7 лет пустоты или Здравствуйте, я - Люси Дреер

Люсьена, прихрамывая, подошла к валявшемуся у обочины кнуту. Осторожно нагнулась, чтобы его поднять. Голова кружилась, как лист, попавший в водоворот. То ли Наор с дружками постарались уложить ее без чувств, то ли в нее угодил камень, вылетевший из-под тележных колес. Кто знает? Одно было ясно. Она запутала все дело. Минерва поручила ей найти человека, помощью которого ей нужно было заручиться. Теперь путешествие к собору откладывается, Лекса обвинили в краже и, если память ее не подводит, в убийстве. Местный блюститель закона страдает слабоумием. Ибо любой, у кого есть хоть капля мозгов, понял бы – Эйс мертв уже много месяцев. Похоже, во всем графстве не осталось ни одного здравомыслящего человека. Свернув кнут, она оглядела дорогу. Где же камень, из которого кнут высекал искры? Камней было много, некоторые блестели. «Кремень или кварц», - решила она. Остальные выглядели простыми и тусклыми – так же уныло было у нее на душе. Заклительница заткнула кнут за пояс и огляделась в поисках своей котомки. Должно быть, она осталась в телеге, рядом с трупом. Она содрогнулась. Как только она разыщет Дреера и докажет его невиновность, ей придется постирать котомку. Не то чтобы она была очень уж брезглива. Просто не хотелось носить на себе вещь, которая касалась останков мертвеца. Обладательница золотых ключей сделала глубокий вдох и тут увидела, что на дороге что-то блестит. Прихрамывая, она подошла ближе и нагнулась. Кинжал из могилы Эйса! Наор и его люди не заметили его, когда спешили увезти Громовержца. Кинжал поместился за поясом, рядом с ее собственным ножом. Нужно спасать Лекса, иначе Наор свершит правосудие, как он его понимает. Она огляделась и двинулась туда, где возвышались стены монастыря. Приор наверняка знает, кто мог бы ей помочь. Она ругала себя на все корки. Могла бы побольше упражняться с Миной. Глядишь, и отбилась бы от бейлифа, не дала бы ему увезти Дреера и телегу. Что проку от трав и камней, когда сталкиваешься с противником! Нужно было чаще ходить на занятия. Она раскидала бы людей Наора одним взмахом меча. А удара палицы хватило бы, чтобы уложить их без чувств как раз на столько, чтобы они с «лампочкой» успели скрыться. Как же бейлифу удалось так быстро отыскать их после того, как они купили у Зейна лошадь и телегу? Должно быть, кто-то дал ему знать. Но как и почему? Если кто-то оказался на дороге, когда они вытаскивали сэра Эйса из могилы, как же ему удалось так быстро предупредить бейлифа? Он успел собрать людей и примчаться, хотя они не проделали даже половины пути. Должен же быть ответ, и она его найдет. Люсьена сжала кулаки. Если она потерпит неудачу, Минерва и принцесса будут страшно разочарованы. Ноги совсем не слушались, но хранительница звездных ключей заставляла себя идти как можно быстрее. Вот, наконец и привратницкая. Она представляла собой двойную дверь, устроенную в стене под маленькой сторожевой будкой. Там, вероятно, спал монах, приставленный нести дежурство у ворот. Ворота были распахнуты, и она вошла. Люсьена очутилась в маленьком дворике, где встречали посетителей приората. Она почувствовала, как ее охватила тоска по аббатству. Сейчас оно казалось ей родным домом. Непонятно, отчего она прежде жаждала покинуть его стены? Попрощавшись сначала с Лексусом… Хартфелия вдруг почувствовала укол прямо в сердце – не менее болезненный, чем в раненом плече. Она встретила этого человека несколько часов назад и до сих пор не оправилась от удивления. С одной стороны, он так походил на Ивана Дреера, черты совершенно иные, более резкие, а Иван, хоть и являлся его отцом, но был совершенно иным. Первая встреча с семейством Дреер, после принятия статуса «жены» Лекса и мастера Хвоста Феи происходил шумно. Иван был более , чем рад за сына, хотя и хотел отвоевать первые месяцы титул мастера хвостатых, но отступился. Назвав Люси дочерью! Он обязался соблюдать законы после поражения в дуэли мастеров на ВМИ, и заключил союз с Хвост Феи и Саблезубым Тигром. Три гильдии что стояли на страже Фиора. Три столпа защиты и единого строя волшебников, знающих каждого своего союзника , как себя. Она обязательно доведет до конца то, что считает нужным. С другой стороны, он ведь мужчина, и ей трудно было понять мотивы его поступков. Почему он вел себя так странно, когда их задержал бейлиф? Ведь Лексус один из сильнейших магов и имеет дворянский титул. Наору следовало относиться к нему с уважением, и Лекс должен был напомнить ему об этом. Вместо того он безропотно позволил увезти себя в неизвестном направлении. «Как только понял, что мне не грозит опасность», – догадалась вдруг заклинательница. Эта мысль поразила ее до глубины души. Вот в чем причина его странной уступчивости! Как же это ей не пришло в голову раньше? С каких пор он стал таким? Помня все его ехидные высказывания и эти его оскорбления. Почему же он решил уступать врагам, вместо того, чтобы сражаться. Девушка не могла понять мотивацию Лексуса. Кто его изменил или что? Загадка. Монах в черной рясе вышел встретить ее, избавляя от необходимости отвечать на вопрос, не требующий ответа. – Чем могу служить? – спросил монах. – Я леди Люсьена Дреер. Я желаю говорить с приором. – Прямо сейчас? – Да. Прошу вас, скажите приору – я сожалею, что приходится его беспокоить во время дневной молитвы, но мне нужно увидеть его незамедлительно. Монах вытаращил глаза, однако поклонился и велел ей ждать во дворике. Ее так и подмывало сказать, что она чтит монастырский устав и понимает, что братьям необходимо уединение. Она сдержалась, вспомнив, что обещала молчать о задании принцессы. Возле серой каменной стены была вкопана скамья, но призывательница не стала садиться. Боялась, что потом просто не сможет встать. Ноги у нее подкашивались, даже когда она пыталась свести колени вместе. Она принялась растирать руки, терпеливо дожидаясь, пока монах вернется. С каждым вдохом голова раскалывалась все больше. Если бы она больше тренировалась, она могла бы… – Миледи, вы хотели меня видеть? – раздался низкий голос справа от нее. Девушка резко повернулась к пришедшему и тут же пожалела об этом. Голова словно взорвалась изнутри, и мир вокруг начал стремительно меркнуть. Ну нет! Она не может позволить себе быть слабой. Достаточно уже ошибок. Ей нужно оставаться сильной, чтобы вызволить Лексуса. Она взяла себя в руки, и пелена мрака рассеялась. Девушка увидела, что приор совсем небольшого роста – почти на голову ниже нее. На нем была ряса самого простого покроя, как и у других братьев, только белая, а не темная. Лишь массивное золотое распятие служило свидетельством его высокого сана. Вероятно, когда-то на его голове была выстрижена тонзура, но время оказалось безжалостным – от волос не осталось и следа. Приор протянул Хартфелии руку – рука дрожала. – Благодарю, что приняли меня, – сказала Люси. – Брат Валенс сказал, что дело срочное. – Именно так. Мне нужен совет – к кому обратиться, чтобы помочь моему мужу. Он не раз спал эти земли от магов темных гильдий. Его имя, - Люси выдержала паузу, - Лексус Дреер. Приор вздохнул: – Господин Дреер крайне опечален из-за того, что его друг погиб, как последний варвар. Если вы явились, миледи, с просьбой, чтобы рыцаря погребли, как должно… – Лексус обвиняется в воровстве и убийстве. Приор не глядя опустился на скамью и со вздохом сказал: – Не нахожу слов. Он казался добрым малым, совсем непохожим на титулованных особ, что ходят в подручных у дьявола… – Он и есть добрый малый. – Она решила говорить начистоту, чтобы убедить приора помочь ей. Люси рухнула на колени: – Выслушайте меня, умоляю! Мой муж не совершал преступлений, в которых его обвиняют. Жертва так называемого убийства – это рыцарь, которого похоронили в лесу. Лексус купил лошадь и телегу у крестьянина, который, как он полагал, являлся их законным владельцем. Это крестьянин по имени Зейн. – Боже всемогущий! – Приор вцепился в распятие – словно увидел самого сатану. – Что такое? – Зейн – отъявленный мошенник и вор. Сомневаюсь, что он сказал хоть слово правды за всю жизнь. – Идемте со мной. Вы расскажете это Наору. Бейлиф прислушается к вашим словам. – Миледи, я не могу оставить приорат. – Он опустил очи долу, очевидно избегая встречаться взглядом с заклинательницей духов. – Мне надлежит исполнять свой долг здесь. – Если вы можете спасти Лекса… – Прошу меня простить, миледи. Мой долг быть здесь. – Тогда скажите, как найти этого человека, Зейна. – Нет, миледи. Вы должны держаться подальше от болот. Они съедают людей заживо. – Съедают? – Она смотрела на него во все глаза, не веря собственным ушам. – Вы и сами знаете, что это невозможно. – Люди идут туда, но никогда не возвращаются обратно… – Скажите, где найти Зейна. Я должна спасти Лекса. Люсьена хотела взять его руку, но кинжал с ручкой из слоновой кости впился ей в бок. Она плотнее заткнула его за пояс, а затем посмотрела на приора, который так и застыл с выражением ужаса на лице. – Миледи, откуда у вас этот кинжал? – Он был в могиле друга Лекса. Приор перекрестился. – Вам следует избавиться от него, миледи. – Почему? – Она боялась, что ответ приора запутает ее еще больше. – Он принадлежит Братству. – Монахам вашего приората? – Нет, миледи. – Голос приора задрожал. – Речь не о братьях приората. Я говорю о Братстве! – Не понимаю. – Вам и не надо понимать. Вы должны избавиться от кинжала – и как можно скорее. Люсьена медленно вытащила кинжал из-за пояса. Приор начал задыхаться, словно невидимый враг уже вцепился ему в горло. – Не здесь, – прохрипел он наконец. – Унесите этот проклятый кинжал подальше от стен приората. – Приор, прежде всего, я должна спасти Лекса. – Прежде всего, вам нужно побеспокоиться о себе, миледи. Пока вы носите при себе… – Сначала я должна спасти Лекса. – Что ж, поступайте, как знаете. Приор поднялся со скамьи и торопливо вышел. Ворота за ним захлопнулись. Щелкнул, опускаясь, засов. Почему настоятель приората так испугался кинжала, сделанного каким-то Братством? Люсьена попыталась представить, как бы вела себя аббатиса, если бы была сбита с толку, но не смогла. Она поднялась, опираясь руками на край скамьи. Ноги держали уже увереннее. Она обернулась и застыла: за спиной у нее стоял молодой человек. Худой и долговязый, с руками, которые казались слишком большими для его тощей фигуры. Темные волосы падали ему на лицо, закрывая карие глаза. На подбородке выступила щетина. На нем была кольчуга, не закрывающая ни локтей, ни коленей. Сбоку висел меч. «Умеет ли он с ним обращаться?» – невольно подумала Люсьена. Она молча ждала, когда юноша заговорит сам. Если Наор послал одного из своих подручных, чтобы разыскать ее, что ж, она не собирается сдаваться просто так. Впрочем, Люсьена не помнила, чтобы на ком-то из людей бейлифа была кольчуга. Она потянулась к поясу и схватилась за рукоятку ножа. – Вы говорили, что хотите спасти Лекса? – произнес наконец юноша. – От чего его нужно спасать? Вряд ли люди бейлифа отличаются робостью. Люсьена ответила честно: – Они думают, что он вор. – Лексус? Вор? – Парень яростно затряс головой. – Не может быть. Для этого он слишком ценит свою честь. – Вы говорите так, словно хорошо его знаете. Юноша поклонился: – Я Эмери , один из его информаторов. – Тогда это замечательно, что мы встретились, Эмери, потому что мне нужна ваша помощь. Нужно доказать, что Лексус Дреер невиновен. – Скажите, чем я могу вам помочь. – Он снова поклонился. – Чтобы вызволить громовержца, я охотно пожертвую жизнью. – Надеюсь, до этого не дойдет. – Люсьена посмотрела на ворота, за которыми скрылся приор, и вспомнила, как он говорил о болотах. «Люди идут туда, но никогда не возвращаются обратно». Но что еще ей делать? Вор по имени Зейн знает правду. Она положила руку на кинжал и попыталась унять дрожь. Затем сделала парню знак следовать за собой. – Сначала отправимся на болота и… – Не ходите на болота, – перебил голос сзади. Люсьена увидела мужчину в простой монашеской рясе. – Я должна разыскать Зейна, привести его в замок … – Вашего спутника нет в замке. Он на постоялом дворе Дрейка и Джендера, на перекрестке к северу отсюда, – ответил монах. – Откуда вам это известно? – спросил Эмери, хватаясь за рукоять меча. Хартфелия положила ладонь поверх его руки, не позволяя ему вытащить меч. – Позвольте ему ответить. Откуда вам это известно, брат… – Морис, миледи. Я знаю, потому что именно там шериф вершит правосудие. Там же преступника и вешают. – Монах содрогнулся так, что его ряса заколыхалась. – Там повесили одного беднягу, и двух недель не прошло. Сказали, что он украл у соседа овцу. – Благодарю, брат Морис. Мы отправимся на постоялый двор. Мы недопустим, чтобы графа повесили – ведь он ни в чем не виновен. Эмери что-то проворчал. Заклинательница не стала обращать на это внимание – он злился вовсе не на монаха. – Надеюсь, вы спасете его. – Монах сцепил руки за спиной. – Кажется, человек он хороший. Не то, что тот, другой, что приходил на могилу в лесу. – Другой? – воскликнул Эмери. – Кто еще ходил на могилу к Эйсу? Монах пожал плечами: – Сам я с ним не разговаривал, но один из наших братьев пытался, и ему очень не понравилось высокомерие того человека. – Понизив голос, он добавил: – Он даже ругался на священной земле! – Он не был членом Братства? – поинтересовалась волшебница. – Братства? – Монах уставился на нее в замешательстве. – Говорю же вам, миледи, он явился не из этих стен. Значит, брат Морис ничего не знал о Братстве. Оставалось лишь поблагодарить его за ценные сведения и сделать Эмери знак следовать за ней. Интересно, сколько времени понадобится шерифу, чтобы приговорить Лексуса к смерти. Лекс ерзал на жесткой скамье. Зазвенела цепь, соединенная с наручником на его левом запястье, и он выругался от боли в боку, куда его ранил один из людей бейлифа. Положение было хуже некуда. Он не только не защитил Люси, но позволил этим негодяям забрать тело Эйса. Что они с ним сделали? Люди бейлифа ничего ему не сказали, заявив, что он узнает обо всем на рассвете, когда шериф приговорит его к смерти. В этой камере были антимагические стены, что существенно портило настроение громовержцу. Ему не оставалось ничего другого, как сидеть, скорчившись в крошечной – не просторнее шкафа – каморке, и наблюдать, как на вечернем небе за окном одна за другой зажигаются звезды. Освободить бы запястье! Он нашел бы способ улизнуть из комнаты – скорее всего это постоялый двор. Лекс уловил запахи пролитого эля и подгоревшего жаркого. В животе заурчало. Он не ел ничего, кроме ломтя хлеба на рассвете. Впрочем, на неприятные ощущения в желудке он обратил внимания не больше, чем на боль в боку. В который раз ощупав наручник, Лекс выругался. Ему не освободиться без ключа. Бейлиф устроил целое представление, торжественно подвесив ключ к собственному