Legends Never Die

POV Лейси Молоко в магазине опять подорожало. В следующий раз придется идти в другой, но не сейчас, я уже не особенно успеваю приготовить что-то минимальное на ужин. На братьев плевать, но мне нужно, чтобы отец наелся перед тем, как набухается, тогда он быстрее заснет. Беру с полки картонную коробочку с малиновым йогуртом. Его я спрячу сразу как приду домой. Оставил что-то в холодильнике — не надейся, что через пару минут оно будет еще там. Краем глаза уже замечаю своих одноклассников. Проверяю отражение в стеклянной двери полки. Да, все идеально: светлые волосы лежат аккуратными волнами, макияж не испортился за день работы. В любом случае, нужно сваливать, не хочу с ними пересекаться и видеть их взгляды — будь то жалость или насмешливое превосходство. Как же: все разъехались по школам, а королева выпускного осталась в этой дыре работать в кафешке. Официальная версия — конечно, другая: вроде как книгу пишу, но я знаю, как меня обсуждают за спиной. Кладу йогурт в заполненную корзину и направляюсь к кассе. Мальчик-продавец начинает как всегда краснеть и потеть, хотя в невентилируемом помещении и так затхлый, неприятный запах. Сзади пристраивается какая-то блондинистая девчонка. Выкладываю продукты на ленту, а затем обнаруживаю, что полученных за сегодня чаевых не хватает. — Вот блин, — шепчу под нос, и нервно улыбаюсь. Это, конечно, подействовало бы, если бы не хозяин магазина за спиной этого. — Сколько не хватает? — блондинка облокачивается рядом. — Два доллара. Девушка протягивает мне деньги пальцами, украшенными кучей колец. — Эм, ну спасибо. Она не отвечает, только покупает сигареты, пока я выхожу. — Эй. Я оглядываюсь на нее. — Тебе скоро двадцать один? — вновь подала голос она. — Откуда ты знаешь, — я хмурюсь, всем видом показывая, что мне не нравится этот разговор. Помогла и помогла, чего еще нужно. — Держи, — протягивает она прямоугольничек плотного белого картона. Телефон. Ха, ясно. — Я вообще-то по мальчикам, — я приподнимаю бровь и игнорирую протянутую ко мне руку. — Ну, вдруг решишь попробовать что-нибудь более интересное, — протягивает она с косой ухмылкой, а затем посерьезнела, — Позвони, когда начнется проблемы. Что-то странное. Девушка вложила бумажку в мой бумажный пакет с продуктами и направилась прочь. — Эй, какие проблемы? Не оборачиваясь, она лишь потрясла около уха кулак с оттопыренными мизинцем и большим пальцем. Я раздраженно выдыхаю, ничего не понимая, когда меня окликают. Вот блин. — Лейси Свон! И я надеваю радостную улыбку и оборачиваюсь. — Кого я вижу, бэйб! Тем же вечером я чуть задержала взгляд на учебнике. Достав бумажку, я разглядела кроме телефона еще и имя: Фелисити Уайт. Я задерживаю дыхание. До того, как меня удочерили, мои родители умерли в автокатастрофе, их фамилия была Уайт. Но я учусь с Джоном Уайтом в группе, а фамилия маминой школьной подруги из Огайо тоже Уайт. Фелисити… Что-то знакомое шевельнулась в моем мозгу. Я моргнула и встряхнула головой. Это все неважно. Проблемы начались через три недели. У меня болела голова весь вечер, так что я легла спать пораньше. Очнулась я в темном лесу, прижимаясь к земле. Мои руки, казалось, горели. Я взглянула на них, вены так сильно проступали на запястьях. Мне было страшно и холодно в одной ночнушке, а моя голова все еще болела, затем боль стала просто невыносима. Весь мир крутился вокруг так быстро, перед глазами было что-то неразборчивое. Я зажмурилась и побежала, пытаясь будто убежать от боли. Я бросилась на землю, крича и плача. Когда я очнулась вновь, качаясь, встала и оглянулась, то земля вокруг на меня ровным кругом была выжжена на метр. Я вернулась домой, приняла душ, замоталась в одеяло и сидела, не шевелясь около часа. Я много что перечувствовала тогда. И главным вопросом было «кто я». Я до сих пор не совсем понимаю всего. Я позвонила Фелисити после еще часа молчаливого сидения на месте теперь с ее телефоном в руках. Через пару минут она была уже здесь. Видя, насколько потерянной я выгляжу, она обняла