Принц и принцесса вернулись в замок поздно, но солнце ещё не успело скрыться в горах. Как вчера, Лира вежливо распрощалась с Раяном и ушла в свои покои, не дав юноше возможность проводить её. Он хотел предложить это так, из вежливости.
В его же покоях было пусто. Это даже радовало — не нужно было пересказывать свой день Льюису. Хотелось просто раздеться, лечь в кровать и прокручивать весь день в голове снова и снова, со всеми его плюсами и минусами. А последних было предостаточно. Не свойственно Раяну думать о чужих проблемах, но та мать с грудничком повергла его в шок. Дети не должны жить в таких условиях. И такие как Лира не должны жить с родителями, которые бьют. Голдблад оказался не таким райским местом, как могло показаться вначале. Но Эрик отличался от Люция тем, что он предпринимал хоть какие-то попытки сделать королевство лучше.
А ещё, из головы не выходила Лира, летящая сквозь леса на Шахире. Девушка, как и Раян, умела наслаждаться скачками. Никто не мог разделить радости принца скакать на лошади к горизонту, соревноваться с самим временем. А Лира могла. Она по-прежнему оставалась для юноши серой замухрышкой с отвратительными на ощупь руками. Она по-прежнему не умела одеваться, её волосы постоянно торчали из стороны в сторону, как будто принцесса только отошла ото сна… Но она была близка Раяну. В ней он видел родную душу, которая, как и он, страдала в детстве. Лира с лёгкостью находила общие для них темы разговора… А ещё, не выходил из головы этот образ матери; не выходило, как в Лире он узрел свою мать. И сейчас опять…
Раян закрыл глаза, дабы удержать этот образ подольше. И будто мама оказалась рядом. «Мама…». Когда-то это была поистине прекрасная королева с дивным именем — Розалия, которую должны были убить при захвате заморской крепости, но Люций решил её судьбу иначе. Он влюбился в её длинные волнистые чёрные волосы, в глубокие синие глаза. Раян хорошо помнил, что у мамы была очень смуглая кожа, лёгкая походка и нежные черты лица. Она всегда улыбалась и лишь глаза могли по-настоящему выразить её глубокую печаль и тоску. А главное, несмотря на своё заточение в стенах замка, пленённая королева ходила гордой походкой. Несмотря на то, что с ней творил Люций, дух той женщины не был сломлен даже у одра смерти.
Из окна повеяло запахом ладана — покойная королева Розалия всегда пахла им, как результат её постоянного нахождения в церкви. Она любила молиться и молилась всегда только за сына — любимого и долгожданного. Лишь эта женщина дарила маленькому принцу всё то, что дарят детям — любовь, заботу, защиту. Только она была светом в тёмном мире Раяна, что окружал его и по сей день.
Казалось, она, как и много лет назад, присела к принцу на кровать и приложила ладонь к его лбу, тихо нашёптывая ласковые слова и обещания, что всё будет хорошо. Но то был лишь ветер, убаюкивающий опечаленного от воспоминаний принца. Так, думая о своей матушке, он уснул, надеясь, что во снах она навестит его. Но бог сновидений Морфей решил навеять юноше не сладкий сон, а настоящий кошмар.
Снился ему маленький мальчик, чьё лицо он не разглядел, но уже понял, кто это. Это было он, приехавший в замок со своей первой самостоятельной охоты. Из-за неумения, не имея опыта, и из-за «своры тупых гончих» он ничего не поймал. Его трофеем были лишь ссадины да побитые колени.
— Папа опять будет бить, — заплакал маленький мальчик, облокотившись о каменную холодную стену замка.
Ему нужно было увести собак в псарни, но у мальчика не было сил подняться. Он устал, хотел есть, его ноги дрожали от боли, а ссадины неприятно пульсировали. Чем быстрее бы он закончил с собаками, тем скорее отлупит его папа за неудачу.
Малыш сидел и плакал, а псы, поняв, что они более не нужны, разбежались кто куда.
—Нет! Стойте! Нельзя! — закричал мальчик, но те его не слушали. Этот мальчик не их вожак, так зачем подчиняться?
Замок, по которому разбежались более тридцати собак — ещё одна причина бояться папу.
Но был среди тех псов молодой гончий, который ещё не успел уяснить для себя, кто его хозяин. Крик того мальчика заставил пса повернуться и подбежать к нему. Белый пёс с рыжей спиной и ушами не понимал, отчего плакал этот мальчик. А ребёнок, поражённый повиновение пса, обнял его, будто бы пёс понимал его, мог успокоить. Мог ли?
Это было знакомство маленького принца и гончей. Что за умница был тот пёс. Он легко поддавался дрессировке, был мальчику другом. И какие же добрые и понимающие были у того пса глаза. Ну точно человек, по чьей-то вине обращённый в собаку. И не было в мире лучших друзей, чем принц и его личная собака. Он проводил с ним всё своё свободное время, кормил самыми вкусными блюдами. И собака та была благодарна. Был раз, что гончая спасла своего хозяина от башенного кабана, готового проткнуть мальчика бивнями. Такие вот лучшие друзья.
Но что-то подсказывало мальчику, что папа не должен знать о том, что он забрал одну гончую из псарен. Как только ребёнок не пытался спрятать своего друга, куда только не запихивал, лишь бы отец не видел. И собака та умная была — никогда в опасные минуты не подавала голоса.
Жаль только, другие дети знали о секрете принца. Обозлённые на то, что принц не давал гладить собаку, дети рассказали строгому королю о тайне мальчика.
На следующий день после этого, отец подкараулил своего сына и собаку в конюшнях, где они любили играть. Мальчик очень испугался, особенно когда увидел в руках отца лук и стрелу.
— Ты ради этого пса готов на всё? — строго спросил он.
— Папочка, он очень хороший! — почувствовав неладное, мальчик кинулся к ногам отца и взмолился: — Пусть он уйдёт обратно в псарню, только не убивай его!
— Я уже взял стрелу. И сегодня она будет пущена, но в кого?
— В кого угодно, только не в него!
— Тогда в тебя, — мальчику сначала показалось, что он не расслышал. Но увидев строгие глаза отца и как его руки натягивают тетиву, мальчик решил, что пойдёт на всё, но его лучшего друга не коснётся стрела.
— Он спас мне жизнь от кабана. Значит сегодня я спасу его жизнь.
— Слова будущего короля! — это был первый раз, когда отец похвалил его, когда в его голосе прозвучала гордость.
Мальчик же встал с колен и отошёл от отца, дабы тот лучше прицелился. Собака залаяла, почуяв неладное. Она хотела броситься на короля, но мальчик строго сказал: «Нельзя!». Умный пёс. Лаял, но не смел и шагу ступить. А маленький принц, плача, тихо прощался с жизнью. Пусть так, зато он вернёт долг своему четвероногому другу, зато отец не тронет молодого пса.
Король долго прицеливался. И когда мальчик был уже на грани срыва от страха, тетива была отпущена, стрела полетела к своей жертве.
Мальчик зажмурился и готов был принять свою судьбу, но вместо того, чтобы ощутить боль, он услышал душераздирающий рёв и последующий вой. Распахнув глаза, маленький принц увидел катающегося по земле пса с торчащей в бедре стрелой.
Ребёнок закричал как его собака - так, что пробирало до самой души, но только не короля. Он не дрогнул ни при виде своего плачущего сына, ни при взгляде на мучающегося пса. Одно только чувство выражалось в его глазах — сожаление. Сожаление, что не убил его с первого раза. Но исправить эту оплошность дело пары минут. Суровый король направился к гончей.
— Папа, нет! — это уже был не плач ребёнка, а нечто схожее с рёвом неизвестного зверя, но мужчина оставался глух к крику сына, к вою собаки; оставался слеп, когда мальчик кинулся ему в ноги, обнял их и закричал. — Я всё что угодно сделаю, но не убивай его!
Расстояние между человеком и животным сокращалось.
— Папочка, умоляю!
Неизвестно откуда в руках короля появилась узда.
— Заклинаю тебя, папочка! Оставь его в покое!
Мужчина пнул мальчика так, что тот отлетел на несколько метров.
— Папуля, прошу! Не надо! — несмотря на боль в животе и в горле, ребёнок продолжал истошно орать, плакать, ползти к собаке.
А тот всё понял. Ему не спастись. И убегать было бесполезно, и жалостливо смотреть на своего убийцу бессмысленно. Если пёс и скулил, то только от боли. Всё, что он хотел видеть перед смертью, это его маленький хозяин. С прощальным взглядом гончая посмотрела на мальчика и в этот момент на её шее затянулась узда.
— Папа, не надо! Отпусти его! — ребёнок подполз к отцу, схватил его за руки и попытался разжать пальцы. Но сил в его ладонях не было. Все силы ушли на крики, неуслышанные мольбы.