поясу, и лишь потом позволил подручным перевязать свою сломанную ногу. Привалившись к стене, Лекс вспомнил, как поклялся не обнажать меча для битвы – в настоящей ли войне или на турнире. Как быстро пришлось ему нарушить обет! Стоило бейлифу ударить Люси – и он понял, что жаждет крови негодяя. От тяжелого запаха жарящегося на углях мяса Лексу захотелось чихнуть. Дым становился все гуще. Лекс старался не думать о еде. Лучше думать об Люси! Слава Богу, Наор оставил ее на дороге. Сейчас она скорее всего за стенами приората, в безопасности. Как только он восстановит свое доброе имя, он поспешит в Кенвикский приорат, чтобы помочь Люси выполнить обязательства, возложенные на нее королевой. Не то чтобы она не могла обойтись без его помощи, если сумела одним ударом кнута сбить Наора с ног. Поразительное было зрелище. Однако если женщина бросает вызов мужчине с кучей подручных, очень скоро ей придется умолять о пощаде. «Такую женщину нужно защищать от ее собственных заблуждений, – сказал он себе. – Я буду охранять ее в пути к королеве». Лишь звезды в окне были свидетелями его клятвы. Лекс чихнул опять. Дым щекотал его ноздри. Кажется, трактирщик хочет зажарить целую бычью тушу. Но ведь сейчас пост. Никто не станет жарить мясо. Снаружи раздались крики. Лекс услышал, как хлопнула дверь. – Пожар! – заорал кто-то. Лекс попытался вскочить на ноги. Цепь натянулась, не давая ему встать. Он хотел дотянуться до двери, чтобы заколотить по ней изо всех сил. Боже правый, он не собирается сгореть на постоялом дворе, прикованный к стене, как домашняя скотина! – Наор! Выпусти меня! Никто не отозвался. Дым все сгущался. Лекс едва мог дышать. Глаза жгло – словно в глазницы вставили два пылающих угля. Он уперся ногой в стену, на которой играли слабые отблески пламени. Может, ему удастся выдернуть цепь из стены. Лекс закашлял, и ноги бессильно скользнула вниз подоскам, в то время как он хватал ртом воздух. Окно! Нужно добраться до свежего воздуха. Громовержец сделал рывок и упал на колени. По лицу бежали слезы. Он попытался поднять голову – внизу дым был гуще, он струился из щели под дверью. Он не мог двинуться. Не мог дышать. Не мог… За спиной раздался треск. Сильные руки схватили его за плечи. Кольчуга впилась в раненый бок, и он застонал. Однако боль означала, что он все еще жив. Его поставили на ноги. – Выбирайтесь оттуда! Мужской голос – Лекс не мог вспомнить, кому он принадлежит. Кто-то что-то крикнул в ответ – он не мог понять, кто это был. Неужели он снова теряет сознание? Нет! Он не уступит смерти. Ему предстоит исполнить два обета. – Я… Я не могу… Не могу идти, – сумел наконец сказать он. – Стена. Я прикован. – Меч. – Единственное слово, которое он отчетливо расслышал посреди шума и невнятного бормотания. Боже правый, он не допустит, чтобы его убили! Сжав непослушные пальцы в кулак, он нанес удар тому, кто стоял ближе. Однако в комнате вместе с ним был только один человек. Где второй? Не важно. Тот, кто здесь, заплатит за попытку его убить. Этот человек – один из людей Наора, неважно кто. Его голова была закрыта тряпкой. Лекс приготовился ударить по лицу. Это было нелегко, глаза слезились, он видел, словно в тумане. – Лекс! Не надо! Этот мелодичный голос он узнал. Хартфелия! Он опустил кулак, а она открыла лицо. Судорожно вдохнув, Лекс закашлялся от дыма, успев, тем не менее, спросить: – Что ты здесь делаешь? Быстро отсюда! Здесь пожар. Не приведи Бог, если с тобой… Она что-то ответила и прижала ткань к его лицу. Потом протянула ему пригоршню неокрашенной шерсти. Кашляя, она приказала: – Закрой этим рот и нос, дыши неглубоко. Нужно выбираться наружу, пока мы хоть что-то видим. Лекс подчинился. Ему не хотелось говорить ей, что он уже почти ничего не видит. Ткань и шерсть задерживали удушливый дым, и он сумел сказать: – Я не могу идти. Я прикован к стене. – Знаю. Я тебя освобожу. Она взмахнула мечом. Разве меч может разрубить железные звенья? Но заклинательница не стала рубить цепь. Она вогнала конец меча в деревянную стену. Дерево треснуло, выпуская железное кольцо, к которому был прикован Лекс. Он рванул цепь на себя, а Люсьена продолжала наносить удар за ударом. – Свободен! – Лекс выдернул цепь из стены и намотал себе на руку. Прижимая к лицу ткань, он забрал у Люси меч в тот момент, когда ее вдруг одолел кашель. Пальцы нащупали знакомый герб на рукоятке. – Эмери? – Я отправила его за телегой. Мы видели ее за стойлами. – А Эйс? – Не знаю. Мы не заглядывали в телегу, потому что торопились к вам. Узнаем, когда возьмем телегу. Идемте со мной. Нужно уходить отсюда. Она кашляла все сильнее. Громовержец на ощупь отыскал ее руку и потащил девушку к двери. Он наткнулся на стену. Тогда призывательница, вцепившись в него другой рукой, вытолкнула его в дверь. Видимо, она толкнула слишком сильно. Лекс ударился о косяк и застонал. Эмери распахнул дверь. Извиняться было некогда. Наор и его люди вот-вот догадаются, что никакого пожара нет – просто Люсьена запалила несколько факелов. Тогда они захотят проверить, не сбежал ли пленник. «Какие негодяи – оставили его на верную смерть!» – зло подумала она. Впрочем, ей это на руку. Иначе не удалось бы его вызволить. – Сюда, – шепнула она, опасаясь, что он не расслышал ее за плотной тканью, в волокна которой она втерла немного угля. Дым уже начинал просачиваться сквозь ненадежную защиту – долго им не выдержать. Глаза жгло, словно трактир в самом деле был охвачен огнем. Нога нащупала ступеньку короткого лестничного пролета. Запинаясь, Люсьена выбралась наружу и направилась к конюшням. Дымящиеся головни были расставлены вдоль фасада. Оставалось надеяться – никто пока не заметил, что огня-то нет, только дым. Тем временем они с Эмери успеют уложить Лекса в телегу и сбежать. Дым редел. Люсьена сняла свою маску и протянула руку, чтобы взять ткань у Лекса. – Теперь легче дышать так, – объяснила она. – Уголь, – удивленно сказал он, сковырнув пальцем прилипшую к ткани угольную крошку. – Я обнаружила, что уголь помогает задержать дым. – Люсьена бросила ткань на землю. – Люси, мы должны потушить пожар. Если кто-то остался в доме… – Никакого пожара нет. Даже без волшебства можно напугать людей достаточно сильно. – Нет? – Он тяжело закашлял, прижимая руку к ране на боку. – А дым? Лекс закашлял еще сильнее. – Это ненастоящий пожар. Дым без огня. – Но я видел… Девушка ответила на вопрос, который он не успел задать: – Мы расставили факелы, чтобы они дымили, но ничего не поджигали. Только дым. Я же вам уже говорила. Вы, наверное, не расслышали. – Как может быть столько дыма без огня? – Я расскажу все, как только мы уберемся отсюда. Эмери ждет нас за стойлами. Ты можешь идти? – Думаю, да. – Голос Лекса звучал совсем слабо. Люсьена остановилась под раскидистым деревом. – Позволь, я помогу. – Охотно. Она собиралась обхватить его за талию, но он внезапно обнял ее лицо обеими руками и слегка отвел его назад. Сердце Люси застучало так, словно это Лекс изо всех сил молотил по двери, чтобы выбраться наружу. Она застыла. Нельзя, чтобы… Затем его губы нашли ее рот, и она больше ни о чем не могла думать. Какой сладкий поцелуй! Бережный, но жаркий, как гостеприимный очаг в холодный зимний день. Она растворялась в нем, ей хотелось выпить его до дна, пока можно. Пальцы Лекса пробежали по ее волосам, притягивая ее лицо все ближе. Люсьена принялась гладить его по спине. Он немного