меня. А затем она сказала, что нужно подделать мою смерть и уезжать. Она не объясняла зачем и почему. Не знаю, о чем я думала, — это был самый нелогичный поступок в моей жизни. Но разве можно было быть логичной в таких обстоятельствах? Я боялась, что могу умереть. Смерть, действительно, казалась мне реальной. Все дальше прошло как в тумане: помню, как собирала вещи, как лежала на холодном полу в «крови». Я заскочила домой забрать пару фотографий, и теперь напуганная стою перед незнакомой девушкой с каштановыми волосами. Девушка явно обескуражена, но это длится только пару мгновений, а затем она наставляет на меня пистолет. — Руки за голову! Я подчиняюсь. Она оставляет пистолет в одной руке, а другой тянется в карман, не отводя от меня взгляда. Но неожиданно что-то отталкивает ее невидимой волной к стене, и она падает, роняя оружие. Я оборачиваюсь: Фелисити хватает мой рюкзак, хватает меня за руку и тащит к выходу. У порога я слышу выстрел, и меня подкашивает от резкой и сильной боли в ноге. — Стоять! Обе, руки за голову! — кричит девчонка, пока я, воя, падаю на пол. Самое главное, я снова чувствую ту боль в голове. Только теперь еще огромную ярость. Огромную силу. — Давай, — шепчет Фелисити. И я резко разворачиваюсь, мои руки падают на пол. Огонь тянется к незнакомке полоской и разрывается пламенем рядом с ней. Она успевает кое-как спрятаться за комодом. Все вокруг поглощает огонь. Дом, мой дом, начинает гореть. Фелисити закидывает мою руку себе на плечо и тащит из дома. Через минуту мучительной боли я сижу в машине, а сестра заводит мотор. Девчонка разбивает стекло и выпрыгивает из окна. Она пару раз стреляет нам вслед, когда мы уезжаем. Фелисити, не останавливаясь, перегибается через меня и открывает бардачок. — Прижми, — кидает она мне чистую тряпку. Я дрожащими руками выливаю на тряпку антисептик и задираю юбку, разглядывая кровавую рану. Слезы застилают мне глаза, и из-за них все видится мне размыто. — Зеленая пластмассовая коробка, при ложи к ране. Фелисити сосредоточенна на дороге. Если бы мне не было настолько больно, то стало бы страшно от того, с какой скоростью он гонит потрепанный пикап. Я достаю коробку и прижимаю какие-то влажные растения к ноге. Боль медленно начинает таять и через десять секунд я уже могу дышать спокойно, потому что рана доставляет лишь небольшой дискомфорт. Я накладываю сверху повязку, и откидываюсь на кресло. — Чертовы охотники! — сквозь зубы шипит она. — Зачем ты гонишь так быстро? — Думаешь, она постреляла нам вслед и отвязалась? Эти никогда так просто не сдаются. Чертовы спасители человечества. Я мало что понимаю, но у меня слишком мало сил, чтобы что-то говорить. Поэтому, когда сестра останавливает машину посреди дороги, я лишь кидаю недоуменный взгляд. Дождь барабанит по стеклу, Фелисити выпрыгивает из машины, расстилает на дороге какую-то колючую цепь и прикладывает к ней руки. Она сидит там около минуты, но затем встает и залезает обратно в салон насквозь промокшая. Давит на газ и медленно едет. На ее коже на руках черными полосами остаются следы. Я не успеваю задать вопрос, когда вижу в зеркале заднего вида приближающийся автомобиль охотницы и вздрагиваю — цепи на асфальте не видно. В следующий миг машина скользит по мокрой дороге, ее шины спущены, и ее заносит так, что одно колесо соскакивает с обочины в яму, и она переворачивается на бок. Фелисити выскакивает, забирая цепь. Когда она возвращается и собирается ехать, я подаю голос: — Подожди, ей может требоваться помощь. — Кому? — непринужденно спрашивает она и вперивает в меня взгляд, — Скажи, что ты шутишь. Серьезно? Она хотела тебя убить. — Но она выстрелила в ногу, хотя могла в голову. — Нет. Мы поедем дальше. — Это просто девушка. Забери у нее пистолет, и никакой отваги не останется. — Ты не знаешь их так, как знаю я. Мы поедем дальше. Мое выражение лица дает понять сестре, что я совершенно серьезно. Она смотрит на меня еще пару мгновений и наконец не выдерживает. — К черту! Ты сведешь меня в могилу. Сиди