«Язва» Натали Хеннеберг: опыт любви к врагу

Я вообще-то долго могу рассуждать о том, какой Валеран замечательный. Например, какой он красивый, по отношению к нему Натали ни разу не употребила этот эпитет, в то время как все остальные герои у нее просто сияют неземной красотой. Однако про красоту других героев Натали рассказывает, причем весьма схематично. Изначально все было задумано весьма логично:  светлый принц - Лесс, темный принц - Валеран и такой весь из себя человечный человек - Айрт Рег. На деле получилось немного не так.  Лес - это некто, очищенный от всего человеческого. В нем как бы нет души, одна красивая оболочка. И поэтому он не очень интересен. На самом деле у этого героя, который хочет найти себя в чужой беде, есть потенциал, но автор не дает ему раскрыться. Натали просто убирает его с горизонта в тот момент, когда в книге происходит что-то значимое.   Айрт Рег - это природное начало, брутальная красота. Натали всеми силами хочет нас убедить, что он то и есть главный герой, но его, простите, тупость, а главное – нежелание брать на себя труд мысли, меня нисколько не умиляет. Валеран сказал ему, что биоробот – это ужасно плохо и что он должен бросить Астрид. И Айрт Рег тут же берет под козырек и исполняет его приказ. Талестра сказала ему, что выходит за него замуж, и он покорно начал исполнять ее желания. И даже Вселенную этот «избранный» спасает только под диктовку Виллис. Это могло бы стать оригинальным сюжетным ходом, если бы Натали не пыталась нас убедить, что это ужас как круто! А красота Валерана не названа, а показана. Его красота – это квинтэссенция земной культуры. Он думает музыкальными фразами и цитатами из Шекспира, выглядит как часть картины древнего художника и воспринимает мир как прекрасную картину (когда в хорошем настроении). Натали чуть не лопается от натуги, пытаясь доказать, что его культурность – тонкая кость, длинные пальцы музыканта, привязанность к шедеврам мировой классики и даже прическа («Прядь волос цвета воронова крыла ниспадала до самых бровей») - признак вырождение. Короче, что быть чересчур умным - это плохо. Герой и сам как будто стесняется своей утонченности, старается опроститься, забыть о том, что был рожден для трона. Уж точно этим не гордиться. А ничего подобного! Быть умным, слушать Бетховена и цитировать Шекспира – это хорошо! Это красиво и интересно! Но все эти несомненные достоинства Валерана были бы ни к чему, если бы не та ключевая сцена – сцена исповеди, которая делает из Валерана героя не просто загадочного, но трагического. Валеран, обнаруживший у себя признаки земной болезни, пытается рассказать кому-нибудь, кто согласиться его выслушать о том, что у него болит душа. Впрочем, и тело тоже. В начале второй части мы видим героя, охваченного болезнью: «мировой пожар в крови», оказывается, вполне реален… Температура под 40, пульсирующая боль в висках, И это не просто симптомы болезни – это признак того, что организм пытается с ней бороться. В борьбе принимает участие, конечно, не только организм. Валеран сопротивляется вирусу мирового зла в своей душе вполне сознательно и предпринимает для этого довольно решительные шаги: обращается сначала к врачу, а когда врач-арктурианец мягко «отфутболивает» его, - к священнику. Скажу сразу, что исповедью эту часть текста романа можно назвать весьма условно. Это, скорее рассказ от первого лица о том, как герой «дошел до жизни такой». И все-таки Натали не случайно заставляет героя произнести свой монолог перед лицом священника. Ведь исповедь – это не просто откровенный рассказ. Это рассказ-самообвинение, произнесенный в надежде на то, что Бог уничтожит исповеданный грех. Именно самообвинение составляет эмоциональный центр этой ключевой сцены. Врач и священник наперебой стараются убедить Валерана, что с ним все в порядке и что он просто переутомился. Да, может быть, он где-то вел себя неправильно и даже «сделали плохо подготовленному для этого человеку какое-то признание, которое могло бы его убить». (довольно забавнее обвинение, если честно: неужели Айрт Рег, действительно, такая кисейная барышня, что может умереть от того, что с ним и грубо поговорили?), но во всем остальном поведение принца - это «прекрасный пример верности долгу» - говорит ему врач. «Не отчаивайся» - увещевает его монах, ведь «их последнее оружие — отчаянье, наше отчаянье. Святые описывали то же состояние: думаешь, что ты уже проклят, поэтому смиряешься заранее. Но ты не хотел никакого зла этому ребенку, и не ты убил его.» Но Валеран уже не может понять, чего он хотел и чего он не хотел, кто кого убил, «кто виноват» и «что делать»? Его рассказ о заражении язвой столь запутан, что и читатель вправе усомниться в его достоверности. Правда ли, что он «приобщился» ко злу, когда ходил по лицам поверженных врагов? А может быть, это просто болезненный срыв психики человека, склонного к тонкой рефлексии? Правда ли что он «помог» умереть юной девушке, которая оказалась с ним в древней ловушке – «камере с движущимися стенами». Да простит мне скептически настроенный читатель, но весь этот эпизод похож на бред человека, накаченного наркотиками, каковым Валеран и являлся в тот момент. Но все это не имеет никакого значения, потому что правда заключается в том, что он так или иначе погрузился в стихию зла и почувствовал себя соприродным этой стихии, что он защищал жертв от палачей, но сам при этом был палачом. И что – самое главное – он не хочет таким быть! Он не ищет себе оправдания, хотя эти самые оправдания лежат на поверхности. Не хочет ходить по лицам мертвецов и «находить в этом удовольствие», не хочет убивать юных девушек. Он не хочет быть палачом, потому что это «мерзко». И ради того, чтобы не хотеть быть палачом Валеран идет на огромный риск, когда раскрывает свое состояние третьему лицу, ведь один звонок Ингмару Кэрроллу и единственный законный наследник земного престола закончит свои дни в тюрьме или психушке. О, помогите же ему!