отстранился, провел языком по ее губам, и она вздохнула, чувствуя странную истому. Тогда язык Лекса проник ей в рот, словно желая найти источник этого вздоха. Девушка дрожала, следя за его настойчивыми исследованиями. Когда Лекс отпустил ее, она не колеблясь просунула язык меж его губ, в скользкое тепло его рта. Он засмеялся и прошептал: – А ты смелая штучка. – Я? Просто следую твоему примеру, муженек. Она пропустила меж пальцев прядь его волос. – Так будет и дальше? – Лекс взял в ладони ее лицо, не давая ей отойти. – Ты выполнишь мою просьбу, если я попрошу не рисковать собой, хотя тебе предстоит выполнить задание? Люсьена отдернула подбородок от его ладони. Ноги не держали, но она отказалась от его протянутой руки. Обняла дерево и стояла, пока не унялась дрожь в коленях. Святая Фейри! Он еще смеет ее распекать! После того, как она спасла его из западни, после того, как разрешила себя поцеловать, после… Со стороны дома послышались крики. Лекс сделал знак следовать за ним в направлении конюшен. Нога Люси провалилась во что-то мягкое, и она поморщилась. – Я взяла немного серы, окислов железа и… Из дыма возник Эмери. – Нужно убираться отсюда, Лексус! Бейлиф обнаружил, что вас нет. Я слышал, как он отправляет людей на ваши поиски. Найдут – тотчас повесят. – Сначала нужно взять телегу, – ответил Лекс. – Дреер… Люсьена не стала слушать, как Лекс будет объяснять своему другу, почему не уедет без Эйса. Быстро высвободив руку, она побежала туда, где стояла телега. Лекс изумленно смотрел ей вслед. Она ахнула, когда увидела, что над телегой, стоя к ней спиной, склонился какой-то человек. Кто бы это ни был, ее товарищи бежали следом за ней. Значит, враг. Издав боевой клич, она бросилась вперед. Схватилась за кнут. Однако, если она как следует размахнется, есть риск задеть тех, кто сзади. Тогда Люсьена вытащила найденный в могиле кинжал и приставила к спине незнакомца. – Отойдите от телеги, – приказала она. – Мы не позволим украсть ее. Сзади ее окликнули по имени. Но ей было не до того – мужчина резко обернулся и сделал выпад рукой. Она пригнулась и перехватила его запястье. Одним быстрым движением наклонилась вперед – и мужчина очутился на земле, перелетев через ее плечо. Удар о землю был сильным, но он быстро перекатился на бок, чтобы вскочить на ноги. Люсьена не оставила ему такой возможности. Нагнувшись над ним, она приставила к его горлу нож. – Кто вы? – потребовала она. За ее спиной раздались шаги. Распростертый на земле человек ничего не ответил. Заговорил Лекс: – Люсьена Хартфелия, позволь представить тебе моего друга детства Уилла. Ни разу в жизни Люсьена не была столь смущена. Даже в тот день, когда она вошла в трапезную, источая запахи веществ, которые перед тем смешивала. От запаха тухлых яиц многим согильдийцам сделалось дурно. Что с ней такое? Она никогда и ничего не делала наобум, не обдумав всех возможных последствий. Поднявшись на ноги, она смотрела на носки собственных сапог, не в силах перевести взгляд на лежащего на земле мужчину. – Прошу прощения, Уилл. Я подумала… Когда я вас увидела… Лекс прошел мимо нее, протянул мужчине руку, на которой все еще красовался железный браслет, и помог ему встать. Люси отошла на несколько шагов назад и распрямила плечи. У нее был соблазн спрятаться в дыму. Ну нет! Она обещала Минерве разыскать Лекса и заручиться его поддержкой, чтобы выполнить миссию, возложенную на аббатство королевой. Ничто – даже собственное непростительное поведение – не может помешать ей сдержать обет. Сделав глубокий вздох, она подняла глаза. Мужчины крепко пожимали друг другу руки – сразу видно, что оба воины. Уилл ростом был чуть ниже Лекса, но казался тощим, как прут. Зато полные губы смотрелись совсем не к месту на худом лице. На фоне тлеющих головней волосы казались алыми – под цвет его туники. Головни! Она резко обернулась и увидела Наора и его подручных. Они стояли на углу конюшни и молча смотрели на мужчину, которого Люсьена сбила с ног. Лица у всех были растерянные. Девушка вдруг вся сжалась, как ртутный шарик в холодный день. Неужели Уилл и есть шериф, вершащий правосудие? – Хартфелия, – прошипел Лекс. Она поглядела на Лекса, и он едва заметно кивнул в сторону друга. Надеясь, что ее щеки не алеют, как волосы мужчины, оказавшегося другом громовержца, заклинательница заставила себя повернуться и посмотреть ему в лицо. Брюнет оценивающе уставился на нее. Его взгляд обежал ее всю и задержался на кинжале, который она все еще держала в правой руке. Она ожидала яростной вспышки, но барон улыбнулся и склонился к ее руке. Словно и не видел кинжала, хотя Люсьена знала – он его заметил. – Ах, Лексус, – сказал барон со смешком, – теперь я понимаю, отчего ты не спешил вернуться в наше общество. Хотя, должен сказать, моя сестра Орелия будет весьма расстроена. – Меня задержала отнюдь не Люси. – Он презрительно покосился на Наора, который пытался спрятаться за спиной у одного из своих подручных. – Это твой бейлиф постарался. – Наор? – спросил Уилл, не оборачиваясь и не выпуская руки хвостатой феи. Наор нехотя вышел вперед, тяжело опираясь на крепкую ветку. Кто-то наложил повязку на его сломанную ногу – но Дреер знала, что она срастется неправильно, если не привязать к ноге двух прямых палок, по одной с каждой стороны. Лекс шагнул вперед и встал между нею и бейлифом. Люсьена начала опасаться, что брюнет так и не выпустит ее руку. Однако он отпустил ее, когда она попыталась отстраниться. Так что она смогла отойти, чтобы ее не затолкали. – Господин, – подал голос Наор. Приложив пальцы ко лбу, он неуклюже поклонился. – Почему вы стоите здесь, когда горит дом? – резко спросил Уилл. – Мы все осмотрели. Нигде никакого огня, только несколько факелов воткнуты в землю. Вот они и дымят. Очень странно. – Вас легко сбить с толку. – Молодой мужчина махнул рукой в сторону людей бейлифа. – Пусть отправляются тушить пожар. А вы оставайтесь здесь и объясните, что за спектакль вы тут устроили. Отправляйте их! Живо! Подумав немного, Наор отдал своим людям приказ разойтись. Они исчезли в дыму, который все еще наполнял трактир. У бейлифа дрожали губы. Ясно, что он охотно ушел бы с ними. – Почему вы задержали Лекса? – Брюнет говорил, как теряющий терпение отец, отчитывающий непонятливого ребенка за проступок, за который его уже наказывали. – Вы поклялись защищать путников, проезжающих через наше графство, а не чинить им препятствий. – Так он украл… – Горло бейлифа свело судорогой, и Люсьена ясно видела это, хотя он стоял от нее дальше, чем на расстоянии вытянутого меча. – Нам сказали, он украл у вдовы телегу. – Украл? – Брови Уильяма поползли вверх, почти касаясь волос, что свисали на блестевший от пота лоб. Заклинательница наблюдала за бароном, а Лекс объяснял – в который раз, – как купил телегу у человека, выдававшего себя за ее владельца. Глаза брюнета грозно блеснули. Неизвестно, заметил ли это Лекс, но Наор заметил точно, потому что начал съеживаться в размерах с каждой секундой. – Но у него мертвец в телеге, – перебил Наор в последней отчаянной попытке защитить свою честь. Лекс невозмутимо сообщил: – Я везу Эйса чтобы достойно похоронить его. Брюнет кивнул, но бросил взгляд на заклинательницу. Осмотрел ее так, словно видел впервые. Его взгляд упал на кинжал в ее руке, и он в нерешительности принялся тереть подбородок. Пальцы девушки плотнее обхватили резную рукоять кинжала. Лекс называл