здесь, Рапунцель, и не рыпайся! Я улыбаюсь. Не зря я была королевой на выпускном, мои манипулятивные способности меня никогда не подводили. Забавно смотреть на себя в зеркало и не понимать, кто стоит перед тобой. Совсем недавно я знала, кто я. Мне казались смешными группки школьников, одетых во что-то темное или, наоборот, яркое, но точно что-то невразумительное, обсуждающих смысл жизни, рисующих что-то непонятное в своих блокнотах. Я смеялась над ними, проходя мимо в своей новенькой черлидерской форме с эмблемой школы, окруженная друзьями и восхищенными взглядами. И все просто потому, что я не сомневалась в себе, я была в себе уверена. А затем колледж, и ничего не изменилось, кроме того, что форма на мне сменилась на платья и юбки нежных цветов. А теперь я стою и смотрю на себя, и в моей голове, лишь одни вопросы: кто я? Зачем? Боже, что со мной стало? Кто эта девушка? Чьи это глаза, полные страха, непонимания. Это не я. Это единственное, что я знаю. Это не могу быть я. Тихо вытираю слезу с щеки. Я прячу взгляд в бумажном стаканчике с остывшим чаем и считаю до трех. Оглядываюсь. Фелисити закинула ноги на стул и увлеченно капается в плеере незнакомки, пока та лежит в беспамятстве на кушетке у стены. Мы остановились в заброшенном доме, и, пока я пыталась не расчихаться от огромного количества пыли, Фел связывала ей руки и ноги, приговаривая старческим голосом, что ей «в былые времена не нужно было вырубать кого-либо, чтобы связать его». Она забавная, вообще-то. Ей девятнадцать, и она, похоже, побывала во многих передрягах. Обожает сушеные ананасы, называет меня «сестренкой», будто мне пять лет и я до сих пор не разобралась с ее ориентацией. — О, смотрите. Спящая Красавица проснулась.- вещает Фелисити из своего угла.- Хотя с красавицей — это я загнула, конечно. Я оборачиваюсь и вижу, что девушка, действительно, очнулась. Я подскакиваю, когда она пытается подняться: — Я бы на твоем месте…- она плюхается обратно со стоном, — …полежала бы подольше. — Какого черта, — кряхтит она хриплым голосом. Я подношу к ее рту воду в стакане. Но она лишь смотрит на меня, сжав губы. — Слушай, тебе нужно пить сейчас много жидкости, если хочешь поправиться, — говорю я, наклонив голову, — О, ну, хорошо. Я делаю глоток из этого стакана. — Видишь, не отравлено. — Если бы мы хотели бы убить тебя, то давно бы уже это сделали, — говорит Фелисити, и это действует. Шатенка поднимает голову, пьет воду из моих рук долгими длинными глотками и, выпив весь стакан, тяжело опускается, закрывая глаза. — С какого черта…- спрашивает она, переведя дух, прерываемая доносящимся из угла «О, мы узнали ее любимое выражение!» — …вы мне помогаете? — Ну, я была за то, чтобы оставить тебя помирать на дороге, — ухмыляется Фелисити, — Это златовласка решила. Девушка переводит серьезный взгляд на мое лицо, ожидая ответа. — Ну, — тяну я, — Это не по-человечески как-то было. Мы же даже не знали, кто ты. Хотя свое отношение ты обозначила сразу. — Вообще-то я знала, — говорит Фелисити, — Любовь к запугиванию оружием, клетчатым рубашкам и куча самоуверенности. Але-оп! Перед вами охотник. — Что значит охотник? На что? — спрашиваю я, хмурясь. — На таких, как мы. На кого-то, кто хоть чуть-чуть отличается от обычных людей, — лицо Фелисити, выражает крайнюю степень отвращения, — Попахивает расизмом, если честно. Теперь я смотрю на незнакомку другими глазами. — Это не так, — слабым голосом говорит она, — Мы защищаем людей от сверхъестественного. — О, просто верх доброты и самоотверженности! — Да, мы защищаем! Да, самоотверженность. У меня с рождения не было своего дома, не было нормальных родителей! И нормальной жизни не было, — переходит она на спокойный тон, — и не будет. Комната погружается в тишину. Молчание настолько напряженное, что мне кажется, что я могу видеть, как оно сквозит в пыльном воздухе. — Ведьмы? — спрашивает, наконец, она. — Да, — кивает Фелисити как-то невесело. — И откуда? Зачем все эти манипуляции со смертью? Ты же вообще живая? — Как видишь, — я подношу