его назад. Данбар вскрикнул, дотрагиваясь до искалеченных пальцев. Он медленно поднялся, кривясь от боли и потирая ушибленную поясницу, на которую, судя по всему, пришелся удар битой. — Чертов садист! Хорошо, что до головы не дотянулся. — Я сейчас до кое-чего другого дотянусь! Ты как раз очень выгодно стоишь! — пробормотал Стайлз, вновь замахиваясь, что заставило Лиама дернуться. Лидия, не выдержав, громко рассмеялась. — Лиам, какого черта ты тут делаешь? — Вот Стайлз, учись. Сначала спрашиваешь — потом бьешь, — очередной взмах битой и Лиам, словно по волшебству, извиняясь, разводит руками и умолкает. — Меня прислал Скотт, он переживает. Вручил мне ключ и попросил заскочить, проведать. Я заглянул в комнату, но вы спали. В одной постели. Вместе. В обнимку. Я никому ничего не расскажу! Но просто посмотрите, на эту милую фотографию. — Можно я его убью? — сквозь зубы произнес Стайлз, взглянув на все еще смеющуюся Лидию. Он неожиданно осознал, что впервые слышит ее смех, такой звонкий, такой знакомый. Он вдруг ощутил странное чувство. Злость на Лиама росла, лишь потому, что именно он стал причиной ее смеха. Мартин лишь отрицательно покачала головой. — Учитывая его болтливость, ему недолго осталось. Зачем лишний раз пачкать руки? — усмехнулась девушка, заставляя Лиама многозначительно закатить глаза. — Ладно, вы общайтесь, а я пойду в душ. — А можно с тобой? — Нет, дорогой, ты пойдешь со мной. Потрешь мне спинку. — усмехнулся Стайлз, подмигивая Лиаму, который в ответ лишь скривился, пробормотав что-то оскорбительное себе под нос. — Хорошо, любовь моя. Заботиться о тебе — истинное наслаждение. — На этот раз противно стало уже Стайлзу. Эта ужасная картина засела в его сознании, пробуждая желание вывернуть желудок наизнанку, а затем надрать зад этому мальчишке. Неужели он всегда был таким раздражающим? — Мы слышали какой-то грохот. Что это было? — Я голоден. Пытался найти что-нибудь съестное в этих многочисленных шкафчиках, но нашел лишь громоздкие кастрюли, которые с грохотом свалились мне на голову. Знаешь ли, всё в этом доме пытается меня убить. — Как жаль, что это лишь попытки. — Не будь таким злым, Стайлз. Тебе придется терпеть меня весь сегодняшний день. — Весь день? Тебе разве не нужно быть в школе, получать столь необходимые для жизни знания? — По официальной версии, я жутко болен. — Лиам начал притворно кашлять, чем жутко раздражал Стилински. Затем поведал ему о своей нелегкой школьной жизни: о том, что тренер Финсток выжил из ума и заставляет их тренироваться по пять часов в сутки, о том, что миссис Паркинсон завалила его на прошлом зачете и о том, что количество домашней работы возрастает с каждым днем. Целая тона абсолютно пустой и ненужной информации была погружена в голову Стайлза, от чего та начинала жутко болеть. Ситуацию спасла Лидия, которая незаметно вернулась в кухню. Волосы, до этого водопадом спадающие на плечи, были собраны в аккуратный пучок. Мартин едва заметно улыбнулась, приступая к своей ежедневной обязанности — приготовлению завтрака. Стайлз покинул комнату, а Лиам продолжал о чем-то рассказывать с удивительным воодушевлением. Его слова пролетали мимо ушей девушки. Казалось, Лидия слишком сосредоточена на каких-то своих внутренних переживаниях, мыслях. Что-то тревожило ее, но что именно она так и не смогла понять. Это словно какое-то забвение. Ты медленно, безвольно тонешь в океане собственных мыслей, но даже не пытаешься спастись. Казалось, стоит приложить небольшое усилие и все, ты спасена. Но девушка даже не пыталась. Она добровольно тонула, чувствуя как мысли заполняют ее сознание, словно вода, наполняющая легкие. Спасение никогда не дается просто так. Всегда придется платить. — Лидия, ты в порядке? — голос Стайлза вырывает ее из этого омута мыслей и она, наконец, делает глубокий вдох. Девушка не заметила ни то, что он вернулся, ни то, что завтрак давно готов, а сама она сидит за столом, уставившись в одну точку. — Да, все нормально, — девушка тряхнула головой, отгоняя от себя смутные мысли. — Я просто задумалась. — Это очень опасно, — пробормотал Лиам, улепетывающий блинчики с довольной