барона другом. Но будет ли он другом для нее, Люси? – И она тебе помогает? – спросил Уильям. – Да, – просто ответил Лекс. – Понятно. – Он снова взглянул на Наора. – Тем же должен был заниматься и мой бейлиф. Дреер, почему бы тебе не вернуться вместе с леди… – Люсьеной Дреер, – тихо подсказала она. Лекс нахмурился. Почему его так беспокоило, что его друг забыл, как ее зовут? Если Уильям Прэн и заметил недовольство Лекса, виду он не подал и продолжил: – …вместе с этой леди в замок? Орелия позаботится, чтобы у вас было все необходимое. А я хотел бы еще побеседовать с моим бейлифом, когда наконец потушат огонь. Этот дым просто раздирает горло. – Я же сказал, милорд, что никакого огня нет, – сказал Наор. – Если есть дым, должен быть и огонь, – сурово возразил барон. – А ты должен молчать, пока тебя не спросят. – Потом он добавил более дружелюбным тоном: – Поезжайте этой дорогой направо. К рассвету будете в моем поместье. – Мы едем в особняк Дрееров, – сказал Лекс, хватаясь за борт телеги. Громко звякнула цепь. Наор не стал дожидаться приказа брюнета. Откуда-то из-под туники он выудил ключ, чуть не свалившись на землю, когда ветка под ним зашаталась. Уилл протянул руку, и бейлиф подобострастно вручил ему ключ. Прэн что-то пробормотал и сделал бейлифу знак отойти с дороги. Прежде чем повиноваться, Наор отчего-то бросил на Люси долгий взгляд. Хартфелия вздохнула с облегчением, когда бейлиф пошел прочь. Она не опустила глаза, смело выдержав его ядовитый взгляд, сохраняя невозмутимое выражение лица. Пусть лучше и не пытается ее запугать. Освободившись от оков, Лекс принялся растирать запястье. Он бросил цепь Эмери, но тот не смог ее поймать. Парень с разинутым ртом глядел на Уилла. – Отдай Уильяму. Пусть никого из путников не привечают этой цепью, – сказал Лекс. Эмери закрыл рот, кивнул и, подобрав цепь с браслетом, протянул их барону. Лекс продолжал, глядя на своего друга: – Нам нужна телега, но, как я понял, она нужна и законному владельцу для работы в поле. – Он вытащил мешочек. – Здесь достаточно, чтобы вдова смогла купить себе пару телеги приличных лошадей. – Он бросил деньги барону. – Ты проследишь, чтобы деньги достались вдове, а не осели в чьем-нибудь кармане? – С радостью, – с невеселым смешком ответил брюнет. – Дело как раз для Наора, после того как мы с ним побеседуем. – Хорошо, Люси? – спросил Лекс, подавая ей руку. Она колебалась. – Твой бок… – Не будем тратить время, – заговорил он в том же нетерпеливом тоне, что и брюнет, отчитывающий бейлифа. – Я не теряю времени зря! Должен же кто-то о тебе позаботиться, если Бог даровал тебе здравого смысла не больше, чем гусю. Он схватил ее за запястья и притянул к себе. Хартфелия подняла руку, чтобы разбить захват и освободиться, но он тихо сказал: – Мы должны ехать немедленно. Она не понимала, почему он так непреклонен, но прекратила сопротивляться. Ей вспомнились его объятия, его поцелуй. Почему от простого поцелуя она утратила и силу, и волю, словно Самсон, лишившийся волос? Она даже забыла о своей задаче, как будто ее вовсе не существовало. Когда Эмери с головешкой в руке пошел к телеге, она взглянула Лексу в глаза. Тени залегли на левой стороне его лица, а правая была ярко освещена. Вокруг рта собрались складки – ему явно было больно. Сжав губы, он сверлил ее взглядом – словно вгонял гвоздь в мягкое дерево. Он ослабил хватку и принялся поглаживать нежную кожу с внутренней стороны ее запястья. Люсьена почувствовала, что сейчас зашатается и упадет, как бейлиф. Ей захотелось обвить Лекса руками, прижаться к нему покрепче. – Немедленно, – повторил он шепотом. – Да. – Кончики пальцев свело от желания дотронуться до его губ, чтобы ощущать его дыхание с каждым словом, что он произносит. – Немедленно. – Да! – Она не могла думать ни о чем, кроме его поцелуя. Рука Лекса скользнула ей на затылок, привлекая ее ближе. Другая рука обвила ее талию. – Нам нужно… – Да. – Люсьена поняла, о какой нужде он говорит, когда он не слишком любезно подтолкнул ее к телеге. А она-то думала, что он хочет ее поцеловать. – Нам нужно ехать. Девушка растерянно хлопала ресницами. Вот размечталась! Конечно, Лекс охвачен чувством, но не тем, которым горит она. Если бы он знал, как восхитительны его прикосновения… – Леди Люсьена, – сказал Уильям Прэн, протягивая к ней руку, – позвольте, я помогу вам сесть в телегу. Она смотрела на протянутую руку, и ей совсем не хотелось ее принимать. Однако следовало быть вежливой с человеком, которого Лекс знал и, очевидно, уважал. Златовласка собралась опереться о его ладонь, но брюнет пожал плечами и предложил: – Не стоит ехать в телеге, рядом с трупом. Я мог бы одолжить вам лошадь, если бы вы отправились в замок. – Уильям, – сказал Лекс прежде, чем она нашлась что ответить. – Люси и я благодарим тебя за то, что ты уладил дело с бейлифом. Но нам пора продолжить путь в наше родовое поместье – Разумеется. Хотя, как я уже сказал, моя сестра будет весьма огорчена, Дреер. – Он бросил взгляд на телегу. – Надеюсь, ты пригласишь нас на погребальную церемонию. – Если вам будет угодно. – Одетта захочет наверняка. Так что ожидай нас в поместье через день или два. Мне, видимо, понадобится время, чтобы навести порядок здесь, – сказал барон и, зло сощурясь, двинулся в сторону бейлифа. Вряд ли Люсьена могла представить, что станет сочувствовать бейлифу. После того, как этот человек угрожал вздернуть Лекса, после того, как оставил его погибать на «пожаре»! Тем не менее, когда она увидела, что Наор съежился, как побитый пес, она пожалела его. – Эмери, – подал голос Лекс, и у Люси появилась прекрасная возможность отвлечься и не видеть того, чего она видеть никак не желала. – Помоги леди Люси сесть на твою лошадь. Негоже леди править похоронными дрогами. Надеюсь, ты избавишь ее от этого. Оруженосец замялся, а потом ответил: – С радостью возьму это на себя, милорд. Люсьена подумала, не сказать ли ей, что будет править сама. Но она была так измучена! А тут придется все время понукать лошадь. Тем временем Эмери сложил ладони в замок, чтобы она могла поставить ногу и забраться на его вороного коня. Она поблагодарила оруженосца, уселась в седло и стала наблюдать, как Лекс взгромоздился на спину своего скакуна. Как ей хотелось прильнуть к его боку! Но она промолчала. По словам аббатисы, племянник – человек чести. У Люси нашлось определение получше. Упрямец. Широкая речка оказалась такой мелкой, что Люсьена могла бы перейти ее вброд, замочив разве что голенища сапог. Тем не менее в лучах утреннего солнца, просачивающихся сквозь кроны деревьев, она увидела, что кто-то не поленился возвести над ней мост, достаточно широкий, чтобы можно было проехать на лошади. Через каждые два-три фута шли опоры, выстроенные из плоских камней, наваленных друг на друга. Сложная постройка для столь мелкого потока. – Наверное, кому-то надоело ходить в мокрых башмаках, – заметил Эмери. Он остановил телегу почти вровень с лошадью Лекса. – Думаю, проще было бы разуваться и нести их на другой берег в руках. – Не останавливайся! Если лошадь встанет, вы можете застрять насовсем, – махнул им рукой Лекс. Глядя, как телега поползла вниз по пологому откосу, он добавил: – К закату нужно добраться до поместья. Нам вон туда. Успеем приготовить все для погребения до того, как прибудут Уиртон и леди Одетта. Мы… Он покачнулся в седле и выругался. Люсьена соскочила с лошади Эмери. Она успела как раз вовремя, чтобы подставить руки и удержать Лекса от падения на землю. Эмери начал разворачивать телегу, чтобы подъехать к ним. Лекс открыл было рот, но Люсьена опередила его: – Эмери, вы слышали, что велел лорд Дреер? Вперед! Мы догоним вас через час. – Люсьена, – попытался возразить Лекс, – я могу… – Уверена, что можете. Сомневаюсь, однако, что мне будет по силам смотреть, как вы качаетесь туда-сюда, словно канатный плясун, у которого заплетаются ноги! Эмери захихикал и хлестнул поводьями, понукая лошадь войти в речушку. Тут ему, однако, стало не до смеха. Лошадь встала как вкопанная, отказываясь идти в воду. Эмери разразился такими проклятиями, каких Люси еще не доводилось слышать, соскочил с телеги, схватил лошадь под уздцы и потащил ее за собой. Заклинательница улыбнулась: – Кажется, бедное животное соглашается замочить копыта, только если кто другой вымочит сапоги. А теперь займемся вами, Лекс. Она вдруг заметила, что похлопывает Лекса по ноге в такт всплескам воды, разлетающейся от лошадиных копыт. Отдернув руку, она указала на ближний конец моста: – Сядь там, и я осмотрю твою рану. Ты же не хочешь, чтобы нам пришлось хоронить еще и тебя! Лекс, прошу, хоть ты и маг, как и я, пускай и один из сильнейших в нашей гильдии, но такие раны тоже опасны. – Ты всегда так прямолинейна? – Не думала, что правда может тебя задеть. Я изменилась Лекс. Пора это уже понять. Призывательница духов направилась к камню, наполовину вкопанному в землю. Камень был достаточно большим, чтобы выдерживать напор воды, бьющей о берег. Ей требовалось время, чтобы взять себя в руки. Должно быть, она совсем выбилась из сил, раз не может совладать с собственными порывами. Нужно выспаться. Тогда она с легкостью укротит этот всплеск чувств. Усевшись, она стала смотреть, как Лекс медленно сползает с лошади, а затем идет к ней ровной, рассчитанной походкой. Он выказал некую слабость, но, видимо, решил, что этого достаточно. Разумеется, откуда ему было знать, что в аббатстве ей приходилось много раз наблюдать, как сестры упражняются в этом фокусе? Так что ее не проведешь! Допустимо молча сносить боль на глазах противника – настоящего или на занятиях под присмотром минервы. Но когда битва окончена, пренебрегать раной опасно. – Сядь здесь, – сказала она, хлопнув ладонью о камень. – Слишком много шума из-за пустяковой раны. – Лицо Лекса застыло в презрительной гримасе. – Мне приходилось терпеть кое-что похуже. – Это я знаю. Неудачный ответ. Его глаза зло сверкнули, на лбу прорезались морщины – почти такие же глубокие, как шрам. – Довольно! Я не пытаюсь тебя оскорбить, хотя и хочется сейчас назвать тебя несамыми лестными словами, обитающими в моем лексиконе за эти несколько лет, – От усталости у нее заплетался язык. Как же она устала, и не только оттого, что не спала. Надоело следить за каждым сказанным вслух словом. – Что еще должна я сделать, чтобы доказать – я союзник в твоем деле, точно так же, как ты мне союзник в моем?! – Болельщица…… – Успокойся и садись сюда, чтобы я могла заняться раной, – сказала она зло, давая выход раздражению. – Когда тебя ранят в следующий раз, можете хромать и охать в свое удовольствие, но сейчас мне нужна твоя помощь. Я не позволю тебе страдать от заражения, ибо ты, к прискорбию, слишком упрям, чтобы прислушаться к доводам разума. Так что садись и молчи. Хранительница звездных врат была приятно удивлена, когда он подчинился. Сел рядом и отвернулся. Она заметила, что под глазами у него залегли серые тени, точь-в-точь как пепел, испачкавший его тунику. – Когда ты в последний раз спал? – спросила она, смягчившись. – Всю ночь до утра? – Да. – в последний день перед нападением Фантом лорда, а потом..неважно. Заклинательница нахмурилась: – Я спрашиваю серьезно. – А я и отвечаю серьезно. – Ясно. – Что тебе ясно? Люсьена изумилась: он требовал ответа, совсем как его тетя. – Понятно, почему ты спал так мало. Точнее не мог, мысли о гильдии, о изгнании не давали заснуть, хоть ты и хотел, чтобы гильдия стала сильнее, ты тогда выбрал не верный метод. За что и поплатился, но спасая всех нас на острове Тенрю, ты показал многим, что гильдия остается тебе семьей. Несмотря ни на что. Златовласка наклонилась, чтобы рассмотреть запекшуюся кровь на его правом боку, а заодно чтобы избежать его взгляда. Все было бы намного проще, не чувствуй она в нем мужчину. Мужественность окружала его, словно невидимый ореол. Невозможно было отвести взгляд от игры его мышц. Девушки в Хвосте Феи и Саблезубом Тигре, хоть и упражнялись ежедневно, сохраняли некоторую мягкость, чего совершенно не было у Лекса. Его тело было жестким, как броня, которую он, должно быть, носил в бою. – Где твое неизменное пальто? – спросила она. Лекс стянул через голову рубашку и поморщился. – Не думал, что мне понадобится плащ, когда собирался съездить на могилу друга, похороненного, как мне казалось, в монастырской земле. Он бросил рубашку на камень, нагнулся, зачерпнул пригоршню воды и плеснул на рану. Вода потекла по его загорелой коже. Глянув на Люси, Лекс криво усмехнулся: – Больше я не сделаю такой ошибки. Ее желудок вдруг сжался, а сердце глухо и часто забилось. Какой очаровательной оказалась эта улыбка на его лице! Сгладила суровые черты, смягчила жаркий гнев, сверкающий в глазах. Словно ей на минуту предстал человек, способный радоваться шутке в компании добрых друзей. Ей узнать бы этого человека получше! Но он поднял майку, и она против воли ахнула, взглянув на глубокий порез на правом боку. Ей приходилось видеть ранения и посерьезнее, рваные раны, пораженные зловонным гниением до того, как человек успевал обратиться за лечебной помощью. Однако рана Лекса должна быть очень болезненной, а он терпеливо скрывал боль. – Плохо дело? – спросил он с легкой усмешкой в голосе. Она ответила ему в тон: – Ты еще жив, не так ли? Он ведь не желал, чтобы ему сочувствовали. Нужно следить за собой, чтобы он ничего такого не заметил. – Ты же заклинатель, а не лекарь – ты слишком много разговариваешь. Я просила тебя замолчать, мне нужно сосредоточиться. Он усмехнулся, а затем снова поморщился. Хранительница врат духов сняла с пояса мешочек. Извлекла из него клубок ниток и завернутый в льняную ткань стеклянный флакончик. Отрезав ножом кусок нити, положила клубок рядом с собой на камень. Вытащила пробку из флакончика, стараясь не пролить ни капли жидкости, что находилась внутри. Вытащила драгоценную медную иглу и встряхнула флакон. Лекс спросил: – Неужели я чувствую запах вина? – Именно. – Чтобы глотнуть и не чувствовать, как вы копаетесь в моей ране? Люсьена подняла повыше флакончик, где хранила иглы. Флакончик был наполовину заполнен темно-красной жидкостью. – Думаешь, здесь достаточно, чтобы напиться? Тогда пей, прошу тебя. – Почему ты носишь с собой так мало? – Это чтобы уберечь от заражения иглы. – заклинательница опустила нить в вино и медленно вытащила ее назад. – А также и вот это, чтобы зашить края раны. – Каким образом вино помогает изгнать заражение? – Обеззараживает. У меня никогда не было больных, у которых бы загнила плоть. – Она продернула нить в иглу. – Прости, у меня нет вина, чтобы облегчить твои страдания. – Делай, что считаешь нужным. – Он поднял голову и посмотрел на нее в упор, слегка улыбнувшись. – Только побыстрее. Не имею ни малейшего желания позориться, как мальчишка, который поцарапал локоть. Люси не смогла сдержать улыбку и вновь склонилась к ране. Длиной в ее указательный палец, идет поперек ребер. Значит, каждый вздох причиняет ему боль. Однако, по-видимому, дыхание не затруднено. Зато у нее перехватило в груди, когда она взглянула на его живот, где мышцы выступали так же четко, как его ребра. Она представила, как провела бы пальцем по этим тугим мускулам. Палец задрожал. Наверное, от ее прикосновения они напряглись еще сильнее. – С тобой все в порядке? – Голос Лекса ласкал ее слух, согревал душу, заставлял сердце сладко замирать. Девушка поежилась, недоумевая – почему от этого восхитительного тепла она вдруг покрылась гусиной кожей? Ей ужасно хотелось, чтобы он сказал что-нибудь еще и она смогла бы согреться в жаркой волне. Но она вынуждена была ответить: – Все хорошо. – Понятно. Краткость его ответа подсказала ей – голос выдал ее волнение. Люсьена сосредоточилась на работе, втыкая иглу в край раны. С каждым стежком Лекс слегка вздрагивал. Она коснулась ладонью его левого бока, побуждая его немного наклониться вперед, чтобы она могла свести края раны, и почувствовала, как собралась в складку кожа меж ребер. Девушка удивилась – неужели все – Кажется, ты многому научилась за семь лет, – заметил Лекс. – Проще сосредоточить усилия на занятиях, чем думать о судьбах мира. – заклинательница надеялась, что сможет и дальше отделываться такими туманными ответами. – А делать дымящие факелы тебя тоже в тренировочном лагере научили? Люсьена приготовилась сделать очередной стежок – к счастью, работа избавляла ее от необходимости смотреть ему в лицо. – Откуда ты взял, что этому меня учили в лагере? – Если не там, то где же? Вместо ответа она захватила края раны и воткнула в кожу иглу. Он что-то невнятно пробормотал, но не шелохнулся. – Насколько я знаю всех мастеров Магнолии, они не станут тратить все свое время, просиживая над магическими фолиантами и книгами по уничтожению Зерефа. – Да, именно так, этому я обучилась сама. – Это наводит на мысль, что в любом лагере, которым руководят маги S-ранга и маги Высшего порядка, должно быть полным-полно учеников, способных на большие дела! – Они не согласились бы на меньшее. Вот почему я рада, что у меня была возможность практиковаться в лазарете лагеря. – У заклинательницы была еще одна причина радоваться. Хорошо, что можно сказать правду, в то же время утаив через что она прошла. Она затянула узел и оборвала нить. – Вот и все. – Отлично. – Лекс протянул руку к лежавшей рядом на камне рубашке. – Погоди-ка. Хочу наложить на шов немного целебной мази. – Ты и так уже помогла. Затруднять тебя еще больше… – Не придется прикладывать лишних усилий после. Если зараза проникнет в шов, рана может загнить. Вот тогда придется потрудиться, к тому же извести немало целебных средств. Хорошо, что он не стал расспрашивать дальше. Девушка положила иглу и остаток нити на другой камень и развязала еще один мешочек. Достала второй стеклянный флакончик, завернутый в овечью шерсть. Окунула кончик пальца в светло-коричневую мазь. – Прости, если будет жечь, но это ускорит заживление. – Что это? – Несоленое масло, трава вероники и дубравки, а еще мед. Простое средство и отлично помогает. – Она нанесла густую массу на шов и кожу вокруг раны. – Я придумала эту мазь, чтобы смягчать заскорузлость на ранах, но, кажется, она отлично действует на синяки и ушибы. Могу смазать и твое запястье. Лекс схватил ее за руку: – Хватит. Больше не выдержит ни один мужчина. – Тебе больно? Прости…-девушка потупилв взор и хотела отойти на шаг. – Больно? – Он рассмеялся. – Ты слишком много времени провела в лазарете. – Не понимаю. Он потянул ее руку вверх и прижался губами к ее ладони. Заклинательница почувствовала, как внутри ее что-то взорвалось. Густые волосы Лекса упали вперед и щекотали ее кожу. Тысяча маленьких ласк, и каждая приводила ее в восторг. – Сладкая, – прошептал он. – Я же говорила – в состав мази входит мед. – Я имею в виду тебя. Когда он снова поцеловал ее ладонь, Люси закрыла глаза, опьяненная лаской, о прикосновениях стинга, наваливающиеся несколько долгих дней и след простыл, стоило оказаться рядом человеку, занявшее в ее сердце Его язык медленно двинулся вверх по ее запястью. Вот бы отдаться наслаждению, выпить до дна все, что он может ей дать! Лекс сдвинул ее длинный рукав и принялся осторожно покусывать нежную кожу на внутреннем сгибе локтя. С губ Люси слетел стон. Она склонилась к сидящему рядом мужчине, вдыхая его запах – такой мужской! Ее дыхание сделалось прерывистым. Обнаженное мужское тело, казалось, жаждет ее прикосновений. Люсьена положила ладонь на его широкую грудь и почувствовала, как жарко забилось его сердце – словно стук копыт несущейся во весь опор лошади. Рука Лекса легла ей на спину. Он привлек Люси к себе. Ей показалось – он шепчет ее имя. Но… Шепот вдруг сменился громким стоном. Рукав ее платья задел раненую кожу. Призывательница отпрянула. – Нужно было думать, прежде чем обниматься, если ты ранен. Он засмеялся: – Это тебе следовало думать. – Я и думала. Мысли немного путаются. То есть… – Она замолчала и отвернулась – хватит молоть чушь! Затем сказала: – Тебе нельзя напрягаться, пока не срастутся края раны. – А потом? – Потом нам нужно будет отыскать бумаги принцессы и доставить их ей лично в руки. Лекс насмешливо фыркнул и пальцем подтолкнул ее под подбородок, заставив повернуть к нему лицо. – Подозреваю, ты твердой рукой правила гильдией. Когда он касался Люси, ее рука вовсе не была твердой. Пальцы дрожали – вот-вот ее драгоценные запасы полетят в реку! Призывательница поспешно схватила иглу и опустила ее в воду, смывая остатки крови, а затем сунула назад в стеклянный флакончик. Завернула, в ткань и сказала: – Если ночью разведем костер, надо будет прокалить иглу. – Прокалить? Зачем? – Огонь выжжет остаки заразы из твоей крови. Вам они вреда не причинят, но, попав в рану другого человека, могут оказаться смертельными. Девушка подобрала свои мешочки, чтобы прицепить их к поясу. Ей пришлось встать, и она поставила ногу на опорный камень. Приходилось держаться от Лекса на расстоянии – иначе она не выдержит, прижмется к нему. – Я узнала все это из рукописи, которую почти сто лет назад написала в Эдоласе женщина-лекарь по имени Тротула. Правда, она писала о болезнях и расстройствах у женщин. Но я проверила – сведения в основном верны как для женщин, так и для мужчин. – Значит, у тебя большой опыт по части мужчин? – Почему ты искажаешь мои слова? – Хартфелия нахмурилась. –Ты оскорбляешь меня, а ведь я честно ответила на твои вопросы и зашила рану. Она пошла прочь. Пусть сам ведет лошадей через реку. Ей вдруг захотелось его придушить. Люси была поражена. Она клялась что будет защищать Хвост Феи любой ценой.Этот обет она принесла раньше, чем встретила Дреера. Широкая ладонь схватила ее за локоть, и вдруг она оказалась с ним лицом к лицу. златовласка поскользнулась – нога провалилась в щель между камнями. Она покачнулась, ища равновесия. Он обнял ее. Убедившись, что ей не грозит свалиться в воду, девушка вырвала руку из его пальцев. Лицо Лекса было бесстрастным и твердым, как речные камни под ногами. Опираясь на рукоять его меча, Люсьена взглянула ему в лицо с выражением холодного презрения – он смотрел на нее точь-в-точь так же. Их обоих охватил жар… гнева? Нет, чего-то другого. Словно от соприкосновения их губ родился яростный поток, который втянул в себя их страсть и закрутил обоих в жарком вихре. – Тебе следовало дождаться меня, – приказал он. – Я не ушла бы, но меня разозлила твоя грубость. – Я был груб? – Казалось, Лекс искренне удивился. – Не нужно иметь большого опыта по части мужчин, чтобы знать – дамы требуют вежливого обхождения. – Тебе крайне затруднительно принести извинения. – Извинения? Ты хотите извиниться? Почему ты сразу не сказал? – Я уже передумал, болельщица. Девушка выгнула дугой бровь. – Сейчас у вас есть такая возможность. Я Люсиии. А Не болельщица, ты ходячий торшер! – Тогда позвольте сказать, что сожалею. Вы не поняли мой вопрос. Люсьена, я вовсе не хотел вас заподозрить в чем-то предосудительном. Просто мне стало интересно – неужели в аббатство Святого Иуды попадало много мужчин, которым требовалось лечение? – В аббатстве работают мужчины. У них нелегкая работа, часто бывают ранения и ушибы. Я помогала их лечить. – Люсьена опустила голову, стряхнула руку Лекса. – Думаю, мы оба слишком устали, чтобы продолжать словесную дуэль. Наш разум работает лишь наполовину. – Вот тут я с вами согласен. Прошлой ночью вам следовало остаться в приорате и выспаться. – Я уже тогда плохо соображала. Иначе послала бы за лордом Уиртоном. Шерифы не поощряют убийства в своих графствах. Она вдруг захихикала и приложила ладонь к губам, чтобы унять веселье. – Что смешного? – На самом деле ничего. Мне следовало бы пожалеть Наора, но я не могу не радоваться, что барон задал ему трепку. Лекс улыбнулся: – Бейлиф и так пострадал – как вы ему замечательно врезали, защищая телегу! Как только заживет мой бок, вы научите меня этому приему. – С удовольствием научу вас. – А вы откуда его знаете? – Ну… У меня ведь было четыре брата. Люсьена замолчала, надеясь, что он не догадается. – Понятно. Лекс махнул рукой – пора садиться в седло! Потом добавил: – И я хочу, чтобы вы поняли, Люсьена. Если мы снова попадем в переделку, доверьте все дело мне, а сами оставайтесь под защитой крепких стен Кенвикского приората. – Не могу дать вам такое обещание, даже если бы меня впустили в приорат. – Что? Вас туда не впустят? – Именно. – Почему? – Лекс спрыгнул с моста и протянул Люси руки. Она сделала вид, что не заметила, и спрыгнула на землю сама. Ему не следует лишний раз беспокоить зашитую рану. И что не менее важно, ей не следует терять голову в его объятиях. Она протянула ему кинжал, найденный в могиле Эйса: – Вот из-за этого. – Приор отказался впустить вас из-за кинжала? – Потому что он принадлежал Братству. Лекс скривился: – Неужели выдумаете, что Эйс украл его из приората? Не может быть. – Ничего такого я не думаю. Я сама ошиблась – предположила, что это кинжал одного из братьев приората. Но он принадлежит, как сказал приор – и какой у него был при этом голос! – некоему Братству. – Кто или что это? – Я надеялась, что вы знаете. – Люсьена постучала пальцем по гравировке на рукояти: – Думаю, это служит опознавательным знаком для членов Братства. Лекс наклонился, чтобы разглядеть получше. – На гербе изображен рыцарь верхом и оруженосец, ведущий лошадь под уздцы. Гравировка сделана искусным мастером, но в остальном – кинжал как кинжал, ничего особенного. – Внешне – может быть, но что он означает? Приор был ужасно напуган, когда его увидел. – Напуган? Ты уверена? – Еще как уверена! Да он едва мог говорить – язык проглотил от ужаса. А когда он сказал: «Братство», – так у меня самой мурашки побежали. Люсьена поежилась, глядя мимо Лекса на макушки растущих по берегам реки деревьев, на сгущающийся под ними мрак. – Что может напугать приора? Только страх за свою бессмертную душу. – Не знаю. Что бы там ни было, это должно быть связано с кинжалом и Братством. И если это что-то может угрожать нашей миссии, нам следует его избегать. – Избегать Братства – замечательный план! – Согласна, но как избежать того, о чем не имеешь ни малейшего понятия? – Вряд ли мы можем представлять для них интерес. – Тем не менее они ведь занялись твоим другом. А если он был членом Братства? Тогда понятно, как кинжал оказался в могиле. – Не знаю. – Его рот сжался в тонкую полоску. – Но хочу узнать. Он произнес эти слова, словно священную клятву. Заклинательницу вдруг охватило странное чувство. Ей редко приходилось его испытывать…Ей стало страшно. Сидя в повозке, Люси начала вспоминать слова своей песни, которую она написала к празднику Магнолии. Так бывает, что за суетой Трудно понять, что происходит. Так бывает, что за суетой Время сквозь пальцы уходит Перед ее закрытыми глазами мелькали дни, когда девушка была в команде Нацу, Эльзы и Грея. Кажется, я что-то упускаю Кажется, зря сомнениями себя терзаю Она взглянула на Лексуса, который был в роли возницы и ей хотелось просто оказаться рядом и взять за руку человека, поселившегося в ее сердце много лет назад. Может мне пора проснуться? Быть самой собой И не теряя секунды встретиться с судьбой Вряд ли этот хамоватый волшебник любит меня. – девушка порывисто вздохнула, отчетливо понимая, что даже эти объятия и поцелуй, все лишь игра с его стороны. Он никем не дорожит, если не брать в расчет Громовержцев. Может мне пора проснуться? Быть самой собой И не теряя секунды встретиться с судьбой Смотря на широкую спину Лексуса, заклинательница отчетливо понимает, что те чувства не ушли, она до сих пор любит этого блондина со шрамом в виде молнии. Может стоит ему чуточку доверять. И не стоит чувства свои скрывать Они лучше слов могут все, Все обо мне рассказать Протянув руку к плечу Лексуса, она легонько сжала, подбадривая его, даря тепло и надежду, что у них все получится. Лексус в ответ, накрыл своей ладонью ее ладонь и также чуть-чуть сжал ее, не желая отпускать. Я не стану чувства таить Выпущу наружу их Меня не укротить. Люси вспомнила свои первые победы после их исчезновения, как она отстояла гильдию от расформирования. Тренировки со звездными духами и магами Саблезубого Тигра. Как она начала меняться. Из гардероба стали с огромной скоростью пропадать вещи, которые когда-то давали ей прозвище болельщица из уст Громовержцев и их предводителя. Все менялось, и менялась заклинательница. Вдруг ты понимаешь что – ты изменился! Страшно стало? Дверь распахни, все впереди! Она искала каждый день согильдийцев, исчезнувших на острове, не прекращала поиски и ночью. Старалась задействовать все возможные ресурсы для поиска пропавших. Да это придавало сил – вера, что они живы. Надежда, что увидит их всех вместе. Это поддерживало ее изнутри. Кажется, я что-то упускаю Кажется, зря сомнениями себя терзаю Тот кошмар ушел, они теперь тут. Все плохое прошло, ведь так? Те дни, когда гильдия процветала в веселье и шуме снова наполняют мир. Люси улыбнулась, да кошмар закончился , но она боится, что он наступит вновь. Может мне пора проснуться? Быть самой собой И не теряя секунды встретиться с судьбой Нужно снова становится той, кем я была когда-то, не той девушкой-лидером за которым шли, а должна стать опорой для тех, кто вернулся. И она станет, сначала для того, кто ей дорог как братья и сестра, и конечно станет опорой этому ходячей лампочке со шрамом. Мне пора проснуться и быть самой собой И не стоит чувства свои скрывать Они лучше слов могут все, Все обо мне рассказать «Больше никаких сомнений, я доверюсь судьбе. Пускай время все расставит на свои места. Стану той, какой была не изменяя новым привычкам» - последнее о чем думала Люси, перед тем , как закрыть глаза.