В гончей, несмотря на её смирение перед судьбой, всколыхнулся инстинкт самосохранения и она, как бешеная, дёрнулась вперёд, заверещала, закусалась. Но все её жалкие попытки узда вмиг пресекала. Через считанные секунды собака более не могла подать голос. Лишь судороги говорили о том, что она ещё жива. Однако, вместе с дыханием уходили и они.
Мальчик бил папу, кричал, молил, кусался сам, но король был непреклонен и намерен закончить начатое.
Не прошло и минуты, как тело пса в руках отца обмякло, но на всякий случай он натянул уздечку сильнее, тряхнул мёртвого зверя и только убедившись, что дело сделано, отпустил пса. В глазах мальчика потемнело при виде бездыханного лучшего друга, а потом исчезло всё. Наступила тьма и был слышен только холодный голос короля:
— Пусть это будет тебе уроком, Раян. Привязанность делает человека слабым. Будь на моём месте другой и стрела настигла бы тебя, а не это животное. Слабый король — мёртвое королевство.
Эти слова отдавались в голове звонком эхом, а тьма окутывала всё сильнее, что казалось, она сама начала душить. Как бы ни пытался принц проснуться за весь сон, ему это не удалось. И лишь когда его собственный инстинкт самосохранения забился под воздействием этого удушья, юноша распахнул глаза и вскочил.
Он узрел вместо собачьего трупа комод с зеркалом, стоящий напротив кровати. А в отражении был он сам: испуганный, покрытый холодным липким потом, принц, которого до сих пор не отпускало удушье. Жадными глотками, он вдыхал воздух, но не ощущал насыщения кислородом. Подушка обжигала, было душно, страшно… Тело дрожит, пылает грудь и уже нет сил дышать, в глазах стоял туман. Сон это был или кто-то вновь заставил принца пережить всё это, показывая воспоминания? Если сон, то отчего сейчас и зачем? «Сны — всего лишь сны», — попытался успокоить себя принц, но отчего же его сердце бешено колотилось, чего пыталось вырваться из груди?
Поднявшись с кровати на дрожащие ноги, юноша подошёл к окну. Быть может, тут ему станет легче дышать? Да, действительно, ночной воздух успокаивал, насыщал лёгкие свежим, не таким терпким, как в комнате, кислородом. За окном уже была глубокая ночь. Звёзды и луна освещали далёкую реку, осыпая серебряными лучами, ветер играл листвой тихую убаюкивавшую мелодию… Но Раян более не хотел спать. Ему казалось, что стоит закрыть глаза, как его ночной кошмар вновь охватит его и уже не отпустит. И как бы ему ни хотелось, не выходило убрать из головы картину с убийством гончей.
Дабы дышалось ещё лучше, юноша снял свои одежды, в которых уснул, оставив лишь штаны. Теперь ничего не прилипало к мокрому от пота телу. У окна стало легче.
Приходя в себя, Раян ощутил дикую жажду, словно не мальчик во сне кричал, а он сам. А ещё пустой желудок напомнил хозяину, что вчера он пришёл с прогулки, опоздав как на обед, так и на ужин. Юноше не привыкать оставаться без еды. Но сейчас на него напал настоящий голод. И пусть не принято было кушать королевским особам когда вздумается, но сейчас Раян был намерен поднять на ноги всех поваров, лишь бы ему подали еду.
Накинув на тело белый камиз *, юноша вышел из своих покоев и направился в обеденный зал, откуда он мог выйти на кухню. Ночью замок был особенно тёмным, а стены казались ещё более тяжёлыми. Где-то ещё горел непотухший факел или канделябр, но света огонь давал слишком мало, чтобы можно было разглядеть свой путь. Коридоры были пусты, все слуги разбежались спать. Да и сам замок словно бы спал, укрывшись ночным небом как одеялом.
Принцу очень повезло — не успел он войти в обеденный зал, как тут же почувствовав с кухне запах нового, неведомого ему блюда. Кто-то из поваров не спал. А может быть, скоро рассветёт и уже готовился завтрак. Рот сразу же наполнился слюной, а желудок предательски заурчал. Пахло вкусно.
— Эй, там! — громко крикнул принц в сторону кухни, садясь за стол. — Приготовьте мне еды! Да побыстрее!
Только юноша приготовился ожидать, как вдруг, ему пришёл с кухни ответ низким и наглым голосом:
— Сам приготовь! Да побыстрее!