улыбкой. — Мейсон однажды тоже задумался в одном ночном клубе, а на следующее утро проснулся геем. — Кстати, Лиам, это очень хорошо, что ты здесь! — улыбнулась Лидия, делая небольшой глоток кофе. Горячий напиток согревал изнутри. — Весьма спорное утверждение, должен заметить. — Лидия сделала вид, что не расслышала язвительного замечания Стайлза и вновь обворожительно улыбнулась. — Скотт вручил тебе ключ, верно? Могу ли я на него взглянуть? — За столь потрясающий завтрак, тебе дозволено все. — Лиам протянул ей целую связку ключей, хватая очередной блинчик. Мартин внимательно разглядывала связку, а затем радостно захлопала в ладоши, словно пятилетний ребенок, получивший конфету. — Пойдемте! — воскликнула она, поднимаясь со своего места и убирая со стола. — Я еще не доел, — возмутился Лиам. — Можно я останусь здесь? Лидия лишь кивнула, аккуратно хватаясь за рукоятки инвалидного кресла. Стайлз молчал. Это молчание, казалось, могло убивать. Он вновь казался ей слишком категоричным, слишком ожесточенным. Лидия помогла ему перебраться через порог, закрывая за ними дверь. Впервые за долгое время Стайлз оказался вне стен дома. Свежий, чистый воздух наполнял легкие, попадая в кровь. Дыхание не было затруднено, а каждый миллиметр его кожи, казалось, ощущает прикосновение солнечных лучей. Стайлз чувствовал себя свободным, словно только что вырвался из клетки, многие месяцы сдерживающей его. Связка ключей в руке Лидии противно звякнула. Раздался какой-то треск. — Мы идем в гараж? — удивленно произнес парень, замечая, как медленно открываются двери, издавая ужасный, раздирающий барабанные перепонки, треск. — Меня начинают пугать твои действия. Может быть ты маньяк? — Нет, я просто надеюсь здесь кое-что найти, — несколько шагов вперед и они оказываются в пыльном помещении. Казалось, многие месяцы сюда не ступала нога человека. Пыль заполнила не только большую часть поверхностей, но и весь воздух. Становилось трудно дышать. Света не хватало, поэтому Лидия, нащупав рукой выключатель, включила лампы. Многочисленные полки были заполнены коробками, инструментами и прочим хламом, который было жалко выкинуть. Но все внимание Лидии было приковано к синему джипу Стайлза, который красовался посреди гаража. На нем не было ни единой вмятины и царапины. Мартин вспоминала в каком состоянии был автомобиль после аварии и ей с трудом верилось, что это действительно он. — За большие деньги механики творят чудеса. — произнес Стайлз, словно прочитав ее мысли. — Отец считал, что я, прежний я, хотел бы, чтобы его починили. Стайлз приблизился к машине, касаясь рукой металлического корпуса. Джип, сломавший его жизнь, сейчас по какой-то причине не вызвал ни ненависти, ни злости. Несмотря на всю принесенную боль, он казался чем-то до безумия важным, необходимым. Сейчас, впервые находясь так близко, Стайлз чувствовал, что с этой машиной связанно слишком много воспоминаний. — Ну, привет, дружище, давно не виделись. — неожиданно для самого себя произнес Стилински. Он вдруг вспомнил, как часами напролет торчал в этом гараже, пытаясь разобраться, почему же глохнет двигатель. Испачкав все, что можно было, в машинном масле, изнемогая от усталости, он все равно продолжал пытаться, не оставлял надежды. Пришлось истратить огромное количество скотча, чтобы его старый добрый джип оставался на ходу. Забавно, но несмотря ни на что, у него никогда не возникало мысли отказаться от своего джипа. Казалось, никто и никогда не верил в этот старенький автомобиль, сменивший множество хозяев, так же сильно, как Стайлз. Неужели именно он погубил его? — Я нашла! — голос Лидии казался ему слишком радостным, учитывая, что целью ее поисков была огромная картонная коробка, наполненная неизвестно чем. Девушка попыталась ее поднять, но она оказалась слишком тяжелой для ее хрупкого тела. Стайлз потупил взгляд. Осознание того, что ты ничем не можешь помочь в таком, казалось бы, простом деле, давалось ему тяжело. Он вдруг подумал, какого Лидии наблюдать за ним. Что она чувствует? Отвращение? Жалость? Ощущение собственной беспомощности вновь погружало его в то состояние, в котором он пребывал практически каждый день. Состояние ненависти к самому себе и окружающему миру. Состояние, в которое ему не хотелось бы возвращаться. Лидия знала это, чувствовала. — Пойдем, я попрошу Лиама принести коробку в дом. — Девушка опустила руку на его плечо, и неожиданно стало легче. Она отчетливо давала понять: демоны, тревожащие его душу, ей безразличны. И он благодарен ей за это. Они вернулись в дом. Лиам давно покинул кухню и сейчас благополучно расположился в гостиной. — Сегодня целый день транслируют второй сезон «Американской истории ужасов», так что я не буду вас раздражать. Лидия сообщила ему о том, что придется посетить гараж, взамен пообещала приготовить что-то необычное на ужин, и направилась вслед за Стайлзом в его комнату. Парень уже успел прихватить с собой биту, которую сейчас с интересом разглядывал. — Забавно, правда? Я не помню ничего из своей жизни, зато, где прячу биту, подаренную тобой, знаю. — Он аккуратно коснулся надписи, выведенной рукой Лидии, боясь случайно стереть ее. «В первую очередь нужно быть своим собственным героем». — Сработал защитный механизм. Ты нуждался в этих воспоминаниях. — Я нуждаюсь в своей жизни, в каждом ее моменте. Так где же этот механизм? Почему он сработал только сейчас? Лидия виновато опустила взгляд. Она понятия не имела, что сказать ему, как утешить. Дверь противно скрипнула и в комнату вошел Лиам. Лидия указала на прикроватный столик, и парень с легкостью поставил на него коробку и какую-то доску, которую раньше Стайлз не замечал. — Надеюсь, твой отец не убьет меня за это. — Стайлз переключил внимание на коробку. Она была наполнена какими-то снимками, вырезками из газет, фотографиями, разноцветными нитями, даже женскими украшениями. Парень непонимающе взглянул на нее. Лидия указала на стену увешанную фотографиями, постепенно снимая каждую, а затем вешая странную доску на специальные гвозди в стене. Стайлзу вдруг показалось, что эта доска должна была быть здесь всегда. — Это не нововведение. Ты любил поиграть в детектива, размещал на доске различные дела, информацию о них и прочее. Признаться честно, никто никогда не осмеливался изучать ее. Чтобы лучше понимать, ты связывал все нитями. Красные нити для нераскрытых, слишком запутанных и сложных ситуаций. Желтые для дел, которые расследуются и ты близок к разгадке. Зеленые для уже разгаданных загадок. Но, думаю, ты и сам понимаешь, что практически все было заполнено красным. Ты можешь использовать ту же систему для своих воспоминаний, помещая сюда фотографии. А в этой коробке все, что было убрано из твоей комнаты. Судя по всему, большая часть — содержимое доски. — Идея неплохая, вот только… — Стайлзу было трудно говорить об этом. Дотянуться до доски, сидя в инвалидном кресле, не представлялось возможным. Но он знал: Лидия его поймет. — Я помогу, — тихо произнесла девушка, опуская руку на его плечо. Она протянула ему стопку фотографий и вынула из своей сумки небольшой блокнот. — Ты протягиваешь мне фотографию, рассказываешь все, что помнишь о событии, связанном с ней, я записываю и прикрепляю к снимку. А затем мы вместе разместим на доске. Стайлз улыбнулся. Эта идея показалась ему действительно хорошей. Возможно, она даже поможет ему. Он отдал Лидии первую фотографию. Как оказалось, блуждать по воспоминаниям и собственным знаниям тяжело. Ты смотришь на фото и не чувствуешь ничего. Словно все стерто, замазано черной краской. Ты дрожащими руками пытаешься ее смыть, разглядеть хоть что-то, но видишь лишь мутные разводы. И это пугает, заставляет сердце сжиматься от боли. Лидия пытается его успокоить. Рассказывает все, что знает сама. Она так отчаянно, так рьяно пытается помочь, но с каждой фотографией, с каждой попыткой Стайлз все больше теряет надежду. По крайней мере, он сможет узнать что-то новое. Лидия записывает все быстро. Ее красивый, практически идеальный почерк маленькими буквами ложиться на тонкую бумагу. Стайлз замечает, как она изменяет предложения, добавляет что-то, затем резким движением руки отрывает листок и с помощью скотча прикрепляет его к обратной стороне фотографии. И так раз за разом, снова