Суровые будни Савады-семпая

      По тёмным улицам гулял прохладный ветер, но человек, идущий в одиночестве по перепутанным улочкам, не мёрз, поскольку на Сицилии даже зима была тёплой. Из одежды на нём — только строгий костюм, лакированные ботинки и шляпа, из-за которой на верхней половине лица лежала глубокая тень. Одетый во всё чёрное человек двигался бесшумно и фактически сливался с городом. Вдруг на его пути выросла уличная банда. Её главарь нагло ухмыльнулся. — Кошелёк или жизнь? — осведомился он, ещё не подозревая, во что вляпался.       В качестве ответа наглец получил мощный хук в челюсть, за которым последовала парочка устрашающий по силе ударов в другие части тела. Охнув, бандит упал наземь и потерял сознание. Остальные члены группировки испуганно попятились. — Кто-то ещё желает получить? — осведомился незнакомец, охваченный зловещей аурой. — Т-ты кто? — перепугано спросили разбойники, по воле случая превратившиеся из нападающих в жертву. — Я — Хаос. — Это тот самый жуткий киллер! Бежим! — с воплями незадачливые бандиты убрались прочь, освободив Реборну дорогу.       «Драка, драка!» — скандировали тем временем подвыпившие гости в особняке. Действие происходило во внутреннем дворе. Кто-то наблюдал за происходящим с тех самых балкончиков, на одном из которых ранее Мукуро целовался с Хроме, кому-то больше нравилось толпиться у выхода, а самые бесстрашные стояли непосредственно на улице, порой рискуя попасть под удар. Объектами всеобщего внимания стали Занзас и Тсуна. Последнему точно не следовало опустошать тот злосчастный стакан с вином, потому что сгоряча Тсунаёши согласился выяснить отношения «по-мужски», и теперь драку предотвратить было уже невозможно. — Что стоишь, мусор? Я не собираюсь стрелять из пистолетов, но и тебе не дай Бог воспользоваться Икс-баннером, иначе я не ручаюсь за своих хранителей. Постараемся решить проблему, применяя пламя по минимуму. Идёт? — Идёт, — вздохнул Тсунаёши. После того, как будущего босса Вонголы однажды снова побили какие-то школьники, Хаято взялся обучить его некоторым приёмам и, надо сказать, преуспел в этом, так что кое-какие шансы у Савады имелись. — Тогда начнём.       На этом предисловия закончились. Занзас первым нанёс удар. Тсунаёши едва увернулся, но прежде, чем Савада успел что-либо сообразить, кулак варийца врезался ему в грудь. Тсуна отлетел на пару метров и ударился головой об землю. — Может, лучше станешь умолять меня о прощении? — хмыкнул Занзас.       «Больно», — подумал Тсуна. И в самом деле: удар оказался чувствительным. Савада с трудом приподнялся. «Нельзя отступать, — решил он. — Особенно теперь, когда на нас все смотрят». — Тебе не хватило? — Занзас снова заставил Тсуну неудачно приземлиться, на этот раз при помощи ноги. Знакомство с сапогом оказалось болезненней первого удара. Тсуна закашлялся. Кто-то — кажется, уличные мальчишки, наблюдающие за происходящим из-за забора, — засвистел.       Занзас сплюнул, нарочно целясь в Тсуну, но не попал. — Над тобой даже мелкие голодранцы смеются. Странно, что ты до сих пор не заплакал.       И тут Тсунаёши взбесился. Цвет его глаз сам собой сменился с молочно-шоколадного на ярко-жёлтый. В последнее время Саваде не всегда удавалось контролировать этот процесс, и юноша всё чаще обнаруживал себя «зависшим» между гиперрежимом и своим обычным состоянием, в коем, как правило, пребывают все простые смертные. Тсуна молча встал. — Ещё не сдаёшься? — Занзас пока что не заметил перемены.       