Профессор Селливан и исчадие ада

      Скрип мела о доску и мерное тиканье часов нарушали всепоглощающую тишину. На его уроках всегда был покой и порядок. Никто не смел проронить ни звука; силой воли сдерживали кашель и громкое дыхание. Перешагнув порог кабинета истории, начинал действовать негласный закон. Тишина и порядок превыше всего. Почему так было? Да точно уже и не скажешь. С самого первого урока так повелось, и никто не смел нарушать эту традицию; возможно, дети слегка побаивались профессора, да и чего таить — они старались не попадаться ему на глаза лишний раз. Но дело было совершенно не в дурном характере, скорее, наоборот, в некой недосказанности. Всегда холодный, бесстрастный взгляд, опадающие на глаза темные волосы создавали должное отпугивающее впечатление. К его урокам всегда готовились более тщательно, чем к другим, а он всегда задавал вопросы с подвохом, на которые дети даже после долгих раздумий не всегда находили ответ. В этот раз он решил не отходить от планов — провел небольшую письменную роботу по историческим датам и событиям. До конца урока оставалось десять минут. — Ну что ж, теперь устный опрос. Посмотрим, насколько хорошо вы выучили последнюю пройденную тему. Мисс Уилсон, — произнес профессор, — назовите нам годы междоусобной войны Алой и Белой розы. — По-моему, началась в тысячу четыреста пятьдесят пятом, — протянула девчушка с двумя тёмными косичками. — Ну почему же, по-вашему? Это по мнению историков, а вы к ним не имеете никакого отношения. Теперь назовите дату окончания войны. — Я не знаю, — раздосадовано произнесла Мэри. — Ну что же вы так? Элементарные временные рамки гражданской войны в Англии запомнить не можете. Хорошо, кто поможет мисс Уилсон ответить на этот сложный вопрос? — съязвил профессор. Девочка, сидевшая за первой партой, подняла руку. — Да, мисс Хоггарт, отвечайте. — Междоусобная война «Алой и Белой розы» закончилась в тысяча четыреста восемьдесят пятом году. — Хорошо, продолжим. Мистер Дауман, назовите нам стороны, кто с кем воевал? — Эмм… — Не мямлите, отвечайте на вопрос, не задерживайте урок. — Я не знаю, профессор Селливан, — дрожащим голосом произнес ученик. — Не знаете? Так к чему вы нас задерживали? Сказали бы сразу, что не готовы к сегодняшнему уроку, — холодно произнес профессор. – Ну а вы, мисс Квинси, — обратился он к новенькой ученице, — можете ответить на этот вопрос? — Хм, воюющее стороны… — повторила Оливия, — Ланкастеры и Йорки, насколько я понимаю. — Правильно вы понимаете. Думаю, вы не затруднитесь ответить на ещё один вопрос. — Да, конечно, — холодно произнесла ученица. Селливан недовольно скривился: «Какая самоуверенная», — подумал он, но вслух сказал довольно простой вопрос: — Какая сторона в войне одержала победу? — Ланкастеры, – коротко ответила девочка.       Профессор Селливан хотел что-то сказать, но звонок с урока прозвенел совершенно не вовремя. Ученики, не теряя времени, начали быстро собираться, один за другим покидая класс. Никто не хотел оставаться здесь ни минутой больше положенного времени. Кабинет истории довольно пыльный и действует угнетающе, как и сам профессор.       Селливан облегченно выдохнул: вот и прошел последний урок, теперь ему никто не помешает насладиться ароматным чаем и дочитать книгу «Мифы славянского язычества». В его обязанности входило не так уж много — три урока истории в день с понедельника по четверг и вечерний обход школы. У него было довольно много свободного времени на чтение книг и ночные прогулки в парке близь школы. Запершись в своём кабинете, он по странному, только ему понятному обычаю, сделал очередную запись в дневнике, посетовав на ещё один скучный и бесполезный день. После чего пошел делать обход по коридорам школы. Это дело довольно важное: только дай детям волю, так начнутся ночные вылазки, распитие спиртных напитков, исписанные стенки в уборной и всё, на что только фантазии хватит.       В этот раз в коридоре было подозрительно тихо; ветер завывал за окном и гулял по крыше. В окно смотрела полная луна неестественного кровавого цвета. Послышался тихий шелест и не менее тихие шаги. Оторвавшись от созерцания ночного неба, он быстрым шагом направился в холл. Пройдя пару шагов по залу, он остановился как вкопанный. Это была его Мередит. Белая ночная рубаха в пол, длинные золотистые волосы обрамляли ее маленькое, можно сказать, детское лицо. Но нет, этого не может быть — Мередит умерла. «Что за вздор? Это всего лишь видение. Мне нужно больше спать». Тем временем ведение спустилось по лестнице и подошло к окну. — Надо взять себя в руки, Селливан! Это, наверное, одна из учениц, нужно пойти и отправить её в свою комнату. Да точно. – Профессор медленным шагом пошел к ученице. Услышав стук чьих-то ботинок, девушка повернулась: — Профессор? — Оливия? – удивился профессор, Ну да, как он мог забыть про эту девочку. О боги, она так похожа на Мередит. Ещё бы ей не быть похожей на нее, но вот характер скверный как у отца. Но вместо всего этого он только и смог сказать: — Тебе нельзя здесь находиться. — Да, я знаю, но в комнате довольно душно, я вышла подышать свежим воздухом. — Профессор стоял в замешательстве. Воспользовавшись моментом, Оливия произнесла: — Ну что же, я пойду. — Куда ты пойдешь? — На улицу, в холле довольно пыльно и затхло. — Тебе нельзя ходить ночью одной… — Тогда вы меня проводите. - Профессор Селливан был сбит с толку: «До чего же она самоуверенная». Но все же пошел вслед за девчонкой.       На улице было довольно холодно. Редкие снежинки пролетали и цеплялись за волосы Оливии. Профессор пристально смотрел на ученицу, то и дело замечая новые и новые сходства с его Мередит. Такой же нос с небольшой горбинкой, пара веснушек, густые темные брови, волосы… Селливан все больше и больше поддавался воспоминаниям. Ветер обдувал его со всех сторон, но в мире мечтаний и воспоминаний о счастливом детстве, ему не было холодно. Пару раз кашлянув, Оливия развернулась и побежала в школу. Мысли Селливана развеялись как дым на ветру.       Он бежал как мальчишка вслед за ней по ступеням, давно он не чувствовал себя настолько глупо и неуместно. Нагнав около самой комнаты, посмотрел на нее своим обычным холодным взглядом. — Я должен был убедиться, что ты доберешься до своей комнаты. — До свидания, профессор Селливан, - сказала девочка безразличным, не менее холодным тоном, чем он сам. Не дожидавшись ответа, захлопнула дверь перед учителем.       Селливан был сдержанным человеком и не показывал эмоций на людях, но если сейчас кто-нибудь подошел бы к нему, то с легкостью заметил бы заинтересованный взгляд профессора. Сегодня в дневнике, он сделает еще одну запись:

«Есть в ней что-то неправильное, недосказанное. Пугающее.»