еще стакан воды к ее губам, и теперь она выпивает его без вопросов. Фелисити подходит ближе и опирается на перевернутое кресло: — Я сбежала от своего ковена. Но если у меня еще есть время, то у Лейси его нет. Скоро двадцать один год. Это же три раз по семь — значит, супер-магическое число. Время, когда ведьма приносит клятву к своему ковену, ну, знаете, вечная верность и бла-бла-бла. И уйти оттуда можно, лишь умерев или убив верховную. Но к нашей Инессе так просто и не подберешься. — Инесса? — спрашивает незнакомка, — Ты случайно не из Блэк-Уотерс? Фелисити заметно напрягается, но все же кивает: — Знакомы, что ли? — Лично нет, конечно, но как ни приедешь…хм, домой: Инесса то, Инесса се…- улыбается она, — только разговоров или про ковен, или про стаю, — она поднимает взгляд на меня и разъясняет, — Бедный городок уже бы давно развалился от их постоянных раздоров, если бы не охотники. Если честно, я вообще не понимаю, как там остались живые люди. Так нет же, население даже растет. Я помогаю усесться (хотя, скорее, принять полулежащее положение) девушке на кушетке, не развязывая веревок, и приношу поближе тазик с чистой водой и связку каких-то трав, чтобы сменить повязку, которую сделала Фел. — Подожди, — говорит девушка, — То есть ты не знала, кто ты? — Да, наши родители умерли в автокатастрофе, и я росла в приемной семье, как видишь, далеко от настоящего дома. Сестра фыркает, и на ее лице на секунду вновь появляется то выражение отвращения. — И что, — спрашиваю, не отрываясь от своего дела, — у меня нет выбора, вступать туда или нет? — Есть, — Фелисити плюхается в кресло и устраивает свои ноги на подлокотнике, — Но посмотри на себя. Ты согласилась ехать со мной, бросить все, подстроить свою смерть, даже не зная, правда ли я твоя сестра. — Я была напугана, — мои пальцы на секунду застывают над головой охотницы, но затем, продолжают движения. — Это нормально. Но любой, кто предложит тебе помощь, может рассчитывать, что ты доверишься. Потому что больше доверять некому. — Именно, — неохотно подтверждает Фелисити, — Инесса на это и рассчитывает. Рассчитывала, точнее. Пока ты не «умерла». За тобой, конечно, была слежка. Хотя, если кто и поверил в твою смерть, то только не верховная. Нетрудно сопоставить мой побег со смертью моей сестры. И они бы отпустили тебя, — продолжает она после молчания, — но ты слишком ценный экспонат. Управляешь огнем без заклинаний. Это называется жрица огня, весталка. — Как в римской мифологии богиня Веста? — получив кивок, я оседаю на кушетку и опускаю голову на руки, — Сумасшествие какое-то… Мысли в моей голове носятся, как рои пчел. Только мне кажется, что я что-то начинаю понимать, путаюсь еще больше. И это… так сложно. Так сложно сдерживать волнами нарастающую в груди панику. И страх, постоянный страх. Неизвестность. Тишину прерывает мелодия мобильного телефона. Мы поднимаем головы. — Это мой! Мы смотрим на охотницу. Она напряжена. — Черт, сколько я здесь провалялась? Черт, черт, черт. Она бросается к телефону, но Фел опережает ее. Она медлит. — Слушай, если я не возьму трубку, то у вас будет куча проблем, — в ответ на приподнятые брови Фелисити она повышает голос, — Не от меня, идиотка! Мой брат. Получив телефон, она прикладывает его к уху и говорит короткое «да». Мы напряженно следим, как ее рука, свободная от мобильного, теребит пуговицу джинсового комбинезона. — Нет, Люк, я в порядке, скоро буду. Хорошо. Я в порядке. Никакого отбоя, все нормально, — она хмурит брови, выслушивая явно что-то неприятное, а затем нажимает на кнопку и выдыхает. — Ему позвонили насчет перевернутой машины. Я приподнимаю брови: — Ты не сдала нас. — Сдашь вас, ага, — она усмехается и натыкается на строгий взгляд Фел, — Да, ладно вам! Серьезно, я же не чудовище какое-то. — «Никакого отбоя»? Это что? — спрашивает сестра. — Если бы я сказала «отбой», значит, мне нужна помощь, и я в дерьме. Подбросите до города? Постараюсь отмазать вас перед Люком. А потом вам нужно будет валить так далеко, как вы только сможете.