Вместо ответа Тсунаёши «одарил» соперника ударом в живот. Теперь-то босс Варии увидел изменения — точнее, ощутил их на собственной шкуре. Ему стоило больших усилий удержаться на ногах. — Получи! — Занзас въехал Тсуне кулаком в челюсть, но удар как бы проскользил мимо, заставив только слега покраснеть задетую кожу.       Настал черёд Савады атаковать. Он попытался ударить оппонента в лицо, но не учёл разницу в росте. Занзас схватил Тсуну за руку и крепко сжал. Тсунаёши не растерялся и лягнул противника, но получилось недостаточно сильно — вместо того, чтобы ослабить хватку от боли, Занзас только сильнее сжал руку Тсуны и использовал совсем уж бесчестный приём — наступил Саваде на ногу. Тут Тсуна вспомнил, что вторая рука у него свободна, и ударил боковой частью ладони Занзасу по рёбрам, после чего вывернулся, освободившись от хватки противника, и собрался нанести повторный удар в живот, но был откинут в сторону и снова приложился головой, но на сей раз об колонну. — А ты неплох, мусор, — Занзас схватил Тсуну за плечо. — Посмотрим, сможешь ли ты драться также и дальше.       Пальцы впивались в плечо Савады, сдавливая его с ужасной силой. Ноющая боль импульсами распространялась по всей руке. Очевидно, Занзас нажал на какие-то особые точки, потому что левая рука не то что в локте не сгибалась — даже пальцами нельзя было пошевелить. Правую же руку Занзас схватил за запястье. — Джудайме! — услышал Тсунаёши где-то голос своего подчинённого.       «Я не должен ему уступать. В конце концов, я не хочу разочаровывать Гокудеру-куна», — подумав так, Тсуна попробовал сделать подсечку, но Занзас опередил его, поставив подножку, и Тсуна сполз вниз, по-прежнему упираясь спиной в колонну. Впрочем, в этом был значительный плюс — Занзас ослабил хватку, и Тсунаёши мгновенно воспользовался сим обстоятельством. Освободившись, Тсуна пнул босса Варии в колено. Тот упал и тут же схлопотал нешуточный удар по лицу. Занзас в долгу не остался, и щека Савады заметно припухла. Тсунаёши, увидев подлетающий к нему кулак, попытался заблокировать удар левой рукой, но не смог, поскольку она всё ещё не слушалась. Однако увернуться Тсуне удалось — правда, он потерял равновесие и упал на спину, но перед тем, как окончательно растянуться на земле, умудрился въехать противнику ногой в грудь, вынудив того повторить опыт Савады и поближе познакомиться с землёй-матушкой. Оба противника поднялись, тяжело дыша, и уж хотели возобновить драку, как вдруг к Занзасу сзади подошёл Скуало, а к Тсуне — Ямамото. Хранители Дождя не дали своим боссам ринуться в бой. — Пусти меня, патлатый мусор! — вырывался Занзас. — Я ещё не набил ему морду как следует! — Врой, захлопнись, чёртов босс! — Скуало еле удерживал брыкающегося начальника. — Устроили тут драку, словно дети малые. Занзас-то ладно, — мечник повернулся в сторону Тсуны, — а вот от тебя, Савада, не ожидал. Ты же вроде только тем и занимаешься, что Мукуро с Кёей разнимаешь. Чего вдруг сам морды набивать полез? — И в самом деле, Савада-семпай, с чего вдруг? — Ямамото тоже приходилось прилагать немало усилий, чтобы удержать Тсуну. У будущего босс Вонголы уже начинали пылать перчатки. — Отпусти меня, Такеши. Я просто пару раз ему врежу и всё. — Не надо, Джудайме, — появившийся будто из ниоткуда Хаято помог Ямамото придержать Тсуну. — Это ничего не решит. — Решит, — упирался Тсунаёши. — Абсолютно согласен с Недодесятым мусором, — Занзаса сдерживали уже двое — Скуало и Луссурия. Хранителю Солнца пришлось оставить даже попытки охмурить экстремального боксёра, чтобы не допустить драки. — Да пустите меня уже! — на лбу Тсуны начало загораться пламя. — Эй, Кёя, — окликнул Гокудера Облако, заметив его неподалёку, — ты не хочешь