Воспоминания о страшном сне вмиг покинули принца. Он поразился наглости, бестактности и храбрости отвечающего. Да только все эти качества ему не помогут спастись от гнева Раяна. Последний, кто смел ему так отвечать, давно сидит дома без кистей рук.
Вскочив из-за стола, принц, как тайфун, пошёл на кухню и с грохотом открыл дверь.
— Кто посмел? — рявкнул он.
Тишина. На кухни никого не было. Лишь только недорезанные овощи, поставленная на огонь сковорода и странная белая жидкость в небольшой таре говорили о том, что дерзнувший, поняв с кем говорит, прятался. Кухня была огромной, но всё равно тесной: множество столов, стульев, ящиков с едой и многое другое мешало свободно ходить. А ведь Раян сейчас тут один. Что же тут творилось, когда сюда приходили готовить все повара?
Думая об этом, юноша услышал хихиканье. Вот ведь наглая чернь! Незнакомец ещё и смеётся. Однако, тем самым он себя выдал. Принц определил, что прятался повар за ящиками с овощами. Подскочив к нему, юноша уже готов был схватить наглеца за волосы, как увидел перед собой прячущихся принцессу и Льюиса. Раян так и застыл от удивления, а парочка засмеялась. Да так громко, что казалось, эхо разнесло их смех по всему замку.
— Видел бы ты своё лицо! — громче хохотал блондин.
— Простите, Ваше Высочество, — хихикала Лира. — Это была его идея.
— Вы что тут, вообще, делаете?!
— То же, что и ты, — ответил Льюис, выходя из своего укрытия. — Есть хотим.
Отчего хочет есть Лира, принц ещё мог понять. Но Льюис не пропускал обед и ужин. Он тут явно не просто так! Да ещё и наедине с девушкой, которая, может быть, станет его женой. Непростительно и непристойно! Лира, почувствовал настроение Раяна, так же вышла из укрытия, но предпочла обойти юношу как можно дальше.
Только сейчас до Раяна дошёл ещё и тот факт, что они готовят. Принцесса и сын главного советника готовят!!! Он уже свыкся со всем, что касается Лиры, но это!… Что теперь? Человек полетит в космос? А главное, с каким же усердием Льюис стал нарезать помидор. Медленно, аккуратно, что бы каждая долька была похожа на предыдущую. Он уже успел порезать огурец, перец, варёную картошку. «А салат-то скудный какой-то».
— Эй, Раян, смотри! — заметив, что принц смотрит на него, блондин улыбнулся, как маленькое дитя, и помахал ножом. — Я режу салат! Сам!
Фыркнув что-то под нос, принц перевёл взгляд на девушку. Она, расправляясь с готовкой куда опытнее, чем Льюис, взбивала ту самую странную консистенцию, время от времени добавляя туда молоко и муку. Да ещё и пробовала. «Омерзительно».
— Вам делать больше нечего? — презрительно спросил принц. — Разбудите кухарок, и дело с концом.
— Вы смотрели в окно? На дворе ночь. Люди устали и хотят спать.
«Опять она со своим беспокойством за чернь». Раян устало вздохнул, сел на ближайший стул и с открытым любопытством стал наблюдать за работой этих двоих.
— И что?
— А то, что я дождусь дня, когда вы будете валиться с ног, подкараулю, когда вы заснёте и заставлю продолжать работу. Что Ваше Высочество на это скажет?
— Я принц…
— Вы человек, — спокойно перебила его Лира и, оторвавшись от взбивания смеси, взглянула в глаза юноши. — Вам же будет неприятно, верно? Так почему же будет приятно другим? Повар не выспится, будет сонным и в пище не будет души и вкуса.
— Вы, дорогая принцесса, хоть понимаете, какой бред несёте? — Раян и не думал скрывать своей насмешки. Однако, за девушку вдруг заступился Льюис. Принц уже успел позабыть, что он тут.
— Нет, не бред. Она мне приготовила два бутерброда. Один с «душой», а второй тяп-ляп. Угадай, какой мне понравился?
— А ты не лезь в чужой разговор! — вспыхнул принц, отказываясь даже вникать в смысл сказанного. Хотя, стоп! — Погоди! Да какого черта ты, сын жалкого советника, позволяешь особе королевских кровей готовить тебе?!
— Раян! — возмущённый крик Лиры и с грохотом поставленная на стол тара, отвлекли принца от волны возмущения и злости на своего друга.
— Всё в порядке, принцесса, — как ни в чём не бывало, сказал Льюис. — Его Высочество часто позволяет себе грубость, но я к этому привык. — А после этих слов обратился уже к принцу: — Я отказывался, но она настояла на своём.