и снова. Ее рука напрягается. Она явно устала, но виду не подает. Тяжело сказать, сколько времени они уже на это потратили. Лиам смотрит свой сериал в гостиной и не потревожит их до тех пор, пока не проголодается. Хотя, он, скорее всего, перекусил уже чем-то. Лидия прикусывает нижнюю губу, когда сосредотачивается. Она звонко смеется, разглядывая детские фотографии Стайлза, и пытается скрыть грусть в глазах, держа в руках изображение его матери. Она улыбается каждый раз перед тем, как помочь ему что-то вспомнить. Она надеется, что это поможет. Стайлз наблюдает за ней все время. Он вдруг ловит себя на мысли, что его интересуют все ее действия. Он хочет узнать ее так же хорошо, как она знает его. Он чувствует какую-то связь. Он не понимает, что делать с этими чувствами. — Это последняя, — тихо произносит Лидия, прикрепляя к пробковой доске фотографию и соединяя ее красной нитью. — Все в красных нитях. Хоть что-то не изменилось. — Стайлз кажется ей подавленным, но девушка отгоняет смутные мысли. Рано и поздно, ему нужно узнать все, а правда бывает жестокой. — Поверь мне, эта доска волшебная. Рано или поздно все красные нити изменят цвет. — Лидия едва слышно рассмеялась, взглянув на настенные часы. — Пойду, приготовлю нам ужин, твой отец скоро должен вернуться. Стайлз лишь кивает. Он смотрит ей вслед, пока она покидает его комнату, прикрывая за собой дверь. В помещении слишком жарко. Спертый воздух обжигает легкие. Стайлз коснулся картонной коробки. Она хранит то, о чем он, по версии его отца и Скотта, не должен был узнать. Внутри нечто странное. Огромное количество каких-то бумаг, материалы каких-то дел, снимки с мест преступлений, даже показания свидетелей, но нет ни одного оригинала, только копии. Листы исписаны какими-то странными именами: Девкалион, Кали, Эннис, Дерек. Последнее имя заставляет его вздрогнуть. Он не знает этого человека, по крайней мере, не помнит, но в сознании вспыхивает его образ и лишь одно слово - «волк». Стилински пытается зацепиться за этот образ, пытается не потерять его, но все тщетно. Черная краска закрашивает и его. Стайлз откладывает стопки бумаг в сторону и вновь запускает руку в коробку. Большое количество женских украшений пугает его. Может подарки для Малии? Они ведь когда-то встречались. В любом случае, эти украшения больше не понадобятся. Красивый рисунок дерева в рамке привлекает его внимание. Тонкие линии, выведенные черной ручкой, способны завораживать. Стилински знает, что никогда бы не смог нарисовать нечто подобное, но не может оторваться от рисунка, словно тот обладает какой-то энергией. Коробка наполнена еще чем-то, но его взгляд останавливается на целой стопке фотографий, перевязанных красной нитью. Он аккуратно, словно опасаясь повредить, вынимает их. Фотографий довольно много. Некоторые являются лишь полароидными снимками, некоторые распечатаны на простой бумаге, а некоторые сильно измяты и повреждены. Но всех объединяет лишь одно — Лидия. На каждом из этих фото присутствует Стайлз, Лидия и все остальные. Каждая фотография была сделана в разные периоды его жизни: совместный пикник у озера, игра в лакросс, просмотр фильмов, школьная экскурсия, даже школьный бал. Стайлз пересматривал каждый снимок, который вызывал лишь радость, давно потухшую в его душе. Последней была фотография в стеклянной, полностью прозрачной рамке. Качество было не из лучших, но сам снимок, казалось, излучал тепло. Сделан он был, судя по всему ночью. Лишь свет от лампы помог запечатлеть хоть что-то. Лидия, уткнувшись носом в плечо Стайлза, казалось, спала. Плечо ее было накрыто клетчатым пледом. Тем самым пледом, который прямо сейчас лежал на кровати парня. Собственная улыбка заставила Стайлза рассмеяться. Такая глупая, но, в то же время, безумно лучезарная. Судя по всему, парень самостоятельно сделал это фото, прежде чем уснуть. Он и поверить не мог, что когда-то был настолько счастливым. На обратной стороне фотографии, сквозь стеклянную рамку проглядывались буквы, выведенные его же рукой.

Это странно — всегда видеть в смысл в одном человеке, что умеет светить, так как я никогда не сумею.