помочь? — Зачем? Травоядное хочет драться. Мне интересно посмотреть на бой хомячка и мартышки. — Ты кого там обезьяной назвал? — на лице Занзаса яснее проступили шрамы. — Сейчас обоих убью! — Врой! Охлади свой пыл! — Оя-оя, смотри, Хроме-тян: Тсунаёши-кун всерьёз разозлился, — стоящий на балкончике Мукуро всё это время наблюдал за поединком, поедая виноград. — А мы разве не должны помочь остальным хранителям сдерживать босса? — Хроме вопросительно взглянула на Рокудо. — Ну, Кёя-кун же ничего не делает, хотя стоит совсем близко, — иллюзионист опустил в рот красноватую ягоду и нажал на неё языком. Брызнул сладкий сок. — Давай лучше кормить друг друга виноградом.       Далеко не все гости наблюдали за дракой Тсунаёши и Занзаса, а некоторые вообще не подозревали о нешуточных разборках на заднем дворе — например, Девятый. Знай он, что устроили его внучок и «сынок», наверняка бы пошёл разнимать. Но старик об этом понятия не имел.       Дверь открылась. Невнимательному человеку могло бы показаться, что она распахнулась от ветра, но это не так. Просто поздний гость имел привычку ходить быстро и бесшумно, словно тень, а его чёрная одежда обеспечивала первоклассную маскировку, если её обладателю того хотелось. Однако и его заметили. — Ты долго, кора! — Колонелло смотрел на давнего товарища с укоризной. — У тебя хроническая привычка опаздывать. — Я приходу тогда, когда это наиболее необходимо, — Реборн протянул руку для приветствия. — Так считаешь ты один, кора! — Аркобалено Дождя сжал ладонь киллера с такой силой, что раздался хруст костей. — Ничего подобного, — ответное рукопожатие было не менее сильным. — Леон со мной абсолютно солидарен. — Тогда где ты был, когда Савада решил с Занзасом подраться? Их там уже пятнадцать минут разнять не могут. — Чаоссу? — во взгляде Реборна прослеживалось недоверие. — Не смеши меня. Я, конечно, давненько не виделся со своим учеником, но не поверю, что никчёмный Тсуна полез в драку.       Колонелло вздохнул. — Бесполезным зовёшь его уже ты один; остальные величают его не иначе, как «Савада-семпай». Он стал сильнее, кора. И у него сейчас тот самый возраст, когда хочется драться со всеми подряд.       Реборн попытался представить гопника Тсуну, нарывающегося на разборку. Не вышло. — И где он? — На заднем дворе, если тебя интересуют географические координаты. А как по факту, так в полной заднице, кора!       Понимая, что от импульсивного Колонелло он не добьётся большего, Реборн направился непосредственно в указанное место. От открывшейся ему картины даже величайший в мире киллер поперхнулся. Для незнакомого с Тсуной человека, может, всё происходящее было нормой, но только не для репетитора, до сего момента абсолютно уверенного, что Тсунаёши без гиперрежима драться не умеет.       Дело в том, что хранителям своих боссов удержать не удалось — уж больно сильным оказалось взаимное желание друг другу врезать. В данную минуту все, кому не лень, могли наблюдать, как Тсунаёши вцепился Занзасу в уши с твёрдым намерением их оторвать, а босс Варии, в свою очередь, матерился и пытался Саваду оттащить. Когда ему это удалось, противники обменялись несколькими ударами. Занзас, естественно, бил сильнее, но низкий и юркий Тсунаёши с лёгкостью уворачивался от большинства тумаков, зато варийцу ростом чуть ли не два метра приходилось огребать от Савады по полной. — Мусор, я тебя сейчас прикончу! — рычал Занзас. — Врой, чёртов босс, хватит его провоцировать! Я компрессы на синяки класть не собираюсь! — Джудайме, прекратите, пожалуйста! — Гокудера предпринял ещё одну попытку схватить Саваду под руки, но, увы, не вышло. — Не суйся, Хаято, — Тсунаёши вновь нанёс удар Занзасу. Как всегда, слабый. — Бей сильнее, зверёк, — подбадривал Хибари. — Эй, Хибари, ты что такое говоришь? — даже Ямамото посерьёзнел. — Это травоядное в кои-то веки решило подраться. Я просто хочу спокойно посмо… — тут Кёя внезапно замолк. На секунду даже показалось, будто в его глазах промелькнул страх. Остальные, посмотрев туда же, куда и он, тоже замерли. Головы не повернули только два человека — Занзас и Савада. — Босс, прекращайте, — промолвил подключившийся к процессу Леви-А-Тан. Трио из Грозы, Дождя и любвеобильного Солнца наконец смогло оттащить обладателя Пламени Гнева и бурного темперамента от Тсуны. Самого Саваду тоже кто-то взял под руки. Хранители при этом подозрительно затихли. — Пусти, — сказав уже ставшее привычным за последнее время слово, Тсунаёши попытался высвободиться, но хватка оказалась железной.       Мукуро, так и не покинувший балкончика, подавился виноградиной. — Оя, Хроме-тян, Реборн пришёл. — Это разве плохо, Мукуро-сама? Зато проблем больше не будет. — Ошибаешься, моя милая Наги. Проблемы начались сейчас.       Над ухом раздался мужской баритон. — Новый год в стиле Вонголы нередко заканчивается драками. Но по обычаю все, кто подрался, с наступлением двенадцатого удара часов должны помирится, попросив друг у друга прощения. — А другие варианты есть? — отозвался издалека Кёя. — Есть ещё вендетта. В таком случае или Занзасу, или Тсуне придётся попрощаться с жизнью, а заодно и их хранителям. Вариант, конечно, весёлый, но я этого не допущу.       Тсунаёши предпринял попытку вырваться из тисков киллера, но не получилось. Задрав голову, Тсуна увидел зловеще улыбающегося Реборна, с их последней встречи заметно подросшего — раньше он выглядел года на два-три младше Тсунаёши, а сейчас тянул лет на двадцать, если не больше. — Р-реборн, ты что здесь делаешь? — Разве не видно? Отмечаю Новый год в стиле Вонголы. — Ну… это… мы просто… — начал оправдываться Тсунаёши. — Что «просто»? — Реборн перевёл взгляд на босса Варии. — Уже почти полночь. Занзас, ты первый.       Вариец тяжко вздохнул. — В общем, слушай сюда, Недодесятый… то есть Тунец… короче, прости, что я тебе врезал и нагрубил. А теперь сам извинись, сволочь. — А повежливее нельзя? — пробормотал Тсунаёши. — Действительно! — возмутился Гокудера. — Это прощение больше похоже на очередное оскорбление. — Врой! Тебе не понять всей глубины раскаяния этой скотины! — Ты кого скотиной назвал, мусор? Без премии хочешь остаться? — Тихо! Я, как сильнейших и скромнейший киллер в мире, считаю, что всё было великолепно. Твоя очередь, никчёмный Савада-семпай, — даже уважительное обращение Реборн переделал в издёвку. — Ну… Занзас, извини за то, что мы оба были неправы и слишком принципиальны. — Не пойдёт! Бесполезный Савада-семпай, извиняйся лучше! — Да выброси ты этого «семпая»! И я нормально попросил прощения, чего тебе не нравится? — Неважно, — Реборн хитро прищурился. — Жюри имеет право не комментировать своё решение. — Какое ещё жюри? Реборн, прочисть себе… ай, больно! Зачем за волосы-то тянуть? Ну, ладно, ладно! Занзас, прости, я был неправ. — Так и быть, прощаю, — хмыкнул босс Варии.       Раздался звук взрыва — это запустили салют. Все затихли и наблюдали, как на тёмном небе распускаются диковинные огненные цветки всех форм и расцветок, своим мерцанием заставляя людей поднимать головы вверх и стоять завороженными. Фейерверки своим скоротечным свечением затмевали холодное сияние звёзд и навевали мысли о чём-то светлом, хорошем и праздничном. Новый год пришёл на Сицилию.