А Раян тем временем сидел на стуле и удивлённо смотрел на Лиру, уже ничего не слыша. В голове эхом отдавалось его имя, произнесённое устами принцессы. Раян. Без официальности, без слова «принц». Просто по имени… Лишь отец, да Льюис позволяли себе такое. Но, надо признать, из её уст имя принца звучало куда приятнее…
— Успокоились? — между тем спросила девушка. — Уже скоро я закону готовку, так что подождите немного. Вы же за этим пришли?
— И что же вы такое готовите? — придя в себя, спросил принц.
— Одно десертное блюдо из моего мира, — «Она всё ещё считает, что я поверю в её «другой мир»?». Да и вообще, принц желал кусок бараньего мяса, огромную, фаршированную рыбу или, на худой конец, цыпленка — то, чем бы он мог восполнить силы, насытиться. А десерты ему всегда были на один зубок. «Ну ладно, удиви меня», — усмехнулся он в мыслях. — А вы пока можете сварить кофе или порезать фрукты.
— Ч-чего?! — Раян аж воздухом поперхнулся от сказанного.
— Вон там, — Лира же, не заметив его удивления, указала взглядом на корзины, что стояли в другом конце кухни. — Выберите на свой вкус и мелко порежьте.
— Я не умею, — хотя чего это юноша оправдывался? Он был потрясён тем, что ему приказали выполнить чужую работу. Слов не находилось ответить.
— Льюис мне сказал, что вы участвовали в походах, осаде замка. Это так?
«Трепло», — подумал принц и кивнул головой.
— Людей резали? Вот то же самое, только цель поменьше и частей побольше.
От такого сравнения блондин засмеялся, а принц уже в который раз поразился её бестактности и прямолинейности. Но это ему в ней нравилось. Нравилось, что она не теряет сознания от слов про убийство людей.
Тяжело вздохнув, принц повиновался только лишь из любопытства. Смотришь на Льюиса и видишь, что тот не только с большим рвением режет овощи, но и получает от этого удовольствие. Наверное, вспоминает свои боевые победы и представляет на месте несчастного помидора своего врага.
В другом конце кухни было семь корзин с разными фруктами и ягодами. Любитель погрызть что-нибудь, Раян выбрал пару яблок да груш. Глаз его так же упал на сливы, но, представ, как он будет возиться с косточками, передумал. Льюис занял весь стол, а резать фрукты где-то в одиночестве принц не хотел. Лира больше не раздражала его так, как в первый раз, и он решил встать напротив неё за её стол. Справа уже грелась сковорода, на ней каталось сало, а девушка, с поварёшкой в руках смотрела на неё и чего-то ждала.
«Ну, начнём», — подумал Раян и взглянул, как работает Льюис. В общем-то, ничего сложного. Найдя нож, принц впервые стал резать фрукт. Это происходило медленно, как-то лениво. И только лишь потому, что было тревожно за пальцы. Ножи острые, фрукты круглые, соскользнёт ещё. Сначала пополам, потом ещё раз и ещё. Мельче делать было страшно.
Вскоре, принц учуял рядом с собой два запаха: один принадлежал кофе, второй — десерту. Поразительно, с какой ловкостью принцесса умудрялась готовить две вещи одновременно, пока Раян только-только заканчивал резать третий фрукт. Даже Льюис закончил свою работу и, наблюдая за Лирой, улыбался.
Воспользовавшись отвлечением девушки на кофе, принц взглянул на её десерт. Он ожидал чего угодно, но не эту… чушь! Она готовила подобие лепёшек, только ещё тоньше. И как этими наесться? Раян был разочарован. Хотя, запах, надо сказать, был вкусным.
— Вы нарезаете слишком большие куски. Поменьше.
— Да куда меньше-то? Я так могу и пальцы порезать!
— Если вы будете так держать нож, то точно порежетесь.
В её взгляде так и читалась насмешка. И что её не устраивало? Подумаешь, получались большие куски. Хотя, взглянув на овощи Льюиса, стало как-то обидно, что у блондина вся нарезка получилась куда профессиональнее.
Тогда Лира пошла на рискованный шаг. Она отложила свои дела и, подойдя к принцу, забрала у него нож.
— Держать надо вот так, — показала она.
Вернув нож, Раян повторил. А далее произошло то, чего он от принцессы никак не ожидал. Да и сама она, кажется, тоже: медленно, с опаской, словно юноша был диким необузданным зверем, Лира положила свои ладони на руки принца, сжала их и стала нарезать грушу через руки Раяна. Самому же ему казалось, что этот миг замер для него. Удивлённый, он смотрел на макушку Лиры сверху вниз, позабыв о фруктах. Хоть телами они почти не соприкасались, от Лиры исходил жар. Возможно, из-за того, что она постояла рядом с печью, а может, она волновалась, смущалась. А ещё принц впервые почувствовал запах Лиры, её собственный. Она пахла чем-то, напоминающим розмарин и свежей выпечкой. Этот запах был куда приятнее, чем духи дам высших сословий, с которыми принц имел время общаться. Руки принца покорно подчинялись Лире, а поняв свою ошибку, уже сами продолжили работу.
Почувствовав это, Лира тот час же убрала свои руки и с забавной детской смущённостью опустила лицо. Будто бы смотрела за работой юноши, но сам-то он знал — принцесса считала, что любой её телесный контакт с ним был противен принцу. Было ли это так? Что ж, Раяна всё равно пробрала дрожь от противных мозолей на её ладонях.
— Лира! Горит! — вдруг закричал Льюис.
«Да как ты смеешь, проходимец, называть её по имени?!» — хотел было вскрикнуть Раян, как и сам увидел огонь в сковороде. Вместе с блондином и принцессой, он подскочил к печи, но не знал чего делать. Если бы он увидел происходящую картину со стороны, то обозвал её так: «Троица на шабаше вокруг костра танцуют и криками своими демонов зовут».
***
Ах, что это была за пища! Какие же волшебные были те лепёшки! С чем их не ешь, всё равно будет вкусно: сметана, сливки, фруктовый салат, овощной, варенье! И ничто не способно было испортить это блюдо. А главное, они были сытными. Раян и Льюис просто давились этим десертом. И даже когда принц наелся до отвала, он не мог заставить себя остановиться.
— До чего же бесподобно! — восторгался блондин.
— Напишите рецепт этого блюда, — строго приказал Раян принцессе. — Я буду требовать, чтобы мне их подавали к каждой трапезе.
— Ни за что на свете, — смеялась она. — Это моё личное блюдо.
Сама же она, съев всего пять лепёшек, с явным наслаждением смотрела, как давятся юноши.
Так же, Раян понял отчего она решила готовить сама. Своя еда вкуснее, что бы он не готовил. После того как троица потушила маленькое пламя, Лира дала пару советов по поводу фруктового салата Раяна. Он его заправил сливками, вареньем, ягодным пюре, которое так же он сделал сам. И с каким же удовольствием он ел этот салат. А сколько гордости — сам приготовил такую вкусную вещь!
В этой кухне они и встретили рассвет, беседуя о разном. В основном, о дружбе принца и сына советника. Как они познакомились, что вытворяли в детстве. Лира была хорошим слушателем и ни разу не перебила ребят, когда те уходили в воспоминания.
Ею же была и начата тема о низших слоях общества. Сначала она спросила Льюиса о том, как продвигаются его идеи по улучшению «богами забытого района», а потом Раян сам не заметил, как они начали спорить о важности народа и слабости перед ним короля. Это был первый раз, когда Раян увидел Льюиса таким серьёзным. И заметил, что его друг был довольно-таки умным человеком. Спор проходил на тихих спокойных тонах, Лира приводила в пример все те доводы, которые рассказывала принцу вчера. Льюис иногда не соглашался и приводил для сравнения немалое количество других аргументов. Но, всё свелось к тому, что Льюис признал своё поражение и полностью согласился с идеями Лиры. Народ куда главнее короля.
И хоть в последние пол часа Лира и Льюис говорили только между собой, Раяну было хорошо. Он слушал их, наблюдал за принцессой и лениво доедал остатки лепёшек и салаты. Постепенно на кухню стали приходить работники, низко кланялись перед принцессой и гостями Старблю и начинали готовить завтрак. Становилось всё шумнее, теснее, но троице это особо не мешало. Раньше бы Раян рвал и метал, лишь бы их оставили одних, но сейчас это приносило некую умиротворённость. Юноша не ощущал себя принцем и радовался этому. Он чувствовал себя обычным парнем, который ведёт интересную беседу, пока вокруг люди бегали, грохотали, кричали… Вот бы так продолжалось целый день.
Жаль только, что на кухню вбежал один из стражников и объявил, что приближаются войска Грэнская. Грэнскаровцы шли на осаду замку.
* — свободная рубашка с длинными рукавами
