«Седьмое декабря две тысячи десятый год»
Немного задумавшись, продолжил писать. Мелкие, но аккуратные буквы быстро заполняли страницу. Он уже исписал вторую и третью, когда часы на стене показали полночь. По крыше гулял ветер, издавая протяжный свист, который так часто пугал новоприбывших учеников. Они сравнивали его с завываниями приведения. «Как это глупо», - думал профессор, но, несмотря на то, что ему была известна природа этого звука, каждый раз, когда он его слышал, по коже пробегал морозец. Очередной бесполезный и скучный день подходил к концу.Предисловие
2 января 2016 г. в 14:49
Кожаные ботинки медленно несли своего хозяина вниз по мраморным ступеням. Стук удара обуви о пол эхом разлетался по темному холлу. Средневековый старец на витраже блёк с каждой минутой, не оставляя шанса рассмотреть всю красоту искусства четырнадцатого века. Частная школа святого Августина погружалась в сон.
— Профессор Селиван! Никак не ожидала увидеть вас в столь позднее время гуляющим по школе, — бархатный голос профессора Каллэеп нарушил тишину.
— Признаться, я тоже, — раздраженно ответил Селливан.
— Почему же вы говорите шепотом? Нас кто-то может услышать? — игриво спросила девушка.
— Нет, что вы, я сделал обход: дети спят. — Чеканя слова, выдавил из себя профессор.
— Это хорошо, у меня есть крайне прелюбопытные новости. Думаю, вам стоит это знать.
— Я вас внимательно слушаю.
— Вы уже слышали о новой ученице?
— Какой ученице?
— Ах, какое непотребство, раньше директор не принимал детей посреди учебного года, чем она лучше? — недовольно произнесла профессор.
— Простите, я не совсем понимаю, о чем вы?
— Ну, как же, Оливия Квинси. Новая ученица, да ещё и какая, — уже шепотом произнесла девушка. - Нахальная, резкая, самодовольная, ставит себя выше других. Но это все сущая ерунда по сравнению с тем, какие ходят о ней слухи.
— Какие же? — В обычно холодных и безучастных глазах профессора появилась искорка. Что-то больно кольнуло в груди, напоминая недавнюю утрату.
— О, профессор, не стоит притворяться. Вы наверняка всё сами слышали.
— Нет, о чем вы? Говорите же. — Это уже была не просьба, а прямой приказ.
— Ну, это все знают – протянула Келлэеп. — С самого рождения с девочкой происходят странные и необъяснимые вещи. Ко всему прочему, недавняя гибель ее родителей, а вскоре и опекунов. Прочие родственники от неё отказались. Ходят слухи, что это проклятый ребенок. Дитя из преисподней, порождение самого Сатаны.
— Что за чушь вы несете, профессор? — внешне Селливан оставался невозмутим, но в его голосе слышалось раздражение.
— Ну почему же чушь? Так все говорят.
— Я не хочу, чтобы вы распускали слухи и сплетни. У нас приличная школа, я не потерплю подобного от учителей, – всё ещё надменно спокойно сказал профессор.
— Простите, — тихо произнесла Каллэеп.
Не желая слушать глупые оправдания, подтвержденные слухами, Селливан быстро покинул холл и заперся в своем кабинете. Это единственное место, где он мог чувствовать себя комфортно. Комната была неким отголоском прошлого времени: балов, интриг и кровавых сражений. На стенах висели старинные, но все еще не утратившие свою красоту картины, древние карты; глобус гигантских размеров украшал письменный стол. В дубовом шкафу стояло много книг, но он выбрал наиболее непримечательную и потрепанную. По надписи в углу можно было понять, что это дневник. Сев за стол, Селливан начал быстро листать страницы, иногда задерживался на одной из них, тяжело вздыхал. Остановившись на последней записи и перелистнув страницу, написал новый заголовок: