«Джудайме, Всё в порядке. Письмо Девятому в пути, а Занзас своё уже получил. Правда, отреагировал он очень бурно. Боюсь, вам придётся его успокаивать, и, признаться, я не представляю, как это сделать. Но не стоит волноваться. В любом случае вы можете рассчитывать на свою Правую руку. С уважением, Хаято.»
Телефон затрещал, извещая о новом сообщении. Из-под одеяла высунулась рука, нащупывая мобильник. Наконец гаджет оказался внутри небольшого холмика, образованного причудливым наслоением одеял, где Тсунаёши обитал вместе с горой салфеток и платков. Прочитав сообщение, Тсуна улыбнулся. «Что же, по крайней мере, Хаято не пришлось выслушивать гневную отповедь Занзаса лично. Это уже хорошо», — подумал он. Вдруг окно распахнулось. Ледяной ветер ворвался внутрь и сдул укрытие Савады, заставив будущего босса Вонголы мёрзнуть в одной пижаме. На подоконнике стоял Скуало, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Тсуна подумал, что в последнее время у его знакомых появилась какая-то маниакальная привычка влезать к нему в окно в самый неожиданный момент. — Врой, Савада! — начал Скуало гневную речь. — Босс просил принести ему твою печень или вразумительное объяснение! — Если бы Занзас не пил, то и печень новая не понадобилась бы, и проблем бы у меня поубавилось, — пробормотал тихонько Тсуна, чтобы Скуало не услышал, а затем добавил уже громче. — Ты окошко закрой, дует ведь. Скуало влез в комнату, оставляя на ковре мокрые следы от сапог, и закрыл окно. — Садись, — Тсуна подвинулся, — надо поговори… апчхи! — Болеешь? — с неожиданным участием спросил Суперби. — Ага, — Тсуна высморкнулся. — Так чем именно Занзас недоволен? — Врой! Савада, ты хоть понимаешь… — Без криков. Нарушителей спокойствия маман выставляет за дверь. Скуало присел на краешек кровати. — Босс не соглашается ехать. Ни в какую! Я и сам считаю, что визит к старику — не конец света, но Занзас упёрся и всё тут, а когда он что-то решает, понимаешь ли, переубедить его почти невозможно. — Я понимаю, но письмо Девятому улетело сегодня вместе с Колонелло. Поздно что-то менять. — Вр… — Спокойствие! — Может, мне ещё и боссом тебя называть? — съязвил Скуало. — Необязательно, — Тсунаёши отхлебнул чай из термоса, — но только по фамилии получается недостаточно уважительно. Может, Савада-семпай? Звучит неплохо. Кстати, чаёк не желаешь? Скуало несколько опешил от этакой наглости и выплеснул накопившееся раздражение, ударив кулаком по столу, поскольку своим коронным «врой» в этот раз ему не давали воспользоваться. — Будем считать, что от чая ты отказался, — Тсуна продолжал прихлёбывать горячий напиток, поскольку это был единственный способ унять озноб. — Говоришь, нет ни одного способа отправить Занзаса в Италию? — Только если запихнуть его в коробку и отправить по почте… Савада-семпай, — последние слова Скуало еле выговорил. Было видно, что Суперби охотнее нашинкует Тсуну, чем будет обращаться к нему уважительно, но суровые реалии мафиозной жизни не оставляли мечнику выбора. Тсуна представил такую картину: почтальон, сгибаясь напополам от натуги, притаскивает в роскошный особняк огромную коробку с надписью «Опасно для жизни», а Девятый вскрывает её — и оттуда вываливается Занзас. «Может, подмешать ему в вино лошадиную дозу снотворного и в самом деле отправить по почте? — подумал Тсуна. — Да нет, бред какой-то». — Я думаю, разговор исчерпан, — заявил Скуало. — Я так не считаю. Пока не найдётся способ отправить Занзаса к Девятому, ты никуда не пойдёшь. — Врой! Савада, я тебя сейчас… — Савада-семпай, — осторожно поправил Тсунаёши. — Да я не знаю, как переубедить этого барана! Он заявил, что явится только на похороны! — А это идея, — оживился Тсуна. — Ладно, забудь. Ты свободен. — Врой! А что мне, по-твоему, передать Занзасу? — Скажи, что Девятый умер. Скуало от неожиданности поперхнулся. — Прости, что?! — Что слышал, — насморк, как ни странно, предавал Тсунаёши невозмутимости. — Так и передай Занзасу: Девятый умер, информация строго конфиденциа́льна, похороны на Новый год. — Ты сдурел? — Во-первых, Савада-семпай. Во-вторых, я абсолютно серьёзен. — Так Тимотео же жив. — А ты уверен? Карие глаза Тсунаёши пронизывали Скуало насквозь. На губах будущего босса Вонголы блуждала хитроватая улыбка, казавшаяся Скуало немного пугающей. «Кто-то из нас определённо свихнулся», — подумал мечник, вслух сказав: — Занзас не поверит. — Пусть сам приедет и проверит. Только пусть подождёт меня — я бы полетел сейчас, да с насморком не хочется путешествовать. — И когда ты планируешь отправляться? — «жизнерадостнее» голоса Скуало мог быть только похоронный марш в дождливый осенний день. — Завтра во второй половине дня, — Тсуна вновь приложился к термосу. — В три у аэропорта, например. Так Занзасу и скажи. — Ага, я передам, — мрачный, как туча, Скуало пошёл вниз, совершенно не заботясь о реакции Наны. Тсунаёши его останавливать не стал. Тсуна лёг на кровать, прислушиваясь к звукам внизу. Судя по доносившемуся шуму, госпожа Савада приняла Суперби то ли за школьника, то ли за сантехника, чем Суперби немало взбесила. Наконец многочисленные «врой» утихли после хлопка двери, и Тсуна, закутавшись в груду одеял, с чистой совестью лёг спать. Завтра предстоял трудный день, так что Саваде необходимо было поправиться, а сон выступал в роли отличного лекаря. Наблюдая за заснеженными ветками деревьев в окно, Савада-семпай превратился просто в Тсуну и потихоньку задремал. «Сладких снов, Тсунаёши», — прошуршал ветер, сдув снег с крыши дома, где уже отправился в страну грёз юный босс мафии.Вторник. Апхчи!
1 января 2016 г. в 20:22
Снег сверкал и переливался радужными искорками, а небо без единого облачка высилось над Намимори синим куполом. В воздухе трещал лёгкий морозец. Утренняя тишина словно окутала городок ватным одеялом; казалось, покой Намимори ничто не может потревожить, как вдруг…
— Апчхи! — раздался оглушительный чих.
Снежные шапки попадали с крыш нескольких домов — такой убойной силой обладал чихающий. Не успело всё успокоится, как насморочная «канонада» продолжилась ещё несколькими мощными залпами.
— Тсу-тян, ты в порядке? — спросила Нана Савада, заглядывая в комнату сына.
— Не совсем, — прогундосил Тсуна.
Будущий босс Вонголы сидел, закутавшись в одеяло, на кровати, с носом не менее красным и распухшим, чем у Деда Мороза и Санта-Клауса вместе взятых. Если бы вчера Тсунаёши сразу вошёл в гиперрежим, а не бегал бы без куртки по улице просто так, наверняка не заболел бы. Но что случилось, то случилось, а факт оставался фактом: за два дня до Нового года Тсуна умудрился подхватить сильный насморк.
— Тсу-тян, как же так! — воскликнула Нана. — Неужели это ты вчера пробегал мимо во время уроков в своей оранжевой толстовке? А я-то подумала, что похож, но решила: мой сын не станет зимой ходить без куртки, он не настолько безрассудный.
— Я загыл кое-гто важгое на улице, — из-за насморка слова выговаривались как-то странно.
— Ах, какая жалось, что Реборн-кун уехал! Он бы мог подготовить тебя к контрольным на дому не хуже, чем в школе. В конце концов, этот год очень ответственный.
— Я згаю, мам, я згаю, — сказал Тсуна, но подумал: «Слава Богу, что его нет. С тех пор, как проклятие Аркобалено сняли, Реборн подрос, и теперь он выглядит как подросток лет тринадцати, а удары стали на порядок больнее. Если он вернётся, то устроит мне подготовку к экзаменам в стиле Вонголы и места живого не оставит. Уж лучше я сам».
— Вот, возьми капли, — Нана протянула флакончик с лекарством. — Я пойду сделаю полоскание. Посидишь дома, полечишься.
— Хорого, — пробубнил в ответ Тсуна.
Нана вышла, оставив Тсуну в одиночестве осознавать всю критичность положения. Ему нужно было срочно дать ответ Девятому, но передавать фразочку про похороны, вдобавок сказанную Занзасом в подпитии, Тсуна не собирался. Однако Савада не представлял, как разрулить ситуацию сейчас, когда он даже из дома выйти не может. Но выход нашёлся сам собой.
— Джудайме, вы не спите? — раздался крик на улице.
— Гокудера-кун, — Тсуна высунулся из окна, невзирая на насморк, — иди сюда!
— Как скажете, — пожав плечами, Хаято направился к калитке.
Спустя несколько минут Правая рука уже сидел в комнате Тсуны и был в курсе всего.
— А вы уверены, что это хорошая идея? — недоверчиво переспросил хранитель Урагана.
— Нет. Но что-то менее самоубийственное я придумать не могу.
— Тогда приступим, — Хаято достал листок и приготовился писать под диктовку.
Наконец были готовы два разных письма, оба на итальянском, одно предназначалось Девятому, другое — Занзасу. Тсуна поставил в уголке каждого печать из пламени, доказывающую, что послание является подлинником.
— Я передам их, — прихватив письма, Гокудера направился к двери.
— Рассчитываю на тебя.
В японском особняке Варии всё было тихо и мирно — главным образом потому, что до девяти часов утра Занзас имел привычку спать, а подчинённые делали всё возможное, чтобы не разбудить босса, дабы не вызвать порцию проклятий и пинков на свою голову. Зная об этом, Хаято не воспользовался звонком, а тихонько постучал.
Дверь со слабым скрипом приоткрылась. Скуало смерил хранителя Дечимо недовольным взглядом.
— Врой, чего тебе?
— Джудайме просил передать это вашему боссу, — Хаято протянул наспех запечатанное письмо.
— Что, бомба или отрава? — усмехнулся Скуало, принимая конверт.
— Нет, конечно! Как вы могли так подумать о Джудайме!
— Жаль, — нельзя было понять, шутит Суперби или на полном серьёзе желает боссу смерти.
Хаято от такого оторопел.
— Врой! Если босс взбеленится от этого письмеца, лучше тебе сразу сказать.
— Я похож на человека, хорошо знающего Занзаса?
— Краткое содержание, — потребовал Скуало.
— Если коротко, вашему боссу придётся ехать к Девятому через два дня.
— Врой, что?!
От крика задрожали окна и, казалось, даже стены здания. Но это было не такой уж большой проблемой по сравнению с последовавшим откуда-то из глубин особняка восклицанием Занзаса.
— Мусор, ты офонарел орать с утра пораньше? Что там стряслось?
Два блондина замерли в дверях.
— Я, пожалуй, пойду, — Хаято опрометью бросился бежать. Отойдя на некоторое расстояние, он остановился, услышав трёхэтажный мат Занзаса, доносившийся из особняка. Судя по витиеватым выражениям, сочетающим в себе японские, итальянские и даже английские ругательства, боссу Варии известие по вкусу не пришлось.
Второе письмо Гокудера отправил с Колонелло, который как раз собирался на Сицилию. Это, как и ожидалось, не вызвало никаких проблем. Довольный проделанной работой Хаято отправил Тсуне сообщение: